открывали перед китайским царевичем, и чтобы он сокрушил мою
девственность!
Я была достаточно сердита на Ильдерима, чтобы сделать такую глупость.
Но мне после этого пришлось бы зарубить Ахмеда саблей, ибо совесть не
позволила бы мне встретить его взгляд.
- О рабыня перстня, есть еще одно дело! - вспомнила я. - Ты понесешь
меня в сокровищницу халифа, где лежит мое приданое, и мы возьмем там мою
саблю, в рукояти которой бадахшанские рубины, и лезвие покрыто узором
виноградных листьев, и ножны которой с золотым наконечником в виде
виноградной кисти!
- Слушаю и повинуюсь, хотя эта сабля не спасет тебя, о царевна! - С
такими словами Марджана взяла меня в объятия, и потолок раскрылся и мы
вылетели и понеслись.
Мы взяли саблю, и еще кое-что из оружия, и я опоясалась поясом
Ильдерима, и вложила мою саблю в его ножны.
И Марджана быстрее молнии вынесла меня за городские стены.
К оливковому дереву были привязаны два прекрасных коня, подобных
моему Абджару. Марджана, едва коснувшись земли, превратилась в почтенного
шейха.
- Караван Ильдерима двинулся в путь на рассвете, - сообщила она, - и
идет вон той дорогой. Его красные верблюды сильны, но медлительны, и мы
легко догоним их. Но берегись, о царевна!
И мы поскакали.
Когда же вдали показались замыкающие караван всадники, я придержала
коня и обратилась к Марджане.
- Ты напрасно собираешься убивать меня, о джинния, - сказала я ей. -
То, что я хочу сообщить Ильдериму, касается наших незавершенных дел и
обязательств, которые остались между нами, и это вовсе не слова любви.
Подумай сама, могут ли быть слова любви между наследницей царей и купцом
из Басры? Я платила ему за услуги, а он служил мне. А когда мы покончим с
делами, я отдам ему перстень и мы расстанемся навсегда. Так что с тобой я
тоже больше не увижусь, о Марджана. Поэтому давай в последний раз сядем
рядом, и я поблагодарю тебя за то, что ты сегодня для меня совершила, и
выпьем шербета, и закусим плодами, и я пожелаю тебе счастья и Ильдеримом,
и ты пожелаешь мне счастья с тем, кого назначит мне в мужья Аллах.
Шейх покосился на меня из-под седых бровей. Но я смотрела открыто и
немного печально, как положено одинокой царевне, не имеющей в мире
покровителя и защиты, кроме своей сабли. Каждый сражается за любовь как
может. У меня не было острых перепончатых крыльев, которыми можно
разрубить дамасскую сталь, и когтей у меня тоже не было. Но моя любовь
была сильнее ее любви!
Потому, и лишь потому я выдержала взгляд Марджаны.
- Будь по-твоему, о царевна, - решила она и из-за своей спины
извлекла поднос с фруктами и кувшин с шербетом.
Мы спустились с коней и сели в тени дерева.
Остальное было совсем просто - когда она, достав из воздуха две чаши
и разлив в них шербет, потянулась куда-то в гущу веток за жареным
цыпленком, я плеснула ей в чашу из чернильницы Ильдерима, и выплеснула
около половины того, что там осталось.
Язык смертного бессилен описать то, что из этого получилось!
Марджана осушила чашу, поднесла ко рту ножку цыпленка и вдруг
застыла, прислушиваясь к тем чудесам, что творились в ее теле. Затем стала
странно ерзать на ковре, запустила руку к себе под одежду и вскочила на
ноги. Голову ее вдруг окружили языки синего и зеленого пламени, наподобие
львиной гривы, и сменились языками алого и желтого пламени, и из ушей и
ноздрей пошел черный дым, и она стала топать ногами, и земля задрожала под
ней.
- Я победила, о Марджана! - сказала я, не вставая с ковра и лишь
положив руку на рукоять моей любимой сабли. - Теперь тебе ни к чему
Ильдерим! Теперь тебе нужны молодые и красивые невольницы, а львов пустыни
оставь уж нам, слабым женщинам! И к тому же ты в безопасности от магов,
охраняющих дворец халифа своими заклинаниями, ибо джиннии Марджаны больше
нет на свете, и им некого вызвать к себе, чтобы наказать за вторжение! Они
не знают, что ты из джиннии превратилась в джинна!
- Вода из источника Мужчин! - поняла Марджана, продолжая топать, и
расшвыривать ногами песок и камни, и размахивать руками, когти на которых
выросли и стали длиной в локоть.
Вырвав с корнем дерево, под которым мы сидели, и размахивая им, как
помелом, она взмыла в небеса и с диким криком кинулась оттуда на меня. Я
увернулась и ударила ее саблей по руке. Раны, нанесенные людьми, у джиннов
заживают мгновенно, на глазах затянулась и эта рана. Но Марджану поразила
не столько боль, сколько мое сопротивление.
- Постой, о Марджана, и дай мне сказать тебе одну вещь! - закричала
я, видя, что она опять собралась взлетать. - Знаешь ли ты, что я могу
нажать камень перстня, и ты от этого исчезнешь? Видишь, я знаю даже ту
тайну перстня, которую не знала ты сама. Вот откуда моя смелость! А если
Ильдерим рассказал мне о всех свойствах перстня, которым можно вызвать
тебя, то как по-твоему, кто из нас ему дороже?
Марджана, или как там теперь следовало ее звать, выронила дерево. И я
испугалась, как бы ее гнев не обратился на Ильдерима.
- Почему же ты не подумала об этом раньше? - спросила она. - Ты бы
могла отправить меня прочь, едва увидев след его каравана, и не превращать
в мужчину!
- Начертал калам - как судил Аллах, - отвечала я. - А если бы
обстоятельства изменились и ты опять сделалась свободна от чар перстня, о
Марджана? Нет, я хочу владеть моим любимым без лишних тревог и волнений!
Я нажала на камень, и она со стоном исчезла.
А я стала крутить рукоять моей сабли, и открутила верхний виток, и
сняла его, и положила перстень в то малое пространство, которое оставил
оружейник нарочно для таких случаев. И я закрыла рукоять, и дала себе
слово никогда больше ее не раскручивать, и поскакала вслед за караваном, и
нагнала его, и увидела среди ведущих его всадников Ильдерима, который был
богато одет, и сидел на великолепном коне, и все ему повиновались. И я
подъехала поближе, и приветствовала Ильдерима, и долго ждала ответного
приветствия, ибо он онемел, и молчал столько времени, что хватило бы на
молитву в два раката.
Я смотрела ему в глаза и думала, что одержала победу. Но лучше бы мне
было встретиться еще с одной разъяренной джиннией - ту я хоть без зазрения
совести могла бы обмануть.
- Закрой лицо, о царевна, - сказал Ильдерим. - На тебя смотрят
незнакомые мужчины. И я тоже на тебя смотрю.
- Ну так опусти глаза, о Ильдерим! - посоветовала я.
Он отвернулся.
- Неужели нам больше нечего сказать друг другу, о Ильдерим? -
спросила я. - Неужели это не мы сражались со стражей источника, и
прятались от ифритов, и спасли сына моего брата? Неужели это не наша
верность друг другу все преодолела? И теперь ты не хочешь взглянуть мне в
глаза?
- Я был верен, чтобы не сказали: "Умерла верность среди людей!" -
пробурчал он.
- Да не облегчит Аллах твоей ноши, о Ильдерим! - начала сердиться я.
- Ты же видишь, что я покинула собственную свадьбу, и убежала из-под
присмотра халифа, которому не терпелось увидеть меня китайской царицей и
который лучше меня знал, что мне нужно для счастья! И я обманула джиннию
Азизу, которая неосмотрительно дала клятву, что отступится от меня, если я
сумею незаметно для нее выбраться из халифского дворца! И я избавилась от
джиннии Марджаны, превратив ее в джинна! И вот я поскакала за твоим
караваном, и догнала тебя, и стою перед тобой с открытым лицом, так какие
же еще нужны между нами слова и объяснения?
- Не надо никаких слов, о царевна, - согласился он. - Я благодарен
тебе и повелителю правоверных за эти сокровища, и невольников, и коней, и
верблюдов. Вы щедро наградили ничтожного купца за его скромные услуги!
Ведь я - всего лишь купец из Басры, я уезжаю и приезжаю, покупаю и продаю,
и это дело, сперва казавшиеся безнадежным, стало для меня прибыльным.
- Воистину прибыльным, о сын греха! - отвечала я. - Ты получил целый
караван, и невольников, и невольниц, и верблюдов, и мулов, и коней, и тюки
тканей, и золотые и серебряные блюда и кувшины, и еще царевну в придачу!
Кто из купцов мог бы этим похвастаться, о Ильдерим?
- Благодарение Аллаху, мы не нуждаемся в царевнах! - вдруг с
гордостью объявил он. - Я купец, и я женюсь на дочерях купцов, и мои дети
и внуки будут купцами. А царевнам надлежит выходить замуж за царевичей,
что бы их дети и внуки были царями!
- Гордость погубит тебя, о Ильдерим! - воскликнула я. - Ты горд, как
целое войско шайтанов!
- А ты - как два войска шайтанов, о царевна! - он тоже вышел из
терпения. - Ты уверена, что стоит тебе сделать знак - и все будут ползать
во прахе у твоих ног, потому что ты сестра царя, Джаншаха, и тетка
будущего царя Тадж-ад-Дина! Ты настолько в этом уверена, что предлагаешь
себя мужчине и даже подумать не можешь об отказе!
- А ты настолько горд, что не можешь даже принять дара от женщины,
которая тебя любит!
- А ты настолько горда, что говоришь об этом с гордостью, как если бы
ты говорила с человеком настолько ниже себя по происхождению и положению,
что его мнение для тебя не имеет никакого значения!
- Распутай узлы своего красноречия, о Ильдерим! - взмолилась я, хотя
отлично поняла, что он имел в виду. - И забудь наконец, что я царевна, как
я сама об этом забыла!
- Видишь, сколь велика твоя гордость, о царевна? - ухватился он за
возможность сопротивляться. - Ты можешь даже позволить себе забыть на
минутку о своем царском достоинстве и величии, прекрасно зная, что они от
тебя никуда не денутся!
Воистину, легче мне было сражаться с разъяренными джинниями, чем
растолковывать этому безумцу, что я люблю его!
- Перед лицом Аллаха могучего, справедливого, отрекаюсь я от своего
царского звания! - воззвала я к небесам. - И пусть Аллах сделает меня если
не женой, то хоть невольницей вот этого безумного купца! Вот все, чего я
хочу в жизни!
- Далеко же заводит тебя твоя гордость! И ты будешь накрывать на
стол, за которым усядутся четыре мои законные жены, и донашивать за ними
старые шальвары? - ехидно осведомился он.
- У тебя не будет четырех жен, о несчастный, - как можно строже
отвечала я. - Или ты женишься на мне, или я убью тебя собственными руками.
Ты знаешь, как я владею оружием!
Сперва я хотела вынудить его к поединку. А во время сражения, и
обмена ударами, и обмена острыми словами, он забыл бы обо всех сегодняшних
глупостях, и снова стал самим собой, и мы до чего-нибудь путного
договорились бы.
- Мы отъедем на расстояние пущенной стрелы, и станем биться, пока не
погибнет один из нас. Мы давно уже собирались завершить поединок, начатый
на том ристалище, между колонн из белого мрамора, и не будет для нас
случая удобнее, чем этот! Едем, о Ильдерим, не заставляй меня ждать!
- Ты славно бьешься, о царевна, но вспомни, что халиф подарил мне
сотню невольников, способных охранять в пути караваны и отбивать нападения
разбойников! И все они бросятся на тебя, и ты успеешь убить десять или
двадцать, но остальные свяжут тебя по рукам и ногам, а я буду издали
приказывать им, чтобы они, упаси Аллах, не повредили твоей нежной кожи
веревками! - насмешливо сказал Ильдерим. - К тому же твоя сила - всего
лишь сила женщины.
Но вдруг мне в голову пришло совсем иное!
Я отъехала немного, сняла с пояса чернильницу, открутила крышку и
поднесла к губам.
- Что это у тебя, о царевна? - забеспокоился Ильдерим. - Клянусь
Аллахом, это же чернильница с волшебной водой!
- Надеюсь, того, что осталось, хватит, чтобы сделать меня мужчиной, -
отъезжая еще дальше, отвечала я. - Погоди, о Ильдерим, я выпью воду, и
силы мои прибавятся, и в поединке я буду гораздо сильнее тебя, и мы
сразимся, и мой меч выйдет, блистая, из твоей спины, и...
Я запрокинула голову, собираясь сделать глоток.
- Не смей, о царевна! - воскликнул он. - Брось немедленно эту
проклятую чернильницу!
Но я, не выпуская ее из рук, ударила пятками коня и поскакала прочь
по дороге, а он - за мной.
- Хорошо, прекрасно, о Ильдерим! - закричала я обернувшись. - Отъедем
подальше, сразимся, и ты увидишь, кто из нас сильнее!
- Брось чернильницу, о женщина! - завопил он, потому что я придержала
коня и опять поднесла ее к губам. - Во имя Аллаха! Я тебе приказываю!
Влага уже коснулась моих плотно сжатых губ, когда он налетел, вырвал
из моих рук чернильницу и отшвырнул в сухие придорожные кусты.
Но прежде, чем он бросил чернильницу, я попыталась ее отнять, и он
обхватил меня, чтобы прижать мои руки, а потом он не стал размыкать
объятия, и мы молча смотрели, как песок всасывает струйку волшебной воды,
темнеет и опять светлеет.
- Так ты воистину хочешь, чтобы я оставалась женщиной? - тихо
спросила я, слушая биение его сердца.
- Да, - ответил Ильдерим. - Клянусь Аллахом, я хочу в жизни только
этого и ничего больше!
И на сей раз последнее слово осталось за ним.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг