приводя при этом сколько-нибудь веских аргументов. Лев Абалкин, помнится,
никаких рапортов не подавал вовсе, покинул Саракш самовольно и даже,
кажется, убил кого-то при этом. Абалкин, один из "подкидышей", начинает
искать "детонатор" и в результате гибнет от пули Рудольфа Сикорски. Тойво
Глумов начинает искать Странников и в результате становится одним из
люденов...
Максим вызвал послужной список Тойво Глумова. Как он и ожидал, по
обновленным сведениям БВИ Тойво Глумов по окончании школы Прогрессоров ни
на какой Гиганде не работал, за полным отсутствием таковой во Вселенной, а
работал он почему-то учеником зоотехника на ферме "Волга - Единорог",
после чего этого бесценного зоотехника взял ни с того ни с сего к себе на
работу некто Максим Каммерер... КОМКОН-2 в ту пору остро нуждался в
зоотехниках с прогрессорским образованием...
Странная мысль пришла ему в голову, но в нынешнем положении никакая
мысль не могла быть особенно странной.
Тойво Глумов узнал на Гиганде о Странниках то, о чем сказать либо не
захотел, либо не решился. Узнал что-то определенное, такое определенное и
страшное, что полностью уверился в их нынешнем весьма деятельном
существовании, и уверенностью этой заразил весь КОМКОН-2. А потом,
убедившись в своем человеческом бессилии, предпочел стать люденом...
Скрыться в людены. Удрать в людены. Сказаться в люденах... И все наши
толкования Большого Откровения ложны: это просто убежище, эмиграция в виду
угрозы нашествия. Спасутся праведные. Отсидятся в своем непонятном мире,
пока Странники будут сворачивать наше небо, как свиток... Но для начала
они свернут БВИ. Впрочем, это в каком-то смысле одно и то же.
Максим припомнил некий древний роман, в котором страшного злодея
приговорили к разрушению личности. Сначала в восприятии злодея исчезла
Луна, потом звезды, потом начали пропадать люди, дома, вещи... Здесь будет
то же самое, только в информационном пространстве.
Он соединился с КОМКОН-1. Жан-Клод Володарский тоже был весьма
растерян.
- Не могу связаться с Гигандой, - сказал он.
- Естественно, - ответил Максим. - Коль скоро никакой Гиганды не
существует, то и связи с ней быть не может... Ты лучше помозгуй, Жан-Клод,
без паники, на тему "Гиганда - Странники". Все же рапорты через тебя
проходили, припомни как следует, что же мы, без БВИ никуда не годимся? Мы
разведчики, Жан-Клод.
- Это мы разведчики, - сказал Володарский. - А вы контрразведчики. На
Гиганде и вокруг нее, насколько я помню, никаких следов деятельности
Странников не наблюдалось, кроме куска янтарина в Имперской кунсткамере...
- Уже много, - сказал Максим. - Вспоминай, вспоминай. Боюсь, нам
теперь только на собственные мозги придется рассчитывать.
- Вольдемар Мбонга докладывал, что в легендах жителей Архипелага Тюрю
рассказывается о неких неопределенных существах, пытавшихся докопаться до
Сердца Мира, но сурово наказанных за это местными божествами...
- Так, - сказал Максим. - Книги ведь должны быть, монографии на эту
тему... Слушай, Жан-Клод, собери-ка ты все сведения по Гиганде в простых,
непритязательных библиотеках, да загрузи их в БВИ по новой! Не сидеть же
сложа руки.
- Некогда мне по библиотекам лазить, - грустно ответил Володарский. -
У меня на Гиганде люди сидят без связи, я теперь не знаю - может,
эвакуировать всех оттуда?
- Не пори горячку, - сказал Максим. - Разведчики, бывало, годами без
связи сидели во враждебных государствах. Потерпят твои Прогрессоры, клятву
давали... Да и причем здесь Гиганда?
- А причем здесь Странники? - спросил Володарский. - Может, у нас на
Земле второй Бромберг народился, повернулся на Прогрессорстве и начал
гадить...
- Ты представляешь себе Бромберга, гадящего в БВИ? - поинтересовался
Каммерер.
- Да, народился Бромберг, - сказал Жан-Клод. - И повернулся Бромберг.
Только он не на прогрессорстве повернулся, а на Странниках. Максим
Бромберг.
- Спасибо, конечно, - сказал Максим. - Тебе, я полагаю, знаком некто
Ангел Копец?
- Еще бы, - сказал Володарский. - Всю плешь этот Ангел мне проел,
дьявол его задери. Большой знаток гигандской истории. И хочет стать
хранителем этой истории, только чтобы она была, значит, в полной
неприкосновенности...
- Так вот нету в БВИ никакого Ангела Копца, - сказал Максим. - И
плешь тебе проедал информационный фантом Странников. А мы снова, как
всегда, все прошляпили.
- Да брось ты, в самом деле, - сказал Жан-Клод. - Вас лечить надо
всем КОМКОНом, а еще лучше - отправить на Пандору ловить голыми руками
этих... ну, хвосты у них еще ядовитые... и зубы... Вы сами спокойно не
живете и людям не даете. В старину такие, как ты, все жидомасонов под
кроватями искали. Ребята уже вовсю по БВИ лазят, причину ищут, и найдут,
никуда не денутся. Сам Морихира лазит, помирать передумал... Надо же -
информационный фантом! Сто раз вы своих Странников накрывали, и сто раз же
за собачий хвост хватались. Массаракш, змеиное молоко! Я тебя всего лишь
спросил, не ваша ли это работа с Гигандой. Выяснил, что не ваша. И не
морочь мне голову Странниками - снова опозоритесь.
- Кто у тебя отвечает за Гиганду?
- Как кто? Вестимо, Корней. И пока Корней за нее отвечает, я спокоен.
Солидный человек, кроманьонец. К тому же сын у него там работает...
- Где сейчас Корней?
- Я с утра справлялся, секретарь говорит - вылетел на Гиганду. Там у
нас сейчас полным ходом идут социальные преобразования...
- Знаю я ваши преобразования, - сказал Максим. - Сам преобразовывал.
Народу при этом положил - страшное дело... Ладно, будь у себя, я еще
несколько версий прогоню.
- Гони, - разрешил Володарский и отключился.
Максим несколько минут глядел на погасший экран и представлял, что
будет, если экран этот никогда уже больше не оживет.
- Будем ходить друг к другу в гости, - сказал он вслух и набрал номер
Аси Глумовой.
7
Глава военно-революционного Совета Свободной Алайской Республики,
бывший заместитель министра обороны, бывший бригадный генерал Гнор Гин был
доволен. Более того - он был счастлив.
С эпидемией удалось справиться неожиданно быстро.
Оказалось, что славные алайские микробиологи во главе с военлекарем
второго ранга Маггой, несмотря на нищенские субсидии, не сидели сложа
руки, а выработали весьма эффективную вакцину, могущую спасти больного
едва ли не на последней стадии.
Мало того, вопреки царящему бардаку и разрухе, удалось сохранить
медицинский персонал и значительную часть парка санитарных фургонов. Эти
фургоны, отмеченные традиционной эмблемой птицы Бу, чьи яйца, по легенде,
давали человеку вторую жизнь, носились сейчас по всей республике, не минуя
самых глухих ее уголков, разнося животворную жидкость с помощью
одноразовых шприцов, производство которых тоже чудом удалось наладить.
Алайский народ, забывший в неизбывном своем великодушии прошлые
обиды, охотно поделился и вакциной, и шприцами с братским народом бывшей
Империи, ныне Каргонской Демократии. За эту помощь Гнору Гину удалось безо
всякой стрельбы выторговать у новоиспеченного соседнего правительства не
только спорное устье Арихады, но и некоторые другие стратегически важные
территории, на которые герцоги Алайские даже и не собирались посягать.
Санитарные фургоны ездили по кварталам бедноты, по конторам, по
сохранившимся предприятиям, где их встречали, как родных, и бравые
санитары, которых судьба оберегла от бесславной гибели за чужие интересы,
быстро и споро ставили уколы.
Докладывали, правда, что у некоторого (впрочем, ничтожно малого)
числа людей вакцина вызывает своеобразную аллергическую реакцию, в
результате которой вакцинируемый засыпает воистину богатырским сном на
двое суток, но все уснувшие тут же доставляются в соответствующий
медицинский центр, где им оказывается необходимая помощь.
Адъютант мельком заметил, что среди уснувших, к сожалению, оказалось
немало активистов нового режима, незаменимых специалистов и вообще нужных
и неординарных людей.
- Они слишком много работали в последнее время, - сказал
премьер-министр нового правительства. - А всякая вакцина, как известно,
ослабляет организм. Наша власть позаботится о них, брат-адъютант. Пусть
отдохнут. Они это заслужили...
Вояка Гнор Гин был никакой, и штабник никакой, но зато выслужился из
самых низов, специализируясь на организации военных парадов и
показательных учений. Поскольку во время войны этих полезных мероприятий
не проводилось, он слонялся по министерству, выискивая нарушения формы
одежды и страшно раздражая герцога. Наконец терпение Его Алайского
Высочества лопнуло, и он распорядился отправить господина генерала на
передовую, но тут как раз и начались народные волнения, был зверским
штурмом взят дворец, и, по решению восставших (никого из главарей генерал
сроду в глаза не видел) правительство предложили возглавить старому
солдату, верному сыну народа Гнору Гину, который не запятнал свое честное
имя, гоня на убой цвет алайской нации.
Это была сущая правда. Гнору Гину не доверяли даже призыв
резервистов. Герцог тоже держал его в министерстве в качестве сына народа.
- А что там с братом вице-премьером?
- Ищут, брат-премьер. Сами знаете, в каком состоянии у нас
безопасность, - сказал адъютант. По всем статьям самое место было
брату-адъютанту не здесь, а на восстановительных работах, но генерал к
нему уже привык, а привычки его становились отныне законом.
Гнор Гин знал, в каком состоянии безопасность. Яйцерезы, как только
начался штурм дворца, защищать Его Алайское Высочество не стали - недосуг,
поскольку яростно принялись жечь свои же архивы. Подготовлены архивы к
уничтожению были много загодя - честно говоря, все время были готовы. И
все, в общем, остались довольны.
- Без архивов работать нельзя, - глубокомысленно сказал генерал,
подумал и добавил: - А с архивами жить нельзя.
Сказано было отменно, в духе маршала Нагон-Гига.
- Референт на допросе показал, что брата вице-премьера выманили
обманом. Некто Гаг, бывший курсант школы Бойцовых Котов...
- Гаг, Гаг... - премьер-министр нахмурился. - Помнится, ловили уже
некоего Гага... А что слышно о молодом герцоге? Покуда он жив, у кровавого
подполья есть знамя.
- Найдем, брат-премьер, - сказал адъютант. - Нет в республике дома,
где сможет это отродье палача найти приют. Всякий честный алаец...
- Не на митинге, - оборвал его Гнор Гин. - А только чтобы голову его
- об это место!
И постучал по крышке стола.
- Референта расстрелять? - осведомился адъютант.
- По необходимости, - туманно ответил премьер.
- Пора, брат-премьер, - напомнил адъютант.
Гнор Гин подошел к зеркалу. Новая форма, сшитая по его собственному
эскизу, сидела, как влитая. Он поправил услужливо поданной расческой седые
виски. Не хуже покойного герцога выгляжу, не беспокойтесь, только вот
презрительности этой проклятой в глазах нет, а есть в глазах усталость и
серьезная государственная озабоченность...
Разномастно одетые часовые в коридоре отдавали честь по-старому,
поскольку нового ритуала еще не выработали, а честь начальству отдай и не
греши. Ох, ведь в интенданстве, должно быть, солдатского новья
видимо-невидимо, если, конечно, не ушло оно еще на черный рынок...
Площадь перед Народным собранием была полна народу. Ради
торжественного дня люди нарядились во все лучшее, но выглядели все равно
бледными и убогими. В толпе выделялись цветом лица здоровенные пожилые
мужики - явно крестьяне непризывного возраста.
- Понаехало их со всех концов, ваше... брат-премьер, - пояснил
адъютант. - Прямо будто в городе вареньем им намазано.
Многочисленные санитары, работая прикладами, расчищали проезд к
театру.
- Почему санитары с автоматами? У них с оружием такой глупый вид, -
недовольно сказал премьер.
- Участились случаи нападения на лекарские фургоны, - сказал
адъютант. - Какие-то мерзавцы наловчились торговать вакциной, вот доктор
Магга и потребовал... И вообще у санитаров дисциплина, не то что...
Он не договорил, потому что нужно было выскакивать и распахивать
дверцу перед начальством.
Вход в бывший Императорский театр, а ныне Народное Собрание, был
застлан коврами, на коврах же валялось разнообразное оружие - входящих
тщательно обыскивали, а без ствола в столице ходили разве что малые дети.
Обыск производили люди в морской форме.
- Экипаж восставшего крейсера "Алайские зори", брат-премьер. Первыми
ворвались в берлогу тирана...
Премьер милостиво кивнул и прошел дальше. Императорский театр был
некогда прекрасен, древен и прекрасен, великолепен именно своей
древностью. Когда после победоносного восстания возникло Алайское
герцогство, у тиранов и деспотов хватило ума ничего здесь не трогать и не
перестраивать, а только вовремя давать деньги на реставрацию. Когда-то к
этому крыльцу подъезжали запряженные шестернями заггутских илганов кареты,
потом запыхтели первые паровики, потом... Много чего было потом. Здесь
лицедействовал великий Линагг, здесь блистала упоительная Барухха, здесь
выходил на поклоны выдающийся комедиограф Нигга, впоследствии
разоблаченный как имперский шпион... По традиции, к каждой премьере ткался
гобелен, изображающий сцену из спектакля, так что на стенах не было
свободного места, а вдоль стен стояли драгоценные вазы древней династии
Тук, и в вазах ежедневно меняли цветы, нарочито привозимые аж с
Архипелага...
Ныне гобелены были частью содраны и растащены, частью осквернены,
пошли гобелены на портянки да на пеленки, а в драгоценных вазах, тех, что
не сумели или не успели расколотить, вместо цветов благоухала не столь
утонченная материя.
- Вчера же, вроде, все вычистили... - бледнея, сказал адъютант. - И
когда умудрились?
- Да не тревожься, брат-адъютант, - сказал премьер. - Это всего лишь
навсего знак бесконечного народного презрения к причудам аристократов.
Адъютант вздохнул и повел его на сцену, вкладывая в начальственную
руку текст речи, свернутый в трубочку. Речь сочинил выдающийся писатель
Лягга, всем сердцем принявший новую власть. Премьер заранее просмотрел
речь, вычеркнул из нее слово "споспешествующий" по причине его полной для
военного человека непроизносимости, и в целом одобрил.
Премьер опасливо выглянул в зал. Зал был набит битком. Солдаты,
матросы, яйцерезы, люмпены с городских окраин, работяги в традиционных
синих картузах, опять же крестьяне, вообще непонятно кто и даже туземцы с
Архипелага в своих полосатых юбочках и с высокими прическами, скрепленными
засохшей кровью врагов.
А в герцогской ложе притаились подлинные хозяева страны - члены
исполнительного комитета Союза борьбы чего-то с чем-то, и вот их-то
премьер-министр боялся по-настоящему.
"Сыны свободного Алая! - повторял он про себя начало речи. - В
трудный час, в годину испытаний, когда зубы кровавого дракона Гугу
контрреволюции готовы..."
- Пора! - весьма бесцеремонно подтолкнул его адъютант.
На сцене, которую до сей поры отягощали только роскошные декорации,
была наспех сооружена трибуна, обтянутая новым алайским флагом -
оранжево-зелено-синим.
Шевеля губами, Гнор Гин подошел к трибуне и замер.
Внутри трибуны, как любовник в шкафу, сидел человек с очень знакомым
лицом и подбрасывал на ладони гранату.
8
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг