...сплошной стеной радужных световых переливов выглядит прозрачный
изнутри силовой барьер, огораживающий Квартал, когда смотришь на него
снаружи, с ноночьей стороны. Стена вздымается до небес и простирается в
обе стороны, сколько хватит взгляда.
- Поляроидный эффект... - пробормотал Грэй. - ...мы на вас пялимся
досхочу, вам на нас глазеть: ни-ни!
- Вилли, ты боишься нонок? - спросил напарника. - Ха, - сказал
Неудачник. - Чего их бояться? Ненавижу я их до дрожи в кончиках пальцев,
нелюдей патлатых, сколько себя помню, ненавижу. Страха - не помню. Когда
ненавидишь, разве бояться можно?
- Можно... Никогда?
- Что "никогда"?
- Не боялся?
- Нет. Твари они, стервы патлатые. Стрелял их, резал, давил, и буду
стрелять, резать, давить. Когда начну бояться, они меня одолеют, я знаю. А
жить-то хочется...
- Не достигнута цель, - тихонечко, но вслух, прошептал, как бы
подумал, Грэй. - Было отчаянное стремление вызвать страх, удушить страхом,
но отыскались люди, вытеснившие страх ненавистью. Создавая миры,
поворачивая историю, следует не упускать из виду, что ненависть сильнее
страха. А сильнее ненависти лишь любовь. Ненависти - море. Любви - капля.
Но в коктейле чувств ее присутствие, ее вкус, ощущаются куда острее. А
запах ее забивает даже вонь дерьма. Если она есть, конечно, хоть капелька
любви в душе... И если ненависть, а это так, в определенном смысле -
движущая сила истории, то что тогда есть любовь в ней и для нее?..
"NONCKY'S TERRA", сообщал розовый плакатик, приклеенный намертво к
стене дома на той стороне улицы. Буквы, выписанные "под готику", короткой
строчкой витиеватых угловатых символов чернели на розовом фоне, а под
буквами скалилась черная кошачья морда. Никаких угроз и предупреждений,
подобных щиту на человеческой стороне улицы. Видимо, достаточно двух слов
информации: это само по себе угроза еще та.
- А смотрится, - тихонько пробормотал Грэй. Видимо, как минимум одна
вредная привычка у него имелась - думать вслух. - На сером бетоне -
розово-черный пограничный знак. Дизайн! здесь тебе не тут, а как же ж.
Тривиально, мои хорошие. Кошка - символ избитый не то что до посинения, а
до почернения (во, каламбур!), можно было чего поновее изобрести,
пооригинальней, а не шлепать на великолепном лазерном издательском
комплексе многотысячными тиражами эти плакатики и развешивать на стенах у
границы с Кварталом. На каждую кошку свой пес найдется, растерзать
всегда-пожалуйста готовый, как пионер пятидесятых - бабушку через дорогу
перевести. Правда, ныне кошки псов на дерево загнали, в Квартал то бишь,
но собака на дереве - сие противоестественно, как бы ни тщился кое-кто
ретиво доказать обратное. Придет час, роли вновь поменяются. Спиральный
закон развития всего сущего - возвращение на круги своя... За
тоталитаризмом всегда следует демократия. Потом - наоборот. Кошка на
дереве - милая сердцу, привычная картинка, - я так сказал. Раз уж не дано
извернуться и сделать финт ушами, помирить псов и кошек, чтоб не загоняли
друг дружку на деревья, не довлели периодически то одни, то другие, не
грызлись как... кошка с собакой... (во, снова каламбур!), а в мире и любви
сосуществовали. РАЗНЫЕ потому что, очень разные. Корень общий, плоды -
малопохожие. Вот именно, "кошки" и "собаки", а вовсе не одно и то же
животное, различающееся лишь устройством половых органов... Совершенно
различные виды, вынужденные до определенного момента сосуществовать в
симбиозе, но симбиоз этот проклинающие... А жаль...
Вилли почти не прислушивался к тому, что бормочет напарник, он следил
за окружающей обстановкой. Все равно этот тип что-то настолько заумное
изрекает, что хрен поймешь.
- Ноночий террор, - перефразировал немного Грэй надпись на розовой
бумаге. - Страх кошачий...
- Чего? - спросил все-таки, из вежливости, Вилли, ощупывая цепким
взглядом окрестности; в окна первых этажей заглядывая в особенности
пристально.
- Кошка, насколько я врубился в суть, - продолжал Грэй, не обращая
внимания на Вилли, - всегда мечтала одолеть собаку, сидя на ветке,
раскачиваясь и со страхом глядя вниз, на извечного мучителя, лающего и
скалящего клыки, от которого только одно спасение, на дереве, но ведь на
дереве - никакой свободы, только иллюзия свободы... Кошку, загнанную на
самый кончик последней спасительной ветки, тоже можно попытаться понять.
Ей не до того, чтобы думать о том, что псы - они тоже разные бывают, и не
все из них находят огромное удовольствие в измывательствах над кошками.
Кошка, раскачиваясь на ветке, отчаянно стремится вниз, бедняжка, на
спасительную землю. Собака же, рычащая внизу, я думаю, мечтает об одном
лишь: как бы в небо взлететь и достать кошку там, где она висит. А вообще
кошки, должен заметить, Вилли, твари весьма изобретательные. К тому же им
дана способность падать на ноги, если не удержатся и сорвутся. Падать на
спасительную землю, хребта не ломая, извернувшись в воздухе. Без этого
свойства они бы вымерли уже... Особо талантливые с огромной высоты падали,
и ничего, живы оставались... И уходили гулять сами по себе. Везучие, стало
быть, такие. А собака, рыча и гавкая внизу, стремясь в небо, не соизволила
подумать о том, что... кошки "тоже люди", им тоже жить хочется. Тупая
такая, стало быть. Псы, они эгоисты еще те, знаешь. Кошки тоже
индивидуалистки, само собой, наипервейшие, и злобы у них накоплено
предостаточно, на всех псов в мире хватит...
Вилли слушал-слушал Грэя, но наконец не выдержал.
- И охота тебе всякие глупости изрекать! - прервал Вилли странные
речи занудного напарника. Не утерпел, бред-то подобный слушая. - Откуда ты
свалился, полоумный такой?!
- Я не свалился, - мрачно ответил Грэй. - Я сошел.
- Сходят только с ума.
- Не только. Еще с поезда, на остановке.
- С чего-чего?..
- Весь мир - бардак, все бабы - твари, и солнце - долбаный фонарь,
моря забрызганы блевотой, леса завалены говном, поля загажены гнильем, а
горы - пеплом и золой... Остановите шарик, я сойду!!!
Из бреда, продекламированного Торопыгой, Вилли понял лишь смысл
утверждения, что "все бабы - твари". С этим заявлением Неудачник
согласился безоговорочно. Остальных лозунгов он просто не понял.
- Ты... это, кончай заговариваться, - раздраженно сказал. - Мне с
тобой к нонкам лезть, а с психом - кому охота! Море, черт побери... Ты
видел его хоть, море это?! Сказки все это. Море, лес... Люди их не видели,
на хрена придумывать, спрашивается?!
- Я видел, - тихонько сказал Грэй. - И море. И лес - тоже. Заткнись,
Вилли. - Торопыга выглядел очень усталым человеком, на глазах постарел лет
на десять: Вилли изумился даже. Как с таким доходягой во вражьи территории
переться теперь?! скажите на милость. - Не доставай меня, Вилли. Я и без
тебя... Было кому достать, блин, псих, если угодно, да. Кстати, обрати
внимание, мужик, нас встречают.
- А?!! - подскочил Неудачник, хватаясь за пулемет. - ГДЕ?! О-о,
дерьмо...
33. ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
- Привет, - сказало живое напоминание. - Это я, Мариш. Впустишь?
Первое побуждение: захлопнуть дверь перед носом. Но замешкалась на
секунду. А через секунду не смогла. Мишка смотрел сквозь толстые стекла
очков такими знакомыми, беспомощно-добрыми глазами...
- Заходи, - буркнула не здороваясь, отпустила ручку двери и убрела в
комнату. За спиной хлопнула закрываемая нежданным визитером дверь, что-то
тяжелое опустилось на пол в прихожей. - Не разувайся! - крикнула. - У меня
ковров нету!
- Хорошо, не буду, - донеслось из прихожей в ответ. Но, нарушая
логику развития событий, в проеме дверном, ведущем в комнату, живое
напоминание не возникло. "Копается там чего-то, - подумала Марина зло. -
Клад нашел, что ли... и чего приперся..."
- Ты там что, в засаду попал, захватчик?! - крикнула.
- Ты... это... хм... - смущенно кашлянул замешкавшийся за дверью
Мишка. - ...оделась бы, что ли.
- Че-его?! - удивилась Марина. Тут дошло. Бросила взгляд в зеркало
трюмо. Мда-а. Видок. Ухмыльнулась: чувствительный какой, ишь ты,
джентльмен аж гэть, как в этих южных краях говорят. "А ведь и всегда такой
был!", - припомнила.
- Ничего, - бормотал гость из прихожей, - в общем-то. Но ты бы
набросила чего, неудобно как-то...
"Посмотрел бы ты на меня, когда я в групповиках трахалась! - чуть
было не сказала вслух Марина. - Что б сказал, джентельмен закаканный,
тогда, а?!"
Однако - язычок заарканила, удержала. Мишка... ведь...
За собой не убдишь, как ни тщись, подумала. Видать, даже моя аллергия
на людей, - имеет периоды обострений и периоды спадов. Иногда из
прогрессирующей формы в вялотекущую переходит... "Ночь "в Бангкоке" с
Вовиком - это был спад?" - тут же спросила себя. А то, что этого впустила
- тоже? Гляди, стерва, доспадаешься! Жалостливая, ишь ты. Самка хренова.
Либидо на пиковую нагрузку подскочило, да, тварь?..
- Неудобно на потолке спать, Мишель. Одеяло падает. Ладно уж,
вползай, - разрешила, натягивая на голое тело длинный черный свитер.
Подняла плед, влажный, чаем облитый, бросила за диван. Осколки чашки
затолкнула ногой под диван. Сунула ступни в тапочки и присела на краешек
трюмо, положив ногу на ногу, ладони просунула меж бедер, стиснула.
"Роскошная поза, - подумала отстраненно, словно не о себе, - хоть сейчас
для "ELLE" фото делай. Или на худой конец для какого-нибудь эстетского
"Vogue" или "Вurda" задрипанного".
Мишка нерешительно ступил в комнату. - Падай, - кивнула на диван. -
Располагайся как дома на некоторое время. Только не жди, что по поводу
твоего появления буду фонтанировать безумной радостью. Не ждала. И не
рада. Адрес где выцарапал, гость нетатарской национальности? Неужто в
лаборатории какая гнида выдала?
- Я предполагал, - пробормотал Мишка, скромненько устраиваясь на краю
дивана, - что не ждешь и не взвоешь от радости... Но, заметь, я и не
претендую... Чтоб в пятой графе стояло "татарин"...
- Попробовал бы. Можно подумать, я тебе какие-то проблески оставляла.
- Я и не собираюсь. А твои пространственные координаты в горсправке,
знаешь ли, за пятнадцать копеек любому гражданину выдадут. Ты же
прописана...
- Пр-роклятая страна, - злобно прокомментировала Марина.
- Вот и поговорили, - заметил Мишка.
- Чем обязана? - немножко менее, но не очень, злобно, вопросила
хозяйка норы. - Вашему визиту, сэ-эр?
Мишка поднял на Марину свои стеклышки и долго-долго, задумчиво так,
созерцающе, смотрел. Она раздраженно поинтересовалась: - Красивая?
- БЕСПРЕДЕЛЬНО!!! - ляпнул вдруг Мишка, и снова потупился, смутился
как кисейная барышня, которой фигу скрутили.
ОГО, подумала Марина. Ничего себе ТОН. Мальчик до сих пор меня ХОЧЕТ.
Непреклонный КАКОЙ.
- Это все, что ты мне хотел сказать? Такая неумытая и растрепанная,
без штукатурки? Ну-ну. За тем и притащился? Польщена. Аж млею. Теперь -
попрощаемся, надеюсь?
"Ни в коем случае не дать ему увидеть, что я в ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ..."
- Нет!! - выпалил он. - Зачем ты так?!
- Ты чего-то иного ожидал? Да? Думал, повисну на твоей шее, завизжу
от восторга, отдамся тебе еще в прихожей, на половичке?! Или ты снова
замуж приглашать вознамерился? Чтоб тайком в лабораторию таскалась? ХА. -
Марина выдернула правую ладонь из тисков бедер, вскинула к голове, уткнула
в висок указательный палец, покрутила, ясно давая понять тупому обожателю,
что она думает по поводу мотивов его появления в этом южном городе.
Уронила руку.
Мишка долго молчал. Вероятно, Марина не в бровь, а в глаз своим
предположением достала. Затем гость тяжело вздохнул и, с натугой произнося
слова, вымолвил: - Ты... не изменилась...
Марина фыркнула. - А ты думал?! С чего бы вдруг, спрашивается!.. -
Осклабилась.
- Ну-у... я предполагал... Время лечит... и работа... Знаешь, я
внимательно следил, признаться, за результатами местной лаборатории...
бурный взрыв творческой активности... пять серьезных тем за полтора года.
Две так просто очень и очень серьезные. Если мне кто скажет, что обошлось
без твоего участия, я буду долго смеяться.
- Наблюдательный, надо же, - отрезала Марина. Посуровела. - И ты
больше суток трясся, чтобы мне сообщить результаты своих "лабораторных"
наблюдений? Можешь, незваный гость, утопить свои лодки.
- Я самолетом, - проинформировал столичный незваный гость. -
Быстро... Какие лодки?.. - растерянно спросил тут же.
- Под названием Вера, Надежда, Любовь. Классику знать надо...
Поздравляю!! - рявкнула тут же.
- С чем? - еще больше растерялся Мишка. - Это я тебя должен
поздравить...
- С тем, что быстро. Обратно когда, сегодня? Мигом, раз-два, фьюить,
оп-ля! А то на вокзале ночевать прийдется.
- Обратно?.. - проговорил Мишка медленно. - Не знаю... Я не брал
обратного, думал...
- Вдумчивый, надо же. Просто-таки гений среди удобрений, да? Доктор
уж небось, а? Вытянул старую нашу тему, кандидат в академики? Скоро
спасешь человечество?
- Перестань! - взорвался Мишка. Вскочил. - Замолчи, я не могу слышать
т_а_к_о_е_!!!
- Ранимый, надо ж... - начала было снова язвить Марина, но вдруг,
неожиданно для самой себя, заткнулась. ЧТО ЭТО СО МНОЙ, ОДНАКО?! -
подумала.
Мишка топтался на месте, по всей вероятности решал, упасть ли на
диван по второму разу, или убежать, хлопнув дверью. Но перспектива
вокзальной ночевки не привлекала, и он предпочел остановить выбор на
диване.
- Мариш, я прошу тебя, не говори со мной так, - едва слышно сказал, -
ненавидь меня, можешь даже побить, если тебе легче станет, но я тебя
умоляю, не говори со мной таким тоном...
- А каким способом я свою ненависть в таком случае выскажу? -
поинтересовалась Марина. - Как тебе растолкую, что моя нора не старый
корабль, на который всяк зайдет за пятачок, чтоб в пушку затолкать
"бычок"? Может, и вправду тебя по башке тюкнуть... У меня тут где-то
подходящий дрын имеется...
- Бей, - он наклонил голову, подставляя макушку, - в темечко. Лучше
уж убей, но не говори со мной таким тоном... Если в чем я виноват, перед
тобою, казни. Но не так жестоко, как ты это делаешь!
Воцарилась тишина. Лишь радиоточка на кухне дикторским голосом вещала
про очередные меры, предпринимаемые партией и правительством.
"...и мертвые с косами стоят", - подумала Марина. Вздохнула,
отлепилась от трюмо, плавно разогнувшись. В раздумье постояла. Затем
обронила: - Будем пить чай. Не хочу я тебя убивать. Пока, во всяком
случае. - И вышла из комнаты. В прихожей едва не перекинулась,
споткнувшись о какой-то картонный ящик, перетянутый ремнями для переноски,
с ручкой. Возясь на кухне с заваркой, подумала, что не стоило пускать
Мишеля в дом. Теперь будет гораздо труднее решиться его выставить вон.
- Иди сюда, преступник порога норы очкастый! - позвала Мишку, вырубив
радио.
- Что ты это приволок? - спросила, когда он уже сидел напротив, за
кухонным столом, и держал в пальцах эмалированную кружку с чаем.
- Где? - оглянулся Мишка.
- У двери в прихожей валяется, дурак.
- Сама-а... А, это. То приволок, что обещал.
- Это когда?
- Не помнишь?
- Не-а!.. Многое, с несчастью, помню, но это - нет.
- Года четыре тому... Я обещал, что на твое двадцатипятилетие...
подарю тебе видак.
- Чего-чего подаришь?!
- Ну-у... ты тогда очень жалела, что у тебя нету видео, чтоб глядеть,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг