2. Мечи
К Андоге Вишена вышел около полудня. Болото он обогнул и обнаружил,
что завели его далеко в сторону Лежи. Андога оставалась справа и Вишена
быстро зашагал по найденной тропе. Дважды за время пути тропа пропадала,
но он невозмутимо возвращался и вновь находил путь. Вздохнуть свободно он
посмел лишь тогда, когда лес оборвался и впереди, за зеленеющим житним
полем, стали видны тесовые крыши Андоги. Крепкий бревенчатый сруб окружал
селение, защищая от набегов вражьих дружин и Вишена зашел с востока, где
высились окованные медью ворота. Стучать не пришлось стражники его
заметили, в воротах приоткрылась узкая дверь. Хмурый бородатый воин мрачно
осведомился:
Чего надобно, милчеловек?
Вишена ответить не успел; гдето во дворе заскрипела отворяемая дверь
и громовой бас растекся по всей Андоге:
Кто там, Пристень?
Пристень, ратник у ворот, повернул голову и нехотя ответил:
Путник пожаловал...
Гейгей, Роксалан, это же я Вишена Пожарский! перебил Пристеня
Вишена, сразу узнавший густой и мощный голос Роксалана, товарища по
Северному Походу. Встречай!
Хо! Вишена! Мы уж заждались.
Пристень посторонился, пропуская Роксалана и через миг Вишена
оказался в объятиях не менее могучих, чем голос Боромирова побратима. Они
расцеловались по обычаю трижды и Вишена наконец вошел в Андогу. Позади
загремел засовами Пристень, запирая дверь.
Долгонько же ты собирался, басил Роксалан. Выглядел он немного
озабоченным. Вишена глянул на него, чуя недобрые вести.
Вчера бы явился, да нечисти в Черном уж больно много. Заплутал,
завели едва не в Лежу.
Роксалан нахмурился. Когда Вишена рассказал о знаке и развернул
сверток с мечом, он нахмурился еще больше туча тучей.
Да... У нас тут тоже... он поднял глаза. Омут помер.
Вишена вздрогнул. Омут, витязьмолчун, както раз в одиночку
разогнавший дюжину печенегов, не раз прикрывавший Вишене и Роксалану спины
в битвах, ставший родным. И его больше нет?
Вчера, сказал Роксалан, влез на ярмарочный столб, да и свалился
маковкой на полено. Тут же и помер.
Куда влез? удивился Вишена, на столб? Зачем?
Роксалан пожал плечами:
Леший его знает. Как пришел три дня назад, так и молчал все время.
Поди разберись, что на уме.
Они подошли к высокому терему; среди людей, стоявших на крыльце,
Вишена узнал Боромира, Славуту и Бограда. Вокруг сновали дворовые и
прислуга; Роксалан с Вишеной остановились напротив, переглянулись и разом,
как бывало, молодецки свистнули. На крыльце обернулись, Боромир радостно
выкрикнул и всплеснул руками.
Потом Вишена долго здоровался со всеми здесь был и возмужавший
Тикша, и брат Бограда Богуслав, и превратившаяся из голенастого
подростка в статную девку Соломея, не изменившись лишь в одном буйном
нраве и тяге к походам и приключениям.
Они стояли во дворе кругом. Вишена повторил свой рассказ о прошедшей
ночи, бросив под ноги волчью шкуру, развернувшуюся на лету, и сверкнул на
солнце клинок крохотного меча, и полыхнули недобро маленькие рубины.
Меч поднял Боромир. Осмотрел осторожно, с опаской, и бросил вновь на
шкуру.
Нечистая штука...
Вишена оглянулся:
Тарусто где? Уж он растолкует.
Боромир кивнул.
Тарус был здесь, да в Шогду подался. Завтра воротится.
Роксалан тем временем поднял мечмалютку и с сомнением вертел его в
руках. Вишена пытливо наблюдал за ним. Там, на болотах Лежи, он долго
думал, брать ли с собой этот меч, бросить ли. Решил взять.
Роксалан тем временем тронул Боромира за плечо и тот прочел в его
глазах вопрос.
Сказывай, велел он.
Роксалан тряхнул головой.
Взглянуть бы на Омута нож...
Боромир стрельнул глазами, словно пойманный тур.
Рубины? догадался он. Роксалан кивнул. Вчера еще заметил он, что
у Омута на ноже рубины, а сейчас вдруг вспомнил, Омут ведь обычно не
расставался с длинным турецким кинжалом с костяной рукояткой и безо всяких
камней.
Все направились в терем. Омут, покрытый полотном, лежал в дальних
покоях на высокой дубовой лавке. У изголовья застыл резной деревянный идол
фигура бога Хорса.
Боромир чуть приподнял полотно с левой стороны и в глаза ему полыхнул
алый рубин. Боромир оглянулся, а Вишена осторожно вытащил нож из кожаного
чехла. И вскрикнул пораженно.
Если была у подброшенного ночью меча точная копия, то в руке он
сейчас держал именно ее. То, что все принимали за нож Омута, оказалось
крохотным мечом. На гарде искрились рубины, такие же малые и чистые, по
одному с каждой стороны. Вишена развернул шкуру и уложил второй меч подле
первого.
И тут раздался крик, неожиданный и громкий. Соломея указывала пальцем
на лежащего Омута. Когда Боромир приподнял полотно, укрывавшее покойника,
стала видна рука ладонь и предплечье. Взгляды, прикованные к мечу, не
сразу остановились на ней.
Это не была рука человека. Темная кожа со вздутыми венами, жесткая
щетина, крючковатые пальцы и длинные звериные когти.
Вишена вздрогнул, ктото позади охнул, а Боромир рывком сдернул с
Омута покрывало.
Чур меня, выдохнул он и отшатнулся.
Вместо Омута на лавке лежало сущее страшилище. Та же темная звериная
кожа, сильно выступающая нижняя челюсть, белоснежные клыки, не меньше
медвежьих, закаченные глаза сплошные белки без зрачков.
Все отпрянули, невольно, как обожженные.
Вот тебе и Омут, процедил Боромир и накинул покрывало на
неподвижное тело. Роксалан крикнул, в палату ввалились два дюжих стражника
с крючьями.
В лес и сжечь! Немедля! приказал Боромир, кивая на лавку.
В палате повисло озадаченное молчание, и тут в дверях возникла
высокая фигура Тарусачародея, вызвав вздох облегчения и надежды.
Тарусчародей мог многое, все это прекрасно знали. Вишена вздохнул,
как и все, и нагнулся, чтобы поднять сверток с мечами.
Меч на шкуре остался только один, но он стал заметно крупнее, словно
два маленьких меча слились воедино.
Вишена застыл полусогнутым.
Вечером Боромир с Тарусом собрали всех приезжих на совет. Тарус уже
выслушал истории Вишены и Омута, и выглядел озабоченным, несколько
настороженным, но уж никак не запуганным кто может запугать
Тарусачародея?
Ему исполнилось всего двадцать шесть лет, но славу Тарус успел
стяжать немалую. Особенно заговорили о нем после Северного Похода, когда
выяснилось, что заклинаниями Тарус владеет не менее успешно, чем мечом и
хотя чаще ему приходилось быть чародеем, это совсем не значило, что он
перестал быть воином. Без Таруса Боромир не мыслил теперь ни одного
похода. И не зря чародей приносил удачу и всегда верил в свои силы,
заражая уверенностью и всю Боромирову дружину.
Тарус медленно окинул взглядом присутствующих. Потом усмехнулся.
Боромир!
Боромир ответил взглядом.
Боград!
Бородатый и плешивый венед поднял руку.
Тикша!
Крепкий черноглазый хлопец, не отпуская руки Соломеи, встал.
Славута!
Высокий белокурый дрегович, как и Боград, поднял руку.
Вишена!
Вскинул кулак и он.
Соломея!
Девушка поднялась и в углу ктото хмыкнул. На него тотчас зашикали.
Тарус прикрыл глаза, готовый говорить. Вишена, оглядев названных,
сразу понял лишь Боград знает, о чем пойдет речь.
Помните ли поляну в Чикмасе? В год долгой осени?
Вишена зажмурился. Еще бы не помнить! События семилетней давности
стояли перед глазами, словно и не было этих лет и зим.
Тогда их собралось семеро Тарус, совсем еще юный и никому не
известный чародей, Боромир его ровесник, добряк и домосед, Славута
тоже еще молодой бродягадрегович, пришедший с севера и подружившийся с
обоими, Вишена, случайно попавший из Лойды в Чикмас и так же случайно
встрявший в эту компанию, Тикша хулиганистый мальчишкасорвиголова и не
менее хулиганистая Соломея; им с Тикшей не исполнилось тогда и по
четырнадцати лет. Лишь Боград уже тогда был бородатым и плешивым, он
оказался старшим в семерке. Жил он на востоке, у самой границы печенежских
земель, со своими венедамикочевниками и часто наведывался в Лойду,
Тялшин, Рыдоги и Чикмас, к отцу Боромира и другим знакомым. Боград тоже
мог бы назваться чародеем, потому что немало умел, но все же оставался
больше воином. Именно после встречи с Боградом Тарус стал чаще и охотнее
пользоваться чарами, хотя нельзя сказать, что Боград его чемуто учил. К
этому времени Тарус накопил достаточно знаний; Боград лишь добавил ему
веры в себя.
Вишена ясно помнил, началось все вечером. Темнело, Пяшниц, селение,
подобное Андоге, затих; Вишена строгал весло к моноксилу, когда его
окликнули. Боград с Тарусом одновременно махали руками изза плетня и
Вишена тут же отбросил в сторону надоевшее весло. Они выбрались за стену и
вал, где уже ждали Славута с Боромиром, а чуть позже, держась за руки,
появились Тикша и Соломея.
До этого момента Вишена все помнил совершенно отчетливо, а вот
дальнейшее както слилось в памяти в сплошную яркую картинку.
Боград откудато принес меч и отдал его Боромиру, Тарус отвел всех в
лес, на небольшую круглую поляну. Тут уже лежали квадратом четыре бревна;
те что на северозапад и юговосток прямо на траве, два других поверх
первых. В стороне, торчком, стояло еще одно, комлем к небу. И горели рядом
с ним два костра.
Боромир взял меч, правой рукой за рукоятку, левой за лезвие, и сел
внутрь квадрата, побасурмански скрестив ноги. Остальные разошлись по
углам и присели Тикша у северного, Вишена с Тарусом у восточного,
Соломея у южного, Славута и Боград у западного. Тикша с Соломеей,
скрестив руки, положили их на кончики бревен. Остальные четверо лишь одной
рукой коснулись дерева, другую направив ладонью на Боромира, причем Тарус
через Боромира замыкался на ладонь Бограда, а Вишена точно так же на
Славуту.
Сначала Вишена долго ничего не замечал и, стараясь ни о чем не
думать, пробовал мысленно «нащупать» ладонь Славуты. Потом костры вдруг
стали разгораться, хотя дров в них никто не подбрасывал, стало светло,
почти как днем. Боромир, сидя внутри квадрата, чуть заметно покачивался.
Постепенно Вишена ощутил легкое жжение в ладонях, но оно было не
болезненным, а скорее приятным. Боромир замер и Вишена машинально закрыл
глаза. И увидел... нет, не увидел, а воспринял, ощутил, что ли? картину,
которая потрясла его враз. Все они все семеро представились мечом, но
не конкретно мечом, а неким образом, понятием меча вообще. Тарус и Боград
клинок, Боромир острие, Славута рукоятка, сам Вишена гарда, а
Тикша с Соломеей ножны. Соединившись в одно целое, чему трудно подобрать
название, они накачивали меч в руках Боромира энергией, даже не вполне
сознавая, что делают. Вишена не мог понять, откуда берется эта сила, но
она присутствовала здесь. Чувствовалось, как она перетекает по бревнам,
скользит в руку, тянется с ладони к Боромиру, а от него к мечу. Ощущение
было воистину сказочное.
Открыв глаза Вишена увидел, что Боромир, словно окаменев, сжимает в
руке чтото светящееся и продолговатое, а остальные зажмурились и замерли,
касаясь бревен, по которым течет, струится мерцающий поток радужного
света, поглотив руки до локтей. А потом сияющий меч в руках Боромира вдруг
полыхнул пламенем и взорвался, развалившись на мелкие осколки; они словно
падающие звезды рассыпались вокруг. Костры сразу же погасли, стало темно,
лишь ночное небо нависло над поляной, будто удивляясь что это там внизу
происходит?
Вишена отнял руку от бревна и встал одновременно с Тарусом.
«Странно, подумал он, совсем не затекли ноги. А ведь долго
сидел...»
Остальные тоже поднимались. Только Боромир неподвижно остался сидеть
в центре квадрата.
Не трогайте его, сказал Тарус предостерегающе. Он не здесь. Не
мешайте ему вернуться.
Все тихо отошли. Боград развел костер на старом месте и они собрались
вокруг него. Бревно, прежде стоящее торчком, упало и обуглилось; никто не
заметил когда.
Боромир «возвращался» долго. Полночь давно прошла, когда он шумно
вздохнул и шевельнулся. Тарус с Боградом кинулись к нему и вскоре
вернулись к костру уже втроем. Боромир выглядел так, словно бегал с
чертями наперегонки и толькотолько отдышался. С тех пор он сильно
изменился из добряка и домоседа превратился в непоседу и драчуна. Его и
назвали позже так БоромирНепоседа. Когда умер его отец следующей зимой,
Боромир возглавил боевую дружину и в том же году многие недруги испытали
на себе крепость его руки и остроту меча.
А в ту памятную ночь они, каждый посвоему ошеломленный, вернулись в
Пяшниц и более никогда об этом не говорили. Вишена видел, что Тарус ходил
наутро в лес, но зачем пытать не стал.
Каждый из семерых вспомнил сейчас эту ночь и заново пережил ее Боград
усмехался, неизвестно чему, остальные ждали, что же скажет Тарус.
Чародей смотрел на семерку долго и пристально.
Я вернулся потом на ту поляну. И собрал все, что осталось от меча
двадцать один осколок.
Вишена вздрогнул, потому что догадался зачем. Это же материал для
нового меча, и кто знает, какими свойствами он будет обладать!
Тарус щелкнул пальцами; откудато сзади ему подали клинок в ножнах.
Неторопливо и почти беззвучно чародей освободил его.
Из них снова отковали меч, сказал Тарус. Три года заготовка
дозревала в болоте. Год жарилась у огня в печи и еще три пролежала в
холодном пепле. Это не просто отточенная лента стали.
Все взгляды скрестились на сверкающем клинке. Чародей протянул меч
Боромиру, медленно и торжественно. Боромир встал.
Это твое оружие, БоромирНепоседа. Да поможет тебе оно в битвах, и
сегодня, и всегда.
Непоседа принял меч, оглядел его, взволнованно и пристально, коротко
поцеловал. Изумруды на гарде на миг вспыхнули и погасли.
А Вишена вдруг медленно извлек из ножен свой меч и все увидели, что
они с Боромировым родные братья, от клинка до изумрудов.
Тарусчародей, что ты на это скажешь? Это меч моего отца.
А сам подумал: «Чтото сегодня много мечейблизнецов. Чересчур».
Подумал и улыбнулся.