сторон, превращая его в окровавленный кусок плоти, а голова ее, как
приклеенная, держалась у живота распростертого на койке Васьки...
Отбросив толчками корпусов с налету двоих, воспитатели рванули за
одежду оставшихся и прекратили побоище. Молчанов, соображавший быстрее
Сидорова, схватил лежавшую на тумбочке Бугая ложку, чудом не улетевшую во
время избиения девчонки, и как мог быстро разжал ее челюсти. Бездыханное
тельце свалилось на пол возле койки. Полуоткушенный член Васьки был согнут
под углом градусов восемьдесят и истекал кровью, лившейся без остановки.
- Звони лепилам!!! - крикнул Молчанов, и Сидоров ринулся к двери.
Четверо эсесовцев, кто стоя, кто лежа, таращились на воспитателя и
предводителя Бугая, и ругались по-черному, трое тихо, а дебил Семечкин
вголос, не стесняясь Молчанова. Воспитатель покосился на
жлоба-восьмиклассника, но ничего не сказал, совпадая с фамилией. Он вообще
был такой, этот воспитатель, не говорливый. Предпочитал сразу в рожу, если
что. Но дядька был справедливый и зря не бил, не то что мерзкий мудак
Сидоров... И не трогал девчонок никогда, в отличие от него же.
На Маринку никто не обращал внимания. Молчанов дернулся было зажать
как-нибудь полуоторванную елду Бугая, встал на колени и не брезгуя
попытался пережать у основания, но только перемазался в кровище. Вытер
руки о разорванное платье, валявшееся тут же, на койке, опустил взгляд,
недоуменно посмотрел на него и тут вспомнил о девчонке. Не вставая с
колен, осторожно приподнял ее головенку и посмотрел на лицо. Ему, видимо,
показалось что-то, он нахмурился и попытался нащупать пульс, на запястье.
Потом на шее. Совсем помрачнел.
Тут в спальню влетела детдомовская фельдшерша, сопровождаемая
несколькими воспитательницами и воспитателями, пристроившимися к ней по
ходу. Молчанов подхватил тельце девчонки, чтобы медработница получила
свободный доступ к органам и туловищу Бугая, и осторожно положил Маринку
на соседнюю койку, прикрыв ветхой простынкой.
...Бугаю член ампутировали. Потом он чуть не сдох от заражения крови,
пошли какие-то осложнения... в дом он вернулся только через полгода. А как
только его увезла машина с красным крестом, приехала вторая бригада, но ее
врач счел состояние девчонки "средней тяжести", обработал ссадины и
кровоподтеки, поставил уколы, буркнул, что если не придет в сознание еще
через полчаса, тогда надо везти в нейро. Маринка пришла в сознание через
двадцать минут, раздраженный какими-то своими проблемами врач наскоро дал
инструкции фельдшерше и вторая бригада укатила.
Маринка лежала в медпункте на кушетке. Боли почему-то не было. Мыслей
в голове тоже. Только одна - о том, что папочку и мамочку она им не
отдала.
Приехала ("ЧеПэ!!!") срочно вызванная заведующая. Зашла в медпункт;
злобно уставилась на лежащую Маринку.
- У-у-у, сука, - прошипела, - бузу подняла, мать твою трах, да? Ну я
те потом устрою, бля...
Между собой воспитанники называли заведующую "Трахающей Матью".
Костлявая, исключительно мужеподобная, никогда не ходившая замуж жестокая
стерва, разменявшая полтинник. С высшим педагогическим образованием.
"Я НЕ СОСУ". Но внешне Маринка никак не отреагировала на появление
Трах Мати. Когда та выскочила в коридор, попыталась показать ей вслед
дулю, но руки не слушались, не смогла даже скрутить... "Папочка, где ты...
- подумала. Если бы оставались силы, расплакалась бы, впервые за год. - Я
так по тебе скучаю... и по мамочке тоже... вы там в раю, да? Папочка, если
бы я была очень-очень умная и взрослая, я бы сделала так, чтоб вы
вернулись ко мне... Я не знаю как, но я придумала бы... И еще я сделала бы
так, чтобы злых людей совсем не было, чтобы все-все стали добрыми, как
вы... Даже Ваську Бугая добрым бы сделала, даже Трах Мать. И после этого
они никогда бы не делали мне больно и обидно... а я не хочу делать им
больно в ответку. Ведь ты меня учил, папочка, что нельзя становиться злым,
даже если тебе делают плохо... Но я стану очень плохой, если меня снова
будут заставлять это делать... Никто меня на понт не возьмет, да. Я обещаю
тебе, папочка... Я НЕ БУДУ СОСАТЬ".
Ее оставили на ночь в медпункте. Фельдшерша еще раз вколола какие-то
уколы, поставила рядом на тумбочку стакан с какой-то горячей жидкостью,
перевязала Маринкину голову, положила остатки бинта и ножницы рядом со
стаканом, пожелала выздоравливать и ушла спать в воспитательскую. За окном
начался дождь... Маринка смотрела в окно, как сверкают молнии, слушала,
как шуршит за стеклом вода и погромыхивает изредка гром, и вспоминала
папочку и мамочку. Целый год она запрещала себе это делать, но сейчас -
позволила. Она не отдала их никому, и не отдаст. Никто не вынудит ее
"сосать"... никто на понт не возьмет... никто... никогда... лучше умереть
и к папо...
...ложечка в стакане с питьем, оставленном фельдшершей на тумбочке,
звякнула, и этот звук вырвал Маринку из сна. Она почему-то сразу поняла,
что находится в опасности, хотя пока еще ничего, кроме четкого ощущения,
что рядом находится что-то живое, не предвещало угрозы. Ложечка звякнула
повторно, видимо, ЖИВОЕ опять задело тумбочку. Вслед за вторым "звяком"
Марина наконец-то различила дыхание. Кто-то стоял рядом с кушеткой и
ДЫШАЛ. Зато Маринка перестала...
- Спишь?.. - спросил мужской голос. Очень тихо, не громче "звяка"
ложечки, но Маринка услышала. Никак не отреагировала. Может, пронесет?..
Но не... Твердая как железо ладонь внезапно зажала ей рот, девчонка
мгновенно заледенела от ужаса, а вторая ладонь уже откинула одеяло и
задирала на живот только что выданное новое платьице. Маринка, бессильная
что-либо сделать, даже пошевелиться, ощущала, как мужская рука разрывает
трусики и неостановимо вторгается между стиснутых бедер. Неведомый
насильник тяжело сопел, но ничего больше не говорил... "НЕТ!!! - кричала
мысленно Маринка. - НЕТ!!! НЕТ!!! НЕТ!!! НЕ-Е-Е-ЕТ!!!". Ладонь,
прижимавшая ее рот, скомкала губы, подбородок и нос, и от ужасной боли
девчонка едва не лишилась сознания... И тут насильник убрал руку с лица,
ему понадобились они обе для другого... Всхлипнув, девчонка втянула
свежего воздуха, и конвульсивно дернулась. - Пикнеш-ш-шь, соска, манду на
башку натяну!.. - прошипел зверь, схвативший ее в лапы, и Маринка узнала
голос. "НЕТ!!! ЗА ЧТО?!!", - хотела она крикнуть, но только сиплый всхрип
издала. Лапы зверя раздвинули тощие, кожа да кости, девчоночьи бедрышки,
уцепились за них и рывком развернули тельце поперек кушетки, так что пятки
упали на пол. Голова Маринки въехала в стену с размаху, и этот удар вдруг
вывел ее из оцепенения. Кричать она не смогла, но подняла одну ногу,
уперлась ею в живот зверя и толкнула, рванулась в сторону, вбок, стремясь
проскочить под лапами и броситься к двери. Не успела... Лапа схватила за
волосы и рванула назад. Взмахнув ручками, девчонка завалилась обратно на
кушетку, попутно сметя все с тумбочки. Раздался звон разбивающегося
стекла, и, уже повалившись на кушетку, Маринка осознала, что ее пальцы, в
дольку секунды промелькнувшие над тумбочкой, подсознательно искали и нашли
то, что искали... Зверь зарычал и остервенело ударил строптивую жертву. В
живот... Девчонка издала нутряной, почти неслышимый крик боли: "Ык..." и
согнулась на кушетке, скрутилась в клубочек. Зверь еще раз ударил ее,
попал по пояснице, но больше ни звука не вырвалось изо рта Маринки. Она
закусила губы до крови, распрямилась как только могла быстро, отвела как
можно дальше руку и сложилась вновь, как отпущенная пружина, метя сжатым
кулаком туда, где слышалось сопение. Из тьмы раздался дикий вопль, и лапы
зверя тут же разжались. Маринка отвела зажатые в кулаке ножницы и изо всех
остатков сил ударила второй раз... ударила бы и третий, но сил не было
уже... Зверь выл и хрипел. Маринка сползла с кушетки на пол и на карачках
полезла к двери, пока зверь не опомнился... Очутившись в коридоре, в
тусклом свете пыльной лампочки, поднялась на дрожащие ноги, придерживаясь
за стеночку, и посмотрела на ножницы, которые не выпустила. Сложенные
половинки были в крови и еще в какой-то слизи...
Повернулась к приоткрытой двери в медпункт, откуда по-прежнему несся
вой, и приготовилась к появлению зверя. Но зверю явно не до нее сейчас
было. И она потихоньку заковыляла прочь, в спальню своей группы... Она уже
знала, ЗАЧЕМ.
Путь к дверям спальни дался ей очень тяжело. Она слышала за спиной,
за поворотом, какие-то звуки, женские крики, но уже не обращала на них
внимания. Только бы дойти, только бы... Дошла. Плечом навалилась на
створку и та со скрипом распахнулась. Чуть не упала внутрь, во тьму, но
другим плечом зацепилась за вторую створку и удержалась. Как хорошо, что
второе плечо оказалось на нужном месте... Нашарила выключатель,
пришпандоренный у косяка, и врубила свет. Люськина койка - вторая слева от
входа... Девчоночьи головы поднялись от подушек и по-совиному слепо
пялились на Маринку. Ага, вот и сука шоколадная... - А-а-а-а-а-а-а!!! -
почему-то заорала Люська и попыталась проскочить мимо Маринки. - Я НЕ
СОСУ, - сказала Маринка и ударила. Но промахнулась. Сука Люська
прошмыгнула впритирочку и кинулась к дверям. Маринка выставила назад ногу,
и та на полном ходу полетела кувырком...
Если бы девчонки не бросились к Маринке и не удержали ее, суке бы -
не жить.
Став одноглазым, выродок Сидоров больше в доме не работал. Но все это
было потом, потом...
Маринку оттащили от визжащей Люськи, вырвали ножницы и повалили на
кровать, прижали впятером, она корчилась, выгибалась, приподымала
девчонок, всех сразу, и все кричала, кричала, кричала: - Я НЕ СОСУ!!! Я
НЕ...
Истощив все силы, Маринка обмякла под тяжестью туловищ девчонок. Ее
отпустили только тогда, когда удостоверились, что она в полном отрубе.
Люськи в спальне, само собой, давно и след простыл. Появилась
воспитательница Китаева, дежурившая в эту ночь, и подняла невообразимый
ор. После явилась заспанная фельдшерша. Отогнала Китаеву и склонилась над
Маринкой. Вздохнула, выпрямилась и пошла прочь из спальни, уводя
воспитательницу. В дверях обернулась и велела девчонкам: - Пусть лежит, не
трогайте ее. Медицина бессильна. Оклемается, позовете. Генке пойду
позвоню, совсем озверели, бля...
...снова вызвали Трах Мать. Когда она ворвалась в спальню
десятилеток, Маринка уже пришла в себя и лежала, безучастно уставясь в
потолок. Костлявая яга нависла над койкой, ненавидящим взглядом посмотрела
на виновницу второго за несколько часов ЧеПэ. Девчонка никак не
отреагировала. Заведующая оглянулась и гаркнула: - ВСЕ ВОН, ТРАХ ВАШУ
МАТЬ!!!
В полсекунды всех обитательниц этой спальни сдуло ураганом ненависти,
выплеснувшейся из глотки Трах Мати. Хлопнула закрывающаяся дверь.
- Целкой сдохнуть хошь, трах твою мать?.. Ну не-ет, не да-ам... Все
живут по правилам, итить твою, а ты не хошь?! Ах ты, сопля вонючая... Не
сосет она, лярва!
Трах Мать схватила Маринку за волосы и подняла ее голову над
подушкой, повернув лицом к себе. Взгляд у девчонки был пустой и
отсутствующий. Она смотрела как бы СКВОЗЬ заведующую, не видя ее. Это еще
больше разъярило ту. - А ну зырь на меня! говнодавка! Шнифты поганые
продери!!
Маринка опустила веки. - Ах ты!!! - подскочила Трах Мать и влепила
девчонке пощечину. - Зырь на меня, я сказала!
Но веки не подымались. Трах Мать свободной рукой принялась их
подымать насильно, чуть ли не вдавливая пальцами глазные яблоки в
глазницы. Девчонка мотнула головой, но безжалостные когти ПЕДАГОГА
продолжали драть ее глаза. Маринке пришлось уступить... Но сделала она
это, как потом выяснилось, первый и единственный раз.
- Во-о! - получила злобное удовлетворение заведующая. - Зы-ырит, трах
твою мать...
И тут же получила в нос плевком. Марина использовала тактическую
уступку, чтобы прицелиться.
Трах Мать аж челюсть отвесила. Отпустила Маринкину голову и обалдело
потрогала свою рожу. Посмотрела на слюну, смочившую пальцы.
- Ну ты... ты... - слов у нее уже не оставалось. Одни выражения. Кои
она не замедлила вывалить на ненавистную нарушительницу раз и навсегда
установленного порядка. Каждое выражение заведующая сопровождала ударом:
по щекам, по носу, по лбу, куда придется. Она хлестала девчонку рукой и
выражениями, а та не издавала ни звука, только головенка болталась от
жестоких ударов от плеча к плечу.
Притомившись, Трах Мать отпустила беззащитную жертву. Тяжело дыша,
подошла к дверям и выглянула. Снова закрыла створку, схватила стул и ножку
его просунула в ручку.
- Поручай вот мудаку чей-то, - бормотала, идя к Маринке. - Сама
сделаю, трах твою мать...
И она вынула из кармана совершенно мужского по покрою пиджака своего
какую-то не то трубку, не то палку.
Маринка воспринимала происходящее как страшный сон. Все, что
происходило с нею, после того, как она проснулась от звяканья ложечки в
стакане. Но в этот миг она словно окончательно проснулась. Мозг заработал
в полную силу, и его обладательница осознала, что скорее всего, теперь-то
уж, выхода нет, и предстоит поражение. То есть, придется "отсосать". НО Я
НЕ СОСУ, сказала она себе. И поняла, что НЕ БУДЕТ.
- Раздвигай копыта, - присев на койку, приказала Трах Мать и злобно
хихикнула, - я те покажу, че такое мужик...
Маринка подняла руку, скрутила дулю и сунула ее Трах Мати под нос. Та
зашипела и наотмашь влепила девчонке еще одну пощечину. - Раздвинешь, как
миленькая, трах твою мать...
А вот мамочку мою ты НИКОГДА не трахнешь! с радостью подумала
Маринка, приоткрыла распухшие от побоев губы и высунула много раз
прикушенный, увеличившийся в размерах неповоротливый язык. Только так она
могла бороться против насилия...
Трах Мать ударила ее своей палкой по лобку, и Маринку пронзила острая
боль. Если бы у нее оставались силы, она бы закричала, но сил уже не
оставалось...
Ну разве что еще на одну дулю.
Девчонка попыталась приподнять ручку; так и не смогла. Но скрутила.
Пусть эта тварь и не видит, подумала, но я-то знаю, что скрутила... Я НЕ
СОСУ.
Она чувствовала, что вот-вот снова провалится в обморок, но пока не
провалилась, боролась. Что с ней будет потом, уже неважно...
- Ну счас, - заведующая с плотоядной ухмылкой задрала подол платьица,
оголив безволосый треугольничек с почти не выделяющимися складками щелки,
и приставила к ним торец своей то ли трубки, то ли палки, - я тя научу
порядку... А потом ты БУДЕШЬ у меня сосать, трах твою мать...
Грохот раздался со стороны дверей. Створки затрещали, но выдержали.
Заведующая недоуменно оглянулась, отведя конец палки от лобка девчонки.
Новый удар сотряс двери, но они выдержали снова. - Какой там... - начала
было говорить Трах Мать, но третий удар вынес створки вместе со стулом, и
в спальню влетел... воспитатель Геннадий Молчанов, с перекошенным от
ярости лицом.
- Ну, бляди, как вы меня все достали!!! - заорал он и бросился к Трах
Мати, с налету врезал ей в торец, та перекинулась и усвистела за кровать;
там и затихла, только ноги в мужских ботинках торчали. - Одна нашлась на
весь дом не сука, а человек, и ту ломают, у-у-у... - он замотал головой,
как от зубной боли, схватился за голову и шатаясь вышел из спальни. Через
минуту вернулся, обогнул кровать, схватил заведующую за ногу и поволок
прямо по полу вон. В дверях обернулся, посмотрел на Маринку, хотел что-то
ей сказать, но только вздохнул...
...воспитателя Молчанова посадили на "пятерик". Трах Мать
постаралась.
Но к Маринке больше никто не приставал. Ее боялись и не трогали. Даже
эсесовцы. Даже появившийся перед самым выпуском увечный Бугай, вакантное
место пахана которого давно было занято. Даже новый "пахан". Даже Трах
Мать, которой девчонка заявила: - Сломаешь, останусь живая, все равно
убью. Я не кукла безмозглая, и никому подставляться не буду. Я не
животная, я человек. - И видимо что-то такое услышала заведующая в голосе
этой соплячки, что поверила. - Я не сосу, трах твою мать, - добавила
оборзевшая малявка, развернулась и гордо пошла прочь. Заведующая
промолчала.
Люську Иванову перевели в другой детдом.
И только года через два с Маринкой осмелились дружить девчонки...".
Действие!.. ("...Ad Astra!")
- В полночь, сегодня, - негромко сказала она Кэри, сидящей на
соседнем стуле.
- Хорошо, Госпожа. - Кивнула верная сподвижница. - У нас все готово.
- Иди, сестра.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг