носом? Нос у кухонной девчонки длинный, тонкий, острый - ну, шило и шило,
таким дырки в стременных петлицах или, скажем, в конских подпругах хорошо
проковыривать!
Но шея между платком и воротом сорочки белая, стройная. Тем более,
что кружевце ворота - серенькое, застиранное. И под тяжелой юбкой все
округлости, сразу ясно, в полном порядке.
- Ну, так что же у нас в левом кармашке? - ласково этак спрашивает
лекарь. И голосок сладенький, будто не воришка перед ним, а хворое
дитятко. - Может быть, у нас перстенек в кармане?
Ювелир молчал, молчал, глаза опустив, да как выхватит из кармана, да
как шваркнет об пол блестящую штучку! Да как сверкнет на лекаря бешеными
глазами! И - за дверь!
Слуга, повинуясь графскому взору, эту штучку с пола подобрал и на
ладони хозяину с лекарем поднес. Ну, и сам разглядел.
Это был перстень с темным камнем. Перстень сам по себе невелик,
прост, камень гладкий, продолговатый, полупрозрачный, и знак на камне с
оборотной стороны вырезан. Вроде как цветок, выложенный изнутри золотой
проволочкой. Даже непонятно, кто бы такой перстень носить мог - для
женщины великоват, для щеголя простоват.
- Занятная штучка, - сказал молодой граф. - И с чего бы вдруг этому
ювелиришке ее у вас, друг мой, воровать? Ювелиры - господа богатые, а
такой перстенек много стоить не должен.
- Из-за этого перстенька, сударь мой любезный, у нас с этим чертовым
ювелиром такая катавасия вышла, что в трех словах не расскажешь, -
отвечает лекарь. - Вот сядем сейчас за ужин, выпьем, закусим, и я всю эту
историю преспокойненько расскажу... И позвольте мне слугу вашего
наградить. Вовремя он воришку заметил.
- Я только от господина принимаю награду, - с достоинством заявил
слуга, да еще рукой сделал вот этак - мол, мне вашего не надо. А граф, на
это улыбнувшись одобрительно, похлопал его по плечу, и тем разговор о
награде и кончился. Хотя слуга рассчитывал на что-нибудь более
вещественное, чем хлопочек господской ручки.
Конечно, мог он на это свое скромное желание еще как-то намекнуть. Но
был от природы не то чтоб застенчив - нет, иногда и язык распускал! - был
как-то неспособен свой денежный интерес защитить. Да и прочие интересы,
если разобраться.
И, разумеется, граф с господином лекарем отправились ужинать в
роскошно убранную столовую, а слуге девчонка Лиза показала его место за
кухонным столом. А оттуда, с кухни, историю про перстенек не расслышать
при всем желании.
Разумеется, всплыла потом эта история, и лучше бы графскому слуге
знать ее с самого начала, но не вышло - и ладно.
- Не ко времени вы приехали, - сказала кухарка Маго, наливая густую,
прямо ложка в ней торчком, грибную похлебку со шкварками. - Лучше бы графу
поскорее на север, домой убираться, да и тебе с ним вместе. Брякнете на
улице что-нибудь этакое, неравноправное, и тем вся ваша учеба кончится.
- Нам добрые люди советовали дома годок-другой посидеть, - и Жилло
отхватил себе ломоть хлеба, такой, что под него и рот разинуть мудрено,
челюсти крякнут. - Так нет же, университет нам подавай! Науку нам подавай!
Металлы и эликсиры! Я бы, будь моя воля, из графства не ногой. Опять же,
невеста у меня там осталась.
- Какая наука? - изумилась Маго. - Того гляди, университет закроют и
студиозусов всех репу копать отправят. Негоже, чтобы одни были умнее, а
другие дурее.
- Негоже, чтобы одни были беднее, а другие богаче, - добавила Лиза.
- Негоже, чтобы одни были красивше, а другие - как пожилое воронье
пугало, - вставил свое слово и кучер Кабироль, показав при этом Маго
длинный язык. - А ты - светлость, светлость!.. Эй, Маго, эй!..
Мотнул Кабироль головой вправо, влево, но от ложки не увернулся.
Ложка, прямо из котла, весомо хлопнула его по лбу - похлебка потекла по
переносице. А Маго с Лизой, две ведьмы, старая и молодая, расхохотались.
Так что сидят лекарская челядь и Жилло по-домашнему, ужинают. Слугу
расспрашивают - шалят ли на дорогах оборотни и вурдалаки, не умоталось ли
куда обманное озеро. И не сразу обращают внимание, что в двери кто-то
гремит и грохочет. Ну, угомонились и треск услышали. Побежал привратник,
отворил, и сразу же по шее получил. Это, видите ли, гонец из Коронного
замка прискакал. Коронный замок, куда вселились двадцать лет назад
избранники народа, как оно и положено, на горе, столичный город Кульдиг с
укреплениями - внизу, скакать - ну всего ничего, а конь в мыле, гонец в
ярости. Рычит хуже всякого вурдалака.
- Немедленно! Сию секунду! - шумит. - В замок! По приказу! Избранники
ждать не любят!
То есть, когда слуга на этот галдеж с кухни выскочил, красномундирный
гонец уже сказал, зачем лекарь вдруг на ночь глядя понадобился, и вопил
просто для порядка. И понял слуга, что сейчас хозяин дома уедет, но это
его не огорчило и не обрадовало, потому что думского лекаря он видел
впервые в жизни, и к столу своему тот его не пригласил.
Не успел гонец угомониться, лекарь выходит - в парике, в другой уже
мантии, парадной, поверх служебного кафтана. Рукава с обшлагами из
прорезей выправляет, опять же, шпажонку в заднюю прорезь выставляет, чтобы
не задирала мантию, как петушиный хвост. Все разумно продумано в лекарском
наряде! И молодой граф следом за ним сундучок несет. Слуга смотрит и
глазам не верит - молодой граф в камзолишке каком-то дрянном и в его,
слуги, плаще! Только герб уже отодран, нитки висят. Глядит он на своего
господина, а тот палец к губам прижимает - молчи, значит, а то я до тебя
потом доберусь! Тут слуга смекнул, что хочется его молодому господину
почему-то тайно в замке побывать.
- Карету немедленно! - командует лекарь. - Мои инструменты и снадобья
- сию минуту в карету!
Тут граф сует в руки слуге сундучок - неси, мол, - и шепчет незаметно
в ухо:
- Поедешь с нами, Жилло...
Причем физиономия у него почему-то развеселая.
Ну, хватает Жилло в прихожей зимний плащ Кабироля, хотя на дворе -
лето, выходят все из дома, лекарь в карету садится, Кабироль - на козлы,
граф со слугой - на запятки прыгают. Гонец на своем буйном коне - впереди,
два красномундирных гвардейца верхами - позади. И понеслись!
- Раз в жизни такая удача бывает! - говорит граф слуге. - В замковых
мастерских лучшая вышивальщица заболела! Представляешь, мы с тобой в
замковые мастерские попадем!
Тут слуга все и понял. Про эти самые мастерские даже в том северном
захолустье знали, откуда они с графом в столичный город прибыть изволили.
Туда брали красивых умелых девушек со всего государства, и работали
они там взаперти. Мантии народным избранникам вышивали, знамена, перевязи,
что прикажут... Для небогатой девицы это прямо мечта несбыточная - попасть
в замковые мастерские! При всех строгостях она там себе хорошего жениха
все же сыщет. И Дума ей приданое даст.
Но если Равноправная Дума отправит непонятно куда, так что и следов
не останется, кого-то из почтенного дворянства, а дочку в виде особой
заботы поближе к себе, в мастерскую определит, то радости мало. Присмотру
за ней одной - больше, чем за всеми прочими. Чтобы прониклась законом
Всеобщего Равноправия!
И еще, говорят, попадались там девицы вовсе непонятного
происхождения. Народные избранники - они тоже когда-то были молодыми и
любвеобильными, вот и понимайте как умеете...
Кроме того, именно среди этих мастериц избранники подружек себе,
говорят, заводили. Видно, чтобы далеко не бегать. И это для многих
красавиц тоже становилось ступенечкой к благополучию.
Такую разнообразную ахинею плели в народе о мастерских. Ее-то и
вспоминали граф с Жилло, когда на запятках тряслись. Жилло, когда
разобрался, не очень-то эту авантюру одобрил, да еще съязвил - мол, ваше
дело, сударь, молодое, пташечки-милашечки, увлечения-приключения, но я-то,
старый дурак, чего за вами увязался? Мне, мол, уже на покой пора, жениться
наконец на вами же предназначенной невесте, а не то что за молодыми
девчонками подглядывать... Сказав это, вспомнил Жилло Лизу, и как она
ловко в дверь шмыгнула, и как над ним нагнулась, когда мясо в миску
накладывала, и белую шейку, и тупоносый башмачок из-под тяжелого подола.
Девчонка... да... Вот кабы не шило...
Несется карета по притихшему Кульдигу, а Жилло, переговариваясь с
графом, по сторонам поглядывает. Он же впервые в столичном городе. И
соображает - въехали-то они с графом через северные ворота, а вот
выезжают, как видно, через южные. Невдалеке от ворот - мост через речку
Венту. Что Кульдиг на Венте стоит - это все знают. С моста виден холм с
плоской вершиной, поросший кустарником, что немного ниже по течению, чем
Кульдиг. И про него Жилло слыхал - это Городище. Раньше, леший знает
когда, там деревянное укрепление было. Тогда, когда еще мушкетов с
пистолетами и пушек не придумали, а орудовали боевыми топорами и впрягали
боевых быков в боевые колесницы. А может, еще раньше...
Переехали речку Венту - и повернули к горе, на которой Коронный
замок. Если снизу на него глядеть, да еще вечером, когда на закатном небе
красиво силуэты башен рисуются, - сразу ясно, кто в здешних краях хозяин.
Навис замок над всей долиной, и из его амбразур окрестности, вплоть до
гавани, очень даже любезно простреливаются.
Единым духом поднялась карета по серпантинной дороге и влетела в
замковый двор.
Одна из башен Коронного замка так и называлась Девичьей. Стояла она
угловой - то есть, на ней смыкались под острым углом две стены с
бойницами, и ход в нее был по галереям, которые шли изнутри вдоль этих
стен. Там внизу была большая общая комната, где все девицы шили, вышивали
и кружева плели. Туда же им и поесть с кухни приносили. Рядом - общая же
спальня. И оттуда две особые лестницы еще выше ведут - в две совсем
отдельные спаленки. Словом, берегут вышивальщиц, и про решетки на окнах
тоже не забыли. Увидели их граф со слугой - переглянулись, а перемолвиться
нельзя - карету уже стража окружила, дверцу распахивают, сопровождающим с
запяток прыгать велят.
Ну вот, высадили лекаря, молодой граф со слугой сундучки похватали и
за спиной у него быстренько встали. Графу - баловство, приключение, слуге
тоже интересно стало. Толстый дядька с факелом лекаря по лестнице
сопроводил, на открытую галерею вывел и к башне повел, гвардейцы с
обнаженными шпагами сзади топают. Кабироль с каретой, понятно, во дворе
остался.
Ну, не хуже все, чем в порядочной тюрьме - где слуге, кстати,
доводилось побывать. До того, как к графу наняться, он по горам лазил и
корешки целебные собирал, а растут они на такой высотище, что королевский
замок, вроде этого, с той высоты не больше детской ладошки. Ну и нарушил
чью-то там границу, да еще обвал случился - вот и спустился слуга совсем
даже не в том королевстве, где рассчитывал...
Значит, вводят лекаря в общую комнату. Девицы, увидев, с мест
повскакали. Одеты они... ну, не для выхода в свет, попросту одеты, да к
тому же и камин пылает, дров для мастериц не жалеют, жарко девицам. Кто в
чем, и гостей явно так быстро не ждали. Не у каждой и косыночка на груди
запахнута. Многие в ночных чепчиках. А иные даже юбки сняли, на стульях
развесили. Молодому графу со слугой уж было на что поглазеть! И
черненькие, и беленькие, и рыженькие, и пышечки, и тоненькие, как
тростиночки! На всякий вкус. Но только скривил слуге рожу молодой граф -
не таких замученных увидеть ожидал, по слухам-то они - одна другой краше,
а на деле - видывали мы в нашем захолустье и получше!
И чувствует тут слуга взгляд...
Скашивает он глаза и видит вышивальщицу. Стоит она с платком в руке и
глядит - может, на него, а может, и на молодого графа, но, поскольку
девица красивая, слуге и приятно думать, что все-таки на него. Лекарь мимо
девицы шествует, граф со слугой следом идут. Гвардейцы, естественно, и
спереди, и сзади, причем на девиц уж и не смотрят - привыкли. Поравнялся
Жилло с девицей - тут платочек недошитый у нее из рук выскальзывает и на
пол падает. Жилло бы нагнулся поднять, да обе руки сундуком заняты. А
девица быстренько опускается на одно колено, но не сразу свой платок
берет, а снизу вверх смотрит, и тут уж слуге ясно, что именно на него
глядит.
Шаль у нее легкая на голову накинута и концы по груди крест-накрест,
а из-под шали - коса! Ну, такую косу Жилло и на картинках не видывал. В
руку толщиной и на полу змеиным хвостом легла. Девица шаль свою, впопыхах
накинутую, белой ручкой придерживает, другой вроде за платком тянется, а
сама глядит серыми глазищами из-под тонких бровей вразлет. Ну, соколица,
думает Жилло, соколица сероглазая взлетать собралась!
Но господина лекаря ведут по лестнице наверх, граф молодой - за ним,
и слуге тоже отставать не приходится, потому что иначе гвардеец со шпагой
его подгонять вздумает. Так и прошел слуга мимо коленопреклоненной девицы.
Привели их в одну из тех потаенных спаленок. Одна такая комнатушка -
на трех-четырех девиц, да и то, как слуга заметил, не совсем чтоб на
вышивальщиц. Больная-то, к которой лекаря вызвали, точно вышивальщицей
была, но те две зверообразные старушенции, что вместе с ней обитали, вряд
ли когда тонкую иголку в лапищах своих держали. Одно звание, что слабый и
прекрасный пол. Если такой зверюге позволить бороду с усами отрастить - в
точности тюремный стражник, даже голос менять не придется.
- Добрый вечер, милая девица! - галантно начинает лекарь. - Что же
это такое с тобой приключилось?
Лекарь к ней - со всей душой, а девица отворачивается. И молчит.
Пожалел ее Жилло - совсем она молоденькая, бледненькая, волосы
прозрачные какие-то, выбились из-под серого чепца на лоб двумя прядками.
Но ротик маленький и упрямый. И глаза сердитые. На лице залегли глубокие
тени - то ли от болезни, а то ли от канделябра, в котором горят четыре
толстенные сальные свечи, другого же света в спаленке нет.
Сказать правду, так молчала она битый час на все вопросы и даже на
приказы. А по лицу видно - плохо девушке. Оказалось, второй день не ест,
не пьет, ни слова не говорит. Переглянулись лекарь с молодым графом -
ощупывать надо. Лекарь одеяло потянул - она не дает. Дурацкая картина,
особенно потому, что гвардейцы сурово таращатся. Без гвардейцев, может,
что и вышло бы.
Попросил лекарь гвардейцев убраться на четверть часика - те только
башками помотали. Нет, и все тебе.
- Я так лечить отказываюсь, - заявил тогда лекарь. - Слуги, берите
сундучки со снадобьями и за мной!
Встал он с края постели, где примостился, но тут в грудь ему клинок
уперся.
- Тебя сюда лечить привели, а не норов показывать! - сказал гвардеец,
который покрепче и поглавнее. - Ишь, умный выискался! Думает, раз
лекарства наизусть зазубрил, то и норов показывать может! А у нас все
равны, что лекарь, что дерьмовоз! Лечи, мерзавец.
Опять граф со слугой переглянулись. И понял слуга, что напрасно они
сюда за лекарем увязались. Красавиц-то хваленых увидели, но и
неприятности, того гляди, начнутся основательные.
Лекарь, видно, опять струхнул, даром что с виду - крепостная башня.
Впрочем, и винить его грешно - это граф со слугой в захолустье жили и горя
не знали, а он тут лет уж тридцать, знает, чего бояться...
- Вы, братцы равноправные гвардейцы, языки-то придержали бы, - сказал
лекарь и клинок от груди отвел. - Я не потому лечить отказываюсь, что у
меня норов, а потому, что против этой хворобы другие лекарства нужны.
Видите, сопротивляется девица лечению? Испортили ее, вот что! Порчу на нее
кто-то напустил! А ну, ведите меня к начальнику караульной службы! Пусть
разберется, кто из посторонних здесь дня этак за два побывал!
- Испортили? Так это свои и испортили! - рявкнул гвардеец. - Девчонка
первая вышивальщица, позавидовала какая-то дура! Стой где стоишь! А ты,
Никлас, бегом за капралом! Обыск у девчонок делать надо! Давно пора! Я
знаю, как они порчу напускают, моей сестре как-то напустили! Это и пояса с
заговоренными узлами нужны, и горшки с дохлыми жабами, и прочий ихний
ведьмовской приклад! Живо!
Стоит гвардеец, клинок лекарю в живот уставил, другой тоже руку на
эфес положил, а третий выскочил и вниз по лестнице понесся. Слышно -
пробежал по мастерской и поднялся там переполох! Ну, кто из девиц обыску
радоваться будет?
- Вот так-то, слуги мои, - обратился лекарь к графу молодому и Жилло.
- Не думали не гадали, а прямо в змеиное гнездо попали. Того гляди,
заставят и нас тут ведьм ловить...
И глазами указывает графу со слугой на тех двух жутких старушенций,
которые больную караулить приставлены. И впрямь - как есть ведьмы. Даже
клыки желтые - и те имеются. Однако двум балбесам, молодому графу и слуге,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг