Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Михаил Анчаров
Сода–Солнце
 < Предыдущая  Следующая > 
9. Без Таблеток
Его выгнали прежде всего потому, что от него все устали.
Началось с того, что я спросил:
– А почему вы, собственно, заинтересовались Митусой и Леонардо?
Это было неосторожно.
– Митусой я заинтересовался потому, что я не знаю иностранных языков, – сказал он.
– При чем тут иностранные языки?
– Начало нашего тысячелетия ознаменовано необычайными поэмами, – сказал он. – В Германии «Песнь о Нибелунгах», в Испании «Романсеро о Сиде Кампеадоре», в Англии – «Баллады о Робин Гуде», во Франции – «Песнь о Роланде», в России – «Слово о полку Игореве». Славянский мне было изучить легче, чем другие языки.
– Ну и что?
– Такое впечатление, что все силы творчества в начале тысячелетия ушли в поэзию. Причем безымянную.
– Допустим. Ну и что из этого?
– А то, что эпоха Возрождения, середина тысячелетия, должна была оказаться сильной в творчестве с рационалистическим оттенком. Так оно и было. Литература философствовала, драма стала публицистичной, изобразительные искусства смыкались с наукой.
– Ну, это известно. А что дальше?
– А то, что если взять человечество как общество, а не сумму людей, как организм, – то первые два этажа уж очень похожи на первые два этапа теории отражения, то есть на живое восприятие и на абстрактное мышление, и следующий конец тысячелетия должен ознаменоваться практикой в области творчества. А что это значит?
– Вот именно, что это значит? – сказал я. – Загибщик вы. Творчество и есть практика. Какая еще может быть «практика в области творчества»? И в начале тысячелетия творили, и в середине, и сейчас творят.
– А что сейчас творят? – спросил он. – Где уникальные произведения культуры, где великие творения, где синтез? Все анализ, исследования, открытия, теории, долбежка частиц, разброд, развал, поиски истины. Разбирают вселенную, как часики, потом собирают обратно – остаются лишние детали. Разве это творчество?
– Истину всегда искали – и нравственную и научную.
– Факт. Но для чего? Почему так много исследований и открытий и так мало изобретений?
– Это сейчас–то мало? Да их полно. Только и слышишь...
– Вот именно слышишь! А их должно быть столько, чтобы о них не было слышно. Вы же не слышите о том, что еще выпустили пару туфель или автомобиль. О них не сообщают, их делают. Нет, наше время не любит изобретений. Оно любит исследования. Кому трудней всего? Изобретателю. А исследователю? Все институты научно–исследовательские. Разве не так? А почему? Исследование – это значит исследование того, что природа изобрела. А изобретение – это человеческое создание, продукт творчества, синтез.
– Без исследований не будет изобретений.
– Правильно. А без изобретений вообще ничего не будет. Жизни не будет. Человек от обезьяны отличается не исследованием дубины, а изобретением дубины. А сейчас изобретателя, по сути дела, боятся. Потому что он дезорганизует производство. А уже давно пора производить не просто предметы, а изобретения. Производство должно производить изобретения. Тогда никакой дезорганизации не будет. Будут планировать изобретения – и все.
– А где их напасешься? Изобретение – это не туфли, не автомобиль, – сказал я.
– Вот именно. А почему? Потому что никто не знает, что такое творчество, с чем его едят и как его вызывать, – сказал он и добавил как–то нехотя: – А вот Леонардо знал.
– А откуда вам это известно?
– По результатам. Один список его изобретений занимает десятки страниц. Не прочтешь. Устанешь, – сказал он устало.
– Леонардо – гений, – торжествующе сказал я.
– Гений! – почти крикнул он. – А не кажется ли вам, что у него способ мышления был другой, не такой, как у нас? Не кажется ли вам, что гений – это тот, кто нащупал другой способ мышления? А остальные так... Логикой орудуют.
– Ну, знаете!
– Что «ну знаете»? Что такое логика? Инструмент. А инструменты стареют. Вас же не пугает, что евклидова геометрия устарела?
– Ею пользуются.
– Правильно. Для частных задач. Для плоскости. А любая плоскость – часть шара. А на нем сумма углов треугольника никогда не равняется двум «д». Молотком тоже пользуются, но есть орудия и поновее.
– А чем вы замените логику?
– Если наш мозг может иногда делать внезапные открытия, значит он может это делать постоянно. Если Менделеев увидел свою таблицу во сне, значит именно в тот момент ему легко было сделать это, значит его мозг правильно думал.
– Какая чушь! – Я рассвирепел окончательно. – Прежде чем ему приснилась таблица, он годами мучился, обдумывая ее!
– Правильно. Мучился. Ну и что хорошего? Это значит, все эти годы он неверно думал, логически перебирал варианты, линейно думал. А потом линий накопилось столько, что они, наконец, слились в один комок, вот и все.
– Другого способа нет.
– А вдруг есть?
– У вас, что ли?
– Вот Шопен говорил: «Я сажусь за рояль и начинаю брать аккорды, пока не нащупываю голубую ноту». Что это означает? Это означает, что весь его организм откликнулся именно на это созвучие и именно в этот момент. Он идет за ним, и получается шедевр, изобретение.
– Н–да... И как же вы предлагаете их планировать, изобретения?
– Да надо планировать не изобретения, а людей, которые способны изобретать. Ведь даже сейчас мы же не планируем продукцию, мы планируем выпуск продукции. А продукция уж есть следствие, плод выпуска.
– А как планировать изобретателей, как узнать, кто может изобретать?
– Все, – сказал он.
– И вы?
– И я.
– Поэтому вы стали клоуном?
– Отчасти, – скромно сказал он. – Когда я рискнул позвонить профессору Глаголеву и сказал, что у меня есть интересные данные о том, что Митуса автор «Слова о полку Игореве», он бросил трубку. Я опять позвонил и спросил: «А если я нашел рукопись с его подписью, вы все равно не поверите?" Он засмеялся и сказал: «Клоунада». И опять бросил трубку. Я подумал: «А почему бы и нет? Почему бы мне не начать смеяться над чванством? Да здравствует клоунада!" Понимаете, настоящая клоунада это не тогда, когда публика смеется над клоуном, а когда клоун смеется над публикой.
И он искоса посмотрел на меня.
Я почувствовал, что краснею, и сказал:
– Вы что же, нашли такой способ мышления?.. Универсальный?
Это была вторая неосторожность.
– Нашел, – сказал он. – Универсальный.
Пора было его проучить.
– Отлично, – сказал я. – Вы нам его продемонстрируете.
– А зачем его демонстрировать? – сказал он. – Принесу завтра таблетки – и все.
– Какие таблетки?
– Вы их примете и сами начнете мыслить творчески.
Он не смеялся, мерзавец.
– Отлично, – сказал я. – Покушаем ваши таблетки.
Он кивнул и ушел. А я покамест выпил водички. Без таблеток.

© Михаил Анчаров

 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList