двадцать две, ровно столько же, сколько лет мне было тогда, в прошлой
жизни... Проклятый вихрь!.. Проход углубился метра на полтора - а какого
пота это мне стоило! Боюсь думать о втором лифте. Наверняка он тоже
завален. Сгнию тут, червяк разумный.
20. Отвратительно. Это отвратительно - разгребать чужие идеи. Я же
отличный писатель! В каждой фразе, в каждом знаке препинания. Занимаюсь
каким-то маразмом, - давно меня грызёт эта мысль. Пора уж сочинять и
собственные произведения, пора взрослеть. Хватит, я хорошо поработал на
благо человечества. Только кто оценит мой подвиг, где оно, благодарное
человечество? Хватит. Смотрю на зарубки и каждым нейроном чувствую -
наступает деградация. Вновь - распад, гниение, трупные пятна... Ничего,
справлюсь, не в первый раз. Звезда моя, Спасительница, одна Ты меня
понимаешь. Дай прилягу, отдохну, растворюсь в Тебе, моей светлой.
21. Окончательно решил сочинять своё. Мне есть что сказать тем, кто примет
меня, когда я выберусь отсюда! Ручка пишет, фонарик горит, бумага манит.
Спасительница одобрительно взирает сверху. Надо только собраться,
продумать всё до мелочей, спокойно, без спешки, и я наверняка создам
нечто. Я верю, что смогу. Конечно, смогу.
22. Очень долго искал тему будущей работы - махал ломом, выносил куски
камня из туннеля, питался, восстанавливал силы, а сам напряжённо
размышлял. Хотелось чего-нибудь этакого, поднять настоящий глубинный
пласт. Тема пришла сама собой, совершенно неожиданно. Что ж, таковы законы
диалектики. Однажды в полудрёме я зримо представил себе человека, которого
предали самые близкие люди, предали даже не его самого, а то, что было ему
наиболее свято. В доме этого человека властвуют ненавистные твари, друзья
умерщвлены, и он начинает мстить, хотя считает мщение недостойным себя. Я
содрогнулся, увидев это, и понял - вот моя тема. Я создам настоящую
трагедию, я закручу такую интригу - ты ахнешь, Спасительница моя!
23. Ай, да я! Ай, да сукин сын! Написал. Пригвоздил к бумаге. Без ложной
скромности - вещь получилась гениальная. Кто прочитает, поймёт. Всего себя
вложил в неё. Терзал разум поисками новых слов и словосочетаний, сюжет
разрабатывал до болезненного мельтешения в голове, до навязчивых картинок,
разрушающих сон, а с героями вообще разговаривал вслух, незаметно
пересекая черту между мысленным монологом и самым натуральным бредом. В
результате - написал!.. Молодой парень после окончания университета
вернулся домой, а там творится что-то дикое. Отец, генеральный директор
крупного объединения, умер вроде бы своей смертью, но призрак, явившийся
главному герою, сообщает: отца убила мать, чтобы главой объединения
сделать любовника, одного из членов правления. Невесту главного героя,
которую он очень любил, заставили выйти замуж за другого. Погиб лучший
друг. В общем, зверская атмосфера. Парень - умнейший человек, он не хочет
мстить, но обстоятельства вынуждают его, и начинается кровавая кутерьма.
Сам не понимаю, как мне удалось выдумать такую историю! Вероятно, помог
стержневой парадокс, выбранный мной для трагедии - что произойдёт, если
основным врагом в жизни человека станет его мать? Отсюда и вытекают
сюжетные хитросплетения. Удалась мне эта вещь, налюбоваться не могу!
Особенно нравится монолог главного героя о смысле бытия, где он задаёт
миру вечные вопросы. Даже не ожидал от себя таких высот. Ради одной этой
повести стоило просидеть в каменном колодце, честное слово!
24. Я окончательно уверился в своём призвании. Следующее моё произведение
получилось на таком же высоком профессиональном уровне, что и предыдущее.
Судите сами. Поначалу действие развивается нарочито тривиально: человек
путешествует из города в город и совершает повсюду массу благородных, а
иногда даже героических поступков. Например, он сумел уничтожить страшного
инопланетного робота, захватившего власть в одном из селений, коварству
противопоставив свои ум и отвагу - здесь я внёс элемент сказочной
фантастики. Путешественник шутливо называет себя "солдатом, исполненным
грусти", хотя на самом деле никакой он не солдат, просто удивительно
хороший человек, который мечтает установить везде царство справедливости и
самоотверженно борется за это. Всё вроде бы идёт к счастливой развязке -
его выбирают мэром, но вот тут-то ситуация и становится с ног на голову.
Оказывается, каждое доброе дело, совершённое главным героем, было
бессмысленным до глупости, никому не нужным. Оказывается, люди над ним
везде потешались. Оказывается, мэром-то его выбрали специально ради злого
смеха. И сражался он отнюдь не с инопланетным роботом, а с обыкновенной
электростанцией, использующей силу ветра. Больным и старым "солдат,
исполненный грусти", возвратился домой. Повесть эта о том, что
благородство должно иметь хоть какие-нибудь мозги. Здорово придумано,
верно? Хорошо, что я решил работать самостоятельно. Моё творчество
гармонично вольётся в общечеловеческую культуру, это очевидно.
Спасительница моя, да сбудется мечта, да не прервётся надежда, да
приблизится свет Твой, о, Спасительница моя...
25. Много работаю. Пишу, как дышу, и всё ведь только своё, собственное,
выстраданное! Зарубки регулярно прибавляются, с гордостью поглаживаю их и
думаю о том дне, когда выйду отсюда. Мне есть с чем выйти, я не зря прожил
жизнь. Недавно сочинил несколько развлекательных рассказов - так, для
собственного удовольствия, позабавил себя немного. Один, например, о том,
как четверо друзей-смельчаков спасли честь некой королевы, сумев за неделю
доставить ей драгоценности, которые та опрометчиво подарила
высокопоставленному любовнику из соседней страны. Или другой рассказик:
про несчастную безнадёжную любовь совсем юных созданий из двух богатых
семейных кланов на фоне ужасающей кровной вражды. Что-то меня потянуло к
средневековой тематике. Но это, конечно, не больше чем игрушки,
воспоминание об умершем во мне мальчишке. Если же говорить о серьёзном, то
я задумал большой роман, и даже знаю примерно, о чём он будет. О любви,
верности и долге.
26. Чувствую себя неважно. Совсем замучился с этим проходом, он меня
доконает. Махать инструментом подолгу уже не могу, начинается одышка, да и
писать слегка подустал. Сдаю я, дряхлею. Не рано ли? Ладно, нечего ныть -
отосплюсь, отъемся и стану свежим, как огурчик. Огурчика бы. С хлебушком.
Чайку, молочка. 0-ох! Пирожного... Обрыдла мне консервно-брикетная жратва.
К тому же у воды появился запах - затхлый, болотный. Есть всё-таки хоть
какие-то изменения в этом пустом чёрном мире. Тишина здорово действует на
нервы, она и раньше доводила меня, но я с ней успешно боролся работой, а
теперь долбить не могу, и тишина вновь начинает строить свои козни. То
одно послышится, то другое. Впрочем, я привычен, ушам давно не верю.
Только глазам, руке и голове. И Ей, которая наверху. Всё так же преданно
светит мне, моя ненаглядная.
27. Кто-нибудь, поздравьте меня, я взялся за роман. Молчите? Прекрасно,
сам себя поздравлю. Роман посвящён трагедии женщины, которая разрывается
между любовью и материнским долгом. Она была замужем за человеком много
старше её, у них рос ребёнок, земля под её ногами казалась прочной,
незыблемой, но вот - в скучную жизнь ворвалась Любовь. Полюбила она
молодого, красивого, и поехало-покатилось. Бросив мужа, осталась без
ребёнка. Жила с любимым, а тот её предал. Всем она портила жизнь, свою же
вовсе сгубила. Страшная, нравственно неразрешимая история. Как-то сразу
мне явилось имя этой несчастной женщины, оно жёстко соединилось с её
обликом. Анна. Женщину зовут Анна. Я вынесу имя в заглавие, и пусть роман
станет моей вершиной, моим главным словом.
28. Разбирал тут архив и обнаружил одну повестушку под названием
"Робинзон". Кажется, это был мой первый литературный опыт. Перечитал её,
испытав настоящее потрясение. Боже, как я в молодости писал! Но каким
образом мне удалось в раннем произведении достичь таких философских
глубин, причём, в сочетании с невероятным по своей простоте и
увлекательности сюжетом? Чудеса. Плюс к тому абсолютная достоверность
психологии главного героя, плюс к тому отточенный слог. Да, я был
талантлив крупно и, надеюсь, таковым остался. Вещь эта явно
автобиографична - о твёрдости моего духа, о несгибаемости моего характера,
только главный герой в конце концов выбирается из заточения, а мне вот
никак не удаётся... Без сомнения - лучшая вещь. Лишь название не очень
удачно, слишком конкретное. Подумав, я зачеркнул "Робинзона" и заменил его
на "Остров". Так будет аллегоричнее.
29. Что со мной? Слуховые галлюцинации просто житья не дают! Они приняли
нелепые, мучительные формы - чудится, будто кто-то методично бьёт железом
по камню. Прекращает, и снова бьёт, прекращает - и снова... От этого звука
никуда не деться. Затыкаю уши и всё равно слышу. Пытка. Кряхтя, я покинул
вконец истрёпанный спальник, забрался в пробитый мною туннель и приложил
ладонь к стенке. Поверхность вздрагивала при каждом звуке удара. Это была
не галлюцинация! Боже мой... Спасатели! Прорываются ко мне! Обезумев от
радости, я выскочил, схватил лом, вернулся и замолотил им в бетонную
преграду изо всех сил. Колкие крошки брызнули в лицо. С другой стороны
меня явно услышали - ощутимо увеличили темп. Я работал так бешено, как
никогда прежде, откуда только силы взялись! Сколько прошло времени, не
знаю, одышка была беспощадной, я валялся, приходил в себя, снова вставал и
бил, бил, бил, с трепетом чувствуя - тает, подаётся отделяющая меня от
спасения перегородка. И она пала! Не помню, как я добивал последние камни.
Человек с той стороны помогал мне. Когда проход был выдолблен
окончательно, я взял фонарик и вполз обратно к себе, давая спасателям
дорогу. Вслед за мной показался седой старик, в одной руке держащий свечу,
в другой - толстый железный прут. Что-то неуловимо знакомое было в его
лице. Мы долго молчали, глядя друг на друга. Наконец, я всё понял. "Стас!
- крикнул я. - Стас, Стас, Стас!" - и упал в его объятия.
30. Увы, спасение поманило и растаяло во мраке. Сначала нас душили
приступы хохота, потом слез, мы держались за руки, словно влюблённые,
боясь разжать пальцы даже на мгновение, мы пытались говорить, но слова
вязли в горле, потому что ужасающая ясность вошла в наше жилище без слов.
Выхода отсюда не оказалось. Не оказалось... Просто в момент катастрофы его
отшвырнуло в противоположный конец зала, поэтому он и остался жив. А затем
всё это время существовал в условиях, очень похожих на мои. В той половине
бункера так же сохранились склады с запасами на случай войны, так же текла
вода из крана, только фонарей там не нашлось. Зато в изобилии имелись
свечи - самый верный источник света. Лифт его был завален, и он пробивался
сюда в надежде, что шахта моего лифта уцелела. Одна у нас была надежда,
одна на двоих. Где она теперь, наша надежда?.. Как же ты выдержал? -
спросил я Стаса. Он объяснил с горечью, что беспрерывно творил. Творчество
его спасло, потому что именно оно является главным занятием человека -
истинное творчество, создание Нового. Он сказал, что писал стихи и прозу.
Нас вдохновляла звезда, указавшая путь, подарившая цель, осветившая жизнь,
только мой коллега называл ее по-иному - Светочем... Почитай что-нибудь,
попросил я. И он продекламировал, наслаждаясь каждым звуком: "Я помню
чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как
гений чистой красоты". "Это моё лучшее стихотворение", - добавил Стас
смущённо. Действительно, стихи были восхитительны, но, к сожалению, на
что-то смутно похожи. Вероятно, слишком традиционны. А впрочем, какая
разница! Мы ещё поплакали вместе, потом я решил похвастаться своей лучшей
повестью. Он загорелся дать в ответ что-нибудь собственное из прозы,
сползал к себе, вернулся с кипой бумажных листов. Мы обменялись и начали
читать. Я дал ему "Остров". Увы, роман был ещё не завершён.
31. Его вещь называлась "Одиночество". В ней рассказывалось о человеке,
который в результате кораблекрушения очутился на необитаемом острове и
прожил там два десятка лет. Я читал, и у меня глаза лезли на лоб. Как?
Каким образом Стас смог почти дословно воспроизвести моё лучшее творение?
У него что, был лаз сюда, о котором я не знал? Бред собачий. Но ведь таких
совпадений не бывает! Почему, разделённые глухой стеной, мы создали
произведения, похожие, как двойняшки? Кто из нас вообще сочинил их?..
Повесть была написана бездарно. Совершенно бездарно. Я брезгливо бросил
рукопись на бетонный пол и презрительно выцедил: "Тебе не стыдно?" Стас
оторвался от "Острова", нетвёрдым шагом подошёл, дико сверкнул глазами и
вдруг с размаху ударил меня по лицу.
32. Люди, он меня ударил! За что? За что?! Мерзкая тварь... "Моё! -
визгнул Стас. - Мое!" Ты вор, сказал я ему, сдерживая гнев. Ты хуже вора,
сказал я ему, а он продолжал бредить: "Это же моё... Бездарь... Это моё...
Ничтожество..." Он просто безумен, успокаивал я себя, он явно болен, но
его чудовищные оскорбления хлестали меня по щекам, и я не сдержался,
крикнул - Заткнись! - а он долбил и долбил одно и то же, какой-то вздор
насчёт плагиата, творчества и светоча. Его слова многократным эхом
отражались от стен, и тогда, не в силах унять поток гадостей, несущихся со
всех сторон, я мысленно воззвал к Спасительнице. Молю Тебя! Молю Тебя,
помоги! Открой ему правду! Открой им всем правду обо мне - всем, кто
остался и кто явится сюда, - ведь я гений? Ведь да?.. Наверное, я
непроизвольно говорил вслух, потому что голоса неожиданно смолкли. "Не
трожь звезду! - осмысленно произнёс Стас и хрипло расхохотался. - Ну ты и
грязь. Я раскусил тебя, ты ничего не сделал сам, ты всё это украл, - его
дрожащий палец указывал на мой архив. - У меня украл". Убирайся вон!!! -
приказал я, поднял с пола ворованную повесть и швырнул её к лазу. Бросок
был на редкость удачен: пачка бумаги попала точно в стоявшую на камне
свечу, опрокинула её и погасила. Глаза у Стаса остекленели. Он изо всех
сил хрястнул ногой по фонарику, а я, раззява, не успел предотвратить это
бессмысленное варварство. В бункере стало темно. Драться оказалось трудно,
врага было не видно, но мы всё же сцепились, завозились яростно,
разбрасывая по полу рукописи, втаптывая в пыль итог всей моей жизни.
"3-з-зря! - злорадно шипел негодяй. - Понял? Всё уже написано! Мной,
понял?" Я молча тыкал одной рукой во что-то мягкое, другой лихорадочно
нашаривал лом, и я бы наверняка убил этого грязного старика, если бы не
ужасная мысль, вонзившаяся мне в мозг.
33. Мы одновременно прекратили возню, осознав, что нас окружает кромешный
мрак. Я с трепетом поднял голову. В проломе слабо мерцало тёмное ночное
небо: Спасительницы не было. Она погасла, ушла, бросила меня! И тогда я
бессильно опустился на колени, спрятал морщинистое лицо в ладонях, жутко
завыл, а где-то рядом меня отчаянно проклинал чужой ненавистный голос.
1985
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 03.09.2002 13:45
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг