невещественными и даже противоестественными.
Меня очаровал раскрытый грузовой люк, как будто в душе снова очнулся
фраваши. Мгновение дурноты, затмение, я чувствовал только одно - что-то
всплывает из глубины, выдавливая из меня нормальные мысли и чувства. В моей
бедной голове стал восстанавливаться чужой и вредный фильтр.
Потом Он стал манить и тащить меня к выходу, и хотел, чтобы я слился с
воздухом, а затем со всем миром. Я резко почувствовал несовершенство и
ограниченность свой формы, саднящую и гудящую от давешнего удара башку,
полураздавленные члены, ноющую печенку, я захотел снова стать великим и
безграничным, знающим глубины и помнящим истоки. Я возжелал из маленькой
недолговечной козявки, замученной проблемами потребления и выделения,
сделаться снова возвышенным и долговечным. Моим глазам открылась дорога в
вечность, которая проходила вдоль грузового отсека и через кормовой люк
устремлялась к багровому солнцу Слияния.
Ну нет, фигушки, дорогие мои. Это не я стану счастливым, а фраваши, мой
погубитель и растворитель. Я чуть ли не стукнулся башкой о борт, пытаясь
вышибить из нее паразита и психосадиста.
- Ты будешь жить во мне,- сообщил Он.- Не сопротивляйся и станет ясно,
что ты - это я. Во мне сохранится даже то хиленькое "я", которое называет
себя Колей Шигимонт-Микитовом.
И мое хиленькое "я" наконец возбухло.
- Нет, это ты живешь за счет меня. Ты тянешь все, что можно, из моего
"я", несмотря на его хилость, а так в тебе сознания не больше, чем в
какашке.
Дав словесную отповедь, начал я выталкивать умственного паразита из
своей бедной психики. И будто кто помог мне избавиться от источника вредных
мыслей - величавый голос паразита, раздававшийся под моим черепным сводом,
превратился в жалкий писк, а потом и вовсе стих. Дорожка в "вечность" тоже
по-быстрому скрутилась и спряталась словно жабий язык. Я почувствовал напор
другой Высшей силы. Для нее я опять-таки был крохотным и ничтожным, но она
не собиралась уничтожать и размазывать меня. Напротив, она хотела сделать
меня больше, чтобы во мне могли отразиться, приобрести смысл, и камни, и
растения, и скотинка бессловесная. Не я должен был опуститься до них, а они
имели право подняться до меня.
Едва я пришел в рабочее состояние, как "дорогие мои" кое-что
предприняли за ради подгадить мне. Я стал замечать, как увеличивается
дифферент на корму, а нос в свою очередь давай кабрировать, то есть
задираться вверх. Вот заразы. Хотят сбросить ядерные заряды просто действием
силы тяжести. Опять надо думать, причем капитально.
Я выстрелом из "Кедра" разорвал один из металлических леерных тросов,
проходящих вдоль левого борта. Освободившийся конец продел сквозь движущийся
каркас и перекинул на кнехт правого борта. Затем снова протянул сквозь
каркас и закрепил на каком-то выступе левого борта самым крепким из
известных мне узлов. Ну, теперь, уважаемый трос и моя морская выучка, не
подведите.
Вот каркас полностью натянул преграждающий трос и остановился. В него
угрюмо уткнулась и следующая блямба. Кажется, держит!
Но командир корабля, малый не дурак, еще больше увеличил дифферент на
корму. Что-то сейчас не сдюжит - или трос, или кнехты, или я. Но вместо
этого случилось другое. Самолет стал "сыпаться", в смысле резко терять
высоту - такое бывает при большом дифференте. Летчикам спешно пришлось выйти
из режима кабрирования и выровнять нос. Каркасы перестали давить на трос.
Ну, что маленькая победа; утер я сопливые сектантские носы. Впрочем можно
было еще ожидать, что сейчас кто-нибудь вылезет из рубки и устроит очередной
поединок Пересвета и Челебея. Поэтому я наконец установил растяжку. Об том,
что может шарахнуть граната при попытке открыть дверь, я любезно сообщил по
интеркому, мол, не рыпайтесь, иначе каюк.
Но они не рыпнулись. Самолет после выравнивания начал набирать высоту и
я уловил их новый план. Они придумали, как устранить того, кто сидит в
грузовом отсеке и вредничает. Простой способ: подняться в разряженные слои
атмосферы и выключить мои мозги - кабина-то разгерметизированная. Впрочем
еще прежде кислородного голодания, меня может дубак погубить - зябко-то как
в попе у Деда Мороза. Резкий ветер и мороз минус тридцать отличное сочетание
для летального исхода, хоть я и в теплой куртке.
Вот и конец всему. Осталась правда еще магнитная мина, но взорви я ее -
и самолет запросто рухнет. Тем самым я гарантированно ускорю свой
собственный конец. Опять-таки взрыватели у ядерных зарядов неизвестно как
себя поведут, не исключено, что сработают - правда это случится не на той
высоте, где задумывалось. Может эффект окажется не столь грозным, но он
будет. Шельфовый ледник ведь не слишком толстый и прочный.
Я поозирался. Долго озирался, от кислородного голодания плыли темные
объемные круги перед глазами, а в ушах уже стучали колокола. Когда собрался
заплясать последний танец, обнаружил на подволоке несколько панелей.
Сковырнул одну ножом, но там только трубы гидравлической системы, от
которой, скорее всего, зависит живучесть самолета.
А вот вторую панель пришлось отстреливать и за ней нашелся небольшой
отсек. Каморка папы Карло. Я, поморщив лоб, сообразил, что это тот самый
шлюз, который ведет к истребителю, установленному на фюзеляже сверху. Тут
имелся и комбинезон пилота с радиофицированным шлемом. Пожалуй, такие
подарки мне пригодятся. Я быстро скинул куртку и, скуля от холода, стал
влезать в новый наряд. Эти чертовы застежки из меня всю душу вынули, но, в
итоге, удалось даже использовать кислородную маску. Ну, чем я теперь не
стратосферный летун? Ай да Шигимонт-Микитов, сукин сын. Потом глянул по
сторонам. Наверху имелись кое-какие кнопочки и тумблеры. Я уловил идею и
дернул рычажок, показавшийся мне интересным.
И тут ударил поток воздуха, чуть не расплющив меня. Сверху,
оказывается, имелся люк, каковой опустился вниз и в сторону. Через
открывшийся проем я увидел море бездонной сини. Это было небо. Но его
заслоняла тушка истребителя. А еще я заметил выдвижной трап и направляющие
для него. Непонятно, рассчитывал ли кто-нибудь попользоваться им в полете,
но надо попробовать. Тем более, что у трапа имеются боковые ограждения типа
бортиков. Я стал потихоньку двигать по направляющим металлическую лесенку.
Едва она высунулась из фюзеляжа, как стала натужно звенеть, хотя и
держалась. Стонала-звенела, но все-таки дошла до самого фонаря кабины. Я
взял свой трос, крепчайшим образом обвязал себя вокруг пояса, другой конец
закрепил в отсеке. И стал тащиться вверх по трапику.
Чем больше я выдвигался, тем крепче ветер придавливал меня к бортику.
Каждый атом этого трапа скрипел, но все же не размыкал уз с соседними. Да
здравствуют электромагнитные объятия! Моя душа почти полностью отделилась от
тела, но мозг долдонил - если я сорвусь и трос не выдержит, то в итоге
столкнусь с поверхностью - причем, это будет не больно. Я распадусь на
быстрые молекулы намного раньше, чем нервные волокна смогут передать очень
болевые импульсы. Впрочем на такой высоте скорость у винтовентиляторного
самолета не была слишком большой - порядка четырехсот километров. И это
почему-то успокаивало.
Я все-таки стал отдаляться от человекоформы по имени Николай
Шигимонт-Микитов и приближаться к высшему существу. Только не к фраваши,
который на самом деле был злобесным паразитом. Был еще один дух,
по-настоящему Высший. Он не зависел от человекоформ, но запоминал и хранил
их в себе. И даже если человекоформа погибала, он мог вспомнить ее снова,
дав ей новую телесную жизнь. Высший сразу объяснил, чем люди отличаются от
микробов - они могут любить, не потребляя, они могут познавать, ничего не
забирая. Высший предлагал не растворяться в нем без осадка, а сотворить себе
место рядом с ним. Такие вот дела, только я не забыл прилепить к борту
истребителя магнитную радиоуправляемую мину - пригодится в беседе с
летчиком.
И вот я добрался до фонаря пилотской кабины, страх к этому времени
почти полностью выветрился, осталась только работа. Зато страх - и,
наверное, немалый - возник у летуна, сидящего в кабине истребителя. Еще бы:
вдруг какая-то зверская рожа постучалась к нему и, пригрозив
пистолет-пулеметом, предложила поднять фонарь. И в самом деле, мне удалось
связаться с обитателем кабины на радиоканале. Впрочем пилот запаниковал и
отказался. Тогда я выстрелил из "Кедра", пуля пробила фонарь и летчик пошел
мне навстречу. Фонарь поднялся, его сразу сорвало бешеным ветром, ну, а я
стал размещаться в кабине. Я естественно предупредил летуна, что помимо
пистолет-пулемета есть еще магнитная радиоуправляемая мина на борту, ее-то
взорвать успею, если даже смайнаю вниз. Так что пришлось летуну подвинуться.
Это было непросто, самолетик-то одноместный, то есть стульчик один. В
итоге, оказался пилот у меня на коленях. Кому ж это понравится? Ни мне, ни
ему, надеюсь. Однако он действовал целиком по моим указаниям: включил мотор,
набрал нужную тягу, развел специальные держащие кронштейны и мы аккуратно
оторвались от транспортного самолета. Поднялись над его фюзеляжем на пять,
потом на пятнадцать метров, сохраняя тот же курс и скорость. От троса я не
стал освобождаться, а напротив, предусмотрительно разматывал его - длины-то
в нем было не меньше пятидесяти метров. Пилота звали Алик Муртазаев, был он
человек наемный, не "оловоглазый", так что с ним, можно сказать, я
договорился.
Потом по радио я предложил экипажу транспортника следовать в обратную
сторону, куда-нибудь в Джелалабад. Мне ответили твердым отказом. Даже
послали подальше, вернее пообещали отрывать от меня по одному атому до
последнего и предавать их ядерному распаду. Тогда истребитель немного клюнул
носом и стрельнул из пушки по фюзеляжу транспортника. Задумывалось, что это
будет предупредительным жестом, но, похоже, при том накрылось
радионавигационное оборудование - большой самолет стал явно блуждать.
Впрочем, и транспортник ответил ударом на удар, прямо из пробоины
застрочил крупнокалиберный пулемет и подпортил нам рули направления.
Истребитель стал рыскать, давать то один, то другой крен, чтобы кое-как
выдержать курс. Трос то провисал, то натягивался, угрожая меня выдернуть из
кабины. Я понял, что надо решаться еще на один обстрел, авось загоню
транспортник в нужную мне сторону как непослушного барана. И тут по радио с
большого самолета ко мне обратился Курт.
- Не вздумай, сукин сын, палить снова из пушки. Я выбрался из тюка и
держу здесь всех под прицелом.
Никак не ожидал его, подлеца, услышать. Но не мог я тратить сейчас
умственные силы, чтобы осмыслить это дивное событие.
- Уводи, Курт, самолет, проваливай из Антарктики.
- Тут вообще никто не знает куда мы летим, все навигационные системы
вышли из строя и даже альтиметр не фурычит.
Минуту у меня заняло размышление и измышление.
- С навигационными системами и дурак лететь сможет. Дуйте на север - уж
гирокомпас-то должен работать. А теперь пункт второй. Истребителю уже никак
не вернуться на ваш фюзеляж - при таком рыскании-то. Поэтому он будет
лететь, пока не кончится топливо, а я соскользну обратно по тросу.
- Ну ты циркач. Ждем тебя не дождемся, Ник.- как-то больно ласково
прозвучало.
Мой летун не только решал проблему с рулями, но и быстро уловил свое
новое задание. Стараться, чтобы трос не оборвался и при том не фокусничать -
иначе я взорву истребитель. Второй конец троса я закрепил на кресле летуна,
уж оно-то нехилое должно быть. Когда переберусь на транспортник, пусть
Муртазаев чешет, куда хочет. По правде же, предстоит ему катапультироваться,
когда закончится топливо.
Подергал я трос - вроде держится, пристегнулся к нему самохватом и
двинулся из кабины истребителя. И ничего, кстати, двигался - как на учениях.
Мышцы когда надо сжимал, когда надо разжимал, никаких конвульсий и судорог.
А если бы я задрыгался, то ветер, ставший гущей мускулов, мигом бы меня
счистил с ниточки, почему-то называющейся тросом. Впрочем, страх тоже был,
рев ветра не просто бурил мне уши, но стальной занозой входил в мозги. Внизу
располагалась облачная "полянка", образованная верхней кромкой облаков, и
это почему-то успокаивало. Однако же, когда до люка на фюзеляже
транспортника оставался пяток метров, трос вдруг вылетел оттуда словно
укушенный.
- Как шутка это явно не годится,- пролепетал я, еще не вникнув в ужас
ситуевины, в каковую попал.
- Пропадай, козел. Желаю счастья на небесах.- заревел Курт в шлемофоны,
баран этакий, и обсмеял мою скорую кончину.
- Ах ты поганка. Все равно я хихикну последним...
Я висел на тонком тросе в неприятном пространстве и забраться обратно
пока что не было никаких сил. И тут мы вдобавок влетели в облачную муру, в
белесую мглу, похожую на кефир. Было это где-то над морем Уэдделла. Самое
время обделаться от страха. Но я опять почувствовал Высшего в себе. Он
словно вставил сектор своего зрения в мой глаз и я узрел сразу и море, и
облачность, и льды, и дно морское, и кору земную, и ядро. И все это вместе
напоминало очень вкусный, очень съедобный пирог. Оставалось воспрять и
сказать своему невольному напарнику Муртазаеву:
- Снижайся, Алик, мы их посадим в лужу. Им только на тебя и
ориентироваться.
Шлем мой покрылся каплями и я видел один кукиш в сметане, оставалась
надеяться лишь на исполнительность пилота.
Неожиданно облака разошлись, туман тоже разлетелся на клочья и
оказалось, что водная поверхность совсем рядом.
Транспортник был неподалеку. Похоже, его пилоты, козлы вонючие,
действительно ориентировались на истребитель.
Так они вместе с Муртазаевым и потеряли даже минимальную высоту.
Я усек вдруг, что транспортнику уже не суждено подняться - тяжелую
машину вмиг не вздыбишь - и через несколько секунд он воткнется прямо в
воду. Предчувствие опередило события лишь на пять секунд. Несмотря на их
краткосрочность я вполне уловил, что произошло. Транспортник столкнулся с
водной поверхностью и моментально раскололся. Корпус лопнул, ядерные блямбы
ушли на дно, а вот отлетевшие крылья с моторами взорвались.
Муртазаев же примерно в это время сделал разворот на предельно малой
высоте. Ударная волна шмякнула истребитель, имевший и так приличный крен, и
перевернула. Вот-вот самолет должен был поцеловаться с океаном. В самый
последний момент я отвязался от троса.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг