Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
                                    10

     Одновременно в столовой обедало двенадцать человек - вся смена.  Даже
сейчас они не стремились разместиться друг возле друга - каждый  сидел  за
отдельным столиком. Горстка людей рассредоточилась по обширному помещению,
из-за чего оно казалось еще больше. Столовая, как и морг,  сооружалась  из
расчета максимальной заполняемости тюрьмы.
     За обедом и так почти не разговаривали, а когда на  пороге  появилась
Рипли, над столиками повисла мертвая тишина.
     Рипли обвела столовую взглядом. Потом она направилась  к  окошку  для
выдачи пищи, как бы не обращая внимания на то, что творится вокруг.
     Она слышала, как клокочет слюна в глотке  ближайшего  из  заключенных
(уже  пожилой  костистый  мужчина  с  резко  выступающими   скулами):   он
поперхнулся, но сдерживал кашель, не решаясь нарушить  всеобщее  молчание.
Его сосед просто замер, согнувшись над столом и пожирая  взглядом  женскую
фигуру. Третий, самый молодой с виду, вдруг истово перекрестился, но крест
помимо его  воли  вышел  "тюремный":  последним  движением  он  далеко  не
благочинно провел рукой от плеча к плечу, будто чиркнул себя поперек горла
большим пальцем. Так клянутся уголовники "на зарез".
     Рипли подумала, что сейчас в столовой наверняка должны  находиться  и
те, чьи голоса она слышала сквозь стенку душевой кабины. Кто  же  из  них?
Быть может, именно тот, кто крестится, говорил о ее особом предначертании?
А скуластый выдвигал версию о  сосуде  греха?  Кто  знает...  Возможно,  и
наоборот. Ведь ей неизвестны характеры. Впрочем, по крайней мере об  одном
из них она кое-что знает...
     И именно к нему Рипли и подсела за столик, взяв свою порцию. К  тому,
кого знала.
     К Дилону.
     Дилон тоже сперва не сумел совладать с собой:  при  виде  женщины  он
явственно вздрогнул. Однако почти тут же обуздал свои чувства.
     Чтобы облегчить ему возможность  контакта,  Рипли  заговорила  с  ним
первой:
     - Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы сказали на похоронах...
на кремации. - Она немного помедлила. - Мои товарищи оценили бы это,  если
бы  только  могли  слышать.  Во  всяком  случае,  в  последний   путь   их
сопровождали не сухие казенные фразы.
     Дилон поднес к губам стакан, отпил, снова поставил на столик.
     Пальцы у него дрожали.
     - Не знаю, что тебе обо мне известно, но явно не истина, - сказал  он
резко, но спокойно. - Я - убийца. И вдобавок насильник  женщин.  Как  тебе
это понравится?
     - Жаль. - Рипли пожала плечами.
     - Что?
     - Жаль. Потому что из-за этого  вы,  должно  быть,  очень  неуверенно
чувствуете себя в моем присутствии.
     Похоже, она сделала удачный ход. Некоторое  время  Дилон  молчал,  но
когда заговорил, голос его был неожиданно мягок.
     - Сестра, - сказал он, - у тебя есть Вера?
     Рипли внимательно посмотрела на него:
     - Наверное, есть немного. - Она все-таки сохраняла осторожность.
     - А у нас много Веры. Так много,  что  и  на  тебя  хватит,  если  ты
пожелаешь вступить в наш круг.
     Дилон снова говорил звучным, хорошо  поставленным  голосом,  и  Рипли
поняла, что она вновь  слышит  проповедь.  Интересно,  искренен  ли  он  в
стремлении обратить ее, или просто "играет роль" перед своей паствой?
     - Правда? А я было подумала, что женщины не  могут  вступать  в  ваше
братство.
     - Отныне - могут! - Дилон обвел взглядом окружающих,  словно  ожидая,
что кто-то посмеет возразить. - Просто раньше не было  такого  прецедента,
но лишь потому, что не было женщин. А  сами  мы  ни  для  кого  не  делаем
исключений. Мы ко всем относимся  терпимо.  Даже  к  тем,  к  кому  нельзя
терпимо относиться.
     - Спасибо! - с неожиданной горечью ответила Рипли.
     - Нет, это просто наш принцип, - Дилон поспешил сгладить  впечатление
от своей последней  фразы.  -  Это  не  касается  лично  тебя...  или  еще
кого-нибудь. - Он  снова  обвел  взглядом  тех,  кто  прислушивался  к  их
разговору. -  Видишь  ли,  сестра,  с  твоим  прибытием  у  нас  возникнут
дополнительные проблемы. Но мы уже готовы смириться с ними, не возлагая на
тебя вину. Не так ли, братья?! - вдруг рявкнул он почище Эндрюса.
     - Так... так... - ответили ему со всех сторон.
     Рипли ничего не могла понять:
     - Вину?
     - Да, сестра, - продолжал Дилон  по-прежнему  звучно  и  одновременно
мягко. - Ты должна понять, что до тебя у нас здесь была  хорошая  жизнь...
Очень хорошая.
     Нет, он явно был искренен, а не  играл  роль  "доброго  пастыря".  Но
смысл его слов опять ускользал от Рипли.
     - Хорошая жизнь... - медленно повторила она.
     Дилон улыбнулся.
     - Не было искушений, - просто сказал он.
     И, опустившись на стул, вновь поднес к губам стакан с эрзац-кофе.



                                    11

     Клеменс демонстративно указал на аптечку, но Рипли покачала головой:
     - Спасибо, не нужно. Я уже принимала лекарство.
     Врач не  поверил  ей,  так  как  лекарство  содержало  изрядную  дозу
снотворного. Это было сделано по прямому приказу директора:  он,  конечно,
не надеялся все время до  прибытия  спасателей  продержать  свою  незваную
гостью в состоянии полудремы, но всерьез рассчитывал таким образом сбавить
ее активность.  Клеменсу,  естественно,  не  нравилось  это  распоряжение,
поэтому он особо и не настаивал.
     Рипли опустилась на край койки.
     - Вы лучше расскажите мне о Вере, - попросила она.
     Врач перевел взгляд на вход в госпитальный отсек. Да, дверь закрыта.
     - Дилон и прочие... - он  усмехнулся.  -  Словом,  они  обратились  к
религии. Назревало это давно, но качественный скачок произошел чуть больше
пяти лет назад.
     Рипли внимательно наблюдала за Клеменсом.
     - И что это за религия?
     Клеменс помедлил с ответом.
     - Ну... мне трудно сказать, -  он  снова  усмехнулся.  -  Думаю,  это
мудрено определить и самому Дилону, а уж его пастве - и подавно.  Пожалуй,
все-таки Вера - это сводный, обобщенный вариант  христианства.  Во  всяком
случае так, как они его здесь представляют. "Не убий ближнего своего,  ибо
он, как и ты, уже совершал убийства, что и низвергло его в пучины  Ярости"
- что-то в этом роде. - Врач  задумался,  припоминая.  -  Так  вот,  когда
тюрьму было решено ликвидировать, Дилон и все остальные... То есть, говоря
"все", я имею в виду теперешний состав заключенных, а тогда  этими  идеями
прониклась  лишь  малая  часть  тюремной  публики...  Короче  говоря,  все
верующие - они называют друг друга "братья" - решили остаться здесь.
     Клеменс присел на койку напротив Рипли.
     - Но ведь они не могли просто так вот  взять  и  остаться,  верно?  -
продолжал он. - Им разрешили это сделать, но на определенных  условиях.  А
именно: с ними здесь остаются директор, его заместитель - один из  младших
офицеров - и врач. То  есть  я.  Фактически  мы  втроем  представляем  всю
тюремную администрацию. Но таким образом она -  то  есть  администрация  -
сохраняет видимость существования.
     - И как вам удалось получить такое завидное назначение?
     - А как вам нравится ваша новая прическа? - ответил врач вопросом  на
вопрос.
     Рипли машинально подняла руку, коснувшись бритой головы.
     - Нормально, - она нахмурилась, - но при чем здесь...
     - Вот именно, что ни при чем, - Клеменс посмотрел на нее с  некоторой
иронией. - Просто я хотел показать вам,  что  не  вы  одни  имеете  право,
извините за выражение, пудрить мозги.
     Рипли прекрасно поняла его, но молчала в ожидании продолжения.
     - Итак, из-за вас я серьезно нарушил свои  отношения  с  Эндрюсом,  а
отношения эти были хотя и не сердечными, но достаточно  дружескими.  Кроме
того, ввел вас в историю нашей планеты,  а  также  прочитал  краткий  курс
лекций на религиозно-философскую тему.
     Клеменс подался вперед, почти соприкоснувшись лицом с Рипли.
     - Может быть теперь, хотя бы  в  виде  благодарности  за  потраченные
труды, вы мне все-таки скажете - что мы там искали? - проговорил он  тихо,
но очень раздельно.
     Вместо ответа на губах Рипли показалась улыбка.
     - Вы мне нравитесь, - просто сказала она.
     Врач выпрямился:
     - В каком это смысле?
     - В том самом...
     Клеменс ошарашенно смотрел на нее.
     - Вы очень откровенны, - наконец выговорил он.
     - Я очень долго была оторвана от  людей,  доктор...  Почти  столь  же
долго, как и вы.
     И когда она потянулась к нему, Клеменс сжал ее в  объятиях  -  и  все
странности последнего дня, вся тревога, все проблемы  перестали  для  него
существовать...



                                    12

     Раз за разом метла со скрежетом проезжалась по железу, сметая в  кучу
пыль и сажу. Время от времени прутья застревали в решетчатом перекрытии, и
тогда Джон Мэрфи наклонялся, чтобы их освободить.  Пыль  липла  к  потному
телу, оседала на одежде, но он не жаловался: работа как  работа.  Он  даже
напевал вслух, благо гул  огромного  вентилятора,  нагнетающего  воздух  в
печь, заглушал его пение. Это было действительно кстати, потому что  слова
в песне были весьма скабрезными. Нет, Пресвитер  -  настоящий  лидер,  без
него - никуда, да и без Веры здесь не проживешь: только она  крепит  душу,
не позволяя впасть в скотское состояние. И уж во всяком случае при  Дилоне
куда лучше, чем тогда,  когда  тюремная  жизнь  Ярости-261  проходила  под
властью "паханов". Да, Братство - это не хрен  собачий...  А  кстати,  где
собака, где Спайк?  Помнится,  он  скулил  где-то  в  отдалении  во  время
похорон. А потом, на обеде,  Мэрфи  краем  уха  уловил  фразу,  будто  пес
покалечился. Жалко!
     Но все же...  Все  же  так  хорошо,  что  можно  сейчас  спеть  такую
разухабистую песню - сейчас, когда слышишь себя только ты  сам,  когда  не
надо беспокоиться,  что  заденешь  соленым  словечком  чье-то  религиозное
чувство...
     Метла вновь застряла, и Джон снова нагнулся, чтобы ее освободить.  Да
так и замер в согнутом положении.
     Прутья наткнулись на... что?  Мэрфи  не  мог  этого  определить.  Все
компоненты здешнего мусора он за много лет знал наизусть. Пыль,  будь  она
трижды проклята, - да. Копоть, шлак, обломки руды - да! Собачье (а порой и
человеческое) дерьмо - да, да! Но это?..
     Перед ним, на полу одного из боковых ответвлений, лежал  пласт  слизи
площадью  в  несколько  раз  больше  ладони.  Слизь  не  растекалась,  она
сохранила свою форму даже  тогда,  когда  Мэрфи  взял  ее  в  руки,  чтобы
рассмотреть поближе. Похоже, как если бы отломился кусок  какой-то  липкой
шкуры.
     Внезапно он почувствовал жжение в кончиках пальцев. Ого!  Она  еще  и
едкая в придачу! Вот дрянь!
     Он с отвращением отбросил свою находку. Слизистые лохмотья  ударились
о решетку пола - и что-то шевельнулось под этой решеткой, едва  различимое
в темноте.
     Джон присмотрелся повнимательней, но ничего не  смог  разглядеть.  Во
всяком случае, это не человек был там, внизу:  нечего  делать  человеку  в
этом чертовом лазе. А раз не человек, значит...  Ну  да,  прочие  варианты
попросту отсутствуют.
     - Эй, Спайк, Спайк! -  Мэрфи  встал  на  колени,  сунувшись  лицом  к
решетчатому перекрытию.
     - Спайк! Ты здесь? Что ты здесь делаешь?
     Темная масса внизу шевельнулась - и Мэрфи понял, что это не Спайк. Он
успел рассмотреть блестящую от липкой слизи  голову,  разворачивающуюся  к
нему страшную пасть - и это последнее, что ему  довелось  увидеть.  Потому
что тугая струя кислоты, вдруг брызнувшая из пасти, пройдя сквозь решетку,
ударила ему в глаза.
     - А-а-а!
     Дикий крик не услышал никто - так же,  как  никто  не  слышал  пения.
Обезумевший от боли Джон Мэрфи, прижав обе руки  к  остаткам  лица,  слепо
попятился, сделал назад шаг, другой -  и  рухнул  прямо  в  главный  ствол
вентиляционной шахты.
     Бьющий ему навстречу поток разогретого воздуха был столь  силен,  что
существенно замедлил падение, однако человек, упав с  большой  высоты,  за
десять метров свободного полета набрал такую скорость, что инерция падения
пересилила мощь воздушной струи.
     ...И гудящая сталь вентилятора приняла его тело.



                                    13

     Освещение было приглушено, и в госпитальной  палате  царил  полумрак.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, на больничной койке,  где  было
бы тесно и одному. Рипли не хотелось ни говорить, ни  шевелиться.  Впервые
за очень, очень долгий срок ей было хорошо.
     Похоже, аналогичные чувства испытывал и Клеменс. Но  все-таки  именно
он первым разомкнул губы.
     - Спасибо...
     Рипли не ответила.  Клеменс  замялся:  несколько  секунд  он  не  мог
решить, стоит ли ему говорить то, что он задумал.
     - Я очень благодарен тебе, но...
     Рипли посмотрела на него, подперев рукой голову:
     - Но?
     - Но признайся: ты все-таки преследуешь какую-то свою цель?
     Клеменс огляделся в поисках одежды. Одежда оказалась разбросанной  по
всему полу - и это он-то, с его почти маниакальной тягой  к  аккуратности!
Да, страсть обрушилась на него, как оголодавший зверь...
     - Я хочу сказать вот что. - Одеваясь, он запрыгал на  одной  ноге.  -
При всей моей благодарности я  не  могу  не  замечать:  ты  уклонилась  от
ответа, причем уклонилась дважды, не считая нашей  первой  беседы.  Первый
раз - во время вскрытия, когда последовала...  ну,  скажем  так:  неловкая
дезинформация. И второй раз - сейчас. Хотя, согласен,  сейчас  ты  сделала
это гораздо более очаровательным способом.
     Клеменс через голову накинул  форменную  робу  и  теперь  возился  со
змейкой-молнией. Молнию заело.
     - Поэтому меня гложет одна очень неприятная мысль. Скажи, неужели  ты
даже в постель со мной легла - чтобы не отвечать на вопрос? И что  же  это
за тайна такая в этом случае?!
     Спохватившись, Клеменс посмотрел на Рипли почти испуганно.
     Но ничего страшного не  произошло.  Женщина  улыбнулась  ему  улыбкой
облегчения:
     - Да, было так. Но сейчас - нет.  Ты  мне  по  настоящему  нравишься.
Правда! А что касается тайны...  Ну,  давай  считать  так:  в  гиберсне  я
увидела страшный сон, поэтому  мне  нужно  было  точно  знать,  что  убило
девочку. Но я ошиблась. Да, к счастью, я ошиблась...
     Врач недоверчиво хмыкнул:
     - Сон - в анабиозе... Не знаю. По-видимому, сейчас ты совершаешь  еще
одну ошибку, не желая мне открыться.
     - Возможно. Но если так, то это - моя третья ошибка, не вторая.
     - И что же было второй?
     Рипли смотрела на Клеменса уже серьезно, без улыбки.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг