Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Что, опять разболелась? - спросил он, усаживаясь.
     - Нога-то? Да нет, просто приятно. Гладишь ее вот так,  и  хорошо.  А
когда уходишь?
     - Да как мы с тобой договаривались. Если бы ты со мной пошел, то хоть
послезавтра. А теперь придется искать другого человека, который знает лес.
Ты ведь, я вижу, идти не хочешь.
     Колченог осторожно вытянул ногу и сказал вразумляюще:
     - Как от меня выйдешь, поворачивай налево и ступай до самого поля. По
полю - мимо двух камней, сразу увидишь дорогу, она  мало  заросла,  потому
что там валуны. По этой дороге две деревни пройдешь, одна пустая, грибная,
грибами она поросла, так там не живут, а в другой живут чудаки, через  них
два раза синяя трава проходила, с тех пор там  болеют,  и  заговаривать  с
ними не надо, все равно они ничего  не  понимают,  память  у  них  как  бы
отшибло. А за той чудаковой деревней по правую  руку  и  будет  тебе  твоя
Глиняная поляна. И никаких  тебе  провожатых  не  надо,  сам  спокойненько
дойдешь и не вспотеешь.
     - До Глиняной поляны мы дойдем, - согласился Кандид. - А  вот  дальше
как?
     - Куда дальше? - Через болото, где раньше озера были. Помнишь, ты про
каменную дорогу рассказывал?
     - Это про какую  же  дорогу?  До  Глиняной  поляны?  Так  я  же  тебе
втолковываю: поверни налево, иди до поля, до двух камней...
     Кандид дослушал и сказал:
     - До Глиняной поляны я дорогу теперь знаю. Мы дойдем.  Но  мне  нужно
дальше, ты же знаешь. Мне необходимо добраться  до  Города,  а  ты  обещал
показать дорогу.
     Колченог сочувственно покачал головой.
     - До Го-о-орода!.. Вот ты куда  нацелился.  Помню,  помню...  Так  до
Города, Молчун, не дойти. До Глиняной поляны, например, это  просто:  мимо
двух камней, через грибную деревню,  через  чудакову  деревню,  а  там  по
правую руку и будет тебе Глиняная поляна. Или, скажем, до Тростников.  Тут
уж поворачивай от меня направо, через редколесье, мимо Хлебной лужи, а там
все время за солнцем. Куда солнце, туда и ты. Трое  суток  идти,  но  если
тебе уж так надо - пойдем. Мы там горшки добывали раньше, пока здесь  свои
не рассадили. Тростники я знаю  хорошо.  Ты  бы  так  и  говорил,  что  до
Тростников. Тогда и до послезавтра ждать нечего, завтра утром и выйдем,  и
еды нам с собой брать  не  надо,  раз  там  Хлебная  лужа...  Ты,  Молчун,
говоришь больно коротко: только начнешь к тебе прислушиваться, а ты уже  и
рот закрыл. А в Тростники пойдем. Завтра утром и пойдем...
     Кандид дослушал и сказал:
     - Понимаешь, Колченог, мне не надо в Тростники. В  Тростники  мне  не
надо. Не надо мне в Тростники. - Колченог внимательно слушал и кивал. -  А
надо мне в Город, - продолжал Кандид. - Мы  с  тобой  уже  давно  об  этом
говорим. Я тебе вчера говорил, что мне надо в  Город.  Позавчера  говорил,
что мне надо в Город. Неделю назад говорил,  что  мне  надо  в  Город.  Ты
сказал, что знаешь до Города дорогу. Это  ты  вчера  сказал.  И  позавчера
говорил, что знаешь до Города дорогу. Не до Тростников, а до  Города.  Мне
не надо в Тростники. ("Только бы не сбиться, - подумал он. - Может быть, я
все время сбиваюсь. Не Тростники, а Город. Город, а не Тростники".) Город,
а не Тростники, - повторил он вслух. - Понимаешь? Расскажи мне про  дорогу
до Города. Не до Тростников, а до Города. А еще лучше - пойдем  до  Города
вместе. Не до Тростников пойдем вместе, а до Города пойдем вместе.
     Он замолчал. Колченог снова принялся оглаживать больное колено.
     - Наверное, тебе, Молчун, когда голову  отрезали,  что-нибудь  внутри
повредили.  Это  как  у  меня  нога.  Сначала  была  нога   ногой,   самая
обыкновенная,  а  потом  шел  я  однажды  ночью  через  Муравейники,   нес
муравьиную матку, и эта нога попала у  меня  в  дупло,  и  теперь  кривая.
Почему кривая, никто не знает, а  ходит  она  плохо.  Но  до  Муравейников
дойду. И сам дойду, и тебя доведу. Только не пойму, зачем ты сказал, чтобы
я пищу на дорогу готовил, до Муравейников тут рукой подать. - Он посмотрел
на Кандида, смутился и открыл рот. - Так  тебе  же  не  в  Муравейники,  -
сказал он. - Тебе же куда? Тебе же в Тростники. А я не могу  в  Тростники,
не дойду. Видишь, нога кривая. Слушай, Молчун, а почему ты так не хочешь в
Муравейники? Давай пойдем в Муравейники, а? Я ведь с  тех  пор  так  и  не
бывал там ни разу, может, их, Муравейников, уже и нету. Дупло  то  поищем,
а?
     "Сейчас он меня собьет", - подумал  Кандид.  Он  наклонился  набок  и
подкатил к себе горшок.
     - Хороший какой у тебя горшок, - сказал он. - И не  помню,  где  я  в
последний раз видел такие хорошие  горшки...  Так  ты  меня  проводишь  до
Города? Ты говорил, что никто, кроме  тебя  дорогу  до  Города  не  знает.
Пойдем до Города, Колченог. Как ты думаешь, дойдем мы до Города?
     - А как же! Дойдем! До Города? Конечно, дойдем.  А  горшки  такие  ты
видел, я  знаю  где.  У  чудаков  такие  горшки.  Они  их,  понимаешь,  не
выращивают, они их из глины делают, у них там близко  Глиняная  поляна,  я
тебе говорил: от меня сразу налево и мимо двух камней до грибной  деревни.
А в грибной деревне никто уже не живет, туда и ходить не  стоит.  Что  мы,
грибов не видели, что ли? Когда у меня нога здоровая была, я никогда в эту
грибную деревню не ходил, знаю только, что от нее за двумя оврагами чудаки
живут. Да. Можно было бы завтра и выйти... Да... Слушай, Молчун,  а  давай
мы туда не пойдем. Не люблю я эти грибы. Понимаешь, у нас в лесу  грибы  -
это одно, их кушать можно, они вкусные. А  в  той  деревне  грибы  зеленые
какие-то, и запах от них  дурной.  Зачем  тебе  туда?  Еще  грибницу  сюда
занесешь. Пойдем мы лучше в Город. Гораздо приятнее. Только  тогда  завтра
не выйти. Тогда еду надо запасать, расспросить нужно про  дорогу.  Или  ты
дорогу знаешь? Если знаешь, тогда я не буду расспрашивать, а то я что-то и
не соображу, у кого бы это спросить. Может, у старосты  спросить,  как  ты
думаешь?
     - А разве ты про дорогу в Город ничего не знаешь? - спросил Кандид. -
Ты про эту дорогу много знаешь. Ты даже один раз почти до Города дошел, но
испугался мертвяков, испугался, что один не отобьешься...
     - Мертвяков я не боялся и не боюсь, - возразил  Колченог.  -  Я  тебе
скажу, чего я боюсь: как мы с тобой идти будем, вот чего я боюсь.  Ты  так
все время и будешь молчать? Я ведь так не умею. И еще чего я  боюсь...  Ты
не обижайся на меня, Молчун, ты мне скажи, а громко  не  хочешь  говорить,
так шепотом скажи или даже просто кивни, а если уж и кивать не хочешь, так
вот правый глаз у тебя в тени, ты его и прикрой, никто не увидит,  один  я
увижу. А вопрос у меня такой: может быть, ты все-таки немножечко  мертвяк?
Я ведь мертвяков не терплю, у меня от них дрожь начинается, и ничего  я  с
собой не могу поделать...
     - Нет, Колченог, я не мертвяк, - сказал Кандид.  -  Я  их  и  сам  не
выношу. А если ты боишься, что я буду  молчать,  так  мы  ведь  не  вдвоем
пойдем, я тебе уже говорил. С нами Кулак пойдет, и Хвост, и еще два мужика
из Выселок.
     - С Кулаком я не пойду, - решительно сказал Колченог. - Кулак у  меня
дочь мою за себя взял и не уберег. Угнали у него  мою  дочку.  Мне  не  то
жалко, что он взял, а то мне жалко, что не уберег. Шел он с нею в Выселки,
подстерегли его воры и дочку отобрали, а он и отдал.  Сколько  я  потом  с
твоей Навой ее искал, так и не нашел. Нет, Молчун, с ворами  шутки  плохи.
Если бы мы с тобой в Город пошли, от воров бы покою не было. То ли дело  в
Тростники, туда можно без всяких колебаний идти. Завтра и выйдем.
     - Послезавтра, - сказал Кандид. - Ты пойдешь, я пойду, Кулак, Хвост и
еще двое из Выселок. Так до самого Города и дойдем.
     - Вшестером дойдем, - уверенно сказал Колченог. - Один бы я не пошел,
конечно, а вшестером мы до самых Чертовых гор дойдем, только я дороги туда
не знаю. А может, пошли  до  Чертовых  гор?  Далеко  очень,  но  вшестером
дойдем. Или тебе не надо на Чертовы горы? Слушай, Молчун, давай до  Города
доберемся, а там уже и посмотрим. Пищи нужно только набрать побольше.
     - Хорошо, - сказал Кандид, поднимаясь. - Значит, послезавтра  выходим
в Город. Завтра я схожу  на  Выселки,  потом  тебя  повидаю  и  еще  разок
напомню.
     - Заходи, - сказал Колченог. - Я бы и сам к тебе зашел, да вот нога у
меня болит - сил нет. А ты заходи.  Поговорим.  Я  знаю,  многие  с  тобой
говорить не любят, очень с тобой трудно говорить, Молчун, но я не такой. Я
уже привык, и мне даже нравится. И сам приходи, и  Наву  приводи,  хорошая
она у тебя, Нава твоя, детей вот только  у  нее  нет,  ну  да  еще  будут,
молодая она у тебя...
     На  улице  Кандид  снова  обтер  с  себя  ладонями  пот.  Продолжение
следовало. Рядом кто-то хихикнул и закашлялся. Кандид обернулся. Из  травы
поднялся старец, погрозил узловатым пальцем и сказал:
     - В Город, значит, нацелились. Интересно затеяли, да только до Города
никто  еще  живым  не  доходил,  да  и  нельзя.  Хоть  у  тебя  голова   и
переставленная, а это ты понимать должен...
     Кандид свернул направо и пошел по улице.  Старец,  путаясь  в  траве,
некоторое время  плелся  следом,  бормотал:  "Если  нельзя,  то  всегда  в
каком-нибудь смысле  нельзя,  в  том  или  ином...  Например,  нельзя  без
старосты или без собрания, а со старостой или с собранием, наоборот можно,
но опять же не в любом смысле..." Кандид шел быстро,  насколько  позволяла
томная влажная жара, и старец понемногу отстал.
     На деревенской площади Кандид увидел Слухача. Слухач,  пошатываясь  и
заплетая кривые ноги, ходил кругами, расплескивая  пригоршнями  коричневый
травобой из огромного горшка, подвешенного на животе.  Трава  позади  него
дымилась и жухла на глазах. Слухача надо было миновать, и Кандид попытался
его миновать, но Слухач так ловко изменил  траекторию,  что  столкнулся  с
Кандидом носом к носу.
     - А-а, Молчун! - радостно закричал он, поспешно снимая с шеи ремень и
ставя горшок на землю. - Куда идешь, Молчун? Домой, надо думать, идешь,  к
Наве, дело молодое, а не знаешь ты, Молчун, что Навы твоей дома нету, Нава
твоя на поле, вот этими глазами видел, как  Нава  на  поле  пошла,  хочешь
теперь верь, хочешь не верь... Может, конечно, и не на поле, дело молодое,
да только пошла твоя Нава, Молчун, по  во-он  тому  переулку,  а  по  тому
переулку,  кроме  как  на  поле,  никуда  не  выйдешь,  да  и   куда   ей,
спрашивается, идти, твоей Наве? Тебя, Молчуна, может, разве, искать...
     Кандид снова попытался его обойти и снова каким-то образом оказался с
ним носом к носу.
     - Да и не ходи  ты  за  ней  на  поле,  Молчун,  -  продолжал  Слухач
убедительно. - Зачем тебе за нею ходить, когда я вот сейчас траву побью  и
всех сюда созову: землемер тут приходил и сказал, что ему староста  велел,
чтобы он мне сказал траву на площади побить, потому что  скоро  будет  тут
собрание, на площади. А  как  будет  собрание,  так  все  сюда  с  поля  и
заявятся, и Нава твоя заявится, если она на поле пошла, а куда ей  еще  по
тому переулку идти, хотя, подумавши-то, по тому переулку и  не  только  на
поле попасть можно. А можно ведь...
     Он вдруг замолчал и судорожно вздохнул. Глаза его  зажмурились,  руки
как бы сами собой поднялись ладонями  вверх.  Лицо  расплылось  в  сладкой
улыбке, потом оскалилось и обвисло. Кандид, уже шагнувший было в  сторону,
остановился послушать. Мутное лиловатое облачко  сгустилось  вокруг  голой
головы Слухача, губы его затряслись, и он заговорил  быстро  и  отчетливо,
чужим,  каким-то  дикторским  голосом,  с  чужими  интонациями,  чужим  не
деревенским стилем и словно бы даже на  чужом  языке,  так  что  понятными
казались только отдельные фразы:
     - На дальних окраинах Южных земель  в  битву  вступают  все  новые...
Отодвигается все  дальше  и  дальше  на  юг...  Победного  передвижения...
Большое разрыхление почвы в Северных  землях  ненадолго  прекращено  из-за
отдельных и редких... Новые приемы заболачивания дают новые обширные места
для покоя  и  нового  продвижения  на...  Во  всех  поселениях...  Большие
победы... Труд и  усилия...  Новые  отряды  подруг...  Завтра  и  навсегда
спокойствие и слияние...
     Подоспевший старец стоял у Кандида за плечом и разъяснял азартно: "Во
всех поселениях, слышал?.. Значит, и в нашем тоже... Большие  победы!  Все
время ведь твержу: нельзя... Спокойствие и слияние - понимать же надо... И
у нас, значит, тоже, раз во всех... И новые отряды подруг, понял?.."
     Слухач замолчал и опустился на корточки.  Лиловое  облачко  растаяло.
Старец нетерпеливо постучал Слухача по  лысому  темени.  Слухач  заморгал,
потер себе уши.
     - О чем это я? - сказал  он.  -  Передача,  что  ли,  была?  Как  там
Одержание? Исполняется, или как?.. А на поле ты, Молчун не ходи. Ты  ведь,
полагаю, за своей Навой идешь, а Нава твоя...
     Кандид перешагнул через горшок с травобоем и  поспешно  пошел  прочь.
Старца вскоре не стало слышно - то ли  он  сцепился  со  Слухачом,  то  ли
запыхался и зашел в какой-нибудь дом отдышаться и заодно перекусить.
     Дом Кулака стоял на самой окраине. Замурзанная старуха, не  то  мать,
не то тетка, сказала, недоброжелательно  фыркая,  что  Кулака  дома  нету,
Кулак в поле, а если бы был в доме, то искать его в поле было бы нечего, а
раз он в поле, то чего ему, Молчуну, тут зря стоять.
     В поле сеяли. Душный  стоячий  воздух  был  пропитан  крепкой  смесью
запахов, разило потом, бродилом, гниющими злаками. Утренний урожай толстым
слоем был навален вдоль борозды,  зерно  уже  тронулось.  Над  горшками  с
закваской толклись и крутились тучи рабочих мух,  и  в  самой  гуще  этого
черного, отсвечивающего металлом круговорота стоял  староста  и,  наклонив
голову и прищурив один глаз, внимательно изучал каплю сыворотки  на  ногте
большого   пальца.   Ноготь   был    специальный,    плоский,    тщательно
отполированный, до блеска отмытый нужными составами. Мимо ног старосты  по
борозде в десяти шагах друг от друга гуськом ползли сеятели. Они больше не
пели, но в глубине леса все еще гукало и ахало, и теперь  было  ясно,  что
это не эхо.
     Кандид пошел вдоль цепи, наклоняясь и заглядывая  в  опущенные  лица.
Отыскав Кулака, он тронул его за плечо, и Кулак сразу, же,  ни  о  чем  не
спрашивая вылез из борозды. Борода его была забита грязью.
     - Чего, шерсть на носу, касаешься? - прохрипел он,  глядя  Кандиду  в
ноги. - Один вот тоже, шерсть на носу, касался, так его взяли за руки,  за
ноги и на дерево закинули, там он до сих пор висит, а  когда  снимут,  так
больше уже касаться не будет, шерсть на носу...
     - Идешь? - коротко спросил Кандид.
     - Еще бы не иду, шерсть на носу, когда закваски на семерых наготовил,
в дом не войти, воняет, жить невозможно, как же теперь не идти  -  старуха
выносить не желает, а сам я на это уже смотреть не могу.  Да  только  куда
идем? Колченог вчера говорил, что в Тростники, а я в Тростники  не  пойду,
шерсть на носу, там и людей-то в Тростниках нет, не то что девок, там если
человек захочет кого за ногу взять и на дерево закинуть, шерсть  на  носу,
так некого, а мне без девки жить больше невозможно, меня староста со свету
сживет... Вон стоит, шерсть на носу,  глаз  вылупил,  а  сам  слепой,  как
пятка, шерсть на носу... Один вот так стоял, дали ему в  глаз,  больше  не
стоит, шерсть на носу, а в Тростники я не пойду, как хочешь...
     - В Город, - сказал Кандид.
     - В Город - другое дело, в Город я пойду,  тем  более,  говорят,  что
никакого Города вообще и нету, а врет о нем  этот  старый  пень  -  придет
утром, половину горшка выест  и  начинает,  шерсть  на  носу,  плести:  то
нельзя, это нельзя... Я его спрашиваю: а кто ты такой, чтобы мне объяснять
что мне нельзя, а что можно, шерсть на носу? Не говорит, сам не знает, про
Город какой-то бормочет...
     - Выходим послезавтра, - сказал Кандид.
     - А чего ждать? - возмутился Кулак. - Почему это послезавтра? У  меня
в доме ночевать невозможно, закваска смердит, пошли лучше сегодня вечером,
а то вот так один ждал-ждал, а как ему  дали  по  ушам,  так  он  и  ждать
перестал, и до сих пор не ждет... Старуха же ругается, житья  нет,  шерсть
на носу! Слушай,  Молчун,  давай  старуху  мою  возьмем,  может,  ее  воры
отберут, я бы отдал, а?
     - Послезавтра выходим, - терпеливо сказал Кандид. - И ты молодец, что
закваски приготовил много. Из Выселок, знаешь...
     Он не закончил, потому что на поле закричали.
     - Мертвяки! Мертвяки! -  заорал  староста.  -  Женщины  домой!  Домой
бегите!
     Кандид огляделся. Между деревьями на самом краю поля стояли мертвяки:
двое синих совсем близко и один  желтый  поодаль.  Головы  их  с  круглыми
дырами глаз и с черной трещиной на месте рта  медленно  поворачивались  из
стороны в сторону, огромные руки плетьми висели вдоль тела. Земля  под  их
ступнями уже курилась, белые струйки пара мешались с сизым дымком.
     Мертвяки эти видали виды и  поэтому  держались  крайне  осторожно.  У
желтого весь правый бок был изъеден травобоем, а оба синих сплошь  обросли
лишаями ожогов от бродила. Местами шкура  на  них  отмерла,  полопалась  и
свисала лохмотьями. Пока они стояли и присматривались,  женщины  с  визгом
убежали в деревню, а мужики, угрожающе и многословно  бормоча,  сбились  в
толпу с горшками травобоя наготове.
     Потом  староста  сказал:  "Чего  стоим  спрашивается?   Пошли,   чего
стоять!", И все неторопливо двинулись на мертвяков, рассыпаясь в цепь.  "В

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг