делать. Безумная идея. Но откуда такая уверенность, что должно выйти? В
конце концов, кто сказал, что правила го нельзя совершенствовать?!
В подвале начал медленно вспухать стремительный взрыв, двое в
пультовой открыли огонь по коридору сквозь пролом. Айр окутал свое
невидимое тело коконом абсолютной силовой непроницаемости - в нем не мог
атаковать и он сам. И одновременно отделил свое восприятие, сознание свое,
мысли, от защищенного тела - и мощным рывком бросил вперед, на врага,
залегшего за пультом. В того, чьи мысли он случайно прочел, с кем был
контакт. Вытолкнул его сознание, полностью не готовое к такой атаке. Не
успевая привыкнуть к новому телу, полагаясь на его рефлексы, поразил
залегших рядом врагов. Нащупал новый контакт, приготовился к броску,
развернул оружие стволом к телу, нажал курок и рванулся дальше. Теперь все
было легко. Рывок, контакт, выстрел, выстрел, выстрел в тело, рывок,
контакт, выстрел - не ждали такой атаки?! - Выстрел... Это что -
последний? Где там я? Вон? Ну что ж, прощай, последний враг. Выстрел - и к
себе. Теперь снимай защиту.
Хм, прошло четыре секунды. Грузно упало тело врага, опали обломки
взрыва, догорали переборки...
И внезапно Айр понял, и тут же само появилось оглушающее оно... Так
вот что было за горизонтом...
Распахнулись стены базы, спала пелена сверхглубокого гипнополя,
открылся зал космического полигона...
Широко расставив ноги, держа руки на кобурах бластеров, Маркиз
прищуром глаз ощупывал Айра, как взведенная пружина, готовый к немедленным
действиям.
Между ними дымились обломки, вскакивали всполохи агонизирующего
пламени, сминались ненужные уже лианы, распахивались люки
экспресс-реанимации, относили тела, отключали уцелевшую технику.
А они стояли, уперев зрачки в зрачки, не шелохнувшись, играя
желваками, пытаясь унять подрагивающие руки, поедая друг друга взглядом.
Наконец Айр остыл, тяжело вздохнул, непослушными руками отстегнул
шлем и снял его. Отшвырнул в обломки. Маркиз расслабил плечи, переступил с
ноги на ногу и медленно и внятно произнес, не отводя давящего взгляда:
- Все-таки ты не человек, Айр. Человек этот полигон не прошел бы.
Айр выдержал взгляд до конца. Криво ухмыльнулся.
- Может быть, ты мне скажешь - кто?
- Я надеюсь, это сообщишь мне ты. Когда узнаешь.
Говорить не хотелось. Ничего не хотелось. И Айр нажал кнопку
телепортации.
В город, домой. Домой.
7. СКАЗКА
Ночью особенно не походишь. Даже если дорога хорошо известна. Даже
если можешь видеть в темноте.
Поэтому Варри и Лай, отойдя на приличное расстояние от деревни,
решили все же заночевать. Выбрали поляну повыше и посуше. Лай собрал
немного хворосту, Варри расстелил покрывало. Разожгли костер. Улеглись
возле него, подложив руки под затылки и глядя на звездное небо, клочками
вырывающееся между кронами деревьев.
Но сон все равно не шел. Слишком бурным был этот день. Столько
нового. Столько трагического. Да и проснулись сегодня они не так уж и
рано. Всю ночь росли.
Варри перевернулся набок, в глазах заплясали язычки огня. На костер
можно смотреть бесконечно...
Лай за спиной тоже приподнялся на локте.
- Не спишь?
- Куда пойдем завтра?
- Старик же рассказывал дорогу.
- Но он же говорил, что к Отцу колдунов дорога меняется. И заранее ее
никто не знает.
- Ну и куда мы тогда пойдем?
- Не знаю, я тоже не знаю.
- Завтра и решим. Утро вечера мудренее.
Полежали еще. Костер засыпал. Он спокойно тлел ровным бордовым
бархатом, вскидываясь изредка иссиня-прозрачными лепестками. А к братьям
сон не шел.
- Интересно, Лай, а что тут было в старые времена? Совсем давно.
- Ну, как что? Люди жили. Ты о чем?
- О тех временах, когда все миры вместе были, до катастрофы...
- А-а... Это очень давно. Никто и не помнит почти. Разве что старики,
которым в детстве рассказывали.
- И что, ничего не осталось с тех пор?
- Почему не осталось. Остались сказки, сказания, легенды... Ты
думаешь, легенды откуда берутся? Это и есть рассказы о старых временах.
- Не знаю... Да и сказок я мало помню. Почему-то...
Огоньки уже не выскакивают синими крыльями из тлеющих угольев,
предрассветный ветер осторожно пробует расшевелить лиственную раму
звездной картины, где-то вдали проверяет голос мучающаяся бессонницей
птица...
- Хочешь, расскажу?
- Конечно.
- Тогда слушай.
Лай улегся опять на спину, устроился поудобнее, закрыл глаза,
собираясь с мыслями.
- Давным-давно это было, в незапамятные времена. Жил в этих краях
мудрец. Был он красив, строен и добр сердцем.
- Это где это - в этих краях? В каком мире?
- Но в те времена, ведь, все миры вместе были. Почти как один. И не
перебивай. Сказка ведь.
- Постараюсь.
- Вот... Жил он одиноко. И грустно стало ему. Пусть всего хватает - и
одежды и еды - колдовать-то он умел. Но постылым все кажется, когда нет
рядом ни друга, ни ученика, ни любимой. И решил он тогда...
- Прости, Лай. Я опять спрошу. А зачем же ему любимая? Старый ведь
уже...
- И с чего ты взял, что мудрец обязательно должен быть старым. Он еще
молодым был, хоть и мудрым... Ладно... Так вот, решил он тогда сделать у
себя школу. Ну, вроде той, в какой нас Старик обучал. Собрать в ней
немного детей из окрестных деревень - своих-то у него никого не было.
Обучить их сначала простым знаниям, потом колдовству, мудрости своей.
А надо сказать, что народ в тех краях темный жил. Колдовать никто не
умел, не знал как это делается, а потому боялись все колдовства, да и
мудреца нашего, как огня, опасались. То ли не могли доброго от злого
отличить, то ли не видели никогда доброго в трудной жизни своей, и потому
от чужака ничего хорошего не ждали. Поэтому, была у мудреца еще и тайная
одна цель. Представлялось ему, что, когда обученные дети вернутся в свои
деревни, то поймут крестьяне, каким может быть колдун, когда он любит свою
землю, своих людей и добра им желает.
Долго ли, коротко ли, разослал Мудрец гонцов в несколько деревень и
попросил, чтобы прислали ему по одному-два юноши или девушки, самых
смышленых, самых красивых - уродливый и глупый колдун у кого любовь будет
вызывать?
Но забыл он или не учел, несмотря на всю свою мудрость, что не знают
крестьяне, что такое попросить. А раз могучий кровожадный сосед требует
для своих злодейских целей опору и надежду материнскую, делать нечего,
поплакали, поубивались, а в дорогу снарядили. Не то совсем деревни с
землей сровняет.
Худо ли, бедно ли, пришли к исходу весны к нему три парня и две
девицы. Парни статные, широкоплечие, сквозь туман в глазах ум светится.
Девицы тоже все из себя. А когда проведали, что отправлять на тот свет их
никто не собирается, горе все повыплакали, то видно стало, что еще и
красивые, каких в своей глуши Мудрец и не видывал никогда.
И пошла у них жизнь да учеба. Молодые никак вначале понять не могли,
зачем все это нужно и какой от этого прок будет. Тогда Мудрец свою
программу обучения перекроил малость и обучил их сначала некоторым простым
заклинаниям. Ну, чтоб сытому всегда быть, раны залечивать, птицей летать.
Смекнули ученики, что к чему. Охотнее науку постигать стали.
Но ждала тут Мудреца новая беда. Хоть и выбирали в деревнях для него
лучших, как для себя, а видно и лучшие были не хороши.
Заметил Мудрец - а ученики к тому времени его почему-то Графом звать
стали - что один из молодцов, старший самый, Иван, неохотно на добрые дела
свои умения употребляет. А все норовит то зверя какого ночного погубить,
то Графу навредить. Предупредил Граф его. А когда увидел, что слова его
Иван мимо ушей пропускает, разозлился и отправил домой. Пусть отец с
матерью такому балбесу радуются. Что толку в его умениях, когда доброты в
нем нет?!
После этого Графова поступка все в школе наперекосяк пошло. Одна из
девиц, увидев, что ничего с теми не случается, кто замок покидает, сбежала
однажды ночью. Тоже домой, видать. Да еще пару колдовских инструментов с
собой прихватила. Хоть и проку в них ей никакого.
Два молодца оставшихся честнее оказались - успел все же Граф им
какое-никакое понятие о чести привить. Пришли к нему в светлицу однажды
утром, за науку поблагодарили, сказали, что зла не держат, но и оставаться
не могут. Не по ним жизнь такая, уж лучше поле пахать да детей растить. И
отпустить попросили. Ну что тут попишешь? Дал им немного добра на дорогу -
вроде как за службу хорошую, коней славных, не болтать об увиденном
наказал - для их же пользы. И простился.
Осталась в его замке одна ученица. Василиса. Граф давно к ней
присматривался, выделял ее среди прочих. И за ум в тех местах редкостный,
и за красоту невиданную, и за сердце доброе. Учил-учил, да и не заметил,
как влюбился...
А когда провел до ворот двух молодцев, вернулся в покой, увидал там
Василису, глаза ее, руки, то понял, что не покидает она его лишь потому,
что тоже любит...
Хоть в одном Мудрецу счастье улыбнулось.
Зажили они счастливо. Василиса вскоре всю Графову мудрость переняла.
Да еще и сама его учить стала. Мол не знает он здешнего народа, потому и
неудачи его преследуют. Не так с людьми надобно. Обычную доброту надо как
прихоть преподносить то, что вред им не приносишь - как милость. А уж зло
они сами за тебя додумают. И вот тогда поймут они тебя, все деяния твои. А
когда понятен станешь - то и страха не будет. Вот без страха можно и
начинать обучение. Такова жизнь. К бесстрашному доброму делу можно только
через страх и унижения прийти.
Тяжело все это было принять Мудрецу, но теперь его очередь учится
была, и учился он прилежно.
Так прошло много времени. И решили влюбленные, что пора Василисе к
родителям отправиться. Рассказать им все понемногу, чтоб свыклись они,
поняли. А тогда и жениха своего показать. Не все ж им в замке прятаться.
Собралась Василиса, гостинцев взяла. Мудрец за нее не беспокоился - и
земли родные, и умеет много чего. Простились. И отправилась она.
А Граф тем временем решил порядок в замке навести, к приему
родственников новых приготовиться.
Ан глядь - на холме вдали облако пыли показалось. Пригляделся - отряд
вооруженный из деревни скачет.
Тревожно стало на душе. Зябко. Обернулся вороном, подлетел поближе
посмотреть.
Так и есть. Крестьянский отряд, с вилами, топорами. Тупые, грязные,
злые. Подбадривают себя воплями воинственными - и к замку направляются.
А впереди - на коне из тех, что Граф последним ученикам отдал - Иван,
дурак, меч сверкающий где-то раздобыл. Размахивает им, за собой зовет.
Воина великого из себя корчит. Увидел ворона летящего - запомнил немного
науку - выхватил лук со стрелами, прицелился...
Граф решил в замок вернуться от греха подальше.
Запер ворота, поднял мост - замки тогда все по одному образцу
строили. Только наполнение разное было. Вышел на стену, ученичка
встречать.
Тот долго ждать не заставил. Осадил коня у рва, дождался всего
отряда, добился тишины.
- Выходи, супостат! Биться будем!
Граф не забыл уроков Василисы.
- И зачем же ты, щенок, со мной биться хочешь?
- А чтоб ты нашу Василису-красу отпустил. И красавиц больше никогда к
себе не требовал!!!
От такой наглости Мудрец аж задохнулся.
- Нет здесь Василисы...
- Есть! Мы знаем, что ты ее у себя оставил!
И понял Граф, что эти люди не допускают и мысли о том, что Василиса
могла полюбить его, что он ее любит. Для них он был просто врагом,
жестоким и беспощадным, которого можно только уничтожить - так же
беспощадно и скоро. И освободить красну девицу. И тут же выдать ее замуж
за вызволителя. Они вообще не оставляют за женщиной свободы выбора. Вообще
никакой свободы...
Уговаривать, убеждать в обратном тупую массу бесполезно. Единственная
надежда - поговорить с Иваном. Он пробыл в замке некоторое время, хоть
что-то в нем должно было остаться.
- Ну, Иван, сходи, посмотри...
И тут же, по шуму толпы, понял, что его слова опять истолковали
неверно.
- Иди один. Поговорить надо.
Это было им понятно. Супостат трусит и идет на переговоры. Это можно.
Иван ступил на опустившийся мост. Подумал. Спешился. Оглянулся, ища
поддержки. И уже решительнее зашагал к замку.
Граф встретил его во дворе.
- Ну что, Ваня, учителя калечить пришел?
Такого начала тот, видно, не ожидал. Но сбить его с толку было
невозможно. Смена поведения - привилегия умных.
- Пришел убить супостата! Отдавай Василису!
- Ты понимаешь, Иван, - Граф никак не мог начать исповедоваться перед
этим... - Нет ее здесь, я же говорил.
Иван, набычившись, вытащил меч. Хороший меч, из сложного сплава. И
где он его нашел?
- Нету, говоришь...
- Ну, хочешь - посмотри.
- Не буду я тут ничего смотреть! Заколдовал во что-нибудь, небось.
Отдавай по-доброму. Не то прибью тебя - враз чары спадут.
- Глупости. Ты ведь сам знаешь. Никакие чары не спадут. Да и нет их
тут... почти. А Василиса к родным пошла, проведать.
Иван, казалось, засомневался. Так нагло врать, в его представлении,
не мог даже последний негодяй.
- К родным? Может быть, может быть...
За замковой стеной послышались крики, шум. Надрывно позвали Ивана.
- Что там случилось? - это оба сразу.
И вбежали на стену.
Толпа крестьян, побросав оружие, бухнувшись на колени спиной к замку,
молилась на диво невиданное.
Василиса, которая только что была в замке супостата - как они были
убеждены - теперь летела по воздуху со стороны ближайшей деревни прямо в
их сторону. Чудо.
Мудрец поймал волну ее взволнованности и беспокойства - почувствовала
неладное, милая - послал ей в ответ успокоение. Все будет хорошо.
И с улыбкой обернулся к Ивану. Тот, казалось, никак не реагировал на
происходящее.
- Ну, вот видишь? Что я тебе говорил?
Иван сжал зубы, отвел меч.
- Ничего-то ты не понял, Мудрец. Не знаешь ты жизни нашей. И не баба
эта совсем мне нужна была. Слово у нас есть такое - ВЛАСТЬ - слышал,
небось? Так вот...
Граф удивленно смотрел на разговорившегося ученика. А тот вдруг
проорал, обращаясь к распростертому под ногами войску:
- Ага! Трусишь, граф тьмы! Откупиться хочешь?! - Дождался, пока
каждый из его скотов обернется на крик и оценит ситуацию, и закончил:
- Не выйдет!
И одним страшным ударом отхватил у мудреца голову. Толпа ахнула.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг