чертами. Это длилось всего лишь миг; зарница погасла, и видение исчезло.
- Ты? - дрогнувшим голосом произнес Торфинн.
Синяка молчал.
Резко выбросив руку назад, Торфинн крикнул:
- Факел!
В тот же миг один из слуг подскочил к чародею и подал факел. Торфинн
бесцеремонно сунул факел Синяке под нос и в багровом свете увидел
ярко-синие глаза, горящие на смуглом лице, темные вьющиеся волосы,
прилипшие ко лбу и вискам, забрызганную грязью одежду, босые ноги.
- Как тебя зовут?
- Синяка.
- Ну и прозвище тебе придумали, - сказал Торфинн и снова засмеялся.
Он зашвырнул факел в болото и, взмахнув плащом, резко повернулся к
замку. Слуги уже исчезали в дверном проеме один за другим, как по сигналу.
Торфинн широкими шагами шел следом за ними.
- Торфинн! - крикнул Синяка ему вслед. - Ты знаешь, кто я такой?
Торфинн обернулся.
- А тебе этого до сих пор не сказали? - Смеясь, старый чародей
покачал головой.
Синяка побежал за ним следом.
- Остановись! Скажи мне! Торфинн!
- Синяка! - отчаянно крикнул Ларс, забыв о своем страхе и о
достоинстве магистра. - Стой, ненормальный! Куда ты?
Разенна рванулся было за ним, но демон, испустив душераздирающий
вопль, повис у него на ноге, как чугунное ядро средней величины, и пока
Разенна ковылял к замку, волоча Тагета по сырой осоке, черные ворота замка
захлопнулись.
Синяка услышал за спиной адский скрежет опускаемой решетки. Он
оказался в темноте. Торфинн со своими слугами исчез почти мгновенно. Здесь
было тихо, темно и очень холодно. Тронув рукой стену, Синяка ощутил
ледяное прикосновение металла. Он поежился. Стоять здесь босиком было
очень неприятно.
Во мраке еле слышно звякнула цепь. Синяка осторожно пошел на звук и
через несколько секунд нащупал в темноте что-то теплое и упругое. От
неожиданности оба закричали одновременно. Потом юноша услышал чье-то
прерывистое дыхание.
- Где здесь факел? - спросил он сердито.
В темноте опять звякнула цепь. Потом чей-то хриплый голос
пробормотал:
- Слева от меня.
Синяка снял со стены факел, тихо подул на него и неожиданно затрещало
пламя, освещая низкие, покрытые плесенью своды и физиономию синякиного
собеседника, сидевшего на полу среди ядовито-зеленых грибов.
Физиономия не отличалась чеканными чертами: рот от уха до уха,
маленькие моргающие глазки и длинный унылый нос. Свалявшиеся волосы
субъекта были заплетены в неопрятную косу, перетянутую кожаным шнурком.
Судя по всему, это был тролль или даже, может быть, великан, только очень
захудалый.
Жизнь не баловала урода: он был прикован цепью к стене, и все его
внушительное тело, обнаженное до пояса, было покрыто шрамами от
раскаленных шомполов.
- Ты кто? - осторожно спросил великан, стараясь держаться на
безопасном расстоянии. Он сидел как раз у лестницы, которая, судя по
всему, вела в жилые покои чародея. Вероятно, Торфинн использовал чудовище
в качестве сторожа.
- Отойди от входа, - сказал Синяка, отгоняя великана горящим факелом.
Тот с воем отлетел к стене.
- Очумел? - жалобно заныл великан. - Зачем издеваться-то?
Синяка не ответил. Держа факел в руке, он ступил на лестницу и,
прежде, чем подняться наверх, обернулся к великану, который как раз
изловчился и снова попытался схватить непрошеного гостя. Сильным ударом
ноги Синяка оттолкнул бдительного стража. Он немного не рассчитал и разбил
великану нос. Размазывая кровь по всей своей обширной физиономии, великан
ругался и жаловался.
Синяка не слушал. Повернувшись к незадачливой нечисти спиной, он
легко поднялся наверх и вскоре оказался в просторной круглой комнате, где
в высоких медных канделябрах горело множество свечей.
Чародей был там. Он сидел за столом в кресле с высокой спинкой,
увенчанной шарами из прозрачного хрусталя. Перед Торфинном на столе лежало
несколько книг. В углу стола в маленькой серебряной курильнице дымились
угольки. Слева от стола Синяка заметил прозрачный хрустальный шар на
подставке в виде ног хищной птицы, сделанных из потускневшей меди. За
спиной Торфинна на стене красовались оленьи рога и голова вепря с
оскаленными клыками. Торфинн не мигая смотрел на своего неожиданного
гостя.
- Входи, настойчивый юноша, - сказал он, наконец и облокотился о
стол. Его черные глаза задумчиво изучали оборванца, бесстрашно стоящего
перед самим Торфинном с факелом в руке.
- Да, значит, вот ты какой, - пробормотал Торфинн. - Синяка. Голубые
глаза и темное лицо. Таков ты и в предании. - Он помолчал немного, потом
глубоко вздохнул и указал рукой куда-то в сторону. - Возьми стул и садись,
мальчик, потому что я буду говорить с тобой.
Синяка воткнул свой факел в железное гнездо на стене, потом нашел
кресло без спинки и уселся прямо перед чародеем, поджав под себя одну
ногу.
Торфинн небрежно бросил горсть какого-то вещества на угли курильницы,
и в комнате потянуло сладким цветочным ароматом. Несколько минут чародей
молчал, вдыхая запах курений и разглядывая Синяку сквозь дым, потом
властно спросил:
- Сколько тебе лет?
- Я точно не знаю.
- Где ты родился?
- Думаю, в Ахене.
Торфинн помолчал еще немного. Синяка не шевелился и глаз не опускал,
и Торфинн вдруг почувствовал себя неловко под этим взглядом. Он сильно
ударил по столу ладонью, и что-то отозвалось в глубине комнаты хрустальным
звоном.
- Я пришел в Ахен за тобой, - сказал Торфинн тяжелым голосом и
выпрямился в кресле. - Слушай. Ты родился в Ахене, и тебе скоро
восемнадцать лет. Кое о чем ты уже догадываешься, мальчик. Еще с детства
ты научился скрывать многое из того, что обнаружил в себе, потому что
иначе люди убили бы тебя.
- Откуда тебе это известно?
- Мне многое о тебе известно. Я расскажу тебе все, ничего не требуя
взамен.
- Но у меня все равно нет ничего, чем я мог бы заплатить, - начал
Синяка, но Торфинн остановил его.
- Ты последний в роду великих магов. Вот книга деяний твоего рода,
мне удалось выкупить ее. - Он постучал пальцем по фолианту, украшенному
несколькими пластинами янтаря. - Я могу подарить ее тебе, - добавил
чародей и коснулся светлой кожи переплета кончиками пальцев, словно
лаская.
Синяка густо покраснел.
- Я не умею читать, - сказал он честно и посмотрел на Торфинна
исподлобья упрямым взглядом.
- Да? - Торфинн небрежным жестом смахнул книгу на пол. Одна янтарная
пластина при этом раскололась. - Ну так слушай меня, мальчик. Ты родился в
несчастливый год, когда Ахен начал умирать. Еще кипела жизнь на его
улицах, еще жили там красивые люди, которые слушали музыку и слагали
стихи, но небо над городом уже хмурилось, и из болот поднимались дрожащие
звезды, и разливалась река Элизабет... - Он говорил нараспев, полузакрыв
глаза, словно читая заклинания. Низкий гудящий голос пробирал до костей.
- Душа города стареет, - говорил Торфинн. - Завоеватели никогда не
вошли бы в Ахен, будь он в зените своего могущества, как это было при
Карле Незабвенном. Ахен был обителью Белой Магии, тяжким грузом на весах
Равновесия...
- Объясни, - перебил Синяка.
Торфинн кивнул.
- Вот магия миров Элизабет, - сказал он, разводя в стороны ладони
так, словно на каждой лежало по шару. - Вот Ахен. - Он поднял правую руку.
- Здесь жили Белые Маги и их было много. Сила их была велика, однако
каждый обладал лишь небольшой ее частью.
- В таком случае, где обитель Тьмы? - спросил Синяка, заранее зная
ответ.
Торфинн усмехнулся.
- Обитель Тьмы здесь, сынок, - сказал он. - В Кочующем Замке. И я был
равен всему ахенскому магическому братству, когда творил здесь свои чары.
Но вот город Ахен устал, и было решено оставить его на произвол судьбы,
чтобы он спокойно погиб, когда придет его час. Однако Белые Маги Ахена
приняли свое решение. Все свои силы, все знания они вознамерились вложить
в последнего, кто появится на свет в их роду, и оставить его городу в
надежде, что когда-нибудь он спасет их любимый Ахен. За это им придется
заплатить собственным исчезновением, ибо ни одна чаша весов не должна
перетягивать другую. Тебе понятно?
- Да, - сказал Синяка. - Последний в роду - я. Но ведь меня ничему не
учили. Как я могу спасти город? Там, у форта...
Торфинн фыркнул.
- У форта вы сделали очередную глупость.
- И я не умею колдо...
Торфинн перебил его.
- Твоя мать долго не могла родить ребенка. Когда на свет появился ты,
было уже слишком поздно ждать, пока ты вырастешь и можно будет начать
обучение. Тогда ты был обыкновенным младенцем с белой кожей, как у прочих
в этом городе. Таким бы ты и остался, будь у твоей семьи время передать
тебе знания. Но Белые Маги должны были покинуть Элизабет в тот день, когда
тебе исполнялось три года. Дальнейшая твоя участь от них уже не
зависела...
Взгляд Торфинна блуждал по потолку.
- Это были могущественные чародеи, поверь мне. У них был котел, в
котором вода кипела без огня. Он стоял на кухне твоей матери - вроде бы на
виду и в то же время скрытый от любопытных глаз. Три года эти маги
работали не покладая рук, собирая все свои таланты, все знания, вытаскивая
на свет самые древние заклинания и чары. И когда настал срок, они бросили
все свои магические таланты в этот котел и как следует проварили их, а
сами остались ни с чем. Я видел, - Торфинн простер руку, указывая на свой
магический шар, - я видел, как они заставили тебя выпить это, как они
насильно вливали в тебя яд своих познаний. Тебе было только три года, и ты
был один. Они победили, и ты, сам того не зная, превратился в воплощение
Белой Магии. Ты равен мне, малыш. Нас с тобой двое на Весах Силы.
Синяка перевел дыхание.
- Поэтому ты не убил меня за дерзость там, на болоте?
- Я не посмел, - просто ответил Торфинн.
- Почему я стал черным, ты тоже знаешь?
- Да. От яда познания, который растекся в твоей крови, потемнела твоя
кожа. Синева проступила в глазах, отпечаталась в лунках ногтей. Твоя мать
громко плакала и кричала, что ты стал уродом...
- Где теперь моя мать? - спросил Синяка хрипло и закашлялся.
Торфинн сплел пальцы рук, и на левом его мизинце блеснуло кольцо,
которого Синяка прежде не замечал.
- Твоя мать? - переспросил он совсем другим голосом и засмеялся. -
Забудь о ней. И обо всех забудь.
- Где они? Скажи мне, Торфинн, - настойчиво повторил Синяка.
- Твои родные исчезли, - ответил чародей.
- Куда?
- Не знаю, - сказал Торфинн. - ИСЧЕЗЛИ. Навсегда...
Собеседники замолчали. В тишине было слышно, как трещал свечи и
возится, гремя цепью, в подвале великан.
Внезапно Торфинн спросил:
- Кто тебя вырастил, мальчик?
- Я приютский, - ответил Синяка хмуро.
Торфинн с любопытством посмотрел на него.
- А другие дети дразнили тебя?
Юноша пожал плечами и вскинул глаза.
- Какое это имеет значение? Иногда дразнили...
- Почему ты не умеешь читать?
- Нас не учили читать. Мы работали.
Торфинн встал. Черный плащ окутал его высокую фигуру.
- Я предлагаю тебе стать моим сыном, - медленно, торжественно
произнес Торфинн. Голова вепря над чародеем смотрела на Синяку неподвижным
взглядом.
- Когда нас с тобой будет двое, - продолжал старик, - Весы Равновесия
перестанут колебаться. Вдвоем мы сможем все.
- Но это значит, что... - Синяка запнулся, не зная, как выразить
испугавшую его мысль.
- Ты боишься Черной Магии? - негромко отозвался Торфинн. - Напрасно.
Она - оборотная сторона Белой. Не тот побеждает, кто бегает от Зла, а тот,
кто идет ему навстречу и не теряет себя в его пучинах. Зло - это жизнь, и
если ты посмотришь в корень вещей, ты поймешь, что нет на самом деле ни
Зла, ни Добра, - есть только Жизнь.
Синяка отмолчался. Торфинн протянул к нему руку и вполголоса
произнес:
- Идем, я покажу тебе кое-что.
Синяка встал. В развевающемся плаще Торфинн стремительно прошел через
всю комнату и легко, словно не касаясь сапогами ступеней, сбежал вниз по
лестнице. Синяка шел за ним, стараясь не отставать.
Они снова оказались в подвале, и у нижней ступеньки Синяка разглядел
великана. При виде высокой черной фигуры своего хозяина чудовище сжалось и
уползло подальше от входа, насколько позволяла цепь. Не удостоив великана
ни единым взглядом, Торфинн сорвал со стены факел и, указывая им в угол,
где жался стражник, сказал Синяке:
- Сними с него цепи.
С сомнением поглядев на давно не мытое чудище, Синяка все же послушно
шагнул в его сторону.
- Стой, - негромко произнес Торфинн. И когда Синяка остановился,
удивленно глядя на чародея, Торфинн поднял факел над головой и сказал
совсем тихо: - Сними с него цепи, не касаясь.
Чувствуя в груди странную пустоту, Синяка замер, босой на ледяном
полу. Он видел теперь только горящие черные глаза Торфинна, слышал резкий
треск пламени. Узкие губы чародея шевелились.
- Ты умеешь это делать, мальчик. Не думай.
На мгновение он замолчал, и Синяка перестал слышать даже треск
горящей смолы. Наступила абсолютная тишина. Тяжелыми каплями свинца,
медленно падали слова Торфинна:
- Слушай, как шумит твоя кровь. Слушай, как стонет и дышит земля.
Слушай, как над тучами движутся звезды...
Синяка стоял, беспомощный перед противоборствующими силами, которые
внезапно хлынули в него. Огромный бесконечный космос распахнулся в его
душе, и границы между ним и миром исчезли. В голове зазвучали голоса,
крики, стоны, их было много, они оглушали. Он оказался в центре Вселенной
и - более того - он и был Вселенной, и это причиняло ему острую боль.
Почти против своей воли он протянул руку к великану.
В подземелье вдруг стало очень просторно, хотя еще несколько минут
назад оно было маленьким и тесным, и великан, съежившийся в ярко
освещенном углу, куда факелом загнал его Торфинн, оказался далеко-далеко,
словно на другом краю земли. Мрак застилал глаза. Синяка почти ничего не
видел, будто смотрел в старинное, помутневшее от времени зеркало. Потом до
него донесся чей-то долгий хриплый стон. Стон тянулся, не прерываясь,
одной отвратительной нотой, и вдруг захлебнулся.
Голос Торфинна спокойно произнес где-то совсем близко:
- Ты загнал цепи ему в мясо. Не торопись. Попробуй еще раз.
Синяка тяжело перевел дыхание. Он был все еще в тумане. Когда он
снова поднял руку, великан отчаянно взвыл и хотел было подползти к ногам
своего хозяина в поисках спасения, но Торфинн безжалостно хлестнул его
факелом. Великан заревел и шарахнулся к стене, с размаху ударившись об нее
спиной.
Теперь Синяка был осторожнее. Ему вдруг стало очень холодно, и он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг