поздним вечером. Оглоушила сияющего от предвкушения кобеля по макушке -
специально подходящий дрын на улице подыскала, не пожалела времени для
"близкого человека". Била долго. Так, чтобы не оставлять более следов,
мокрым полотенцем, шерстяным носком, песком наполненным... Связанный и
лишенный возможности (под кляп приспособила грязную тряпку, которой иногда
подтирала пол в прихожей, нанося с улицы слякоть) кричать Вовочка
извивался и мычал только, а Марина вдруг, неожиданно для себя, испытала
острое чувство наслаждения. Почти оргазм. Ей даже захотелось, чтобы еще
больше унизить самца, сменить кляп на окровавленные, еще не отстиранные
после месячных трусики, но вовремя остыла. Это уже клинический симптом,
подумала, и не стала. Но тогда бы точно оргазм испытала, почему-то была
уверена...
К тому же во рту его могли бы остаться нежелательные улики.
Малость перекурив, приготовила все нужное для инъекции и ввела
нокаутированному самцу "хомо" адскую смесь, кишевшую диплококками
Френкеля, стрептококками, стафилококками золотистыми и белыми, палочками
Пфейфера, диплобациллами Фридлендера, короче говоря, впрыснула в кровь
вовочкину целую ассоциацию пневмококков, всех четырех типов.
Бросив связанного любовничка стонать на полу кухни, ушла в ночь.
Искала припаркованный во дворе какого-нибудь дома автомобиль. Таковых,
естественно, имелась масса. Один шанс из ста, что нарвусь на сиренную
сигнализацию, подумала Марина, остановив выбор на сером стареньком
"москвиченке". И несколько больше шансов, что хозяин заклинил руль. У нас
пока не "дикий" запад, к моему счастью. Хотя кто знает, как оно будет
через несколько лет, когда пресловутая демократия воцарится... Понатыкают
суперсигнализаций... Ничего, и на них спецы появятся. Спецы всегда
появляются, было бы - на что. Наш народ - самый талантливый народ в мире.
"И я - его порождение", - ухмыльнулась. А ведь и правда...
Повезло. Машина была чистенькой. Вот бы удивились в Институте,
подумала Марина уже на проспекте, заруливая в свой двор, кабы узнали, что
я не только по науке ударяю, если что, и другие профессии на черный день
имеются...
Угонять авто ей, правда, пришлось впервые (ВСЕ когда-нибудь
приходится делать впервые! главное - Сделать.), но устройство машин она
знала отлично; своеобразное хобби, в редчайшие часы досуга штудировала
справочники по автоделу и копалась в ходовых и двигателях машин знакомых и
приятелей, если позволяли.
Погрузив бесчувственную жертву собственной болтливости,
оттранспортировала подальше, чуть ли не на другой конец города. Фары
высветили забор какой-то стройки, под него и уложила Вовочку,
предварительно влив ему в рот полбутылки "Экстры". Помахав на прощание
ручкой, с места врубила вторую, выдерлась на подъем и укатила. "Москвич"
шел ходко, почувствовала это, еще когда везла через город кобеля. Желание
немножко покататься подавить не сумела... Переехала через мост, вернувшись
в центр города, помчалась по прямым как корабельные мачты широким
улицам... свернула в какой-то переулок... И заблудилась: город-то узнать
времени не было, работала как проклятая. Кажется, свернула на квартал
дальше, подумала, когда осознала, что не имеет ни малейшего понятия, как
ехать домой. До рассвета недолго, надо бы успеть аккуратно вернуть "тачку"
хозяину...
Как назло, незнакомая улица будто вымерла. Проехав по ней до самого
конца, свернула налево, обогнула территорию какого-то промышленного
предприятия, огороженного серым, как одолженный ею "москвич", высоченным
забором. И везде-то мне заборы попадаются, подумала с черным юмором.
Не паниковала. В конечном итоге блужданий, решила, брошу утром машину
и доеду на такси. Мало ли машин угоняется... Ну и что же, что "чистота
эксперимента" пострадает. Первый раз, что ли...
Но этакий "эксперимент" - на самом-то деле впервые, подумала,
выруливая на еще одну незнакомую, но по-прежнему широкую, улицу. И что
чувствуешь, убийца? - спросила себя.
Не чувствовала ничего. Спокойна была, аж сама изумилась позже, когда
обдумывала произошедшее. Одна забота тяготила: вернуть бы авто в тот двор,
откуда увела, вовремя. Не потому, что боялась чего-то. Просто: какой
ученый не любит, когда эксперимент вопреки проблемам проходит "чистенько".
Профессиональная болезнь. Мания чистоты...
Бередило что-то - все же. Видимо. Но осознала это не в ту ночь,
осознала позднее. В ту ночь подспудное беспокойство лезло наружу,
интерпретировавшись как страстное желание поставить "москвичек" на место
до рассвета.
Мимо промчался какой-то "рафик". Бибикнула ему, но он только
габаритками сверкнул и за углом канул. "Триллер, - подумала, - заправский
детектив. Убийца, заблудившийся в незнакомом городе. Сюжет!".
Но должна же я когда-нибудь наткнуться на аборигена, подумала без
нервов, без сопливого мандража. Город не такой уж большой. Не Москва.
Может, в район попала безлюдный, не повезло. Доеду же в места, где
движение пооживленней.
И доехала. По широким улицам и более узким, но тоже не в три шага от
стены до стены, переулкам, выпетляла на какой-то типа бульвар. Совсем
широченный, с раздельными мостовыми и аллеей деревьев между ними. Ну что
за город такой! Улицы широченные как нигде... По центральному тротуару
аллеи, хорошо освещенному фонарями, неторопливо шагал некий индивид,
здоровенный субъект в кожаной кепке и темном, вроде коричневом, плаще. В
обычных обстоятельствах может и не стоило к этакому громиле подъезжать...
Взвизгнув тормозами, перерезала ему путь, когда он собрался переходить
мостовую перпендикулярной улицы. - Эй, парень! - позвала, приоткрывая
дверцу. - Не подскажешь, как проехать на улицу Космонавтов?
Субъект встал как вкопанный, и молча повернул лицо к "москвичу" и
высунувшейся из салона Марине. "Привидение увидел, что ли?", - подумала
она. Выражения лица его она не увидела, тень козырька кепки скрывала, да и
не стремилась, на кой ей сдалась рожа этого хомо.
- Чего молчишь? - спросила. - Язык съел?
Индивид, затянув паузу еще секунд на пятнадцать, насилу вымолвил
надтреснутым, одышливо-хриплым голосом: - Нет, почему... На Космонавтов,
да?.. Мне в тот район... могу показать.
- Ну... садись, - помедлив буквально секунду, разрешила Марина. Вряд
ли маньяк какой, подумала. Это было бы слишком большим подарком судьбы.
Тогда пришлось бы бросать машину с еще одним трупом, прямо на дороге. В
том, что справится с маньяком, если что, не сомневалась ничуть. Тот, кто
не боится, побеждает. Субьект влез на заднее сиденье, хотя она ему открыла
дверцу переднего пассажирского. - Прямо, - забурчал за спиной у Марины, -
а через два квартала направо. И до кольца.
Ехали молча. У нее охоты беседовать, само собой, возникнуть не могло,
а случайный спутник не вякал, сопел себе в две дырки за спиной. Если
полезет, настороженно думала Марина, подъезжая к дорожной развязке, глаза
выцарапаю!.. не зря же он уселся на заднее, неужели я ошиблась, что не...
Приступ ненависти накатил как приливная волна, неотвратимо. "Скорей
бы уж его выкинуть, остолопа!.."
- Налево теперь, - пробормотал субъект. - По этому проспекту. А я
здесь выйду, мне прямо. Доедете до второго кольца, это уже будет
Космонавтов.
- Я знаю, - буркнула Марина в ответ. Места, в самом деле, были
знакомые. Автовокзал - ориентир приметный, не забудешь. А этот проспект,
что прямо, и по которому ей не нужно, кажется, называется Октябрьским... и
если по нему дальше проехать, там тоже перекресток с Космонавтов. Но тогда
пришлось бы терпеть присутствие этого еще несколько минут...
- Гуд бай, - соизволила сказать "проводнику", - сенкью.
Он открыл дверцу и полез наружу. Медведь, сущий медведь, подумала
Марина. И как только машина не развалилась. Хорошо хоть, не попросил
довезти до нужного ему места. И что он, интересно, ночью на улице делал?..
Откуда такой мог топать под утро...
- No good byes... We'll meet someday, - вдруг хрипло сказал неуклюжий
медведь, наклоняясь к окошку и на секунду всовывая голову в салон со
стороны пассажирского сиденья. - It's not an accidental meeting.
Everything is rilated in this world somehow. God's will! ["Не прощаюсь...
Мы еще встретимся. Наша встреча не случайна. Все в этом мире
взаимосвязано. Даст Бог!"]
Сильно хлопнув дверцей, двинулся прочь от машины.
Проводив взглядом его сутулую спину, Марина подумала, что психов в
этом мире гораздо больше, чем даже она подозревала.
Аккуратно и вовремя вернула "москвич" владельцу. Благодаря ночному
попутчику со знанием English'а. Еще не рассвело, успела. В пустом дворе -
ни единой души.
Вовик не возникал в Лаборатории три дня; когда приполз, в глаза ей
старательно не глядел, шмыгал под стеночками, как мышка мимо капкана.
Марина нагло ухмылялась, сталкиваясь с ним в коридорах.
Через несколько дней "казанова" угодил в больницу. Более не появился
в Лаборатории никогда. "Коллектив" зашептался, выдвинул версию, что у
Марины, дескать, дурной глаз. Все "соратники" дружно начали ее бояться.
Ненавидеть - ненавидели, теперь и боялись. Марина была полностью
удовлетворена. Атмосфера в Лаборатории, после того, как Вовочка скончался
от скоротечного крупозного воспаления легких, установилась как нельзя
более благоприятная, воздействующая на рост древа ненависти,
укоренившегося в душе Марины, как богатая солями вода на пышность ягодных
кустов.
Бездействие... ("Per Aspera...")
...таким образом, незаметно, в трудах и заботах, пролетели полтора
года. Марина продолжала ездить в Лабу на троллейбусе, хотя могла себе
позволить приобрести автомашину. Не покупала. В троллейбусе заряжалась
дополнительной злобой. Созерцала перекошенные мелкими страстишками рожи,
задыхалась от вони, едва ли не корчилась от боли, отвращения, ощущения
ирреальности происходящего. Все вокруг казались жуткими уродами, монстрами
из фильма ужасов. Ни единого человеческого лица не разглядела Марина в
сонмище отвратных харь...
Кроме Лабы и своей квартиры, не бывала нигде. В норе - ночевала, в
Лабе - работала. Иногда наоборот.
Тем временем наступила вторая половина второй зимы, проживаемой
Мариной в этом южном городе...
..."Завтра мне исполнится четверть века, - констатировала она, придя
домой после решительного разговора с шефом о том, что два года она будет
работать лишь над _с_в_о_е_й_ темой, причем безо всякого контроля и
вторжений в дела. - Старуха, да".
Разделась почти догола, оставила лишь трусики - в квартире было
жарко, топили на совесть, аж странно.
Устало рухнула на диван.
- Тоска, тоска малахитовая, - прошептала, - и зачем я живу еще а этом
свете... Тлен, тлен, и прах, и мерзость запустения... Животные, все
животные, я - тоже... О, где вы, где вы, идеалы юности, где прекрасная
мечта, где страстное желание подарить человечеству избавление от болезней
и страха... Какая же дура я была, господи... Кому?.. Им, да?.. Ха, ха, ха,
ха, ха, ха, ха, ха!!! - отрывисто и хрипло хохоча, Марина перевернулась на
спину. Запрокинув голову, пузырясь слюной в уголках губ, долго билась в
истерике. Ненависть переполняла. Ногти впивались в ладони. Такое с ней
бывало. Редко, но бывало. Своеобразная разрядка... О, с каким наслаждением
она бы впилась, вонзила когти и зубы в горло всему этому до "очка"
наполненному дерьмом всемирному нужнику, самоуверенно зовущему себя
Человечеством... ОТЫСКАТЬ БЫ ГОРЛО ЭТО...
- Я отыщу, - выдавила Марина, утираясь тыльной стороной ладони,
размазывая сопли и слюну по щекам. - Я знаю, где искать...
Поуспокоившись, обуздала нервы. Заварила чай. Телевизора в норе не
имелось. Кроме дивана, телефона, трюмо, пары табуреток и стола на кухне,
шкафчика в прихожей, в норе вообще ничего не имелось, ну разве что
кое-какая посуда и тряпье. Вроде и не женщина в этой квартире обитала...
зато повсюду грудами валялись книги. Почти сплошь монографии и сборники
статей. Не успела омеблиться. Да и - зачем...
Еще в квартире имелся великолепный многоскоростной вибратор, "Made in
Sveden", эту штуковину Марина приобрела на "толчке" специально для того,
чтобы сбрасывать напряжение, но когда попробовала, ей не понравилось.
Никакого экстаза, не говоря уж об оргазме. Видимо, она так здорово
сублимировала в работе, что энергии уже ни на что не оставалось...
"Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду... Мля-мля-мля... бам-бам-бам...", -
бубнил за стенкой соседский телевизор. По голове молотком. Включила
радиоточку. Чтоб заглушить. Слащавая советская эстрада полилась, как поток
мочи по ступенькам. Но не выключила. Пусть их... Лучше сироп, чем молоток
по башке. Не так больно.
"Куплю я себе музыку", - решила. Какой-нибудь паршивый "маг", а
глядишь, веселей будет... "Музыка - магия души", кто сказал?.. "Вот,
скаламбурила", - улыбнулась уголками губ.
Расстелив на диване плед, забралась с ногами, укуталась, принялась
крошечными глоточками прихлебывать обжигающий губы и гортань несладкий
крепчайший чай. Старая привычка: "чифирить". Бывало, кроме чая, и жрать
ничего не находилось целый день. В общаге, еще той, институтской...
"Завтра - за работу, - приказала себе, - сейчас выспись, а с утречка,
с дьявольской помощью, и приступим-с..."
Я вас всех отправлю в небытие, с вашими перестройками, перетрясками,
застоями, отстоями в очередях, культами, псевдодемократиями, социализмами,
капитализмами, коммунизмами, прочими измами, с вашей слащавой музыкой,
химерами вашими, ряженными в маскарадные костюмы настоящих чувств... А
также, впридачу, с вашими откормленными американскими миллионерами,
виллами, тупыми сытыми телками с глянцевых обложек журналов, пляшущими
хип-хоп черномазыми рожами, третье поколение которых существует на пособие
и работать не желает, им и так хорошо на шару живется... Я не хочу жить в
вашем мире, я не хочу, чтобы вы - жили вообще, я сделаю так, чтобы вы
прекратили обольщаться относительно сущности своей, я заставлю вас
называть вещи своими именами, себя - зверями, меня... не придумала еще
как... Я хочу жить, но в таком мире, где распоряжаться буду я, а не вы -
мной, моим телом, моей душой. Дерьмо! Все дерьмо. Все лажа... Я тону во
вселенской выгребной яме, окунаюсь в дерьмо, но мне надоело в дерьме
жить...
Ее мысли, как молитва, яростным напором, сметая чувство реальности
происходящего, ломились вверх, куда-то, к богу, к дьяволу... ("А какая
разница?", - спросила себя Марина). ...как молитва, как проклятие, как
стон смертельно раненого человека, жаждущего жить, но уже сознающего, что
впереди ожидает лишь смерть, и невзирая ни на что, требующего последний
глоток воды, умоляющий: "Сестрица, пи-и-ить!..", и судорожными всхлипами
втягивающего воздух, глотками, каждый из которых - последний, быть может,
но каждый - с невыразимой жадностью, будто можно это: перед смертью
надыша... а?!!
Резкий звонок в дверь прервал ее клятвенный мысленный монолог, вырвал
из смертеподобного состояния, из прострации, сменившей припадок истерики.
Кто бы это мог быть?!! - подумала изумленно. Помимо покойного
Вовочки, ни единая живая душа к ней в квартиру не приходила, лишь изредка
звякал шеф, по деловым вопросам.
Путаясь в складках пледа, спихнула на пол чашку. Сосуд с остатками
чая по крутой траектории спикировал долу и раскололся.
- Ах ты, черт! - воскликнула Марина и плюнула в сердцах.
Предпоследнюю чашку кокнула!
Разъяренная, как голодная тигрица, совершенно не придавая значения
тому, что практически раздета, метнулась в прихожую. Открыть неведомому
визитеру (визитерше, визитерам?) решила сразу. Хотя вполне могла сделать
вид, что "никого нет дома". Но грызло закономерное любопытство: "Кто?".
"Глазка" в двери не было; "цепочки" также. Впрочем, хозяйка этой норы
страха не испытывала. Кого бояться?.. Разве что себя самой...
Повернув "головку", щелкнула замком, не задавая дурацкого "Кто там?",
и потянула за ручку, на себя, ожидая увидеть кого угодно на свете...
Но не Мишку Захарченко.
А на площадке перед дверью стоял он.
Собственной персоной. Живое напоминание о временах, когда она еще по
глупости и наивности мечтала изменить этот мир, а не создавать новый.
32. NONCKY'S TERRA
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг