Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Последовал еще один удар, на этот  раз  не  сопровождающийся  внешним
эффектом. Потом короткое режущее движение. И грудная клетка раскрылась как
коробка для обуви, обнажив свое содержимое.
     - Вот  это  легкие.  Они  необычайно  раздуты:  их  по  самые  бронхи
заполнила жидкость. Как я  вам  уже  объяснял,  девочка  утонула.  Вернее,
захлебнулась, когда жидкость хлынула в ее дыхательные пути.
     Клеменс выждал несколько минут.
     - Ну, а коль скоро я не полный идиот, - сказал он, понизив  голос,  -
может быть, вы мне все-таки объясните, что вы искали на самом деле?
     Он почувствовал, что еще немного - и Рипли расскажет ему  все.  Но  в
этот момент громко, по-хозяйски хлопнула входная дверь, затем она хлопнула
повторно, - раздался топот, словно от стада слонов...
     На самом деле к ним направлялись всего двое: директор  тюрьмы  и  его
помощник.  Директор  ступал  размашисто,   с   подчеркнутой   уверенностью
впечатывая каблуки в пол. Смит подсознательно  подражал  ему  во  всем:  в
движениях, в интонациях голоса,  даже  в  производимом  грохоте,  явно  не
догадываясь, что тем самым производит впечатление карикатуры.
     - Мистер Клеменс? - Судя по тону, это был не вопрос,  а  чуть  ли  не
оглашение смертного приговора.
     - Господин директор? Да, вы, кажется, не представлены. Это  лейтенант
Рипли. Лейтенант,  познакомьтесь,  -  директор  тюрьмы  Эндрюс,  а  это  -
заместитель директора, Восемьдесят Пя... э-э-э... мистер Смит.
     Эндрюс был отнюдь не глуп и уловил оттенок иронии, проскользнувший  в
голосе, но счел неуместным придавать этому значение.
     - Что здесь происходит, мистер  Клеменс?  -  спросил  он  с  железным
лицом.
     - Да, что здесь происходит, мистер Клеменс? - подголоском  вступил  в
беседу помощник. Но Эндрюс только раз глянул на него  -  и  тот  заткнулся
настолько глубоко, что больше вообще не открывал рта  на  всем  протяжении
разговора.
     - Ну, прежде всего, лейтенант Рипли чувствует себя намного  лучше.  А
во-вторых, в интересах общественной безопасности  мне  пришлось  пойти  на
риск вскрытия.
     - Без моего разрешения? - Лицо Эндрюса все еще  оставалось  железным,
голос он тоже не смягчал.
     - Видите  ли,  в  свете  тех  данных,  что  сообщила  лейтенант,  мне
показалось, что у нас нет времени спрашивать разрешения.  Но,  к  счастью,
наши опасения как будто не оправдались. - Широким жестом Клеменс указал на
разрезанный труп. -  Результат  вскрытия  не  показал  признаков  заразной
болезни.
     Директор проследил за рукой врача без малейшей  брезгливости,  словно
смотрел на испортившийся станок.
     -  Хорошо.  Ранее  уже  было  сказано,  что   лейтенанту   Рипли   не
рекомендуется  выходить  из   госпиталя   без   сопровождения.   Согласен,
сопровождение - это вы, мистер Клеменс. Но, - Эндрюс  по-прежнему  говорил
подчеркнуто  официальным  тоном,  -   в   дополнение   к   своим   прежним
распоряжениям скажу следующее: я бы настоятельно  просил  вас,  лейтенант,
вообще не покидать отведенное вам помещение и не разгуливать по территории
тюрьмы без крайней  необходимости.  А  вам,  доктор,  я  советую  о  любом
изменении состояния вашей пациентки докладывать мне. И немедленно!
     Впервые с момента начала беседы с директором Рипли подала голос:
     - Мы должны кремировать тела.
     - Ерунда! - холодно отрубил Эндрюс, даже не повернувшись к ней.
     - Согласно всем правилам, трупы должны храниться в морге до  прибытия
следственной группы.
     - Но... это нужно сделать в интересах  общественной  безопасности,  -
ухватилась Рипли за магическую формулу, которую только что произнес врач.
     - Это в каком смысле?
     - В смысле здоровья вашего контингента...
     Дальнейшее зависело от Клеменса. Он мог поддержать игру, а мог  и  не
поддержать.
     Уловка сработала. Директор перевел взгляд на  врача.  И  тут  Клеменс
снова сделал свой выбор. Как и в тот момент, когда он решился на вскрытие,
ему трудно было объяснить, что толкнуло его на этот  поступок.  Только  ли
сочувствие к своей  недавней  подопечной?  Или  он  подсознательно  принял
мысль, что Вселенная может таить какую-то опасность, известную  случайному
человеку, но неведомую для него, профессионала?
     - Лейтенант хочет сказать, что возможность инфекции еще не исключена.
     - Но вы же утверждали...
     Врач кивнул:
     - Да, судя по всему, непосредственной причиной смерти  ребенка  стало
утопление. Однако это вовсе не позволяет отрицать  самого  факта  болезни.
Возможно, холерный вирус действительно присутствует в тканях тела девочки,
и наверняка мы  этого  не  узнаем:  у  нас  ведь  нет  лаборатории,  чтобы
произвести соответствующее исследование. А  в  свете  того,  что  сообщает
лейтенант... Видите ли, я думаю, что вспышка холеры очень плохо смотрелась
бы в официальных документах.
     Возможность провести исследование на Ярости была:  для  этого  вполне
хватило бы обыкновенного микроскопа. И холера вызывается вовсе не  вирусом
- просто термин "вирус" звучит внушительнее, чем "бактерия" или "вибрион".
     Но директор этого не знал.
     Впрочем,  он  почувствовал  нажим,  но  поддался  ему  отнюдь  не  от
слабости:
     - Не пугайте  меня  официальными  документами.  Во-первых,  я  не  из
пугливых, во-вторых, есть вещи и пострашнее.  Я  хочу,  чтобы  вы  поняли,
Рипли: у нас здесь двадцать пять заключенных, а  не  заключенных  -  всего
трое. Ну, считая вас,  теперь  четверо.  И  мой  -  как  вы  выразились  -
контингент - отнюдь не невинные овечки, попавшие в  сети  правосудия.  Это
убийцы. Насильники. Насильники детей. Мразь, подонки человечества - каждый
из них десятикратно заслуживает смертной казни, и мне искренне  жаль,  что
она отменена. И то, что они пять лет назад ударились в религию, не  делает
их менее опасными. Поэтому я не хочу нарушать уставный порядок. Я не хочу,
чтобы в самой гуще этого сброда, среди которого,  кстати,  почти  половина
была осуждена за сексуальные преступления, разгуливала женщина!
     - Понятно, - Рипли не отрываясь смотрела ему в глаза. - Для  моей  же
собственной безопасности, не так ли?
     - Именно  так!  -  Эндрюс  с  грохотом  обрушил  кулак  на  столик  с
инструментами.  Кювета,  содержащая  ланцеты  и   хирургические   ножницы,
подпрыгнула в воздух, и одновременно с  ней  от  неожиданности  подпрыгнул
Аарон Смит.
     - Между прочим, сожжение покойников -  тоже  отклонение  от  обычного
ритма жизни. И мне теперь  приходится  выбирать,  что  приведет  к  худшим
последствиям: возможная болезнь или беспорядки, которые могут  последовать
за кремацией!
     Он помолчал некоторое время, а когда заговорил вновь,  голос  у  него
был усталым:
     - Итак, вы по-прежнему настаиваете на кремации?
     Рипли выдержала его взгляд:
     - Да.
     - Ну что ж, пусть будет так.
     И тут же из голоса директора исчезла усталость. Он заговорил -  будто
лязгнула сталь:
     - Провести кремацию я поручаю вам, мистер Клеменс. В десять часов,  в
главном  цехе.  Обеспечьте  стопроцентную   явку   заключенных.   Разрешаю
воспользоваться печью!
     Эндрюс резко повернулся, и ботинки его загрохотали по  направлению  к
выходу. Смит поспешил за ним.



                                    8

     Над печным жерлом стоял столб мерцающего багрового света. Это  сияние
исходило из раскаленного нутра печи. На сей раз она напоминала  не  адский
котел, а кратер действующего вулкана. И толпящиеся вокруг люди теперь были
похожи  не  на  обитателей  преисподней,  а  скорее  на  членов  какого-то
религиозного  братства,  собравшихся  тут  для  свершения  некой  страшной
церемонии. Впрочем, так ведь оно и было... А грубые накидки с  капюшонами,
наброшенные поверх  повседневной  тюремной  одежды,  вполне  сошли  бы  за
монашеские балахоны. Однако сейчас эти капюшоны были  откинуты  на  плечи,
обнажая головы. В шапке оставался только  Смит.  Несколько  раз  он  ловил
скрещивающиеся на нем  взгляды,  но  не  мог  осознать  их  причину,  пока
Клеменс, придвинувшись вплотную, не шепнул ему что-то прямо  в  ухо.  Лишь
тогда Смит, спохватившись, торопливо сдернул свою шапчонку и спрятал ее  в
карман.
     Торжественным голосом директор читал  вслух  полагающийся  для  этого
случая текст, близоруко щурясь сквозь очки. Очки  он  надевал  только  при
чтении, и последний раз ему пришлось их надеть около полугода назад.
     Не отрываясь, Рипли смотрела в воронку кратера. Поэтому речь  Эндрюса
долетала до нее отдельными фрагментами.
     - Мы передаем этого ребенка и этого мужчину  тебе,  о  Господи...  Их
тела уходят из мира - из нашего бренного мира, отныне над ними не  властны
тьма, боль и голод... И самая смерть уже не властна над ними, ибо...
     Странный, какой-то неуместный в этой обстановке звук пролетел по цеху
- это был лай собаки. Врач досадливо сморщился: за всеми хлопотами  он  не
смог вовремя сходить туда, где, как ему сказали, находился раненый  Спайк,
а когда наконец улучил момент, его уже там не  было.  Действительно  ли  с
псом что-то не в порядке, или это кому-то почудилось второпях?
     - ...И вот теперь они уходят за грань  нашего  существования.  В  тот
покой, который вечен... - Эндрюс перевернул листок и, моргая, всмотрелся в
последние строки. - Из праха ты создан, в прах ты обратишься, - с  видимым
облегчением завершил он  наконец  свое  выступление  и  уже  повернулся  к
стоящим возле печи,  готовясь  отдать  команду,  но  замер,  остановленный
движением, возникшим в толпе.
     Из группы заключенных выступил вперед Дилон, и все разом  повернулись
к нему.
     - Мы не знаем, почему Господь карает невинных, - звучно заговорил он.
- Не знаем, почему так велики приносимые нами жертвы. Не знаем, за что нам
дана такая боль...
     И снова собачий лай, переходящий в визг, раздался в  воздухе,  но  на
сей раз его  не  услышал  никто:  сильный  мужской  голос  наполнял  собой
огромный цех, как гул церковного колокола наполняет здание собора.
     - ...Нет никаких обещаний, ничего не  известно  наверняка.  Мы  знаем
лишь одно: они покинули нас. И девочка, с  которой  мы  сейчас  прощаемся,
никогда не узнает горя и страданий, которыми полон этот мир.  -  Рипли  не
сразу осознала, что это проповедь, но теперь и  она  внимательно  слушала,
как в грохочущей тишине цеха чеканной  медью  звучит  речь  Дилона.  -  Мы
предаем эти тела в Никуда с радостью, потому что...
     В эти минуты собака яростно билась,  каталась  по  полу  в  одном  из
дальних закоулков, лишенная уже сил даже скулить.  Грудь  ее  раздавалась,
пульсировала, живя собственной страшной жизнью, отдельной от  жизни  всего
тела. Затем черная с рыжими подпалинами  шкура,  треща,  лопнула,  рвались
мышцы, сухожилия, ребра...
     - ...В каждом семени есть обещание нового  цветка.  В  каждой  жизни,
даже самой малой, хранится новая жизнь, новое начало!
     Из растущей раны собаки хлестала липкая жидкость, судороги ротвейлера
становились все слабее...
     Рипли вдруг почувствовала странное  покалывание  в  висках.  Кровяное
давление, что ли, скачет? Ну да, вот в носу лопнул один из мелких сосудов.
     - Амен! -  громоподобным  голосом  произнес  Дилон,  выбросив  вперед
правую руку.
     И без команды кто-то нажал на кнопку, наклонив платформу подъемника.
     Два окутанных пластиком  тела  -  большое  и  маленькое,  похожие  на
блестящие куколки, кружась полетели в вулканические недра печи.
     И в тот самый миг, когда клокочущий металл принял в себя тела капрала
Хиггса и Ребекки Джордан - Головастика, из ноздри  Рипли  ударила  струйка
крови.
     Одновременно  с  этим  собачья  грудь  наконец  лопнула,   и   наружу
высунулась страшная, неописуемая голова,  покрытая  бесцветной  слизью.  И
долгий скрежещущий крик прорезал воздух...
     Чужой вновь пришел в этот мир.
     Клеменс посмотрел на Рипли, и она поспешно вытерла кровь рукавом.



                                    9

     Шумела вода в  душе,  но  тюремная  звукоизоляция  была  ниже  всякой
критики. Даже упругий плеск водяных струй не заглушал  голоса  за  стеной.
Сначала Рипли не очень прислушивалась, но потом поняла, что разговор  идет
о ней, - и замерла, улавливая доносящиеся до нее обрывки фраз.
     - ...Странно это все-таки: во всем экипаже - одна женщина.  И  именно
она и осталась в живых! Не понимаю...
     - Чего ты не понимаешь? - вмешался другой голос, грубый и хриплый.  -
Бабы -  это  дерьмо.  Все,  без  исключения.  Вот  поэтому-то  они  всегда
выплывают. Уяснил?
     - Нет. Что-то тут иначе. -  Обладатель  первого  голоса,  похоже,  не
утолил свои сомнения. - Быть может... Ну, не знаю...
     - Чего ты не знаешь, умник?
     - Может быть, на ней лежит какое-нибудь  предначертание  Господне?  -
наконец решился выговорить первый.
     Его собеседник даже задохнулся от возмущения:
     - На ком? На бабе?! Ну, ты даешь! Женщина - сосуд  греха,  вместилище
мерзости, не веришь мне - спроси у Пресвитера!
     За стенкой по другую сторону от Рипли тоже говорили:  гогоча,  хлопая
по мокрому телу, сочно причмокивая:
     - А задница у нее ничего - крепкая, сразу видно. И вот здесь тоже все
в порядке, как надо!
     - Да что там болтать! Я тебе вот чего скажу, давай...
     Говорящий инстинктивно понизил голос, и его  перестало  быть  слышно.
Потом тишину прорезало слитное ржание двух мужских глоток.
     Рипли поежилась. К счастью, те,  кто  конструировал  тюрьму,  душевые
кабинки догадались сделать отдельными. Но  коридор  был  общим  для  всех.
Пожалуй, ей следовало поспешить, пока к ней в  кабину  не  ввалилась  пара
уголовников, одетых только в татуировку. Она быстро  накинула  комбинезон,
протерла запотевшее зеркало, чтобы  причесаться.  Но  из  зеркала  на  нее
глянуло совершенно незнакомое лицо: осунувшееся, с тенями под глазами и  с
непривычно голой кожей там, где должны быть волосы.
     Рипли осторожно тронула пальцем свою наголо обритую  голову.  Что  ж,
теперь ей придется привыкать обходиться без расчески.
     Она усмехнулась при этой мысли. Без чего  только  ей  не  приходилось
обходиться!
     Медленно, стараясь ступать неслышно, Рипли выскользнула  из  душевой,
осторожно пробираясь между облицованными блестящей  плиткой  стенами.  Они
казались такими надежными, массивными - имитация бетона и кафеля. На  деле
это был тонкий пластик, который, как  выяснилось,  звук  не  держит  и  от
вторжения, конечно, тоже не защитит.
     Внезапная мысль остановила Рипли. Выходит, на этой планете запираться
бессмысленно?  Получается,  что  так.  Несмотря  на  бронированные  двери,
стальные переборки, замки и засовы... В старом, обветшавшем здании тюрьмы,
среди  хаотического  переплетения  комнат,  коридоров,  рабочих  помещений
обязательно найдется какой-нибудь  незамеченный  ход.  И  уж  конечно  эти
тайные  тропки  не  являются  тайными  для  тех,  кто  провел  на   Ярости
значительную часть жизни. Значит...
     Значит, надо с самого начала поставить себя так, чтобы запираться  не
пришлось.
     Окончательно эту мысль Рипли додумала, уже подойдя к  госпиталю.  Там
ей, согласно распоряжению директора, полагалось дожидаться обеда,  который
кто-то (наверное, тоже заключенный?) должен принести  из  общей  столовой.
(Неужели сейчас только обед?..  Час  дня  по  местному  времени.  Немногие
десятки минут отделяют ее от катастрофы, гибели товарищей, от невозможных,
несуществующих воспоминаний о произошедшем  в  гиберсне...)  Рука  ее  уже
легла на дверь. Но Рипли так и не вошла в госпитальный отсек.
     Круто повернувшись, она направилась к столовой.



Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг