Федор ЧЕШКО
КАК ЛИСТ УВЯДШИЙ ПАДАЕТ НА ДУШУ
Наверное, все же можно считать, что хоть в чем-то мне да повезло.
Например, не будь в то утро дождя, эта штука запросто могла бы прошибить
мне голову, - с такой силой она грохнулась о тугую ткань моего зонта.
Грохнула, отскочила, булькнула в мелкую мутную лужу, и в этой рябящей под
частыми дождевыми каплями мути вдруг будто солнечный блик засветился -
маленький такой, веселый... Я даже не слишком поторопился смотреть, что
это за светоч такой угораздил меня по зонтику; я сперва задрал голову и
попытался выяснить, откуда это в людей швыряют всякой дрянью.
А черт его знает - откуда. Серая, в грязных потеках стена панельной
девятиэтажки, серые, заплеванные дождиком окна, пустые балконы, на которых
сыреют бесстыдно вывешенные на обозрение ночные рубашки и кружевные
трусики - и никого. И на мое предложение показать свою поганую харю,
внятно и во весь голос адресованное развлекающемуся швырянием дряни козлу,
тоже, естественно, реакции не последовало. Жаль...
А в луже все вспыхивали, играли солнечные искры, и такие они были
радостные и теплые, что я все же нагнулся глянуть: что оно там такое
блестящее. Брошь. Крупная, тяжелая, в виде кленового листика. Я повертел
ее в вальцах, поискал пробу - нашел. Хорошая проба, обнадеживающая.
Так. Ну и что теперь? Вообще-то, люди порядочные, (к которым обычно
причисляю себя и я) в таких случаях принимают меры, чтобы находка отыскала
своего владельца. Но...
Вот в этом-то "но" и была загвоздка. Это было очень емкое "но", оно
включало в себя и зарплату, которая на десять процентов ниже официального
уровня бедности в Зимбабве; и свадьбу, которая через месяц, и о стоимости
которой подумать жутко (Машка - девица безнадежно избалованная
собственными родителями, и торжественный домашний ужин в тесном кругу для
нее, видите ли, скучен)... А главное, в недрах этого "но" таился
покореженный мною недавно чужой "Москвич", цена ремонта которого превышает
мой годовой заработок. Хозяин, правда, изъявил готовность войти в
положение и ждать сколько угодно, но у меня же, все-таки, тоже совесть
есть... К сожалению.
А брошка тяжелая, массивная такая брошечка, литая... При таком весе,
да при такой пробе, да при нынешних ценах - штуки на полторы потянет. Это
если ее в скупку. А если в комиссионку, то и за машину расплатиться
хватит, и кое-что на свадьбу останется. Так что не выйдет из меня сегодня
порядочного человека, нет, не выйдет. Печально, конечно, но нечего не
поделаешь: возможность вырваться из-под гнета вышеупомянутого "но" явно
перевешивает перспективу морального удовлетворения от красивого поступка.
Так что сунул я этот подарок небес в карман и поспешил удалиться с
места происшествия - после того, как уже все так хорошо решил, было бы
обидно дождаться хлопка двери, торопливого стука каблучков и звенящего
жалобными слезами голоса: "Молодой человек, тут упало только что... Вы
случайно не находили?" Вот тут-то моя порядочность запросто может мне
подложить здоровенную свинью. Были уже прецеденты. И вообще, я на работу
опаздываю.
Впрочем, в свою контору я умудрился припереться минут за двадцать до
начала трудового дня. И сразу, не сняв даже мокрый плащ, плюхнулся за
стол, сунулся в ящик за лупой, а потом неторопливо и с удовольствием
вытащил свою находку - рассматривать (дорогой - давясь в трамвае, прыгая
потом через пузырящиеся лужи - я все щупал ее, предвкушая момент, когда
можно будет сесть и спокойно, вдумчиво насладиться)
Н-да, дорогая вещица. И очень, очень, очень странная. Чем дольше я на
нее смотрел, тем яснее мне становилось, что это не фабричная работа.
Почему? Ну, хотя бы потому, что в таких делах я разбираюсь не хуже любого
ювелира, хоть я и биолог по образованию. Биолог-то я биолог, но
художественным литьем увлекаюсь уже лет десять, причем работы у меня
вполне профессиональные. Правда, это мнение мое да тех знакомых которые
постоянно выклянчивают у меня брошечки, сережечки да статуэточки.
Профессионалы на сей счет высказываются слегка наоборот (демонстрировал я
несколько раз свои произведения авторитетам на предмет рецензирования - до
сих пор плевки с морды вытираю).
Нет, с драгоценными металлами я дела никогда не имел, упаси меня
Господи! Во-первых это очень больно карается законом, во-вторых они для
меня слишком дорогие, а в-третьих - это мне с моими жалкими техническими
возможностями не по зубам: чересчур уж они тугоплавкие. Так что я больше
оловом, свинцом, да изредка (это если удается до лабораторного муфеля
дорваться) латунью пробавляюсь. Но эту брошь все равно в два счета
раскусил. И слепому видно, что восковую модель делали вручную - вон даже
отпечаток пальца можно различить. Такое бывает иногда, у меня самого
бывало не раз: на модельке не замечаешь, а потом его выпирает на готовой
отливке, да еще в таком месте, где зашлифовать совершенно не возможно. И
вот, поди ж ты, гораздо более крупные детали рельефа, без которых и вещь -
не вещь, и ни вида у нее, и ни смысла, сплошь и рядом не отливаются, а вот
еле заметный отпечаток благополучно переходит с воска на форму, а с формы
- на металл и ничего ему не делается.
И еще о брошке. Сначала мне показалось, что она основательно
затаскана - ну, потерта, царапин много. А присмотрелся повнимательнее да в
лупу - э, нет, не в этом дело. Дело в том, что брошка не отшлифована - еще
один признак самоделки. Это ведь не просто - шлифовка сложного рельефа.
Мало того, что уметь нужно, так еще и без специального оборудования тут не
обойдешься. Вот так, значит решено и подписано - самоделка. Но проба,
проба откуда? И так смотрел, и эдак - не подкопаешься к этой пробе,
правильный довольно отчетливый штамп. Вот и спрашивается в задаче: может
нелегал-самодельщик промышленный маркер раздобыть? А хрена ему, легче
раздобыть четвертак со своим портретом вместо профиля Ленина. Может быть,
конечно, пошел человек в специальную контору (есть такая), навешал им там
лапши на уши о наследстве любимой бабушки и попросил промаркировать пробу.
Но если так, то он рисковый мужик. (Кстати, почему обязательно "он" и
"мужик"? Может быть, это "она" и, соответственно "баба"?) В конторах тоже
не лопухи работают, запросто могли замести. Уж если даже я допер про
самоделку, то им с их техникой - сам бог велел. Да, кстати, к вопросу об
"замести". Этот деятель (для удобства будем пока говорить "этот") должен
бога благодарить, что я не поволок брошь, как порядочный, в милицию. Вот
они бы его точно замели. С потрохами бы замели - он же им отпечаток пальца
подарил, лопух. И тогда... Это у Чуковского, кажется, книга такая есть,
"От двух до пяти" называется. Вот это было бы о нем. Только с конфискацией
имущества.
Я еще раз внимательно осмотрел брошь. Нет, сделано недурно, хотя уж
больно ординарно, безлико. Я не без самодовольства припомнил кулон, тоже
кленовый лист, который когда-то сработал для Эллочки - это еще давно - до
Машки то-есть. Тот лист, мой, был латунный, и стоил, конечно, гроши, но
куда до него этому, золотому! Тот лист был полон соков, он был жив и
упруг, то была работа тонкая, Ювелирная (именно так, с большой буквы). А
это... Весьма старательно, довольно красиво... В общем, так себе железка,
только и всего в ней, что дорогая. Нет, все-таки здорово вот так вот
сидеть и понимать об себе, что ты - гений. Все-таки, хорошо, что
существует на свете посредственность, иначе как бы это гений смог осознать
свою гениальность? Н-да, а ведь если бы скромность была единственной
причиной смертей человеческих, я жил бы вечно...
Уже потом, когда уныло-надоедливый звонок возвестил, что рабочий день
начался и пора браться за труды праведные, меня вдруг осенило: если этому
типу потребовалось ставить на самоделку пробу, то, пожалуй, он работает не
для души, а для продажи и недурно, наверное, наживается. Ну, да это не мое
собачье дело. Мое дело - идти кормить мышей.
Только подопытным мышкам пришлось денек поголодать. Потому, что
позвонила Анна Михайловна. Господи боже ты мой, никогда мне и в голову
придти не могло, что эта чопорная профессорша может так... нет, не
говорить даже - рыдать, рыдать надрывно и неразборчиво. Не успев еще
уловить смысл этих рыданий, я понял: случилось страшное. И понял, с кем
случилось. И не ошибся.
Как же это? Машка, Машенька моя, как же тебя угораздило? Сотрясение
мозга... Тяжелейшая травма черепа... В сознание не приходит... Необходима
трепанация, но вероятность успеха - двадцать процентов... За что, Господи,
за что?!
Надо ли говорить, что едва дождавшись торопливых гудков отбоя, я
швырнул трубку и помчался в больницу? Даже за плащом не забежал. И шефа не
предупредил, что сматываюсь - его на месте не было, так что я, ждать его
буду? Ничего, не уволит. А уволит - ему же хуже. Где он второго такого
лопуха найдет, согласного пахать за одни радужные перспективы?
Уже поймав такси, я вспомнил, что кошелек оставил в плаще. Так что,
пришлось извиниться, проглотить шоферскую матерщину и бежать на трамвай.
Трамваем - это час, не меньше, но не возвращаться же в институт. Второй
раз так быстро вырваться не удастся: наши лабораторные дамы наверняка уже
успели выработать несколько альтернативных версий произошедшего и теперь
вопьются на предмет подробностей. Нет, женщины они в общем хорошие,
душевные, вот только страдают хронической любознательностью. Так что ну
их...
Трамвай, дребезжа, как пустая жестянка, трясся по кривым уличкам,
замызганным и незнакомым. Никогда я раньше в этом районе не был, не
привелось как-то. Ну и пес с ним, век бы его не видеть, этот район.
Господи, как же муторно было на душе! Ведь если совсем-совсем честно, это
же я виноват в том, что случилось. Я и никто кроме. Если бы не эта
идиотская истерика, которую я позавчера закатил Машке, если бы не глупая
наша ссора, черта с два она пошла бы одна на свадьбу к этой дуре. На такие
мероприятия мы уже давно или ходим вместе, или вообще не ходим. Но вот -
обиделась на меня Машка. А может даже и не просто обиделась, а решила, что
все, что кончилось у нас, что не нужна она мне больше... И пошла туда,
пошла одна, и засиделась допоздна. И возвращалась одна в темноте. И в
темном подъезде какой-то гад ударил ее по затылку тяжелым и твердым,
ограбил и убежал. А Машка, Машенька моя, осталась лежать там, в подъезде,
одна, и лежала не меньше часа, пока не нашли ее хватившиеся родители. А я
в это время в теплой постельке блаженствовал, подонок, сволочь, дубина
эгоистическая...
Как я смог, как посмел наговорить ей все это? Ну, вообще-то причина
была, Машка тоже хороша, конечно... Хоть бы предупредила меня заранее, что
ли... А то представьте: замечаю я на столе у своего сотрудника журнал
"Советское фото", и от нечего делать оный перелистываю. И натыкаюсь...
Работа молодых и подающих и подающих огромные надежды фотохудожников,
некоей О.Загоскиной и М.Раевской. "Амазонка" называется. Красочно, ярко,
во весь лист - эта самая М.Раевская (короче - Машка моя) верхом ка
неоседланной лошади. Ну, с лошади, допустим, взятки гладки, на ней хоть
уздечка есть. А на Машке только только выражение лица и ничего кроме.
Каково, а? А тут еще эта сволочь (я имею в виду сотрудничка своего) у меня
на глазах выдирает из журнала эту фотографию и цепляет на стену, при чем я
даже по морде ему навешать не могу, потому как имеет полное право.
Ну, вечером я Машке и выдал. Нет, сперва я еще находил в себе силы
держаться в целом корректно, даже шутить умудрялся: осведомился например,
кто такая эта О.Загоскина, уж не та ли кобыла, на которой Машка сидит. Но
когда в ходе беседы выяснилось, что данная публикация уже аж двадцать
восьмая, и что у них альбом из печати выходит, и что скоро на голые
машкины прелести сможет пялиться любой ублюдок не только в Союзе, но и в
Голландии, Бельгии и еще где-то... Вот тут-то меня и понесло. Машка,
конечно, тоже в долгу не осталась. Чего-то она там успела мне рассказать и
о том, что считала меня художником, да, видно, ошиблась, и о дикарях, не
умеющих ценить прекрасное и видящих в женщине только самку... Но я-то
успел наговорить в десять раз больше и оскорбительнее, вот в чем беда.
И главное, что я, скотина безрогая, Машку не знаю что ли? Одно наше с
ней знакомство чего стоит! Но тогда почему-то ни малейшего желания
проповедовать на темы нравственности во мне не пробудилось.
А познакомились мы у Паши на дне рождения. Они с Машкой к этому
времени давно встречались, и даже вроде жениться надумали - во всяком
случае Машка по его квартире уже в фартучке суетилась, на правах хозяйки,
значит. А я был тогда целую неделю в мрачном расположении духа по причине
последнего разговора с Эллочкой (она мне этак вдумчиво и рассудительно
объяснила, что я очень хороший, но ей, Эллочке то-есть, все же не подхожу
вследствие мизерности моих доходов). А тут еще Пашка назвал полный дом
своих коллег-ментов, и под их веселенькие беседы о детской проституции и
пьяных драках я малость перебрал - так, не до свинства, а до легкой
бесшабашности на почве черной тоски. И как-то так получилось, что набилось
в кухню полно гостей - покурить, а потом все ушли и остались только мы с
Машей. Что-то там мы с ней трепались - ну, так, хмельные шуточки, слегка
фривольные, конечно, но чтоб к примеру границы перейти - это ни-ни.
Помниться, она все извинялась, что босая и рассказывала, как любит босиком
ходить. Это точно, между прочим, любит. С мая по сентябрь с ней просто
невозможно на улицу выйти, особенно, если дождь: она все норовит из туфель
вылезти. При чем в таком виде может заявиться куда угодно. В гости
например. Или в театр. Представляете? В вечернем платье, при украшениях -
и босиком. Мания какая-то честное слово. Вот... А я в тот вечер ей спьяну
предложил позировать - была у меня тогда задумка насчет одной статуэтки. И
Машка - как я решил, в шутку - возьми да и согласись. Обсудили мы с ней
план работы, договорились, что назавтра вечером она ко мне домой приходит,
на том я и смылся. Назавтра, естественно, я и думать обо всем забыл, как
вдруг - звонок в дверь. Открываю - Машка. Явилась, значит, позировать. Ну,
тут я в конец обалдел. А она спокойно так заходит ко мне в комнату,
быстренько раздевается и лезет на стол. Я стою, глазами хлопаю, а Машка
спрашивает: "Ты, случайно, не токсикоман? Хлорофос нюхать не любишь?"
Мотаю головой: "Нет"... Тогда она лезет в сумочку, достает баллончик
"Примы" и мне показывает: "Видал? Давай, работай, лепи. А если сунешься с
какай-нибудь гадостью, все содержимое из вот этого баллона в физиономию
получишь." И почему-то я не заорал тогда, что она безнравственная и
распущенная, а как бобик две недели лепил с нее, и ничего такого у нас с
ней не было, и до сих пор нет, и до свадьбы не будет. И ни с кем у нее
ничего не было - она бы сказала, это точно.
Так что позавчера напустился я на Машку, как свинья распоследняя.
Знал ведь, что к настоящему искусству она с большим пиететом относится и
на многое ради него готова. И что совершенно искренне не понимает, как
можно считать непристойностью обнаженную красоту - тоже знал. Так чего,
спрашивается? Раньше надо было думать.
И вообще, на темы нравственности не мне бы рассуждать. У Пашки-то я
невесту увел, как не верти. Внаглую увел, перед самой свадьбой... Он,
кстати, ничего. Звонил мне потом, сказал, что зла на меня не держит и
другом считать не перестает, что это машино право - выбирать, и раз она
выбрала меня, то значит так тому и быть. Только все-таки мы с ним теперь
почти не контачим. Я себя перед ним виноватым чувствую, а он чувствует,
что я чувствую, и ему неловко. Вот только недавно он ко мне приходил,
просил золотой кулон сделать - из его, значит, материала. Очень просил. И
стыдно мне было, и досадно, но пришлось отказать: ну не умею я по золоту,
только испохаблю человеку дорогую вещь (ведь откуда у него золото
возьмется, наверняка переплавить что-то хотел). Тогда он попросил назвать
кого-нибудь, кто может сделать - снова промашка вышла. Я же
кустарь-одиночка, с коллегами мало общаюсь, потому как не знаю никого...
Эх, до сих пор обидно, что помочь не смог!
Вот так я себя грыз весь день, но кроме этой грызни так ничего и не
смог сделать. К Машке меня, естественно, не пустили, врачи со мной
разговаривали сквозь зубы и глядя поверх головы. Сказали только, что Машка
в сознание не приходит и они ни за что не ручаются. И еще сказали, что
поврежден череп, что мочки ушей разорваны, что на левой груди глубокая
царапина и безымянный палец левой руки вывихнут. Значит, серьги, кольцо,
и, наверное, брошь обдирали в спешке, буквально с мясом... Едрена вошь,
если я доберусь когда-нибудь до того, кто это сделал (а уж я очень-очень
постараюсь добраться), он у меня подыхать будет постепенно и разнообразно,
мать его перетак!
Потом примчалась Анна Михайловна, и мы с ней до глубокого вечера
метались по больнице и приставали к врачам, пока очередное потревоженное
нами светило не объяснило, что Маше мы все равно ничем не поможем, после
чего выставило нас вон.
Я отвез Анну Михайловну домой, при чем всю дорогу она плакала у меня
на плече, что меня несколько удивило. До сих пор они с мужем... ну, не то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг