4
Вечером того дня, когда незнакомый автор всучил Алеко Никитичу
тетрадь в черном кожаном переплете, Аркан Гайский ужинал с машинисткой
Олей, ловя ее на совместную жизнь. Ужин происходил в недорогом, а потому
любимом Гайским кафе неподалеку от редакции. Неожиданно за столом возник
художник Дамменлибен.
– Зд–д д–д–о... – начал здороваться Дамменлибен.
– Здравствуй, Теодор, – скучно сказал Гайский, прекрасно понимая, чем
все кончится.
– Бардак, – преодолел робость Дамменлибен, – ты Нелли знаешь она
умная женщина тещу перевез на дачу бардак здорово Олюха дома все
нормально? Аркул а как тебе нравится с работой зашиваюсь дай мне еще
пятерку и я тебе буду должен шестьдесят девять для ровного счета щенок
всюду гадит бардак здорово Олюха...
– Теодор, ты мой рассказ проиллюстрировал?
Дамменлибен сунул пятерку в карман:
– Мебель подорожала бардак ты мою Нелли знаешь тебе надо жениться
здорово Олюха от тебя тот альфонс отстал? Пе–пе–пе–пе–редвигается твой
рассказ Алеко звонил юбилейный номер готовится бардак щенок всюду гадит у
него рукопись лежит из самотека пацан какой–то принес с голубыми глазами
Глории нравится здорово Олюха к тебе этот автор не заходил?
– Нет, – ответила Оля, – я весь день печатала очерк Сверхщенского об
истории Мухославска. В юбилейный номер.
– Молодой с голубыми глазами, – продолжал Дамменлибен, – ни фамилии
ни адреса турки совсем обнаглели в папу стреляют бардак я у тебя пятерку
взял? Петеньке в портфель наложили здорово Олюха мистика про какого–то
мад–д–д–дранта...
– Про мадранта? – оживился Гайский. – Если это тот парень, с которым
меня хотели познакомить в Москве, то он сын очень крупного человека... Мне
давали читать... Я сказал тогда, что гениально, но на самом деле муть.
Скучища и никакой сатиры... Бред под Маркеса... Но чей–то сынок... Скажи
Алеко Никитичу.
– Если пойдет буду иллюстрировать а чей сын помнишь уж ты мою Нелли
знаешь...
– Чей не сказали, но кого–то оттуда... Чушь собачья. Прозу любой
может писать, а ты попробуй вскрой, когда душат!..
– Расскажите лучше анекдот, Аркан Гарьевич, – попросила Оля и
погладила Гайского по плечу.
Гайский расценил этот жест как аванс, количество адреналина в его
крови резко возросло, и он заверещал голосом кукольного Петрушки, входя в
образ героев анекдота:
– Однажды один англичанин решил показать другому англичанину свой
замок. «Вот здесь, – говорит, – живет моя прислуга. Здесь я принимаю
гостей. Это моя столовая, это мой кабинет, это моя спальня..." Открывает
он дверь в спальню и видит, что рядом с его женой спит незнакомый мужчина.
«А это, – говорит, – моя жена». «А рядом кто?" – спрашивает другой
англичанин. «А рядом я».
Оля дробно захохотала, и Гайский, воспользовавшись этим, поцеловал ей
руку.
Теодор Дамменлибен мутно посмотрел на Гайского, пытаясь осмыслить
услышанное. Затем, бросив это бесполезное занятие, обратился к сатирику:
– Я у тебя пятерку взял? Бардак здорово Олюха смешно слушай Аркуля
возьми мне сто грамм ка–ка–ка–кап.
– Имей совесть, Теодор, – почти вышел из себя Гайский. – Я тебе дал
пятерку.
– А т–т–т–т–ы–ы мне ее дал? – искренне удивился Дамменлибен. – Бардак
щенок всюду гадит пойду Никитичу позвоню здорово Оля ах да я с тобой
здоровался...
И Дамменлибен оставил их в покое.
– Не хотите прогуляться по воздуху, Ольга Владимировна? – сказал
Гайский. – Могу пригласить к себе. Я написал новый рассказ «Архимед и
ванна». О недостатках водоснабжения. Если напечатают, кому–то не
поздоровится.
– Мне завтра к девяти в редакцию, Аркан Гарьевич, – мягко отказала
Оля. – В другой раз хорошо?
Аркан Гарьевич потупился:
– У меня к вам серьезные намерения, Ольга Владимировна. Мы с вами две
половинки одного сосуда, именуемого счастьем. Нас бросает в океане
пошлости и некоммуникабельности и прибивает совсем не к тем берегам, к
которым бы нам хотелось. Пойдемте ко мне, Ольга Владимировна, я вам
почитаю. У меня дома есть портвейн и кое–что сладенькое. Вы не
представляете,
как трудно заниматься сатирой. Все завидуют. Все...
Ольга Владимировна вздохнула.
– Вы знаете, кто такой зануда? Это человек, которому легче уступить,
чем отказать...
