- "Вовилонская", - фыркнул я, бросая листок обратно на стол.
Цира аккуратно исправила "о" на "а" и сердито велела не мешать.
Когда Мурзик вернулся и осторожно поставил ведро на место, я сказал
ему:
- Мурзик, как пишется слово "Вавилон"?
- А?
- Через "о" или "а"?
Пока Мурзик соображал, Цира подняла голову от листка и встряла:
- В "Вавилоне" и "о" и "а" есть. Головой бы думал, брат Энкиду.
- Цира! - зашипел я. - Ты мне весь педагогический процесс ломаешь.
Мурзик присел рядом с Цирой, но глаз от меня не отрывал. Вид у него
был настороженный.
- А что, - тревожно спросил он, - не так что-то?
Клинья, выводимые Мурзиком, шатались и падали друг на друга, как
пьяные. У Циры почерк был тонкий, неразборчивый, но уверенный. Даже
самоуверенный какой-то.
- Дело такое, господин, - объяснил мне Мурзик шепотом, чтобы Цире не
мешать. - Если я завтра эту контрольную хорошо напишу, корки дадут, что я
грамотный. А с этими корками мне в редакцию ход открыт... Там привечают,
если кто из эксплоатируемых творить захочет... Только баба эта кривоногая,
она у них главная, оказывается, все исправляет и переправляет... Только
имя оставляет, ну - подпись, то есть... Кто заметку сочинил...
- А про что заметки?
- Про разное. Про издевательства рабовладельцев. Про эксплоатацию.
Про разные успехи...
- Чьи?
Цира подняла голову и сказала, что мы ей мешаем. Мы замолчали. Она
снова уткнулась в мурзикову писанину, старательно шевеля губами над каждым
словом.
Мурзик еще тише сказал:
- Про успехи - это если кто освободился благодаря партии или ловко
обличил кровососа... Я у них за бескомпромиссного борца канаю. Потому что
под смертным приговором хожу, чудом спасся, а новый хозяин смертным боем
меня бьет. За это... вольнолюбивый и несгибаемый нрав.
- Это кто тебя смертным боем бьет? - спросил я, повысив голос. - Это
я, что ли, тебя смертным боем бью?
Мурзик покраснел.
- Ну так а что...
- Да я на тебя две сотни сиклей выложил, на ублюдка, чтобы ты... А
ты... Такое сказать! Про брата!..
Цира стукнула кулачком по столу.
- Вон из кухни! - прикрикнула она. - Оба!
Я резко встал и вышел. Мурзик поплелся за мной, бубня:
- Сами же велели... в доверие...
Я не отвечал. Я и сам не знал, что меня это так разобидит.
Седьмым Энкиду оказался наш одноклассник Буллит. Ицхак заявил, что
давно подозревал нечто подобное. Любой из нас мог заявить то же самое,
просто Ицхак, как всегда, успел первым.
Совещание проходило у меня на квартире. Набились тесно на кухне.
Ицхак занял кресло, Луринду уселась у него на коленях. Цира пригрелась на
ручках у меня. Я сидел на табуретке в углу. Цира мешала мне пить чай -
вечно оказывалась между мной и моей чашкой. Один Мурзик-Хашта сидел без
дамы, и ему было удобно. Он начал отращивать волосы. Он растил их уже
неделю. Пока что волосы не выросли, но оба мы знали, что мой приказ
выполняется. Я купил для него серьгу. Пока не отдавал - берег до того дня,
когда Мурзик получит вавилонское гражданство.
- Итак, - сказал Ицхак, немного приглушенный навалившейся на него
Луринду, - мы нашли седьмого. Гипотеза блестяще подтвердилась: как только
двое Энкиду оказались достаточно близко друг к другу, один из них вспомнил
родной язык...
- Подожди, - перебил я. - Ты имеешь в виду нас с Мурзиком?
- Ну да, конечно.
- Так ведь и ты, Изя, - Энкиду.
- Я Энкиду в меньшей степени, чем Мурзик. Моего процента не хватило,
чтобы актуализировать твои проценты... кстати, тоже не слишком большие.
- Ладно, - махнул я рукой. - Гипотеза принимается. Все равно другой у
нас нет, да и факт, можно сказать, уже свершился, а как его объяснить -
дело десятое...
- Угу, - вставил Мурзик.
- Я прошу вас не забывать, братья, для чего мы здесь собрались, -
напомнила Цира. Все посмотрели на нее. Лично я видел только ее тонкий
затылок, но голос у Циры был суровый. - Мы собрались для того, чтобы
обсудить, каким образом два последних Энкиду могут быть привлечены к
нашему общему великому делу.
- Ну, комми я беру на себя, - сказал Хашта-Мурзик. - Скажу им, что
это... что кровососы задумали акцию... Надо, мол, ввести несколько
представителей народа. Большинства, то есть, эксплоатируемого.
- Это где он так насобачился? - изумился Ицхак.
- Мурзик - член коммунистической партии, - пояснил я. - Это сделано в
наших общих интересах.
Ицхак присвистнул. Луринду поморщилась и потерла ухо.
Цира спросила Мурзика:
- Ты ручаешься за то, что комми придет?
- А то! - горячо сказал Мурзик. - Она меня этим... самородком
называет. Говорит, кровососы нарочно таких самородков - ну, принижают и
пытают всячески, чтобы им, значит, кровососам, самим процветать на нашей,
самородковой, кровушке...
Луринду сказала капризно:
- Изя! Пусть он замолчит! У меня уши вянут!
- Мурзик, высказывайся по существу, - сказал Ицхак.
- А я и высказываюсь... Придет эта баба, никуда не денется. Я уже
понял, чем ее взять можно. Она ведь... - Тут Мурзик подался вперед, и на
его физиономии отпечаталось искреннее изумление. - Она ведь на самом деле
во все это верит! Ну, в кровососов, в эксплоатируемое большинство, в
бомбометание... То есть, на полном серьезе!.. А сама Институт этих...
благородных дев заканчивала, правда! Я у ней дома был, она вышивает
хорошо. И макраме делает. У ней всюду висят, как шелкопряды
какие-нибудь... Замуж ее надо...
- Вот ты и женись, коли такой добрый, - холодно сказала Цира.
Мурзик покраснел.
- Да нет, не хочу я... на ней.
- Да? - Цира аж затряслась у меня на коленях. - Ее ты просто так
трахать хочешь? Да? Порядочную вавилонянку? Институт заканчивала, надо же!
Дев! А она дева, да? Ты ее уже лишил девственности, а? Ну? Что молчишь?
Холуй! Сукин сын! Ублюдок!..
Мурзик ошеломленно глядел на Циру и молчал. Цира потянулась, чтобы
огреть его по морде, своротила чашку, облила себе платье и закричала:
- Да ебать тебя в рот!..
- Кого? - глупо спросил Мурзик.
- Тебя!
- Это... ты, что ли, меня в рот ебать будешь? - спросил Мурзик еще
глупее.
- Я! - ярилась Цира.
- Тише, Цира, замолчи, - сказал я, удерживая ее за плечи. - Не трахал
он ее. Не лишал девственности. Ведь ты не трахал коммунистку, а, Мурзик?
Мурзик густо покраснел и не ответил.
- Я одного не понимаю, - спокойно вмешался Ицхак. - Какое это имеет
отношение к делу?
- Никакого! - уксусным голосом сказала Цира.
Я отпустил ее. Она стрелой налетела на Мурзика. Он взял ее за руки,
развел их в стороны и с доброй улыбкой стал смотреть, как она дергается и
извивается. Потом, когда она утомилась, сказал тихо:
- Так ведь лучше тебя, Цирка, нет никого. Я дело говорю. Я для того
других баб и перетрогал, чтоб убедиться.
- Так ты и других?!. - взвизгнула Цира.
- Ну... Там много баб, среди коммунисток-то. Всё бомбы мечут. Я так
думаю, это с недоёбу у них...
Цира изловчилась и плюнула ему в глаз. Мурзик отпустил ее. Она
убежала в комнату и с размаху метнулась на мой диван. И там заревела в
голос.
- Ну вот... - протянул Мурзик.
- К делу, - оборвал Ицхак. - Ты берешься эту сучку сюда привести.
- Да.
- Она доверяет тебе?
- А то! Я ж говорю, она думает - я этот... бескомпромиссный... В
общем, придет.
- В транс войти сможет?
- Введем, - уверенно сказал Мурзик. - Я ей скажу, что это для
освобождения эксплоатируемого большинства нужно. Она для освобождения хоть
куда войдет. Отчаянная!
- Великолепно, - сказал Ицхак и слегка сдвинул Луринду на своих
коленях - чтобы меня лучше видеть. - Теперь второе. Буллит. Этого я возьму
на себя.
- А как ты его уговоришь? Булька - скептик.
- Я его напою до изумления. Пьяный Булька хоть на что пойдет.
- Ладно, - сказал я. - И последнее... Хорошо, соберемся мы все.
Положим, в офисе соберемся, там места хватит. А кто нас всех в транс
вводить-то будет? Не Цира же! Она ведь тоже участвует...
- Я не смогу! - прокричала из комнаты Цира плачущим голосом. - Я тоже
Энкиду!
Повисло молчание.
- Может быть, на магнитофон голос ейный записать? - предложил Мурзик.
- Пусть бы Цирка наговорила, что там положено... Ну, вы расслаблены, вы
расслаблены... Расслабьте глаз, расслабьте ухо... Что там еще? Вы, там,
парите в воздухе...
- Не знаешь, молчи! - опять прокричала из комнаты Цира.
- Нет, идея дельная, - сказала Луринду и пошевелилась на коленях
Ицхака. - Правда, дельная идея, Изенька?
Изенька сказал, что да, дельная.
- Цирка, ты слова наговорить можешь? - крикнул Мурзик.
- Я с тобой не разговариваю, пидор! - отрезала Цира и появилась на
кухне. Глаза у нее были красные, губы распухли, но лицо хранило
вызывающе-строгое выражение.
- Ну так со мной поговори, ягодка, - сказал Ицхак.
Цира метнула на него яростный взгляд и кисло сказала в пространство:
- Я могу надиктовать текст и сделать соответствующую магнитофонную
запись. Но процесс, который мы хотим произвести, чрезвычайно сложен. В нем
участвуют семь компонентов. И не просто компонентов. Это - семь разных
человек, разного социального положения, разного образовательного уровня,
разного, в конце концов, энкидусодержания. При этом двое даже не
подозревают о своей принадлежности к великому герою.
- Говори короче, - оборвал я.
- Я и говорю по возможности кратко. Просто приходится разжевывать...
для недоумков.
Мурзик то ли не понял, в чей огород камень, то ли внимания не
обратил.
Цира продолжала:
- Следовательно, человек, руководящий процессом, должен
присутствовать в комнате физически. Иначе процесс может выйти из-под
контроля... и привести к непредсказуемым последствиям.
- Согласен, - сказал Ицхак.
А я спросил:
- Следовательно?
- Следовательно, нам необходимо восьмое действующее лицо.
Путеводитель. "И будет у них тот, кто сумеет их отвести туда. И увидят
[они] там Энкиду во всем его могуществе", - процитировала она на память
таблички из храма Эрешкигаль.
- У тебя есть кто на примете? - спросил Мурзик.
Она ответила, поджимая губы и с явной неохотой:
- Только учитель Бэлшуну.
- Это который синяков тебе наставил, что ли? - переспросил Мурзик.
Цира молча кивнула.
- Ну так и что! - решился Мурзик. - Для такого дела...
- Он не пойдет, - холодно сказала Цира. - Я рассорилась с ним
насмерть. И вообще я не желаю его видеть.
- Да ты перестань о себе-то думать, - возмутился Мурзик. - Скоро
вообще уж никакой Циры больше не будет. Будет один великий Энкиду...
Цира судорожно вздохнула. Ей было не по себе. Да и всем нам, по
правде сказать, не по себе было.
- Следовательно, нам необходимо уговорить учителя Бэлшуну принять
участие в нашем эксперименте? - уточнила Луринду. - Я могу взять это на
себя.
Цира покосилась на нее неодобрительно.
- Ты не в его вкусе, девушка.
- Да ладно вам, - сказал Мурзик и хлопнул себя по коленям. - Учителя
я приведу.
- А ты - тем более, - мстительно сказала Цира.
- Не больно-то я его спрошу, - фыркнул Мурзик. - Приведу и все.
- Как?
- Как? - Мой раб усмехнулся. - А компартия у трудящего человека на
что? Да я и взносы им заплатил за полгода вперед...
В тот день, когда Мурзик получил вавилонское гражданство, неожиданно
началась весна.
Стоял мокрый, скучный месяц нисану. То и дело принимался идти дождь,
иной раз в воздухе снова появлялись сырые хлопья снега, тающие на
асфальте. Так тянулось уже почти две седмицы без всякого просвета.
Когда мы вдвоем направились в Литамское управление регистрации актов
гражданского состояния, небо было затянуто толщей облаков. Я шел впереди.
В одном кармане у меня лежала коробочка с серьгой, в другом - деньги.
Мурзик шагал следом. Он тащил увесистую сумку с документами. Таблички
глухо позвякивали.
Я повернулся к Мурзику.
- Ты бы их хоть в планшет положил.
У меня был специальный фирменный планшет с карманами для табличек.
Ицхак позаботился обеспечить сотрудников своей фирмы.
Мурзик сказал, что он их положил. В планшет. Какие влезли. Мурзик был
непривычно бледен.
- Что с тобой? - спросил я резким тоном. Потому что и сам почему-то
нервничал.
- Ну... боязно как-то, - сказал мой раб, отводя глаза.
Я остановился.
- Месяц нисану еще не истлеет, как мы перестанем существовать.
Сольемся, блин, в едином герое Энкиду.
Мурзик нехотя подтвердил: ну да, сольемся.
- Так что ты ерзаешь? Отклонения сказываются... непатологического
характера?
Он пожал плечами.
- Я не нарочно... Да и нужно ли это - ну, освобождать меня? Может,
оставить нам эту затею, господин? И так вон сколько сил да денег
угрохали...
- Ты что, Мурзик, с ума сошел? Хочешь влиться в нашего общего предка,
пребывая в рабском состоянии?
- Ну и что? Мало ли куда я вливался в этом состоянии - ни от кого еще
не убыло...
Я наорал на него, и разговор заглох.
Процедура превращения моего раба в вавилонского гражданина заняла
ровно четверть клепсидры. Два полуголых вышколенных холуя с электрическими
факелами в руках пригласили нас в церемониальный зал.
Зал был довольно убого разрисован по стенам масляными красками:
круглые белые цветы на синем фоне. Грубая имитация узоров с ворот Иштар.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг