Мне тоже, по старой памяти, захотелось предаться страсти, и я познал
Вику, и мы наслаждались в томительно-нежных переливах воображения.
Потом я увидел, как Юра едет в автобусе домой, ему оставалось две
остановки и потом еще минут пять хотьбы, значит, мое время пребывания в
Викином сне ограничивалось уже десятью минутами.
- Хватит! - резко, неожиданно для девушки отрубил я и отклонил
таявшую Вику от себя, крепко держа ее за плечи.
- Ну, Сережа! - упрямо капризничала она.
- Слушай внимательно! - предупреждающе и довольно сурово сказал я и
встряхнул девушку за плечи. Она встрепенулась, опьяненная страстью, но
насторожилась.
- Это - не сон! - как можно внушительнее определил я для Вики. - Все,
что я буду говорить, запомни и слово в слово передай Юре! Ясно?
- Ясно... - пристально присматриваясь ко мне и словно что-то
вспоминая, покорилась она...
Вика рыдала, сидя на диване. Юра суетился возле нее: успокаивал,
подносил воду в стакане, становился перед девушкой на колени и целовал
мокрые от слез щеки.
- Я умоляю тебя, расскажи все по порядку, Викочка, я знаю, я
чувствую, что это серьезно. Ну перестань, родненькая, не плачь! Мы должны
ему помочь! Что он еще, сосредоточься, пожалуйста, что он еще сказал? -
уговаривал девушку Юра.
Наконец, мне это надоело, и я выдернул из Викиной головы, будто
серебристый волосок, мысль о жалости ко мне, и Вика тут же успокоилась,
словно актриса, выходя из роли и переходя на разговор с режиссером о
генеральной линии спектакля.
- Он сказал, - проговорила она рассудительно улыбнувшись, - чтобы ты,
Юра, не пугался встречи с какой-нибудь неожиданностью в твоей жизни или
таинственностью и не бежал бы рассказывать об этом всем, кому ни попадя, а
так же не вздумал идти на прием к психиатру при обнаружении необычного!
Словом, передал тебе Сережа, что бы ни происходило - это будет дело его
рук. И еще... - Вика призадумалась. - И еще он сказал: "Это все необходимо
для моего спасения, Астрал - действительно существует!" - это буквально
его слова!
- Повтори еще раз, - попросил Юра.
- "Это все необходимо для моего спасения, Астрал - действительно
существует!" - повторила девушка.
Чтобы ситуация не показалась странной при воспоминании о ней, по
крайней мере для Вики, за Юру я теперь был спокоен, я вернул серебристый
волосок мысли о жалости ко мне обратно в искрящуюся голову девушки, и Вика
снова, будто опомнившись, разрыдалась...
ПОСЕЩЕНИЕ
Сабинушка, зябко поджав ножки, спала в соседней комнате на
раскладушке. Наташа, медленно, на цыпочках мыла посуду на кухне...
Теперь у меня дома многое существенно изменилось: моя мама уступила
свою комнату, а сама перебралась в мою спальню. В ту же, мамину, комнату
перенесли и меня, точнее - мое земное тело, и уложили его на диван, и
отгородили легкой разноцветно ширмой. Так и вышло - из одной маминой - две
комнатки. В первой едва помещался диван с моим земным телом, в другой
комнате среди остальной меблировки настороженно проживала моя таинственная
семья: уже двухлетняя дочурка и Наташа, жена...
Вначале я приблизился как можно ближе к физическому плану, так
притиснулся к его плотным красочным формам, что меня увидеть конечно
нельзя было бы, но если бы кто-то, например, Наташа, вошел бы сейчас в
комнату, он наверняка бы ощутил теплоту моего зависшего воображения здесь,
посредине комнаты, возле Сабины.
Конечно, такая густота моих чувств значительно утяжеляла мое
психическое равновесие, и теперь оно существенно походило на чисто земное
состояние, состояние, когда человек может и выйти из-под собственного
контроля, и натворить чего-либо такого, в чем он потом будет раскаиваться
и сожалеть. Но ничего поделать было нельзя, ибо лишь в таком астральном
сгустке, состоянии утяжеления, концентрации, насколько это было возможно в
моем арестантском положении, концентрации моих чувств в отъединенную
теперь от земного тела сущность, мог я смутно, но различать подлинность
физических, плотных очертаний земли, а не довольствоваться
надоедливо-доступным: пластилиновостью и гармоничным простором Астрала!
Сабине в это время снился удивительный сон!
Девочка ласкала мамины груди, целовала их и потихонечку, наслаждаясь,
отсасывала из них молоко, которое покапывало у нее с розового подбородка
на колени. Обе они, мама и дочь, блаженствовали, были голенькие, нежились
и целовались...
Не знаю, что руководило мною, но я, будто погибающий от неистощимого
голода, увидевший спасительную монету, кинулся к земному телу моей дочери!
На несколько секунд я остановился возле этого тела, и у меня
промелькнули стихи, которые когда-то пытался я посвятить Викиной дочери,
но так и не окончил их:
Девочка-кокетка
На велосипеде,
Будто бы конфетка, -
Крошка мятный ветер!
Крохотные дали
Привлекают девочку,
Колесо педалят
Ножки, словно белочки!..
"Стоп", - попытался я сказать себе внутренним всплеском воли, но мои
отчаянные барьеры нравственности и самообладания рушились...
Сабина была еще несмышлена и не умела контролировать неосознанно во
время сновидения свое земное тело.
Желание пожирало меня! Сгусток моих чувств вибрировал и грозил мне
таким уплотнением, что меня смогли бы тогда увидеть, как призрак на
физическом плане! Этого допустить никак нельзя. Оставалось выбрать что-то
одно: либо вернуться в безвременность Астрала, либо войти в тело, в земное
тело моей дочери!
Наконец, секунды колебания остановились. И я, о Боже, вошел в земное
тело малютки!
Теперь это уже был сон, астральный сон, ибо, для того чтобы обладать
земным телом, надо уснуть в Астрале или хотя бы вздремнуть!
Желания и чувства - это всегда проявления воли. И вот мои желания и
чувства отчетливо улеглись в размеры детского тела.
Пока моя дочь невинно обвораживалась сном, я, словно маньяк,
пошевелил кончиками своей воли и силою поднял земное тело девочки с
раскладушки и открыл ее глаза!
Теперь я резко видел, как раньше, физический мир! И меня в первую же
секунду обдало тоской, страшным чувством потерянности чего-то самого что
ни на есть близкого и дорогого.
В следующее мгновение Сабина, а точнее ее земное тело, руководимое
мною, с одержимо взрослым выражением лица твердо зашагало за ширму!
"Тело! - ударила меня мысль. - Мое тело! Я так соскучился по нему!" -
вслух сказала крохотная девочка, сказала без каких-либо погрешностей в
произношении, сказала так, что если бы кто-нибудь мог услышать это, он
неминуемо бы испугался.
Тело моей дочери было до такой степени тесным для меня, что казалось,
оно - вот-вот растрескается! Я шагал слабенькими ножками, делая эти
крохотные шаги, будто играл в карманные, величиной со спичечный коробок
шахматы!
Я все время боялся сделать что-нибудь не так, какую-нибудь
неловкость, непростительное, необдуманное резкое движение: ведь мое
воображение не было так сковано во взмысленности, в такие маленькие рамки.
По своему жизненному опыту я был взрослым человеком, мужчиной, и все мои
движения, освоенные за долгую жизнь, никак нельзя было полностью перенести
на неуклюжее тельце дочери.
Я не знал, а это являлось особенно грустным и вызывало особую
настороженность, не знал я самого главного, пределов этого земного тельца,
и, что еще важнее, я и не чувствовал их! Да! В том-то и состоял риск
овладения чужим челом, а тем более телом маленького ребенка, что никакой
боли не ощущаешь в нем! И потому шагал я хотя и уверенно, но достаточно
настороженно.
Достаточно было сделать один неверный шаг, в полном объеме взрослого
человека, и я незамедлительно бы натворил бед, и, возможно, непоправимых!
Эти маленькие ножки! Связки, сухожилия могли попросту говоря порваться, в
любой момент могла бы хрустнуть какая-нибудь, еще такая "молочная",
косточка! Нет! Не дай Бог!
И потому я хотя и шагал одержимо, но какое-то усилие, островок
нравственности, так же одержимо помнили об ответственности!..
Ну вот, я стоял у изголовья своего земного тела, сосредоточенно
всматривался в свое, казавшееся безжизненным, заостренное лицо. Муть
ожесточенности к бессилию своего положения, безумное сожаление о
происходящем начинало одолевать мой рассудок. Но я еще с трудом, но мог
сдерживать себя.
Так я простоял у своего изголовья некоторое время: в молчании, в
переосмысливании всего на свете.
Вскоре я почувствовал, как Сабинино сердечко заколотилось, ее дыхание
стало прерывистым, спазмы окольцовывали горлышко. Подобные взрослые
переживания были способны убить малышку! Сердечко могло бы не выдержать, а
детские легкие - просто порваться!
Насколько у меня хватало сил, я сдержался, но слезы, они все-таки
покатились, закувыркались по щечкам девочки.
Маленькой ручкой я прикоснулся к жестким волосам моего земного тела,
и неожиданно захныкало и громко разрыдалось Сабинино лицо!
Да, я плакал, отчаянно ревел детским голосом...
Вбежала в комнату Наташа, о ней-то я совсем забыл! И тут я обернулся
назад на ее зов и взглянул серьезно ей в глаза так, что Наташа -
остановилась на мгновение, как завороженная.
- Наташа! - громко и внятно сказала девочка, но тут же я замолчал,
ибо последствия для моей Сабинушки, если бы я продолжал говорить в ее
теле, оказались бы непредсказуемыми...
- Сабинушка, что с тобой?! - кинулась наконец опомнившаяся Наташа ко
мне и обняла свою дочь.
Но как только Наташа обняла мое хрупкое тельце, я тут же пришел в
себя: немедленно сосредоточился, и покинул тело своей дочери, и завис в
изнемогших чувствах поодаль.
Остальное произошло по сценарию природы: Сабина проснулась, пришла в
себя, уже будучи на руках у растерянной мамы, целовавшей и отчаянно
обнимавшей дочь.
- Сабинушка, доченька, тебе что-то приснилось страшное? Успокойся,
маленькая, мама с тобой, все хорошо...
Девочка была абсолютно спокойна после того как проснулась, и подобный
перепад немало насторожил Наташу, и она даже недоверчиво огляделась по
сторонам.
- Я плакала? - заинтересованно и неуклюже пролепетала Сабинушка.
- Да, малышка, да, Сабинушка, - приговаривала Наташа, и слезы едва
сверкнули у нее в глазах. - Скажи, ты, наверное, плакала о папе? Ты
хочешь, чтобы он встал? Да, маленькая?
- Мама, мама! - потеребила Сабина свою разволновавшуюся маму за
отворот халата.
- Что, доченька?
- Мама, я хочу си-и! - закапризничала девочка.
- Да ты что! - игриво удивилась Наташа, этот поворот ее немного
успокоил. - Ты же у меня такая взрослая!
- Хочу си-и! - не унималась Сабина, и действительно, теперь уже по
своей воле, начала хныкать и уже приготовилась разрыдаться.
- Вот это да! - укоряла ее Наташа. - И не стыдно тебе? Ведь сисю
сосут только маленькие детки!
В БИБЛИОТЕКЕ ЧУВСТВ
...Я долго так страницы перелистывал,
Осмысливая буквенную вязь,
И мне хотелось дня такого чистого!...
А на страницах: черной краски грязь.
Довольно книгу перепачкал рок, -
Лишь белые просветы между строк!...
Но все же нет!... Здесь истина права:
Чтобы прочесть союз добра и зла -
Все в черных красках светлые слова...
Я прочитал это, свое, случайно разлистнутое по настроению,
стихотворение, захлопнул книгу и поставил ее на одну из полок моей
астральной библиотеки и призадумался...
Астральная комната, я давно здесь не был, но теперь хорошо владел ее
законами, и стоило мне чего-либо пожелать, как это желаемое, возникшее
всего лишь, как я называл, "во взмысленном вдохновении", другими словами -
в осмысленном течении воли, итак, желание являлось в том или другом
незамедлительно сформированном образе, такое доступное, невинное и
податливое.
Вот и сейчас я сидел в удивительном астральном кресле, какое только
могла придумать, вообразить в самом совершенстве, самая гениальная
инженерная мысль, там, на Земле.
Кресло реагировало на мое настроение, изменяло цвет и величину своих
частей, оно как бы было связано с моим подсознанием, в различных местах
своих могло уплотняться даже растворяться до ощущения свободного парения у
сидящего, также оно принимало любые конфигурации: усаживало, наклоняло
меня в любые стороны...
Но абсолютно не этим комфортом были сейчас заняты мои осознанные
просветы раздумий. Я перебирал мысленные тропы, чтобы наконец добраться,
выбраться на необходимую магистраль волевой устремленности, которая
выведет мою осознанную душу к светоносному решению. Но пока только лишь
мои мыслительные тропы изматывали мое воображение, заставляли еще и еще
раз пробегать по ним.
Мне часто вспоминались Саша Корщиков, Аня Олейникова. В Астрале я их
не встречал.
"Видимо, - рассуждал я, сидя в астральном кресле, - Саша находится
где-то в Ментале, а вот Аня, она, вероятнее всего, не занимается серьезно
Астралом. Я же помню, как она сказала мне как-то: "Хватит, я один раз
получила такой возвратный удар!"
Уже не в первый раз мне приходилось оживлять в своей памяти образ
учителя, Ивана. Он тоже не появлялся. И как ни старался я призвать его на
помощь, усилия мои были тщетны. А отыскать Ивана самому у меня не хватало
астрального опыта, ибо подобные похождения неизвестно чем способны
закончиться! "Странно, - рассуждал я. - Не может быть! Ведь Иван
обязательно пользуется пространствами Астрала, тогда почему же все-таки он
так и не вышел на меня?..."
Далеко удаляться от своего земного, так сказать, дома, я не очень-то
часто старался: боялся, что если мои астральные враги, шайка Остапа
Моисеевича, способны были заблокировать мое возвращение в земное тело, то
вполне не исключена и вероятность подобного же блока или какого-либо иного
ухищрения, неведомого мне, и тогда не удастся возврат даже в астральное
пространство моего земного тела, как говорится, "пиши пропало": я не сумею
выйти на контакт ни с Юрой Боживым, ни с кем-то другим, близким мне
человеком, не то чтобы пытаться искать варианты овладения своим земным
телом!
Однако мое пребывание в астральном мире не сопрягалось с особыми
трудностями. Меня никто, по крайней мере пока, не преследовал и не обижал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг