- У тебя нет анальгина?
- В гостинице.
- А я дома забыла... Черт знает что! Который час?
- Три, - ответил он, прикидывая, сколько осталось на сон. - Ложись.
Конюхи придут только в шесть. Раньше ты не выберешься.
- Где здесь можно умыться? - сердито спросила Мая.
- С утра у нас горячей воды не бывает, - предупредил Иван.
- Так что же, мне на улицу выходить со вчерашним гримом?
- Могу дать вазелин, - с лучшими намерениями предложил Иван.
- Иди ты к черту со своим вазелином! - тут Майя, видно, разозлилась
по-настоящему. - Я не гримируюсь слоем в три сантиметра, как ты!
- Я тоже не гримируюсь! - возмутился Иван и вспомнил про шрам на
виске.
- Зажги свет!
Он завернулся в дубленку и зажег. Майя в шубке присела к
гримировочному столику.
- Ну и рожа, почище вокзальной шлюхи, - сказала она про свое
отражение. Иван хмыкнул - художница показала зубки и скверный характер
заодно.
Лизнув палец, Майя попыталась ликвидировать серые тени от туши под
глазами. И потребовала вести ее в душевую.
Вода из крана текла чуть теплая, но Майя кое-как привела лицо в
порядок. На свежем махровом полотенце Ивана остались черные пятна. Иван
решил деликатно не заметить безобразия, но прокололся на другом. Майя
пожаловалась на все сразу - на тушь, воду и зуб. А он спросил, когда она
принесет готовый эскиз.
Сперва Майя ничего не ответила, а на ее лице, где даже флюс не
испортил иронической полуулыбки, было явственно написано: "Хорош гусь!"
- Постараюсь в четверг, - официально-благожелательным тоном ответила
она. - Я оставлю его для вас на вахте.
- Буду вам очень благодарен, - столь же любезно ответил ей Иван.
Стало быть, она поняла ненужность дальнейших отношений - и за это ей
большое спасибо. А за эскиз рассчитается дирекция цирка. Тоже неплохо...
Выбираться из цирка было еще рано. Они сидели и молчали. Майя листала
"Королеву Марго". Иван вспомнил про Мэгги и вставил первую попавшуюся
кассету.
Это оказался один из мадригалов Карло Джезуальдо ди Веноза - тот, в
котором вибрирующее сплетение голосов похоже на серебряный елочный дождь.
Конечно же, слушая музыку, Иван и вообразить не мог обезумевших глаз и
окровавленной шпаги этого самого Карло, князя Венозы, что заколол свою
прекрасную и юную жену вместе с ее тайным избранником, но от своей боли и
мученья не избавился, потому что чужая смерть от своей страсти не лечит.
Но в том, что это - музыка максималиста, Иван был уверен. И
поблагодарил Мэгги - рядом с такой музыкой ночное приключение стало вовсе
незначительным.
Потом в цирке послышались голоса. Майя оделась и укрыла шарфом флюс.
Иван проводил ее к служебному входу, уже открытому, прошмыгнул вместе с
ней мимо дремлющей вахтерши и вывел ее на улицу.
- Ну, всего! - спокойно сказали они друг другу и расстались.
Иван вернулся в гримерку. До начала репетиций с тиграми еще
оставалось два часа - манеж, значит, в его распоряжении.
Провал и победа, как он и хотел, уравновесили друг друга. Спокойствие
вернулось, а музыка поставила точку. Провал и победа взаимоуничтожили друг
друга. Можно было все начинать сначала, на пустом месте.
И тут Иван вдруг сообразил, почему вредная вахтерша сказала ему
"мельчишь!" Он вскочил и прямо в гримерке вполноги стал прогонять номер,
напевая и взмахивая руками. Дошел наконец до места, где и впрямь нужно
было укрупнять. Но подметить-то старушка подметила, а никаких указаний не
дала.
Иван прилег, стал прокручивать перед глазами все свои пробежки, потом
сидящий напротив главреж стал засекать время по секундомеру, и это
оказался не секундомер, а пудреница, забытая на столе даже не Майей, а той
Галиной из Новосибирска, которая сломала электрический самовар...
И завертелась обычная белиберда, которая снится уставшему и сильно
озабоченному человеку.
Иван предполагал, что Майя занесет обещанный эскиз в четверг вечером,
так что, уходя в гостиницу, он как раз возьмет конверт у вахтерши. Но кто
мог предвидеть вмешательство жизнерадостного главрежа?
Он, главреж, застал Майю в момент передачи конверта вахтерше, и
яростно возразил, потому что...
- ...второго такого зануды на свете не сыщешь! Вечно всем недоволен,
вечно рожа такая, будто лимон съел! Капризов - как у примадонны. Ты ж
понимаешь, малыш, - звезда манежа!
Выговорившись, главреж добавил уже потише, и в голосе явственно
слышалось восхищение:
- Правда, мужик отчаянный... В общем, эскиз ему следует вручать лично
и только лично! Если он согласен, я завтра свяжусь с мастерской.
Вот почему Иван, хорошо отработав номер и возвращаясь в гримуборную с
чемоданом в одной руке и стояком для булав в другой, обнаружил у запертой
двери Майю. Вид у нее был очень недовольный.
Но Иван был в таком упоении от сегодняшней удачи, что, кроме нее,
ничего знать не желал.
- Ну - порядок! - объявил он вместо всякого "здрасьте". - Отработал -
во!!!
- Очень рада, - спокойно ответила Майя. - Вот эскиз. Посмотрите,
пожалуйста, скорее, я спешу.
Лицо Ивана приняло обычное кисловатое выражение.
- Хорошо, зайдем, я посмотрю, - и достал ключ.
- Оказывается, необходимо, чтобы вы лично одобрили, - сказала Майя,
положив на гримировальный стол большой конверт.
На первом эскизе костюм был белый, с золотой бахромой на груди и
рукавах. На втором - жемчужно-серый, даже чуть сиреневатый, с серебром и
вишневыми завитками. Рисунок и крой у них был общий, одобренный Иваном.
- А сами вы какой бы посоветовали? - подумав, спросил Иван.
- Да мне, в общем-то, безразлично, - пожала плечами Майя. - Дело
ваше.
Иван изумился - уж сегодня-то он никак не заслужил безразличия!
- Нет, все-таки... У вас же вкус!
- Тогда серый.
- А белый зачем? - Иван от такого лаконизма растерялся.
- Для будущего номера. Всего хорошего!
Но Иван оказался быстрее и загородил ей дорогу.
- Вы что же, думали о моем будущем номере?..
- Должна же я о чем-то думать, когда рисую. Ну, вы пропустите меня
наконец?
- А этот вам что, не понравился? Да погодите вы... - Иван понятия не
имел, как ее удержать, а это было смертельно необходимо - она уже что-то
знала про его будущий номер.
- У меня нет времени! - надменно и четко отвечала Майя. - Дайте
дорогу! У меня сейчас одно желание - поскорее выбраться из вашего
несчастного цирка!
Иван не был мастером на осторожные подходы и хитрые словесные
комбинации. Он видел, что Майя не может ему простить той ночи в гримерке,
хотя честно не понимал, в чем его вина - сделал все, что мог... И,
конечно, следовало сейчас пропустить ее и попрощаться как можно вежливее.
Но Иван почуял в Майе такого же стойкого профессионала, каким был
сам. Заставить себя забыть за рабочим столом о той дурацкой ночи,
пренебречь горькой прозой ради необходимого полета фантазии - прежде
всего, это было совершенно не по-женски...
- Простите, если что было не так, - глядя куда-то мимо, попросил
Иван. Хотя, спроси его Майя, что именно - не так, ответа она бы не
получила.
- Ну, ладно, - туманно сказала она. - Пока.
Она ушла, а Иван только пять минут спустя вспомнил, что забыл
поблагодарить за эскизы. Он переоделся в тренировочное трико и после
представления еще около часа репетировал на пустом манеже под музыку
Фрескобальди.
Когда Иван, весь день проведя в тепле, вышел из цирка, то чуть не
захлебнулся мокрым и холодным ветром. До гостиницы было недалеко. Он
поднялся в свою башенку. Не зажигая света, разделся и вместе с Мэгги
подошел к окну. Башенка полетела над городом под просветленную и
умиротворенную музыку Палестрины.
За каждым зажигающимся окном какие-то люди встречали друг друга и
были вместе. Никому и в голову не приходило стоять в темноте лбом в
стекло. Где-то наверняка ужинала Майя - и ей в голову уже приходили совсем
другие идеи, а о будущем жонглерском номере она и думать забыла.
На следующий день в цирке случилось событие - в буфет завезли
недорогие апельсины.
Их якобы раздобыли на базе в ограниченном количестве и решили давать
по пять кило в одни руки, чтобы всем хватило. К приходу Ивана апельсинные
страсти кипели вовсю. Тем более - до зарплаты оставалось три дня и денег в
цирке было негусто.
Иван, как ступил за порог проходной, так ничего, кроме слова
"апельсины" и не слышал. Нельзя сказать, чтобы он их обожал - он вообще к
еде относился спокойно. Но общая сумятица и его подхватила... Непостижимым
образом в руках у Ивана оказались пакет и кошелек.
Но тут его осадили женщины, напрочь игнорируя ту стенку, которую он
выстроил между собой и коллективом за два года совместных странствий. Они
дружно просили его уступить свои пять кило под тем предлогом, что, мол,
зачем ему, несемейному, фрукты?
- Так мне что, по-вашему, и витаминов не надо? - возмутился Иван. Он
хотел сказать, что нужно высунуть нос из цирка и пройтись по окрестным
магазинам - апельсинов море, разве что чуть подороже. Но его перекричали.
В результате он обиделся, надулся и всем назло взял даже не пять, а десять
килограммов, потому что апельсиновый лимит оказался выдуманным.
Опомнился он, лишь когда втащил пакет в гримуборную.
Зачем ему такая гора витаминов, Иван не знал. Он очистил и съел два
апельсина. Больше не хотелось. Угощать было некого.
Он подумал, что следовало бы передать апельсины вахтерше - пусть
снесет в больницу Лене. Но на вахте уже собрали для нее не меньше трех
кило.
Покупка оказалась ни к селу ни к городу.
Цирковые детишки носились с липкими от сока лапками и мордочками, а
на всех подоконниках уже валялись оранжевые клочья корок.
- Вот, Хвостик, - сказал Иван мячу, выглянувшему из приоткрытого
чемодана. - Радуйся, целая авоська конкурентов.
Он съел еще один апельсин. Больше душа не принимала. Еще можно было
загримироваться восточным человеком и снести апельсины на базар. А в
качестве рекламы пожонглировать семью апельсинчиками...
В гости? Так не к кому. Есть только один телефон - записанный
гримировальным карандашом на салфетке. Но после того события только
круглый идиот станет звонить сердитой женщине и спрашивать "Апельсинчиков
не хотите?" В лучшем случае он услышит гудки в трубке...
Но... но простая вежливость требует, чтобы он лично отблагодарил за
эскизы. Деньги ей выдадут в бухгалтерии, но он - так сказать, от себя...
В своем решении Иван утвердился как раз накануне субботы. Но суббота
и воскресенье были трудными днями, хотя он и любил утренники. Дети точнее
взрослых реагировали на все его новинки и эксперименты.
В воскресенье вечером после представления Иван позвонил. Он заранее
приготовился к неожиданностям. Мимо ходили по коридору веселые люди,
поздравляли друг друга с выходными, и ни один апельсин в их хозяйстве не
был лишним. Словом, позвонил Иван...
- Я слушаю вас внимательно, - ответила Майя.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте...
- К нам в буфет завезли апельсины, я взял для вас тоже, - Иван не
придумал ничего лучше, как сразу перейти к делу.
- А вы - кто? - нерешительно спросили в трубке.
- Ну, это - я, - очень убедительно сказал Иван. - Так куда вам их
доставить? Может, домой занести? Например, завтра.
- А вы уверены, что не ошиблись номером? - голос Майи стал строже. -
И почему вы решили, что мне нужны апельсины? Кто вы такой?
- Ну вот! - возмутился Иван. - Раздаете свой номер и сами не помните
кому! Каким автобусом к вам ехать?
- Пятым. Да кто же вы? - голос явно повеселел.
- Пятым, а до какой остановки?
- До кольца, которое возле озера.
- А дальше?
- Пройдите немного вперед... Нет. Я вас лучше сама встречу.
- Во сколько? - осведомился Иван, хотя ему идея встречи на свежем
воздухе не понравилась.
- Ровно в восемь.
- Ровно в восемь на кольце повторил он. - Тогда спокойной ночи.
С утра можно было порепетировать вволю, пообедать, отнести в ремонт
башмаки, постирать бельишко. И заняться бархатной книгой - кольца-вертушки
капризничают, нужно проверить все схемы комбинаций и скорректировать
планы.
Пунктуальность пригнала Ивана на автобусное кольцо минут за двадцать
до срока. Он бродил, перекидывая пакет из руки в руку. Мэгги в наушниках
бормотал человеческим голосом по-латыни, потому что Иван зарядил его
органной мессой.
А ведь Майя могла и не прийти. Он простоит тут на ветру еще час и
два, а она не придет. Иван немедленно дал себе слово - в таком случае
вывалить проклятые апельсины в ближайший мусорный контейнер, чтобы не
тащить обратно увесистое свидетельство своего унижения.
Майя подошла неожиданно.
- Ваше счастье, что из моего окна видно кольцо, - сказала она. - Я
глазам не поверила.
- Здравствуйте, - мрачно приветствовал ее Иван. - Я уже полчаса тут
торчу.
- Чушь какая-то, - проворчала Майя. - Как вы до этого додумались?
- Вот, образовались апельсины, - объяснил он, уже и сам не понимая,
как додумался. - Да еще время не рассчитал. Холодрыга тут у вас. Мне бы
хоть чаю горячего.
- Ну, чай... - Майя вздохнула. - Чай - порождение гуманизма. Пошли...
В ее маленькой квартирке на пятом этаже был безупречный порядок.
Ивану стало неловко за свою неуютную гостиничную роскошь, куда можно
ворваться, не вытирая ног. Но мужские шлепанцы в прихожей ему не
понравились. Они означали незримое присутствие другого человека.
Майя сняла шубку и осталась в халате со всякими излишествами -
кружевами и золотистыми полосками. Грима на лице не было, а волосы она
собрала в простой узел.
Иван пошел вдоль стен - изучая самодельные гобелены, книжные полки,
коллекцию кактусов на подоконнике.
- Сейчас поставлю чай, - сказала Майя. - Осторожно, не уколитесь. У
него иголки с крючьями, вытаскивать - морока.
- Я думал, у вас иначе, - признался Иван. - Ну, этот, как его...
художественный беспорядок.
- И он тоже бывает - когда всерьез работаю. Ну, вы смотрите книги, а
я - на кухню, там у меня как раз тресковое филе оттаяло.
- Я помогу, - и Иван пошел за ней следом.
Его послали с ведром к мусоропроводу. Потом он разгибал покривившийся
зубчик вилки. И эта скромная деятельность доставляла ему огромное
удовольствие. Пока не послали в ванную мыть руки.
Там все было бледно-голубое - кафель, сама ванна, полотенца. Иван
понял, как неуютно чувствовала себя Майя тогда - на видавшей виды овчине.
Да еще невозможность принять душ - при ее-то страсти к гигиене... И стало
Ивану стыдновато.
На кухне Майя расстелила на блюде-лодочке льняную салфетку, на нее
уложила бруски жареной в тесте рыбы и посыпала зеленью. Получилось
красиво. Засвистел чайник.
- Может, прямо на кухне поедим? - спросила Майя.
- Что за вопрос! - обрадовался Иван. На кухне обычно едят хозяева - и
когда же он последний раз чувствовал себя хозяином в доме? Даже приезжая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг