как глупо...
Он медленно встал, утвердился на подрагивающих, но послушных уже
ногах, чувствуя, как крепнет новорожденное упругое тело, как непривычно
близкая земля вливается в ноздри лавиной неиспытанных еще запахов -
странных, дразнящих. А где-то среди них притаился тот, главный, далекий
еще запах теплой человеческой плоти. Он манит, зовет, он повелевает
ворваться в ночную тьму стремительным и неслышным бегом, мчаться, искать,
догонять, рвать в клочья упруго податливое, сладкое, упиться болью и
ужасом попавшегося на пути - скорее, скорее, пока не поздно, пока не
спугнули ласковую темноту проклятые горластые птицы...
Он вскинул острую морду к лунному небу и завыл, празднуя начало
смертной погони, но вспухший в горле горький комок оборвал песню убийства,
и внезапная радость обожгла слезами глаза: он вспомнил. А вспомнив, понял,
что надо спешить, пока это, властно зовущее, не растворило в себе остатки
памяти.
Что ж, мир тебе, проклявший меня своей кровью, обрекший на искупление
чужих грехов. Или не только чужих?
Да, я лгал, когда говорил, что рука не поднялась на тебя. Поднялась
бы рука и не дрогнула. За все. За тихие смешки, шушуканье за спиной, за
черствый хлеб по утрам, за мучительные ночи над ненавистными книгами,
когда даже спать хочется слабее, чем умереть... За продавленные венские
стулья и вонючие потеки на серых потолках присутственных мест... За
последнее прикосновение губ к осклизлому желтому лбу лежащей в гробу
матери... За все.
Я солгал тебе. Ведь умелый варнак Андрон промахнулся, и я тоже мог
промахнуться, и ты бы успокоился моей кровью, но я... Дряхлая ворожея баба
Марфа сказала, что от твоего укуса я могу стать тем, чем стал теперь. В
расплату за антиквара (хотя что может значить смерть одного торгаша, когда
дело идет о множестве невинных жизней?). В расплату за ложь (хотя лгать
оборотню вряд ли значит грешить). В расплату за злобу души (хотя тот, кого
я ненавижу, других чувств не достоин). Я мог бы стать тем, чем стал
теперь, и пропала бы понапрасну не попавшая в тебя пуля, и случившееся
было бы непоправимо. Но я не пошел на риск и сохранил право самому
распорядиться своей судьбой.
Он нагнулся (в ноздри едко пахнуло стылым железом), неловко захватил
зубами ствол пистолета. Хороший пистолет, вот только тяжелый, тупая боль
сводит челюсти, зубы скрипят и крошатся о холодную сталь, но шестигранный
ствол схвачен надежно и крепко - не выскользнет, не провернется рукоятью
вниз. Подходящая ветка нашлась почти сразу, и почти сразу удалось зацепить
за нее спусковой штырек. Вот и все. Теперь осталось только рвануть, и...
Звонкий сухой щелчок, неяркая искра... И тишина, только ветер шумит в
скорченных черных ветвях. Почему, почему?! Ведь должен был быть короткий
тяжелый гром выстрела, ослепительная вспышка и мрак, который навсегда!
Челюсти омертвели от напряжения, непосильная тяжесть разжала их и пистолет
тупо ударился о мягкую прелую землю. Как это знакомо... Он ведь уже падал
так - совсем недавно, вот здесь, на этом месте. Оно пахнет так пряно и
горько - пахнет порохом, ссыпавшимся с полки древнего оружейного замка,
безвозвратно смешавшимся с черным лесным перегноем... Боже, боже, я не
хочу, не хочу, не хочу-у-у!..
И тягучий негромкий вой поплыл между черных стволов - тихая хрупкая
жалоба, прозрачный ручеек смертной волчьей тоски...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг