Игоряша «Золотая Рыбка» - Виталий Бабенко - Книжная Полка

Ярмо

Глава «Я»,

в тезисном виде изложенная автору

корифеем гиперреализма А.Каштаркиным

– ...И все–таки по мне Игоряша очень странный человек, – сказал как–то раз наш Люмьер голографического телевидения Рубенид Нерголин, когда мы сидели у него в гостях. – Во–первых, мы так и не узнали его фамилии. Во–вторых, он живет чересчур уж не по средствам. В–третьих, я предлагал ему сняться в телепередаче, обещал даже роль ведущего – он отказался. Потрясающе! Мне, говорит, популярность не к чему. Я, говорит, и так и ведущий, и зритель, и оператор, и режиссер. Наконец, когда он появляется на наших сборищах, у меня возникает ощущение какой–то неполноценности. Наутро мерещится, что из памяти, словно с магнитной ленты, стерли целые куски.

– Да, – подтвердил пробирщик прозы Булат Аникаев. – У меня тоже провалы в памяти. А возьмите Игоряшины книги. Почему–то мы видели их только у него в руках – и никогда в библиотеке или в магазине. Причем на обложке даже фамилия не указана...

– Помните, мы собрались у Никиты? – спросил толмач–непоседа Володя Набаков. – Меня потом всю неделю преследовало ощущение, будто я не сидел на полу, как обычно, а почему–то висел под потолком. И потом грохнулся на пол. Но ничего не болело, никаких ушибов. Мистика какая–то...

– Точно! – подхватил Шушуня Майский, миниатюрист–каллиграф. – И у меня такое же ощущение. Только я думал, что это мне приснилось. Будто я висел в воздухе и рухнул на беднягу Никиту.

– А может, у него паспорт попросить? – высказался Борис Бурденко, родной брат советника Лосева.

– У него, так сказать, нет паспорта, – вдруг раздался тихий голос. – И в то же время он может вам предъявить, так сказать, сотни любых документов на любую фамилию с собственной фотографией. Он, так сказать, Игоряша!

Голос принадлежал Владимиру Владимировичу Кобелькову по кличке «Так сказать». Этот неприметный, неразговорчивый человек, с лицом, похожим на кукиш, затесался в нашу компанию ненароком. Хотя, как в случае с Игоряшей–вторым, мы никогда не могли вспомнить, в какой день и каким образом это произошло. Владимир Владимирович обычно сиживал тихонько в углу, демонически улыбался, приблажно обнажал зубы, но большей частью молчал, в обсуждении рукописей участия не принимал, зато все разговоры слушал с жадным вниманием, словно питался звуками.

– А как вы относитесь к Игоряшиным Достижениям? – спросил Кобелькова Ладик Гриммов, экзекутор штампов и ас пунктуационного анализа. – Ведь ясно: врет все. Но – КАК врет!

– Он, так сказать, не врет, – констатировал Владимир Владимирович Кобельков. – Он на самом деле, так сказать, путешествует во времени.

– Каким образом?! – ахнули мы.

– Игоряша–второй – единственный на Земле обладатель Золотых Рыбок, которые, так сказать, исполняют его желания. Они же переносят его в любую эпоху, так сказать, истории Земли.

– Не может быть! – выкрикнул Слава Дорожный, эксперт по солецизмам. – Это противоречит законам физики!

– Да? – с плохо скрытой ехидцей спросил Кобельков. – Вы можете считать себя, так сказать, страстным певцом Магриба и левантинцем в прозе, не возражаю, но что вы понимаете в неэйнштейновской, так сказать, физике? Или в физике Кровского, за которую Петя в 11–вероятностном будущем, так сказать, получит Нобелевскую премию? Кстати, когда Игоряша рассказывает вам о своих, так сказать, Достижениях или демонстрирует трюки, вы ему верите безоговорочно. Но наутро все забываете, так сказать, как треп, потому что Игоряша телепатически блокирует вашу память. Он не желает, чтобы знание о его, так сказать, магических способностях распространялись широко. По–своему он достаточно, так сказать, скромен...

– Н–нет, К–коб–бельк–ков, я т–теб–бе эт–того не п–п–прощу, – откуда ни возьмись зазвучал характерный голос Игоряши. – Я т–тебя, п–пожалуй, диск–криминирую.

– Не справишься, Игоряша, – ответил Владимир Владимирович, словно на пол сплюнул. – Я тебе, так сказать, не по зубам. Можешь, кстати, проявиться. Я за тобой давно наблюдаю. Ты сейчас, так сказать, лежишь на рояле, опершись на локоть.

И верно: на рояле, принадлежавшем матери Рубенида Нерголина, материализовался Игоряша–второй.

– Исчезни! – злобно крикнул он Кобелькову. – Изыди!

Но тот остался на месте. Владимир Владимирович даже в лице не переменился. Он заложил правую руку в левый внутренний карман пиджака и что–то поглаживал там, криво улыбаясь.

– Игоряша, это правда? – воскликнул Герард Экудянов, провозвестник небуквенного алфавита. – Насчет Золотых Рыбок?

– Правда, а что?

– И ты можешь все–все–все?

– Могу.

– Что же ты раньше молчал? Ведь это такое дело! Это можно такие горы свернуть! – Гак Чуков, рыцарь памфлета, в возбуждении вскочил с места и зашагал по комнате.

– Какие такие горы? – Игоряша насторожился.

– Избавить мир от угрозы войны! – выпалил Ладик Гриммов, композитор сказок.

– Восстановить экологический баланс! – добавил фанатик деепричастий Борис Бурденко.

Знаток непереведенных шедевров Володя Набаков:

– Накормить всех голодных – ныне и всегда!

Правофланговый гротеска Булат Аникаев:

– Вылечить всех больных!

Умелец хиажма Шушуня Майский:

– Покончить с раком!

Жрец синтаксической иллюзии Петя Кровский:

– Вычеркнуть из искусства посредственность!

Архиарх фразеологии Никита Котляренко:

– Казнить мещанство и вещизм!

Герой Зазеркалья Рубенид Нерголин:

– Победить термояд и достичь звезд!

– П–позд–дно, реб–бята... З–з–золот–тых Рыб–бок уже н–нет, – сказал Игоряша. – Исп–парились... Маг–газ–зин з–з–закр–крыт.

– О чем же ты раньше думал? – накинулись мы. – А если завтра война? Или экологическая катастрофа? Или топливный кризис? Рыбки ведь не твои – всего человечества!

Игоряша сверкнул глазами.

– Человечества, говорите? Хрен вам! Война, говорите? А по мне – хоть взрыв Сверхновой. Вселенная большая, а я неуязвим. Я, Игоряша, вечен и бессмертен. Даже если над моей головой взорвется термоядерная бомба – с меня и волосок не упадет. Я не боюсь излучения, не боюсь ударной волны, не боюсь жара и льда, не боюсь болезней, не боюсь вакуума. Я неуязвим!..

Человек Петя Кровский сорвался с места и изо всей силы врезал Игоряше в челюсть. Игоряша даже не покачнулся, а Петю отбросило к стене. И человек Гак Чуков, и человек Борис Бурденко, и человек Паладин Гриммов, и человек Герард Экудянов, и человек Никита Котляренко, и человек Слава Дорожный, и человек Рубенид Нерголин, и человек Владимир Набаков, и человек Шушуня Майский, и человек Булат Аникаев, и человек Анатолий Каштаркин – все мы бросились на Игоряшу.

И всех нас разметала невидимая сила.

Только Владимир Владимирович Кобельков по кличке «Так сказать» спокойно и тихо сидел в углу, скалясь, как химера с собора Парижской богоматери.

– Давайте без глупостей, – поморщился Игоряша. – Со мной и армия не справится. К тому же вам нечего переживать. Вас я тоже сделал неуязвимыми.

– ЗАЧЕМ??? – застонали мы. – На кой ляд мы тебе нужны? Что ты к нам привязался? За что ты ТАКОЕ с нами сотворил?

– Видите ли, – осклабился Игоряша, – я многое испытал. Видел разное, бывал всюду. Путешествовал во времени. И понял: главное, чего мне не хватает, – это простого человеческого общения. Разговоров по душам, нелепых споров, яростной ругани, детских обид, анекдотов с бородой... Поэтому я к вам и прилепился. Поэтому и обессмертил вас. У меня впереди – вечность, и компании мне не будет хватать...

С этими словами Игоряша исчез, как Мефистофель. Но мы знали, что в следующий раз он появится снова.

– Что же ты раньше молчал? – спросили мы Владимира Владимировича Кобелькова. – И правда ли насчет Золотых Рыбок?

– Молчал, так сказать, потому, что не спрашивали, – ответствовал он. – А насчет Золотых Рыбок – правда. Они мне, так сказать, не нужны. У меня есть, так сказать, кое–что почище.

Кобельков полез во внутренний карман пиджака и достал кожаный футляр с «молнией» на боку – вроде футляра от складного зонтика. Он дернул «молнию», и в глаза нам ударил красно–оранжево–желто–зелено–голубо–синефиолетовый переливчатый свет.

– Сильву, так сказать, пле! – с интонацией дрянного конферансье провозгласил Владимир Владимирович Кобельков. – Перо Жар–Птицы. Так сказать, исполняет любые желания и имеет бесконечное число так называемых регистров. Правда, действует только в пределах Земли, в космос, так сказать, на нем не полетишь, но мне другого не надобно. И тоже, между прочим, гарантирует неуязвимость и, так сказать, бессмертие...

Наверное, нам не следует роптать. Наверное, мы это заслужили. Слишком уж долго мы терпели Игоряшу в своей компании. Слишком уж охотно соглашались на его дорогие сигареты. Слишком неоспоримо звучали для нас его россказни о путешествиях в прошлое и будущее. И было очень много мелких подарков, которые мы с радостью принимали от Игоряши и даже, коллекционируя, соревновались, у кого больше. Шариковые ручки, зажигалки, красивые блокноты в кожаном переплете, вечные часы, микрокалькуляторы, фотоаппараты, кинокамеры, пишущие машинки, видеокассеты, деки, джинсы, джинсы, джинсы, дефицитные книги, книги, книги... – этого добра из Игоряши сыпалось навалом. Кто бы мог подумать, что расплатой за дармовую роскошь будет – вечность?!.