Раздел 2.
Караван медленно шел по восточным склонам Рифейских гор на
северо–восток. Уверенность – уверенностью, но испытывать понапрасну судьбу
Айзия не хотел и предпочитал держаться подальше от Бусурманских степей.
Александр так до конца и не смог разобраться в сложных взаимоотношениях
аримаспов с остальным миром. Что–то тонкое, неуловимые нюансы все время
ускользали, и он ощущал недоброе в этой тайне.
Да и самом караване многое оставалось для Александра непонятным. Кто
же направлял его путь? Пухлый улыбчивый Айзия? Или сумрачный Гелайм? Был
еще третий претендент на главенство – Манайя. Колдун Манайя. При первой
встрече с ним на Александра дохнуло сыростью и холодом, как из глубокого
погреба. Манайя, подобно начальнику стражи, с первого взгляда невзлюбил
Александра. Во всяком случае тому привелось пару раз слышать, как он
препирался с Айзией, требуя изгнать пришельцев. Но старшина каравана
твердо стоял на своем.
Вообще странный это был караван. Порой Александру казалось, что они
плывут в жаркую Африку к голым дикарям и везут им топоры и бусы. Во всяком
случае аримаспы говорили о предстоящей торговле именно в таких тонах. Они
глубоко презирали глупых ойков – так называлось племя, с которым они
намеревались торговать. Но для чего тогда такая сильная охрана? Ни ситец,
ни то, что на него можно выменять, не требуют такого внимания. Да и сам
Айзия меньше всего походил на торговца бусами. Такие не получают тамгу с
серебряным соколом. Жирненький старшина каравана был для Александра
ожившей иллюстрацией к слову «меняла». Крохотная лавочка, звон золотых
монет, блеск драгоценных камней – в такой обстановке Айзия выглядел как
дома. Да и тамга была бы там к месту. Но вдруг временами Айзия начинал
говорить языком царедворца–фаворита, жестко и требовательно. И тогда
хмурый Гелайм и таинственный Манайя, скрипя зубами, подчинялись. Хотя,
конечно, не тамга была тому причиной.
Что Манайе какая–то пластинка? Колдун всего лишь раз показал свои
возможности, но этого было достаточно. Орда степняков (все–таки
напоролись) решила, что караван может послужить хорошей добычей.
Всадники в грязных тулупах, размахивая кривыми саблями, с истошными
воплями бросились на аримаспов. Стражники Гелайма показали отменную выучку
и завидное хладнокровие. Без шума и толкотни мулы были отогнаны в лощину
между холмами, которую тут же перегородили забором из рогаток. Стражники
подняли тяжелые арбалеты и приготовились встретить грабителей ливнем
смертоносных стрел, как вдруг вмешался Манайя. До сих пор он с брезгливой
миной следил за приготовлениями людей Гелайма, но теперь решил начать
действовать сам. Может быть, он хотел избежать малейшего риска,
неизбежного при рукопашной схватке.
Колдун вышел навстречу несущейся орде, снял с пояса замшевый мешочек
и подбросил в воздух три горсти сине–серого порошка. Перед ним повисло
полупрозрачное облачко. Колеблемое слабым ветерком, оно поплыло навстречу
бусурманам, медленно опускаясь.
Вот всадники подлетели к тому месту, где оно легло на траву... И
неожиданно передние лошади с жалобным ржанием кувырком покатились по
земле, подминая всадников. Раздались пронзительные крики испуга и боли.
Никто из упавших не встал. И прежде чем бешено мчавшиеся степняки сумели
остановить разгоряченных коней, больше половины отряда остались лежать на
земле...
Бусурманы замялись. Они гарцевали возле рокового места, не рискуя
двигаться вперед. А когда Манайя сам пошел к ним, они не выдержали,
развернули коней и умчались прочь. Александра очень заинтересовало, что же
произошло. Как, впрочем, и Гелайма.
Жуткое зрелище предстало перед ними. Там, где колдовской порошок упал
на траву, она превратилась в железную. Из земли торчали окровавленные ножи
и наконечники копий. Александр неосторожно дотронулся до холодно
поблескивающей травинки и раскроил себе палец как бритвой. Немудрено, что
никто из упавших в эту траву не поднялся. Железная трава уложила степняков
куда лучше копий и стрел. Все кругом было залито кровью.
– Вот так, – торжествующе усмехнулся Манайя, заметив растерянность
стражников.
Гелайм недобро ощерился. Похоже, начальник стражи ненавидел всех и
вся.
– Ты сильный человек, но не всемогущий.
– Как видишь, мне не требуется оружие.
– Однако вряд ли ты сможешь словом одолеть саблю.
Похоже, перед Александром разыгрывали действие старого спектакля.
Аримаспы стояли друг против друга, как взъерошенные петухи, готовые
ринуться в драку. Первым не выдержал Гелайм. Он проворчал нечто
нечленораздельное, повернулся и зашагал к каравану.
Когда Александр рассказал об этом Ратибору, тот долго молчал.
– Мне кажется, – наконец медленно произнес он, – что более всего нам
следует опасаться именно Айзии.
– Айзии? – Александр презрительно махнул рукой. – Вот уж не подумал
бы.
– Эти двое нам ясны и понятны. Самое большое, на что способен Гелайм
– ударить мечом в спину. Это опасно, но не более того. Манайя обладает
колдовской мощью, но не более. Любой силе можно противопоставить такую же
силу. Но на что способен Айзия, я не вижу.
Александр с сожалением покачал головой. Страшный день не прошел для
Ратибора бесследно. Кажется, он немного повредился рассудком.
– Все–таки я полагаю, что ты ошибаешься.
Ратибор упрямо тряхнул кудрями.
– Эти двое для меня прозрачны, как веницейское стекло. Злоба и
зависть – вот что такое Гелайм. Самовлюбленность – вот что такое Манайя.
Но старшину каравана закрывает от моего взора непроницаемая пелена тумана.
– Да, конечно, – торопливо согласился Александр.
– Между прочим, – Ратибор лукаво усмехнулся, – ты для меня тоже
прозрачен. Я вижу тебя почти насквозь. Ведь и ты совсем не тот, за кого
выдаешь себя. Вообще у меня странное ощущение – собралась компания лжецов
и каждый пытается перехитрить соседа. Тебе это пока удается.
Александр густо покраснел, искренне радуясь, что Ратибор этого не
видит.
Караван медленно тащился вдоль гряды пологих холмов, поросших густой
жесткой травой. Ее серо–зеленые острые стебли перекатывались плавными
волнами под порывами холодного ветра. Иногда он приносил обрывки рокота
далекого прибоя, тогда людям начинало казаться, будто они плывут по
странному холодному морю, и они невольно ежились, настолько острым было
впечатление. Мерещилось даже, что в лицо бьют горсти брызг...
Холмы сначала шли на север, а теперь повернули почти точно на восток.
Сухая каменистая равнина справа сменилась цепью небольших болот. Появились
первые чахлые елки, словно поседевшие от суровых испытаний, настолько они
обросли разлохмаченными космами сероватого мха.
Когда Александр спросил у Айзии, много ли еще осталось до цели,
старшина каравана не очень вежливо ответил:
– Разве должен хозяин давать отчет работнику? Если ты чем–либо
недоволен – скажи. Может тебя плохо кормят?
– Благодарю, отлично. Выполняются все условия договора, – сказал
Александр. Действительно, что–что, а еда была просто царская, особенно
после странствий по лесным дебрям. Только немного слишком жирная и слишком
приторная. Впрочем, аримаспы все готовили так.
– Так в чем же дело?
– Но...
– Нанимая стражника, хозяин покупает его жизнь, – приторная
вежливость Айзии улетела прочь, как шляпа, унесенная ветром. – Покупает
его службу и преданность, но отнюдь не любопытство. Так зачем лишние
вопросы?
– Ты прав, хозяин, – почтительно ответил Александр. – Но тогда и ты
запомни: ты купил только мою жизнь. _Не больше!
Оставив озадаченного Айзию размышлять над этими словами, смысла
которых он и сам не знал, Александр тронул Грома и поскакал в хвост
каравана к Ратибору.
Вскоре начались леса. Аримаспы предпочитали обходить дикие места. Они
были купцами цивилизованными, не первопроходцами. И все–таки шли... В
караване воцарилась нервозность и напряженное ожидание каких–то
неприятностей. По приказу Гелайма стражники постоянно держали наготове
арбалеты и разумеется принялись стрелять в малейшее шевеление ветвей, по
любой движущейся тени. Не счесть было белок и бурундуков, разорванных
тяжелыми стрелами. Однако на недоуменный вопрос Александра Гелайм ответил:
– Лучше убить пять белок, чем пропустить хоть одного разбойника.
Тогда в разговор вступил Ратибор.
– Ты ошибаешься.
От неожиданности Гелайм рванул поводья так, что конь с жалобным
ржанием поднялся на дыбы.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Лес недоволен твоими людьми и с трудом удерживается от возмездия.
– Даже если это и так, откуда тебе сие известно? – недобро спросил
Гелайм.
– Просто знаю – и все.
Начальник стражи подозрительно уставился на Александра, тот безмолвно
пожал плечами в знак того, что и сам недоумевает.
– Помалкивай, пророк! – грубо крикнул аримасп. – Нам нет дела до
леса, мы не вмешиваемся в его жизнь. Наш караван идет своей дорогой.
– Какой же? – лукаво спросил Александр.
Гелайм в ответ ухмыльнулся и поднял левую руку. На среднем пальце
блеснул массивный золотой перстень со странным красно–зеленым переливчатым
камнем. В лучах солнца он играл одним цветом, попадая в тень сразу менял
окраску. Александру все время казалось, что вместе с ним меняется и
обличье Гелайма. Иногда ему мерещилось, что рядом с ним едут два
совершенно разных человека: хитромудрый коварный аримасп и беспощадный
лютый воин. Но мгновенно видение таяло, и Александру оставалось лишь
гадать: пригрезилось ему, или он видел этих двоих наяву.
Путешествие по лесу казалось бы монотонным, если бы не угнетающий
страх, постоянно витавший над караваном. Все постоянно озирались,
поминутно хватались за оружие, хотя по мнению Александра единственной
опасностью для аримаспов было: в панике перебить самих себя. Сначала он
посмеивался над ними, но постепенно это настроение передалось и ему.
Однажды вечером он метким броском ножа пригвоздил к дереву балахон Манайи,
имевшего неосторожность подойти сзади.
Постепенно лес становился все глуше. Ели, вначале стройные и
ярко–зеленые, как–то погрузнели, раздались вширь, хвоя приобрела густой
малахитовый оттенок, слегка припорошенный белесоватым налетом, похожим на
пепел. Все чаще полосы белого хрупкого мха протягивались поперек дороги.
Да и сама дорога напрочь потеряла право называться так. Теперь караван
двигался по обычной звериной тропе.
Вскоре им пришлось убедиться, что иногда беспочвенные опасения тоже
сбываются. Ехавший во главе каравана Гелайм резко осадил коня, разорвав
ему рот удилами. Жестом он подозвал к себе охрану. Когда встревоженный
Александр подъехал, то увидел дорогу истинного хозяина местных лесов. Их
тропа пересекалась с другой, испещренной следами размером с большую
сковороду. Кому они принадлежали? Никто не захотел проверять. Следы
походили на медвежьи, но ведь не бывает медведей размером со слона... Кони
тревожно фыркали, мотали головами, и всадникам приходилось напрягать все
силы, чтобы удержать их на месте. Гелайм внимательно прислушался. Однако
из чащи не доносилось ни звука, только в воздухе витал густой звериный
дух.
– Кто это? – тревожно спросил Гелайм у Александра. – Ты должен знать
зверей, обитающих в вашей стране.
Александр еще раз внимательно осмотрел следы.
– Если бы они были вдвое меньше, я сказал бы, что это медведь. Но
кому принадлежат эти лапы, я не знаю.
Начальник стражи нервно оглянулся и положил ладонь на меч.
– Не надо, – остановил его Александр. – Не делай новых глупостей.
Даже на медведя ходят с рогатиной, а меч... Он погубит лишь тебя самого.
Против же этого чудища, мне кажется, оружие вообще бесполезно.
– Я не боюсь опасностей, – заносчиво возразил Гелайм.
– Вот именно.
С минуту аримасп внимательно смотрел на Александра, потом заскрипел
зубами и сжал рукоять меча. Однако грозный предостерегающий рев заставил
его испуганно вскинуться. Тут же его конь тревожно захрапел, поднялся на
дыбы и поскакал назад. Все старания Гелайма остановить его были напрасны.
Дальнейшее запомнилось Александру неотчетливо. Всегда невозмутимый
Гром опасливо запрядал ушами. Мулы точно взбесились, в одно мгновение
стройная цепочка каравана превратилась в охваченное паникой стадо. Они
ринулись наутек как раз в тот момент, когда из–за деревьев, словно ожившая
гора, выкатился хозяин тропы. Это был все–таки медведь, однако даже
всадник верхом на коне не достал бы головой его холки. И шерсть была
необычного, светло–серого цвета.
Увидев караван, медведь вновь зарычал. Все, кого не парализовал
страх, бросились спасаться бегством. Александр увидел, что Ратибор
замешкался, и медведь уже совсем рядом с ним. Пришлось отчаянно пришпорить
Грома, но конь тонко заржал, дико брыкнул задом, и Александр мешком
вылетел на землю. Но времени на лежание судьба не отпустила, Александр
вскочил и, не мешкая, кинулся на выручку Ратибору.
Медведь подобрался совершенно вплотную, однако Ратибор не чувствовал
опасности. Его лицо оставалось совершенно спокойным. Александр дико
закричал, надеясь отвлечь внимание зверя на себя, но тот сунулся носом в
щеку Ратибора. Юноша хладнокровно оттолкнул огромные желтоватые клыки, и
медведь не возмутился, только растерянно заморгал. Александр хлестнул себя
по щеке, отгоняя морок. Ратибор потрепал медведя по уху, и тот хрюкнул
точно поросенок.
Александр остановился, как вкопанный. Что делать? Спасать вроде
некого, только раздразнишь чудовище. Оставить все как есть? Но медведь он
и есть медведь, кто знает, что взбредет ему в башку в следующий миг.
Все сомнения разрешил сам зверь. Он фыркнул, невнимательно повернулся
к Александру задницей и спокойно затрусил по своим делам. Только теперь
Александр заметил бьющуюся от напряжения жилку на виске Ратибора и понял,
что тот совсем не так спокоен, как показалось вначале. Здесь силы оставили
Александра, и он опустился на землю, слыша замирающий звон струн–лучей
щита Ратибора. И еще запомнились белые лица аримаспов.
Река была настолько широка, что противоположный берег терялся в
голубоватой дымке.
– Ну, вот мы и пришли, – Айзия удовлетворенно потер руки.
Александр, оглядев пустынные болотистые берега, с ехидством заметил:
– Для этого безусловно следовало проделать столь долгий путь.
Стоящий рядом Гелайм криво усмехнулся.
По знаку Айзии слуги принялись сноровисто разгружать мулов. На топкой
глинистой лужайке выросла большая куча тюков и свертков. Айзия что–то
посчитал, загибая пальцы, и удовлетворенно сказал:
– Быстро управились. Манайя, вызывай.
Колдун откинул черный капюшон, поскреб лысую макушку.
– Кого?
Айзия весело подмигнул.
– Обоих.
– Ты твердо уверен, что мы получим от марг–кока то, что нам нужно?
– Я уверен, что получим. А уж от кого именно – мне не столь важно.
– Я не уверен, что ярл легко выпустит из рук хоть что–либо. Брать он
может, но вот отдавать...
Айзия холодно заметил:
– Вызывай!
Александр слушал и ничего не мог понять. Айзия, заметив его внимание,
недовольно хрюкнул, однако возражать не стал. Но зато Ратибор предупредил
Александра:
– Теперь остерегайся. Ты услышал то, чего слышать тебе не положено, и
одноглазый затаил недоброе. Он не из тех, кто забывает или прощает хоть
малость.
Александр мрачно усмехнулся.
– Помаленьку ты становишься настоящим провидцем. Но предсказания твои
уж очень невеселы.
Ратибор долго молчал, потом глухо произнес:
– Каждому свое. Я вижу будущее, но изменить его так, как хотелось бы,
не могу. Есть силы и силы.
Александр не понял, о чем он говорит, смутился и отошел.
Когда Александр проснулся, первое, что он увидел – десять больших
берестяных лодок, вытащенных на берег. Его рука невольно метнулась к
сабле: до сих пор все неожиданности сулили лишь опасные испытания. Однако
он одернул себя – откуда в глубине диких лесов могут взяться степняки?
Ведь не променяют же они своих коней на утлые лодчонки. Приглядевшись
повнимательней, он окончательно убедился в ошибке.
Новоприбывшие только на первый небрежный взгляд напоминали степняков.
Они были выше и плотнее, их кожа не знала жаркого степного солнца и
буйного ветра и была значительно светлее. Меховые парки и штаны тоже
совершенно не подходили для путешествий по степям. Напевный протяжный
говор не имел нечего общего с хриплым карканьем бусурман.
– Кто это? – спросил Александр Айзию.
– Наши хозяева, – ухмыльнулся аримасп. – Собирайся, мы отправляемся
вместе с ними.
– На этих посудинках? Мне абсолютно не хочется купаться, вода слишком
холодна.
– Что поделаешь, – Айзия развел руками. – Мне они тоже не внушают
доверия, но выбирать не приходится. В селение ойков можно попасть не иначе
как по реке. И хозяева требуют, чтобы все купцы плыли только на их лодках.
Ни один чужак не имеет права показываться на Великой Реке, его немедленно
топят. – Единственный глаз Айзии странно сверкнул. – Как им это удается –
неведомо.
– Но для чего такие предосторожности? – не понял Александр. – Если
они могут потопить любой корабль, чего же боятся?
Буквально кожей он ощутил, что над ним смеются, и резко обернулся. За
спиной стоял предводитель лесных людей.
– Глупый ойка, ты плывешь и не знаешь куда?
Александр предпочел сделать вид, что не замечает презрения.
– Нет.
– Ты ничего не сказал ему? – обратился предводитель к Айзии.
– Конечно нет. С какой стати я буду рассказывать простому стражнику
куда и зачем идет караван? Вполне достаточно, что это знаю я, старшина
каравана.
– Тогда скажу я, Тайша, мюты–кок, малый князь.
Александр проглотил едва не вылетевший смешок. Тоже мне, князь.
Кикимора лесная скорее за благородного сойдет. Однако он почтительно
склонил голову, что явно произвело впечатление на Тайшу, не избалованного
знаками внимания.
– Достопочтенный Айзия направляет свой путь в грозный Ит–Самарг,
город могучего и славного марг–кока Эрьты, крепость Изумрудной горы.
Александру сразу все стало ясно. Как бы ты ни был могуч, если живешь
рядом с изумрудными копями, лучше действительно скрывать, где они
расположены. Однажды найдется гость достаточно сильный, чтобы одолеть
тебя.
Тень неудовольствия проскользнула по лицу Айзии, но он и слова не
проронил.
– Конечно, такой город следует надежно охранять.
– Мы не боимся никого, – Тайша уловил нотку ехидства, – но почтенные
предки завещали нам старательно хранить древние обычаи. Лишь десять
человек имеют право ехать с нами. И они сядут в лодки только после того
как мои воины завяжут им глаза.
У Александра кровь вскипела.
– Нет!
Тайша равнодушно ответил:
– Тогда ты останешься здесь с остальными. А если будешь
упрямствовать, твои кости обгложут речные раки.
– Действительно, тебе лучше остаться, – вмешался Айзия, которому явно
не хотелось посвящать Александра в свои тайны.
– Не соглашайся, – вмешался вдруг Ратибор. – Наша дорога идет через
Ит–Самарг.
– Это ты тоже увидел? – недружелюбно огрызнулся Александр, которому
начало надоедать постоянное вмешательство Ратибора.
– Да, увидел, – спокойно ответил юноша.
И Александр ощутил, что его раздражение угасает под волнами
доброжелательного спокойствия и уверенности, исходящими от Ратибора.
– Я передумал, уважаемый мюты–кок, – смиренно промолвил Александр. –
Я согласен, чтобы мне завязали глаза.
Айзия весь скривился. Но вспомнил о поединке с Гелаймом и возражать
не посмел.
– Поторопись, старшина, – бросил Тайша, – поклажу мы уже собрали.
Назови девять человек, мы отплываем.
Аримасп с шумом втянул воздух сквозь зубы и подозвал Манайю и семерых
стражников, после чего приказал Гелайму тщательно охранять лагерь до их
возвращения. Айзия воздел руки и напомнил, что оставляет много дорогих
товаров, до которых наверняка найдутся охотники в здешних диких лесах.
При этих словах уже Тайша недовольно поморщился.
Когда Айзия увидел, что Александр ведет с собой Ратибора, он холодно
осведомился:
– Ты не умеешь считать до десяти?
Александр упрямо набычился.
– Он едет вместе со мной.
Айзия вздохнул.
– Зачем ты мучаешь его? Ведь дорога трудна и для здорового воина, а
уж для слепца подавно. – Аримасп говорил намеренно громко, чтобы Ратибор
слышал его. – Я не говорю о подстерегающих нас опасностях. Что случится,
если, не приведи Молох, лодка опрокинется?
Имя кровавого бога резануло слух, и рука невольно потянулась положить
крестное знамение, но ведь требовалось не подать виду, что аримасп
разоблачил себя. Теперь Александр вполне отчетливо представил, что за
попутчиков подсунул ему леший.
– Мне почему–то кажется, что, несмотря на все опасности дороги,
Ратибору с нами будет гораздо спокойнее, чем здесь.
Пусть Айзия считает, что недовольство Александра вызвано только
опасениями за юношу.
Аримасп поджал пухлые губы.
– Должен тебе напомнить, что старшиной каравана являюсь все–таки
именно я. И потому только я имею право распоряжаться здесь. Если ты
недоволен, я могу в любое мгновение отказаться от твоих услуг. Ведь это я
нанял тебя, а не наоборот!
Александр понял, что сумел нажить себе еще одного врага. Раздражение
заставило аримаспа забыть даже о знаке власти. Хорошо хоть Айзия не
догадывается об истинных чувствах Александра. Но его горячность уже
сыграла недобрую службу, и витязь постарался смягчить резкость ситуации.
– Безусловно ты прав, достопочтенный Айзия. Но я прошу тебя войти в
мое положение. Этот юноша дорог мне, я обязан заботиться о нем. Я просто
не могу позволить себе хотя бы на миг упустить Ратибора из виду. Ведь если
с ним что–либо случится, я не прощу себе этого до конца жизни. Поэтому и
только поэтому я прошу тебя позволить ему ехать с нами.
Но Айзия уже закусил удила.
– Нет! – отрезал он. – Ты едешь, он остается!
– Я прошу...
– Нет!
Александр глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и по возможности ровным
голосом сказал:
– Я не хотел вынуждать тебя, Айзия, и до последнего надеялся, что ты
прислушаешься к моим словам, ведь я не просил ничего особенного. Не
получилось. Что ж, это не моя вина. Ты не пожелал разговаривать
по–доброму. Тогда подчиняйся. Ибо моими устами повелевает
закон!
Александр поднял над головой золотую тамгу с изображением рычащего
тигра.
Айзия побледнел и попятился. Гелайм схватился за горло, точно
подавился чем–то. Лишь Манайя остался спокоен. На мгновение воцарилась
тишина. Кажется Древолюб немножко поколдовал, когда уговаривал Айзию взять
Александра с собой. Во всяком случае Айзия ожидал увидеть самое большое
серебряную тамгу с соколом, но уж никак не золотую...
Полусогнувшись, дрожащим от сдерживаемой ярости голосом, Айзия
почтительно произнес:
– Повинуюсь, мой господин. Будут ли еще какие приказания?
– Нет, – сухо ответил Александр. – Пусть все идет как намечено.
Еле заметным жестом Айзия отправил одного из стражников прочь,
униженно поклонился и предложил:
– Не угодно ли будет господину пройти в лодку?
– Я уже сказал: не следует привлекать лишнего внимания.
– Как будет угодно господину.
И Александр понял, что Айзия постарается при первой же возможности
воткнуть ему нож в спину.
Берестяные лодчонки не внушали Александру ни малейшего доверия, и он
взошел борт «корабля» с величайшей опаской. Действительно, утлое суденышко
под ногами так и заходило. Александр увидел враз посерьезневшие лица ойков
и поспешно рухнул на дно лодки, едва не проломив его.
– Медведь, – укоризненно бросил ему один из воинов.
Александр хотел было оскорбиться, но приходилось признать, что сие
прозвище он вполне заслужил.
Двое ойков осторожно, под руки, привели Ратибора. Александр без
удовольствия увидел, что Айзия, Манайя и шестеро стражников тоже
рассаживаются по лодкам. Он заметил также и таинственные знаки, которые
Айзия подавал Гелайму. Начальник стражи понимающе кивал. Затевалось что–то
недоброе, но что?
Ойки чистой белой тряпочкой завязали ему глаза, и мир пропал.
Александру оставалось лишь по слуху попытаться сориентироваться, куда его
везут. Немного помогло солнце – оно светило прямо в лицо, и Александр
определил, что они плывут на юг. Гребцы сменяли друг друга, и лодки не
останавливались даже для ночлега. На коротких привалах снимать повязки не
разрешали... На следующий день они свернули в один из притоков Великой
реки. Александр определил это, когда мерный плеск волн сменился журчанием
быстрого потока. И лишь на третий день они прибыли в Ит–Самарг.
