дверью автобуса покрыты инеем, иней свисает по краю оранжевой бахромой. На
щитке под листом пластика читанное не один раз приглашение на 400 рублей в
автопарк, с обучением и общежитием. Сальвадор полюбил подмосковные зимы
еще когда он был школьником здесь, в Москве. Тогда они тоже долго ехали на
интернатовском автобусе: сначала через всю Москву от Кунцево куда-то в
район ВДНХ, потом ждали накладных в уютном заснеженном переулке, а потом
поехали в Павлов Посад. Ехали очень долго, и Сальвадору было скучно и
холодно. Маленькое развлечение внес только сам Павлов Посад: сквозь дрему
Сальвадор видел за окном покрытые снегом улицы, двухэтажные
дореволюционные дома с фигурными карнизами, да черных одиноких прохожих.
Потом Сальвадор заснул окончательно, прислонившись к холодному оконному
стеклу и проложив для тепла сдвинутую на бок шапку. Проснулся он сразу,
непонятно от чего. Стекло находилось близко к глазам, и Сальвадору
спросонья казалось, что вся его голова снаружи. Вид за окном стал
совершенно другим: небо и дальняя полоса леса были густого и чистого
фиолетового цвета, и такие же тени на снегу. Заходящее солнце светило
сбоку, освещая снег огромного поля искристым светом. Посреди поля торчало
странное сооружение: высокая круглая кирпичная колокольня, ярко-красная от
солнца, отбрасывающая длинную фиолетовую тень. Пейзаж был сказочно красив,
но Сальвадор так до конца и не проснулся, глаза его сами собой закрылись,
и открыл он их только когда автобус заехал на территорию склада под
открытым небом, сплошь заставленного сетками для кроватей, и нужно было
таскать эти сетки в автобус и упаковывать их в тесном пассажирском салоне.
Кругом все так же простирались поля, отделенные от склада рваной колючей
проволокой, а солнце все еще было ярким и оранжевым. Сальвадор был вполне
счастлив, таская кровати по морозу. Потом Сальвадор никак не мог понять,
что делала одинокая колокольня нетрадиционной, как он теперь знал,
архитектуры, посреди чистого поля. В каталогах он ее так и не нашел.
Приехали. Сальвадор выходит из мечтательного состояния и заходит в метро.
Дальше небольшая беготня по городу. Для выполнения командировки Сальвадору
вполне хватило бы одного дня и одной поездки на метро. Но командировка у
него на неделю. Начальнику это все равно, а Сальвадор любит спокойствие и
основательность: чтобы обратный билет был взят заранее, чтобы сразу
наверняка устроиться в гостиницу, чтобы никуда не спешить. Такое поведение
бывает у людей, которым надо отдохнуть и собраться с мыслями. Но работа
Сальвадора, как уже говорилось, отдыха не требует, и голова его, как уже
говорилось, пуста. Поэтому это поведение можно отнести к бессознательному
стремлению сохранения status quo, быть может, бессознательно осуждаемого.
Во всяком случае, его склонность к необдуманным поступкам я отношу к
следствиям общего снижения интеллекта из-за всяких конфликтов, вытесненных
в область бессознательного. Или, может быть, прежде, чем пить столько
пива, надо хорошо покушать. Так хорошо, уютно было вечером Сальвадору в
том самом машинном зале, в двух шагах от гостиницы, в компании занятого
какими-то своими делами Васи, возле красивой исправной машины, что он стал
искать приключений. Прежде всего Сальвадор открыл журнал
"Техника-молодежи", который кто-то забыл возле дисплея. Вот что он там
прочитал:
ЕЩЕ ОДНА ЗАГАДКА ТУНГУССКОГО МЕТЕОРИТА?
В архивах Русского географического общества обнаружен отчет
экспедиции проф.Котельникова в район Подкаменной Тунгуски за период
1907-1908 гг. Экспедиция занималась картографированием местности и
разведкой полезных ископаемых и состояла из нескольких ученых. Необычным
является то, что в отчете не содержится никаких упоминаний о метеоритах
или каких-либо других катаклизмах, хотя предполагаемое падение метеорита
произошло самое большее в нескольких десятках километров от места работы
экспедиции. Маловероятно, чтобы входившие в состав экспедиции ученые не
сочли нужным упомянуть о столь необычном явлении. Экспедиция закончилась
благополучно и привезла в Петербург множество образцов минералов. Отчет
был сдан в срок, и его подлинность не вызывает сомнений. Из всех загадок
Тунгусского метеорита эта представляется нам наиболее загадочной.
Н.Альтшуллер, г.Москва
Необдуманный поступок Сальвадора был прост: он взял трубку стоявшего
рядом телефона и позвонил в редакцию "Техники-молодежи". Там очень любезно
отнеслись к просьбе связать, если это возможно, с автором Н.Альтшуллером.
Попросили подождать, в трубке послышался стук женских каблучков по
коридору, и вдруг пиво улетучилось у Сальвадора из головы. Зачем я это
делаю? Ведь это просто глупость, и вот я ее делаю, и вот они играют вместе
со мной в эту глупость. Но это не игра, трубка снята на самом деле, и
женщина пошла искать адрес в бумагах. Как это глупо и неудобно. Вдруг в
трубке послышался уже почему-то мужской голос:
- Алло, алло!
- Я слушаю.
- Вы ищете Альтшуллера?
- Да.
- Пожалуйста, запишите: рабочий телефон 266-557. Это институт
криогенной техники Академии Наук.
- Большое спасибо, до свидания.
И там повесили трубку. Сальвадор посмотрел на часы и увидел, что уже
девять часов. Тут забегал опаздывающий на электричку Вася, стал отключать
питание, завыли останавливающиеся дисководы. Сальвадор еле успел схватить
журнал - почитать еще перед сном - и выскочил вместе с Васей на
заснеженную улицу, свежий воздух и под звездное небо. Вася пошел направо к
платформе "Химки", а Сальвадор в другую сторону вокруг квартала к себе в
гостиницу. Чувство стыда за глупый звонок на воздухе рассеялось, он еще
немного почитал журнал и перед тем, как заснуть, с удовольствием
представил себе физиономию автора статьи - умную и хитрую еврейскую
физиономию мистификатора.
6
Настало утро, и Сальвадор решил все-таки позвонить в институт
криогенной техники. Ему сказали, что Альтшуллера сейчас нет, но скоро
будет. Дали адрес института: Проспект Вернадского, 12; и Сальвадор решил
довести начатую глупость до конца. Наверное, разгильдяй решил найти еще
одно место, где можно бездельничать и отвлекать людей во время
командировок. Однако затея вызывала у Сальвадора некоторые сомнения.
Во-первых, он только сейчас понял, что в редакции в девять часов вечера не
должно быть никаких готовых к вопросам и ответам клерков. Во-вторых, сам
адрес. Сальвадор хорошо знал это место: длинное шоссе на окраине Москвы
недалеко от высотного здания университета. По левую сторону шоссе жилые
дома, по правую - ИНСТИТУТЫ. Это современного вида здания с цветными
стенами, окруженные со всех сторон очень большими газонами и симпатичными,
но надежными оградами. На газонах - клумбы, дорожки, но никаких высоких
предметов, которые могли бы служить укрытием. Открытое пространство
просвечивается лучами лазеров и просматривается телекамерами. Через такой
газон невозможно ни пройти, ни пробежать незамеченным. Впрочем, бегать не
принято. Принято спокойно и без сомнения в своей дельности идти прямо по
дорожке к пологим гранитным ступенькам. И каждое утро около 9 часов утра
буквально за несколько минут здание наполняется неторопливыми и
пунктуальными мужчинами и женщинами в незатейливых аккуратных костюмах, а
каждый вечер ровно в пять часов они все выходят обратно довольно густой,
но спокойной толпой и как-то очень быстро растворяются среди окружающих
кварталов, теряя свою неуловимую похожесть друг на друга. Сальвадору
знакомо и другое оформление - например, Горки-10 со своей знаменитой дачей
номер 1. Здесь уже километры пустого поля отделяют придорожную лесополосу
от невидимых никогда и никем строений в центре, где находится Брежнев. Еще
один стиль: пресловутый институт физики Земли. Он расположен прямо на
оживленной улице, так что все ходят по тротуару в метре от стен. Но окна и
желтые оштукатуренные стены покрыты многолетним слоем пыли и грязи, таким
же слоем покрыта и входная дверь, и где настоящий вход, неясно. Во всяком
случае, ясно одно: вряд ли Сальвадора без достаточных оснований пустят в
такой институт.
7
Как и следовало ожидать, Сальвадора в институт _н_е_ пустили.
Полупустой троллейбус от метро "Университет" довез его за шесть институтов
от начала проспекта. Сальвадор прошел мимо чахлых березок в низенькую
калитку из мрамора и толстого стального проката и не спеша направился по
расчищенной дорожке к красивому бело-голубому зданию на невысоком цоколе,
похожему на соты. Над ступеньками уныло свисала небольшая телекамера, не
подающая признаков жизни. В безлюдном, чистом и светлом фойе скучающий
вахтер предложил Коле сначала позвонить по внутреннему телефону. Сальвадор
набрал 557 и узнал, что Альтшуллер здесь не работает. Набор 266-557 через
город к успеху не привел, а список подразделений или хотя бы фамилий возле
телефона отсутствовал. Спросить было не у кого, а вахтер стоял и смотрел в
упор с явным недоброжелательством. Сальвадор повернулся и пошел вниз по
ступенькам, ловя спиной провожающий его взгляд. Уже на середине дорожки он
оглянулся. Вахтера не было, но на фоне стены ясно выделялся красный
светлячок горящего светодиода - телекамера уже была включена. Приятного
мало. И нет никакого желания звонить с какого-нибудь другого телефона и
снова добираться до этого Альтшуллера. Очень может быть, что заметка
предназначалась совсем не для праздных читателей, а для служебных целей
сотрудников какого-то ведомства. Но зачем тогда такой интригующий сюжет?
Может быть, изобретатели сюжетов оттачивают свое литературное мастерство?
Во всяком случае, надо было переходить к другим делам. Сальвадор пошел на
другую сторону проспекта Вернадского и стал ждать троллейбуса на
остановке, состоящей из стеклянных блоков в черной металлической раме. С
завыванием подъехал троллейбус, откуда-то набежал народ, и в задней двери
образовалась давка. Как свободный и независимый человек, Сальвадор не стал
давиться, а подождал, пока втиснутся все желающие, и уже потом аккуратно,
но плотно пристроился на оставшемся пространстве нижней ступеньки. После
закрытия дверей с одной стороны будут не морды, а спины, а с другой
стороны троллейбусная дверь с узкими, обтянутыми по краям резиной
окошками, и чуть-чуть свежего морозного воздуха - тонкой струйкой в щели
между стеклом и резиной. Однако этот маленький уют был, как это часто
бывает, нарушен бесцеремонностью ближних. Когда дверь уже стала
закрываться, кто-то еще заскочил на площадку сзади Сальвадора и уверенным
руководящим движением груди и живота пропихнул его выше в салон. Сальвадор
обернулся и увидел возбужденно-доброжелательную морду, после чего
повернулся в другую сторону.
Через пару остановок Сальвадор вышел на слякотную, бестолковую
площадь между двумя вестибюлями станции метро "Университет". Вестибюли
имели вид круглых красных пудрениц - в таких картонных пудреницах раньше
продавали пудру "Красная Москва". За одной из коробок приткнулся киоск
"Академкнига" из белой пластмассы и алюминия. Там Сальвадор купил книжку
для самолетного чтения и отбыл в аэропорт Быково в грохочущем аквариуме
метро, а потом на электричке среди веселого царства ярко освещенных
заходящим солнцем сосен и старых огромных деревянных дач, которые тянутся
вдоль всей железнодорожной ветки до самого Раменского, за пятьдесят
километров от Москвы. Электричка остановилась, и Сальвадор вышел на
небольшую уютную площадь, окруженную магазинчиками и киосками. Он, не
спеша, пошел по засыпанной снегом короткой улице к виднеющемуся недалеко
зданию аэровокзала, предвкушая удовольствие от трехчасового спокойного
чтения интересной книжки среди ярко-синего неба и золотых вечерних
облаков. Такое яркое, чистое, стратосферное небо Сальвадор видел еще
только на картинах Сальвадора Дали и на одной рекламке компьютеров, где
корпус микросхемы был изображен парящим в облаках. Мимо проехал автобус, а
в нем лохи, которые едут за умеренную плату шестьсот метров от электрички
до аэропорта, причем среди них в окне виднелась радостная морда
троллейбусного попутчика. Дальше все происходило так, как хотелось: рейс
не был задержан, и вылетели еще засветло. Унеслась назад фигурная церковь
за оградой аэродрома, ушли вниз девятиэтажки Жуковского. Сальвадор
подождал еще некоторое время и принялся за чтение книжки. Единственное, с
чем не повезло - место попалось не у иллюминатора.
8
Перхоть. Голова соседа спереди с редкими волосами на белой коже
покоится на замусоленном чехле кресла. Высота пять тысяч метров. За окном
зима. На эту высоту индийские мудрецы поднимались пешком и предавались
медитации среди снегов без пищи, почти без одежды, а потом возвращались в
города, и достойнейшие из них получали имя "Гуру" - "Учитель". На картине
такой мудрец сидит на вершине горы среди растаявшего вокруг снега, с
бронзовым обнаженным телом. Еще лучше, когда красный наглый майор
нажирается колбасы, апельсинов, залезает в воняющую керосином трубу и
проносит среди звезд свое набитое калом брюхо.
9
Предусмотренная последовательность событий: сначала пороховой заряд
разрывает оболочку и отбрасывает расположенные близко предметы.
Открывается выпускной клапан, и давление выбрасывает в воздух аэрозоль.
Простой механизм, похожий на замедлитель центрального затвора
фотоаппарата, вырабатывает задержку около секунды. Затем питание подается
на запал детонатора.
10
В вечернем свете под ровный гул моторов неортодоксальные мысли
Сальвадора текли спокойно и неторопливо. Ярко-оранжевый солнечный зайчик
перемещался по стенке. Винтов не было видно, лишь по серебристой
поверхности крыла иногда пробегали влажные тени тумана. Открылась дверь
пилотской кабины через один ряд кресел от Сальвадора, из двери вышел пилот
в синей форме и направился в хвост самолета. Дверь осталась открытой, и
Сальвадор мог видеть пульт - до отказа заполненные циферблатами и кнопками
панели и залитое оранжевым светом остекление кабины. Вдруг раздался
хлопок, и пилотская кабина наполнилась дымом. Человек с перхотью на голове
дернулся вперед, но упал в дверях, и сразу остекление и циферблаты исчезли
вместе с мелькнувшими в воздухе обломками. Сальвадор успел миновать
лохмотья обшивки прежде, чем самолет перешел в пике. Так начался его
свободный полет.
11
Странное чувство комфорта охватило Сальвадора, когда он очутился в
жестоком морозном воздухе. Он знал, что осталось несколько секунд до того,
как воздушные потоки нальются силой, сорвут с него одежду и выжгут холодом
глаза. И все же чувство свободы и даже какого-то покоя было таким сильным,
что он захотел посмотреть на небеса. Самолета уже нигде не было видно, и
Сальвадор откуда-то знал, что на него не следует терять время. Облака были
и сверху, и снизу, снизу их было больше, они были расцвечены оттенками
оранжевых и красных тонов и лежали в спокойном вечернем свете, похожие на
поверхность земли. Они почти не приближались, и Сальвадор совершенно
отчетливо осознал, что ничего в этом небе не может принести ему вреда,
когда он с небом один на один. Эта мысль была сумасшедшей, и еще
совершенно детская мысль крутилась где-то на краю сознания: сознание своей
необычности, как в те дни долгих одиноких зимних скитаний по подмосковным
лесам без всякой нормальной цели и смысла, и невозможности хоть что-то
найти для себя среди людей и вещей. И еще одна, более разумная истина
звучала: о том, что каждый убитый считал себя бессмертным, но все они были
неверными, и их надлежало изгнать из сознания, а правильной была та,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг