Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
произошло - мальчик стерпел. Впрочем, он, вероятно, решил, что  его  плечо
понадобилось в утилитарных целях, как подпорка для травмированного.
     - Должен тебе сказать, - самым доверительным тоном сообщил Виктор,  -
что у вас с Ирмой  очень  странная  манера  разговаривать.  Мы  в  детстве
говорили не так.
     - Правда? - вежливо сказал Бол-Кунац. - И как же вы говорили?
     - Ну, например, этот твой вопрос у нас бы звучал так: Чиво?
     Бол-Кунац пожал плечами.
     - Вы хотите сказать, что это было лучше?
     - Упаси бог. Я хочу только сказать, что это было бы естественнее.
     - Именно то, что наиболее естественно, - заметил Бол-Кунац,  -  менее
всего подобает человеку.
     Виктор ощутил какой-то холод внутри. Какое-то беспокойство. Или  даже
страх. Словно в лицо ему расхохоталась кошка.
     - Естественное всегда примитивно, - продолжал между прочим Бол-Кунац.
- А человек - существо сложное, естественность ему не идет.  Вы  понимаете
меня, господин Банев?
     - Да, - сказал Виктор, - конечно...
     Было нечто удивительно фальшивое в том, что он отечески  держал  руку
на плече этого мальчишки, который не  мальчишка.  У  него  даже  заныло  в
локте. Он осторожно убрал руку и сунул ее в карман.
     - Сколько тебе лет? - спросил он.
     - Четырнадцать, - рассеяно ответил Бол-Кунац.
     - А-а...
     Любой другой мальчик на месте Бол-Кунаца  непременно  заинтересовался
бы этим раздражающе - неопределенным "а-а", но Бол-Кунац был не  из  любых
мальчиков. Он ничего не сказал. Его не занимали интригующие междометия. Он
размышлял над соотношением естественного и примитивного. Он  сожалел,  что
ему  попался  такой  неинтеллигентный  собеседник,  да  еще  ударенный  по
голове...
     Они вышли  на  проспект  Президента.  Здесь  было  много  фонарей,  и
попадались прохожие, торопливые, согнутые многодневным  дождем  мужчины  и
женщины. Здесь были освещенные витрины, и озаренный неоновым светом вход в
кинотеатр,  где  под  навесом  толпились  очень  одинаковые  молодые  люди
неопределенного пола, в блестящих плащах до пяток. И над всем этим  сквозь
дождь сияли  золотые  и  синие  заклинания:  "Президент  -  отец  народа",
"Легионер Свободы - верный сын Президента", "Армия - наша грозная сила"...
     Они по инерции шли по  мостовой,  и  проехавший  автомобиль,  рявкнув
сигналом, загнал их на тротуар и окатил грязной водой...
     - А я думал, тебе лет восемьдесят, - сказал Виктор.
     - Чиво-чиво? -  противным  голосом  спросил  Бол-Кунац,  и  Виктор  с
облегчением засмеялся. Все-таки это был мальчик,  обыкновенный  нормальный
вундеркинд, начитавшийся Гейбора, Зурзмансора, Фромма и, может быть,  даже
осиливший Шпенглера.
     - У меня в детстве был приятель, - сказал Виктор,  -  который  затеял
прочитать Гегеля в подлиннике и прочитал-таки, но  сделался  шизофреником.
Ты в свои годы, безусловно, знаешь, что такое шизофрения?
     - Да, знаю, - сказал Бол-Кунац.
     - И ты не боишься?
     - Нет.
     Они подошли к отелю, и Виктор предложил:
     - Может быть, зайдешь ко мне, обсохнешь?
     - Благодарю вас. Я как  раз  собирался  попросить  разрешения  зайти,
во-первых, я должен вам кое-что сказать, а, во-вторых, мне надо поговорить
по телефону. Вы разрешите?
     Виктор разрешил. Они прошли сквозь вращающуюся дверь  мимо  швейцара,
снявшего перед Виктором  фуражку,  мимо  богатых  статуй  с  электрическим
свечами, в совершенно пустой вестибюль, пропитанный ресторанным запахом, и
Виктор ощутил привычный подъем в предвкушении наступающего  вечера,  когда
можно будет пить и безответственно болтать и отодвинуть локтем  на  завтра
то, что раздражающе наседало сегодня; в предвкушении Юла Голема и  доктора
Квадриги, и, может быть, еще с кем-нибудь  познакомлюсь,  и,  может  быть,
что-нибудь случится - драка или сюжет. Вдруг  заиграет  -  и  закажу-ка  я
сегодня миноги и пусть все будет хорошо, а  последним  автобусом  поеду  к
Диане.
     Пока Виктор брал ключи у портье, за  его  спиной  проходил  разговор.
Бол-Кунац разговаривал со швейцаром.  "Ты  зачем  сюда  вперся?"  -  шипел
швейцар. "У меня разговор с господином Баневым". "Я тебе покажу разговор с
господином Баневым, - шипел швейцар, - шляешься по ресторанам..." "У  меня
разговор с господином Баневым, - повторил Бол-Кунац. -  Ресторан  меня  не
интересует". "Еще бы тебя,  щенка,  ресторан  интересовал...  Вот  я  тебя
отсюда вышвырну..." Виктор взял ключ и обернулся.
     - Э... - сказал он. Он опять забыл имя швейцара. - Парнишка со  мной,
все в порядке.
     Швейцар ничего не ответил, лицо у него было недовольное.
     Они  поднялись  в  номер.  Виктор  с  наслаждением  сбросил  плащ   и
наклонился, чтобы расшнуровать сырые ботинки. Кровь прилила к голове и  он
ощутил изнутри болезненные редкие толчки  в  то  место,  где  был  желвак,
тяжелый  и  круглый,  как  свинцовая  лепешка.  Он  сразу  выпрямился   и,
придерживаясь за косяк, стал сдирать ботинок,  упершись  в  задник  носком
другой ноги. Бол-Кунац стоял рядом, с него капало.
     - Раздевайся, - сказал Виктор. - Повесь все на радиатор, сейчас я дам
полотенце.
     - Разрешите позвонить, - сказал Бол-Кунац, не двигаясь с места.
     - Валяй, - Виктор содрал второй ботинок и  в  мокрых  носках  ушел  в
ванную.  Раздеваясь,  он  слышал,  как  мальчик  негромко   разговаривает,
спокойно и неразборчиво. Только однажды он отчетливо  и  громко  произнес:
"Не знаю". Виктор обтерся  полотенцем,  накинул  халат  и,  достав  чистую
купальную простыню, вышел из ванной. "Вот тебе"  -  сказал  он  и  тут  же
увидел, что это ни к чему. Бол-Кунац по-прежнему стоял у дверей, и с  него
по-прежнему капало.
     - Благодарю вас, - сказал он. - Видите ли, мне надо идти. Я хотел  бы
еще только...
     - Простудишься, - сказал Виктор.
     - Нет, не беспокойтесь, благодарю вас. Я не простужусь. Я  хотел  еще
только выяснить с вами один вопрос. Ирма вам ничего не говорила?
     Виктор бросил простыню на диван, присел на  корточки  перед  баром  и
вытащил бутылку и стакан.
     - Ирма мне много чего говорила, -  ответил  он  довольно  мрачно.  Он
налил в стакан на палец джину и долил немного воды.
     - Она не передавала вам наше приглашение?
     - Нет, приглашений она мне не передавала. На, выпей.
     - Благодарю вас, не нужно. Раз  она  не  передавала,  передам  я.  Мы
хотели бы встретиться с вами, господин Банев.
     - Кто это-мы?
     - Гимназисты. Видите ли, мы читали ваши книги и хотели бы задать  вам
несколько вопросов.
     - Гм, - сказал Виктор  с  сомнением.  -  Ты  уверен,  что  это  будет
интересно всем?
     - Я думаю, да.
     - Все-таки я пишу не для гимназистов, - напомнил Виктор.
     - Это неважно, - сказал  Бол-Кунац  с  мягкой  настойчивостью.  -  Вы
согласились бы?
     Виктор задумчиво покрутил в стакане прозрачную смесь.
     - Может быть, все-таки выпьешь? - спросил Виктор. -  Лучшее  средство
от простуды. Нет? Ну, тогда я выпью. -  Он  осушил  стакан.  -  Хорошо.  Я
согласен.  Только никаких афиш,  объявлений, и прочего.  Узкий круг.  Вы и
я... Когда?...
     - Когда вам будет угодно. Лучше бы на той неделе. Утром.
     - Скажем, через два дня. Только не очень рано. Скажем,  в  пятницу  в
одиннадцать. Это подойдет?
     - Да. В пятницу в одиннадцать. В гимназии. Вам напомнить?
     - Обязательно, - сказал Виктор. - О раутах, суаре и банкетах, а также
о митингах, встречах и совещаниях я всегда стараюсь забыть.
     - Хорошо, я напомню,  -  сказал  Виктор.  -  А  теперь  я,  с  вашего
разрешения, пойду. До свидания, господин Банев.
     - Постой, я тебя провожу, - сказал Виктор.  -  Как  бы  тебя  этот...
швейцар не обидел. Что-то он сегодня не в духе, а швейцары, знаешь,  такой
народ...
     - Благодарю вас, не беспокойтесь, - возразил  Бол-Кунац.  -  Это  мой
отец.
     И он вышел. Виктор налил себе  еще  на  палец  джину  и  повалился  в
кресло. Так, подумал он. Бедный швейцар. Как же его зовут? Неудобно  даже,
все-таки мы с ним  товарищи  по  несчастью,  коллеги.  Надо  будет  с  ним
поговорить, обменяться  опытом.  Он,  наверное,  опытнее...  Какая  однако
концентрация вундеркиндов в моем родном промозглом городишке. Может  быть,
это от повышенной влажности?.. Он откинул голову и сморщился от боли.  Вот
гад, чем это он меня все-таки?  Он  ощупал  желвак.  Похоже  на  резиновую
дубинку. Впрочем, откуда мне знать, как это бывает от  резиновой  дубинки?
Как бывает от модернового стула в "Жареном  Пегасе"  -  это  я  знаю.  Как
бывает от автоматного приклада, или, например, от  рукоятки  пистолета,  я
тоже знаю, от бутылки из под шампанского и от бутылки с шампанским... Надо
будет спросить Голема... Вообще странная какая-то история, хорошо бы в ней
разобраться... И он  стал  разбираться  в  этой  истории,  чтобы  отогнать
всплывшую вторым  планом  мысль  об  Ирме,  о  необходимости  от  чего  то
отказываться и как-то себя ограничивать, куда-то кому-то  писать,  кого-то
просить... "Извини, что беспокою тебя, старина, но тут у  меня  объявилась
дочка двенадцати с лишним лет, очень славная девочка, но мать у нее дура и
отец тоже дурак, так вот надобно пристроить  ее  куда-нибудь  подальше  от
глупых людей..." Не хочу я сегодня об этом думать, завтра  подумаю,  -  он
посмотрел на часы. Хватит думать вообще. Хватит.
     Он поднялся и  стал  одеваться  перед  зеркалом.  Брюхо  растет,  вот
дьявол, и откуда бы у меня быть брюху? Такой всегда был сухощавый жилистый
человек... Даже и не брюхо, собственно, - благородное  трудовое  чрево  от
размеренной жизни и от хорошей пищи. Так,  брюшко  какое-то  паршивенькое,
оппозиционерский животик. У  господина  Президента,  небось  не  такой.  У
господина Президента  небось  благородный,  обтянутый  черным,  лоснящийся
дирижабль. Повязывая галстук, он придвинул лицо к зеркалу и вдруг подумал,
как выглядело  это  уверенное  крепкое  лицо,  столь  обожаемое  женщинами
известного сорта, некрасивое, но  мужественное  лицо  бойца  с  квадратным
подбородком,  как  оно  выглядело  к  концу  исторической  встречи.   Лицо
господина  Президента,  тоже  не  лишенное  мужественности   и   элементов
квадратности, к концу исторической встречи напоминало, прямо скажем, между
нами, кабанье рыло. Господин Президент изволил взвинтить себя до последней
степени,  из  клыкастой  пасти  летели  брызги,  а  я  достал   платок   и
демонстративно вытер себе щеку, и это был, наверное, самый смелый поступок
в моей жизни, если не считать того случая, когда я дрался с тремя  танками
сразу. Но как я дрался с танками, я не помню,  знаю  только  по  рассказам
очевидцев, а вот платочек я вынул сознательно и соображал, на что иду... В
газетах об этом не писали. В  газетах  честно  и  мужественно,  с  суровой
прямотой сообщили, что "беллетрист Банев искренне  поблагодарил  господина
Президента за все замечания и разъяснения, сделанные в ходе беседы".
     Странно, как хорошо я все помню. - Он обнаружил, что у него  побелели
щеки и кончик носа. - Вот таким я тогда  был,  на  такого  орать  сам  бог
велел. Он ведь не знал бедняга, что это я  не  от  страха  бледнею,  а  от
злости, как Людовик Четырнадцатый... Только не будем махать кулаками после
драки. Какая разница, от чего я там у него бледнел... Ладно, не будем.  Но
для того, чтобы успокоиться, для того, чтобы привести себя в порядок перед
появлением  на  люди,  чтобы  вернуть  нормальный  цвет  некрасивому,   но
мужественному лицу, я должен отметить, я должен  напомнить  вам,  господин
Банев, что если бы вы  не  продемонстрировали  господину  Президенту  свой
платочек, вы бы благополучнейшим образом обретались сейчас в нашей славной
столице, а не в этой мокрой дыре...
     Виктор залпом выпил джин и спустился в ресторан...



                                    2

     - Может быть, конечно, и хулиганы, - сказал Виктор, -  только  в  мое
время никакой хулиган не стал бы связываться с очкариком. Запустить в него
камнем - это еще куда ни шло, но хватать, тащить и  вообще  прикасаться...
Мы их все боялись, как заразы.
     - Я же говорю вам: это генетическая болезнь, - сказал  Голем.  -  Она
абсолютно не заразная.
     - Как же не заразная, - возразил Виктор, - когда  от  нее  бородавки,
как от жабы! Это все знают.
     - От жаб не  бывает  бородавок,  -  благодушно  сказал  Голем.  -  От
мокрецов тоже. Стыдно, господин писатель. Впрочем, писатели - народ  серый
как всякий народ. Народ сер, но мудр. И если народ утверждает, что от  жаб
и от очкариков бывают бородавки...
     - Как и всякий народ. Народ сер, но мудр. И  если  народ  утверждает,
что от жаб и очкариков бывают бородавки...
     - А вот приближается мой инспектор, - сказал Голем.
     Подошел Павор в мокром плаще, прямо с улицы.
     - Добрый вечер, - сказал он. - Весь промок, хочу выпить.
     - Опять от него  тиной  воняет,  -  с  негодованием  произнес  доктор
Р.Квадрига, пробудившись от алкогольного транса. - Вечно  от  него  воняет
тиной. Как в пруду. Ряска.
     - Что вы пьете? - спросил Павор.
     - Кто - мы? - осведомился Голем.  -  Я,  например,  как  всегда,  пью
коньяк. Виктор пьет джин. А доктор - все поочередно.
     - Срам! - сказал доктор Р.Квадрига с негодованием. - Чешуя! И головы.
     - Двойной коньяк! - крикнул Павор официанту.
     Лицо у него было мокрое от дождя, густые волосы слиплись, и от висков
по бритым щекам стекали блестящие  струйки.  Тоже  твердое  лицо,  многие,
наверное, завидуют. Откуда у санитарного инспектора  такое  лицо?  Твердое
лицо-это: сыплет  дождь,  прожектора,  тени  на  мокрых  вагонах  мечутся,
ломаются... Все черное и блестящее, и только черное и блестящее, и никаких
разговоров,  никакой  болтовни  только  команды,  и  се  повинуются...  Не
обязательно вагоны, может быть,  самолеты,  аэродром,  и  потом  никто  не
знает, где он был и откуда взялся... девочки падает навзничь,  а  мужчинам
хочется сделать что-нибудь  мужественное,  например,  расправить  плечи  и
втянуть брюхо. Вот Голему не мешало бы втянуть брюхо, только занято у него
там все - куда его там втянешь. Доктор Р.Квадрига - да,  но  зато  ему  не
расправить плечи, вот уже много дней и навсегда  он  согбен.  Вечерами  он
согбен над столом, по утрам - над тазиком, а днем - от больной печени.  И,
значит, только я здесь способен расправить плечи и  втянуть  брюхо,  но  я
лучше мужественно хлопну стаканчик джину.
     - Нимфоман, - грустно сказал Павору доктор Р.Квадрига. -  Русалкоман.
И водоросли.
     - Заткнитесь, доктор, -  сказал  Павор.  Он  вытирал  лицо  бумажными
салфетками, комкая их и бросая на пол. Потом он стал вытирать руки.
     - С кем это вы подрались? - спросил Виктор.
     - Изнасилован мокрецом,  -  произнес  доктор  Р.Квадрига,  мучительно
стараясь развести по местам глаза, которые съехались у него к переносице.
     - Пока ни с кем, - ответил Павор и пристально посмотрел  на  доктора,
но Р.Квадрига этого не заметил.
     Официант принес рюмку. Павор медленно выцедил коньяк и поднялся.
     - Пойду-ка я умоюсь, - сказал он ровным голосом, - за городом грязно,
весь в дерьме. - И ушел, задевая по дороге стулья.
     - Что-то происходит с моим инспектором, - произнес Голем. Он  щелчком
сбросил со стола мятую салфетку. - Что-то мировых масштабов. Вы, случайно,
не знаете, что именно?
     - Вам лучше знать, - сказал Виктор. - Он инспектирует вас, а не меня.
И потом, вы же все знаете. Кстати, Голем, откуда вы все знаете?
     -  Никто  ничего  не  знает,  -  возразил  Голем.   -   Пока   только
догадываются. Очень многие - кому хочется. Но нельзя спросить, откуда  они
догадываются, - это насилие  над  языком.  Куда  идет  дождь?  Чем  встает
солнце? Вы бы простили Шекспиру, если бы он написал что-нибудь в это роде.
Впрочем, Шекспиру вы бы простили. Шекспиру мы многое прощаем,  не  то  что
Баневу... Слушайте, господин беллетрист, у меня есть идея. Я выпью коньяк,
а вы покончите с этим джином. Или вы уже готовы?
     - Голем, - сказал Виктор, - вы знаете, что я - железный человек?
     - Я догадываюсь.
     - А что из этого следует?

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг