Тонкая и гибкая, как клинок испанской рапиры, Люс стояла перед ней в
рыжем сюрко поверх тонкого камзольчика с рубахой, в узких серых штанах,
коротких мягких сапожках, в зеленой пелерине и с огромным кинжалом на
поясе. Ее непокрытая кудрявая голова была похожа на огромный золотистый
одуванчик.
- А волосы чуточку подстричь не хочешь? - вдруг забеспокоилась
Зульфия. - Уж больно по-нашему...
Люс и сама знала, что прическа не лезет ни в какие исторические
ворота. Но она привыкла к этой прическе, она сама себе в этом золотистом
ореоле очень нравилась, так что история значения тут уже не имела.
- Уже не успею, - сказала Люс. - Я ведь первая иду. У нас всего одна
хронокамера на двоих, и мы должны успеть за полчаса. Ну, подруга...
- Ну, подруга!..
Люс-А-Гард и Зульфия-А-Гард обнялись. Зульфия почувствовала, что за
поясок ее шальвар вползает что-то холодное и шершавое.
Это быт маленький стилет в ножнах.
- Нарушение местного колорита, - шепнула Зульфия, оглядываясь на
Диану. Но Диана как раз укладывала в сумку черный костюм Люс из атласной
кожи, в котором внучка прикатила с Памира, и ничего не заметила.
- Мелочи, - ответила Люс. - Зато я буду за тебя спокойна. Ну, ни
пуха, ни пера!
- Ни хвоста, ни чешуйки!
Вошли Маргарет, Асият и Инга. Асият была, как всегда, в шелковом
плаще и чалме женщины-мага, и держалась она, опять же как всегда, уверенно
и спокойно. Зато Маргарет чувствовала себя юным воришкой, которого впервые
взяли в дело опытные медвежатники.
- Пора, - вместо всякого приветствия сказала Маргарет. - А то
засекут...
Но обе бабушки, не обращая внимания на ее страхи, решили, что именно
сейчас внучки жаждут прощального наставления.
- Думай только о том, чтобы принести сюда хорошего сына! - торопливо
заговорила Диана. - Остальное пусть тебя не волнует! Остальное - моя
забота!
- Зульфия, звездочка, все время помни про браслет! - твердила Асият,
держа внучку за руки. - Аллах и браслет сохранят тебя, только не забывай
их обоих!
Маргарет переводила взгляд то на одну бабку с внучкой, то на другую.
- Время, время! - воскликнула Инга.
Тут Асият вспомнила, что десантниц все-таки две.
- Держись и ты, солнышко Люс. Насчет языка не волнуйся...
- Я ни слова не помню... - вдруг растерянно сообщила Люс.
- Все вспомнишь, как только окажешься там! Я дала тебе такую
установку. А язык ты знаешь хорошо!
- Да пойдете вы наконец?!. - чуть ли не взвизгнула Маргарет.
Женщины заторопились и гуськом вышли из комнаты.
Лифт привез их в подвал, там они пересели на многоместный кар и еще
минуты три кружили по бетонным закоулкам. Наконец Маргарет остановила кар
перед металлической дверью.
Люс и Зульфия разочарованно переглянулись. Хронокамера оказалась
чуланчиком площадью в два квадратных метра. Правда, стены у чуланчика были
из металлических плит, а дверь туда вела тройная, с окошечками, датчиками,
панелью управления и встроенным монитором компьютера.
- Скорее, скорее! - торопила Маргарет, причем озиралась с таким
видом, будто ждала наемных убийц.
- Кошелек, браслет, аптечка... - обшаривая Люс, шептала Диана. - Ну,
кажется, все на месте...
Неугомонная тренерша видела множество стартов своей отчаянной внучки,
но такого рискованного еще не было.
Маргарет, совсем ополоумев от страха, втиснулась между ними и
впихнула Люс в хронокамеру.
И тут на известную общественную деятельницу Диану накатило
красноречие.
- Люс! - провозгласила она, как если бы стояла посреди стадиона,
отчего Маргарет даже присела. - Ты же наша первая ласточка! На тебя
смотрит вся планета! От того, как ты справишься с заданием, зависит судьба
человечества! Твоего сына будут баюкать все женщины мира!..
Маргарет всю жизнь разговаривала с людьми вежливо. Именно
обходительностью добилась она такого ответственного поста. Но всякая
любезность имеет предел. Хронодинамистка, впервые в жизни нарушая
служебную инструкцию, рассчитала все поминутно и ораторского припадка
Дианы, естественно, не учла.
Воспитание сказалось в том, что Маргарет не промолвила ни слова. Она
просто отпихнула от хронокамеры бабушку и впихнула туда внучку. Дверь
лязгнула, щелкнула, крякнула и забурчала. После чего послышался ровный
гул.
Видимо, этот гул должен был вызвать у хронодесантника головокружение
и способствовать безболезненному переезду в нужную эпоху его
бесчувственного тела.
Маргарет впопыхах не предупредила Люс об этом побочном явлении. И
лихая А-Гард, сползая на бронированный пол камеры, ощутила-таки легкий
испуг - не сравнимый, правда, с тем испугом, который ей пришлось пережить
в Кордильерах, когда она висела на одной руке, раскачиваясь над бездонной
трещиной, пока Зульфия-А-Гард не подползла к краю и не помогла ей
выкарабкаться.
Она впала в небытие и не видела, как тают вокруг нее стенки
хронокамеры, как возле головы проявляются, словно на фотопластинке, стебли
цветов и трав, как наверху наливается синью майское небо...
И тут возник девичий голос.
- Какой красавчик! - услышала Люс. - Ой, какой же он красавчик! Не
дожить мне до дня всех святых, Мэгги Смит, если у нашего господина лорда
когда-нибудь был или будет такой хорошенький паж!
- Клянусь рыжей коровой, Бетти Эшли, так оно и есть!..
- Скажи лучше - недоенной рыжей коровой, Энн Перри!
Девицы расхохотались.
Люс открыла глаза.
Рядом с ней сидели на корточках три пышечки в венках и с полевыми
цветами в руках. Люс сообразила, что раз на крестьянских девушках чистые
белые сорочки, да еще с вышивкой, и яркие юбки, непригодные для возни в
хлеву, и руки не просто отмыты, а даже ногти вычищены, то девушки
собрались на праздник. А праздник был тот самый, куда и она торопилась -
знаменитый майский праздник с состязаниями лучников, выборами главной
красавицы - "девки Марианны" и плясками до упаду вокруг майского дерева.
- Господин паж! - обратилась к ней Бетти, склоняясь так, что пышная
грудь в вырезе сорочки открылась Люс во всей красе. - Если вы уже
соблаговолили выспаться и отдохнуть, то не проводите ли нас, конечно, если
это получится по пути? А мы всю дорогу будем петь вам песни и даже
станцуем, если вам будет угодно!
Судя по хихиканью подружек, в этом крылась какая-то подначка, и
неизвестно, что она сулила неопытному пажу.
- Конечно, я провожу вас, милые девушки, - вставая, ответила Люс, -
если вы идете на праздник в Ноттингем. А чтобы нам не было скучно идти, мы
купим по дороге сластей. Ведь до Ноттингема мы пройдем мимо какого-нибудь
селения?
И Люс достала из кошелька монету - доподлинный пенни, добытый из
музейных фондов.
- Если вы имеете в виду Блокхед-холл, любезный господин, так он
останется слева... - озадаченно сказала девушка. - Да и какие там сласти?
Кто там станет торговать сластями? Умнее уж будет дойти до Ноттингема и
там угоститься на славу!
- Тогда идем прямо в Ноттингем! - решила Люс. Наивная хитрость
деревенских девиц стала теперь вполне понятна - пообедать на чужой счет, и
не более того. А Люс успела нахвататься всяких исторических подробностей и
знала, что угощение на славу по вкусу двенадцатого века означает три фунта
жареного мяса и полведра эля на едока.
- А песню? - спросила Бетти - как видно, самая бойкая.
- Ну и песню, разумеется.
- О весна, ты с нами, желанная, алыми цветами венчанная! - на
изумление заунывно затянули девицы.
Люс внимательно окинула взглядом окрестности. Она искала старый дуб
на опушке - старый дуплистый дуб, в котором исправно действовал хрономаяк.
Через этот хрономаяк ее спасательный браслет держал связь с пультом
института хронодинамики. И Люс очень хотелось забраться в дупло и
посмотреть, как выглядит эта шестидесятимиллионная железяка. Если бы не
девицы - она бы добралась до маяка.
А они между тем двинулись по неширокой дороге прочь от дуба, призывая
плясать и веселиться в самом что ни на есть тоскливом миноре.
Обычно, когда Люс нуждалась в музыке, она совала себе в ухо горошину
плейера и получала, что хотела, хоть сидя в седле, хоть пробираясь горной
тропой. Таскать с собой целый ансамбль, который не так-то просто
выключить, ей еще не приходилось. А ансамбль вовсю зарабатывал свои девять
фунтов мяса и полтора ведра эля...
Конечно, с плейером в ухе Люс добралась бы до Ноттингема куда
быстрее, потому что девицы не только пели - они еще и сплясать норовили.
Где-то на полпути к ансамблю присоединились две влюбленные парочки, потом
бродячий проповедник, потом - толстый мельник на неповоротливом осле и,
наконец, разносчик с коробом. Разносчику Люс искренне обрадовалась - она
так надеялась, что девицы полезут смотреть ленточки и колечки, а ее уши
отдохнут от непривычной гармонии. Но девицы основательно наладились петь -
очевидно, в этом веке было просто принято развлекать себя по дороге
музыкой и плясками. У разносчика за спиной висела какая-то облупленная
штука со струнами, в которой Люс не решилась признать лютню, мельник и
вовсе достал из-за пазухи дудочку. Последняя надежда Люс, бродячий
проповедник, не стал метать громы и молнии в грешных музыкантов, а сам
исполнил весьма непотребную балладу о попе и трактирщице.
Таким вот музыкальным манером Люс добралась до рыночной площади
Ноттингема.
Тут она наконец поняла, что от ансамбля будет-таки польза. Городская
стража знала девиц и помогла им пробиться сквозь толчею к лучшему местечку
- у самого каната, огораживавшего площадку для стрельбы длиной метров этак
в сотню.
Естественно, не забыли и красавчика пажа.
С лучшего на площади места совершенно не было видно разукрашенного
майского дерева, разве что дюйм верхушки, но оно девиц пока и не
интересовало. Пляски с поцелуями должны были завершить праздник, а
открывало его состязание стрелков.
- Не пропустите самого интересного, девушки, - сказал, нагнувшись к
уху Мэгги, долговязый стражник. - Господин наш, лорд Блокхед, сегодня
поставил кое-кому ловушку!
- А что за ловушка такая, Дик Солсби? И не на женщину ли эта ловушка?
- загомонили девушки, наперебой обнимая со всех сторон стражника и яростно
его теребя.
- Да тише вы! - вдруг шепотом испугался Дик Солсби. - При чем тут
женщины? Какое они имеют отношение?..
Но шальные девицы никак не могли проникнуться духом военной тайны.
- Какое отношение имеет наш лорд Блокхед к женщинам?!?
Расхохотались они так, что Люс даже заинтересовалась. Возможно,
именно лорду Блокхеду и придется наносить исторический визит...
- Ну, Дик Солсби, начал, так продолжай, - велела Бетти, дергая его за
перевязь.
- Лорд объявил, что главный приз будет изготовлен за его счет, и он
лично дал золото кузнецу Джеймсу, чтобы тот отлил золотой наконечник для
стрелы. Стрела с золотой головкой, вот!
- Ну, эту новость, Дик, ты мог оставить при себе, - разочарованно
сказала Энн Перри. - Мы уже две недели назад знали про стрелу.
- А зачем лорду понадобилось тратить деньги на такую глупую игрушку?
Это вы тоже знали? - тем же сверхтаинственным шепотом осведомился
стражник.
- У лорда денег много, - рассудительно отвечала Мэгги. - И золота с
серебром много. Вот он их и тратит на что хочет. Ему просто нужно, чтобы
во всех графствах говорили про его щедрость.
- Щедрость! Как же! - и физиономия стражника снова изобразила
причастность к некой великой тайне. - Щедрость милорда Блокхеда!
Расскажите это вон тому сарацину!
Тут только Люс обратила внимание на мишень для стрелков.
Она знала, что обычная в таких случаях мишень - "бычий глаз", но
местный лорд, видно, побывал в Святой Земле, а, может, и не он, а его
благородный папенька. На видном месте торчала подпертая сзади кольями
деревянная фигура сарацина в длинном кафтане и в чалме с перьями. На груди
у фигуры были нарисованы концентрические круги. Особенно резчик по дереву
и художник потрудились над жуткой физиономией. А усы с бородой, видно, не
доверяя ни кисти, ни ножу, смастерили то ли из черной шерсти, то ли из
крашеной пакли.
- Не хочешь говорить, ну так и молчи, Дик Солсби! - выждав несколько
секунд, воскликнула Мэгги. - Непременно тебе нужно кого-то опорочить, если
не отца настоятеля, так самого милорда! Иначе тебе и жизнь не мила!
Стражник посмотрел налево и направо. Его соратники стояли довольно
далеко вдоль ограждения, сдерживая напор прибывавшего народа.
- Только - тихо! Милорд хочет выманить из лесу "зеленые плащи"!
Тут уж Люс навострила ушки!
- Не такие они дураки, - сказала Мэгги, и в голосе слышалось
явственное презрение к лорду.
- Да нет же, конечно, не дураки, - согласился Дик, - только гордости
в них больше, чем блох в старом козле! Не может быть, чтобы они узнали про
стрелу с золотой головкой и не приняли вызова! Конечно, все они вряд ли
явятся, но лучших стрелков наверняка пришлют...
- По-моему, тут будет веселее, чем мы рассчитывали, - и Мэгги
заозиралась по сторонам. Люс вполне ее понимала - заваруха могла начаться
в любую минуту, и девушке в такой заварухе делать нечего. Но Мэгги
напрасно надеялась выбраться - толпа плотно обступила площадку, и тем, кто
по знакомству оказался на лучших местах, оставалось лишь смиренно ждать
конца состязаний.
- Хотела бы я видеть, как лорд Блокхед справится с "зелеными
плащами", - задиристо сказала Энн.
- Лорд берет с собой на праздник всю свиту, в замке останутся только
хромой Джек и одноногий Барри. И он договорился с нами, значит, с
городской стражей...
Тут Дик вспомнил, что выдает военную тайну, и замолчал. Он только
сказал: "Вот!" и оттянул вырез кожаного жилета. За пазухой у него был
немалый моток веревки.
Толпа загалдела.
- Милорд и миледи! - воскликнула Энн. - Ну, сейчас начнется!
Одетая в длинные кольчуги свита бесцеремонно расчистила место,
потеснив и городскую стражу, и зрителей. Через минуту Люс увидела
всадников.
Впереди на высоких скакунах рука об руку ехали лорд и леди Блокхед.
Лошадиные попоны, расшитые гербами, мели по земле. На милорде были длинный
плащ вишневого бархата и здоровенная золотая цепь на груди. На миледи -
синий плащ, подчеркивающий красоту ее золотых кудрей, и почти такая же
цепь, только поменьше, фунта, пожалуй, всего на три... Ее парчовое жесткое
платье было с очень низким вырезом, а вырез обшит лентой, утыканной
драгоценными камнями подозрительной величины. Лорду было под сорок, леди -
около тридцати, отнюдь не молодость по тем временам.
Естественно, Люс больше интересовал лорд Блокхед. Она оценила его
удлиненное правильное лицо, золотистые, подвитые на концах волосы и
аккуратную бородку. Лорд был в меру хорош собой, плечист, и лежащие на
поводьях руки тоже вселяли надежду - они были загорелые, крупные, с
длинными пальцами, наверняка обладали железной хваткой и намертво
сливались с рукоятью меча или охотничьего кинжала.
Следом ехала другая пара - пожилой джентльмен, одетый в более
скромный и, невзирая на жару, подбитый мехом коричневый плащ, и юноша лет
шестнадцати.
Это был хрупкий, болезненного вида мальчик, со светлыми, почти
платиновыми волосами, спадавшими на лоб ровной челкой до самых бровей.
Будь Люс в более поэтическом настроении, она бы вспомнила какую-нибудь
цитату про седых мальчиков, потому что память у нее была отменная. Но
сейчас ее больше интересовал лорд Блокхед.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг