Лавра Федотовича. Лавр Федотович хладнокровно курил. - Ну, раз Чили -
ладно тогда, - решил Хлебовводов. - И четыре часа только... Ладно, что там
дальше?
- Протестую! - с безумной храбростью прошептал Фарфуркис, но
комендант уже читал дальше.
- Пункт десятый. Краткая сущность необъясненности: разумное существо
со звезды Антарес. Летчик космического корабля под названием летающее
блюдце...
Лавр Федотович не возражал. Хлебовводов, глядя на него, одобрительно
кивнул, и комендант продолжал:
- Пункт одиннадцатый. Данные о ближайших родственниках... Тут большой
список.
- Читайте, читайте, - сказал Хлебовводов.
- Семьсот девяносто три лица, - предупредил комендант.
- Ты не теряйте время, - посоветовал Хлебовводов. - Твое дело читать,
вот и читайте. И разборчиво.
Комендант вздохнул и начал:
- Родители - А, Бе, Ве, Ге, Де, Е, Е, Же...
- Ты это чего? Ты постой... Ты погоды... - сказал Хлебовводов, от
изумления утратив дар вежливости. - Ты что, в школе? Мы тебе что, дети?
- Как написано, так и читаю, - огрызнулся комендант и продолжал: -
Зе, И, Й, Ке, Ле, Ме...
- Грррм, - произнес Лавр Федотович. - Имеется вопрос к докладчику.
Отец дела номер семьдесят два. Фамилия, имя, отчество.
- Одну минутку, - вмешался я. - У Константина Константиновича
девяносто четыре родителя пяти различных полов, девяносто шесть
собрачников четырех различных полов, двести семь детей пяти различных
полов и триста девяносто шесть соутробцев пяти различных полов.
Эффект моего сообщения превзошел все ожидания. Лавр Федотович в
полном замешательстве взял бинокль и поднес его ко рту. Хлебовводов
беспрерывно облизывался. Фарфуркис яростно листал записную книжку.
На Выбегаллу надеяться не приходилось, и я готовился к генеральному
сражению - углублял траншеи до полного профиля, минировал танкоопасные
направления, оборудовал отсечные позиции. Погреба ломились от боеприпасов,
артиллеристы застыли у орудий, пехоте было выдано по чарке водки. Эх,
ребят со мной не было! Не было у меня резерва Главного Командования, был я
один.
Тишина тянулась, набухала грозой, насыщалась электричеством, и рука
моя уже легла на телефонную трубку - я готов был скомандовать упреждающий
атомный удар, - однако все это ожидание рева, грохота, лязга окончилось
пшиком. Хлебовводов вдруг осклабился, наклонился к уху Лавра Федотовича и
принялся что-то нашептывать ему, бегая по углам замаслившимися глазками.
Лавр Федотович опустил обслюненный бинокль, прикрылся ладонью и произнес
дрогнувшим голосом:
- Продолжайте докладывать, товарищ Зубо.
Комендант с готовностью отложил список родственников и зачитал:
- Пункт двенадцатый. Адрес постоянного места жительства: Галактика,
звезда Антарес, планета Константина, государство Константиния, город
Константинов, вызов 457 дробь 14-9. Все.
- Протестую, - сказал Фарфуркис окрепшим голосом. Лавр Федотович
благосклонно взглянул на него. Опала кончалась, и Фарфуркис со слезами
счастья на глазах затарахтел: - Я протестую! В описании указана дата
рождения - двести тринадцатый год до нашей эры. Если бы это было так, то
делу номер семьдесят два было бы сейчас больше двух тысяч лет, что на две
тысячи лет превышает максимальный известный науке возраст. Я требую
уточнить дату и наказать виновного.
- Ему действительно две тысячи лет, - сказал я.
- Это антинаучно, - возразил Фарфуркис. - Вы, товарищ свидетель,
напрасно воображаете, что вам позволят здесь оперировать антинаучными
заявлениями. Мы здесь тоже кое-что знаем, и я говорю сейчас даже не о
гигантском опыте нашего руководства, но просто о нашем знании научной
литературы. В последнем номере журнала "Здоровье"... - И он подробно
рассказал содержание статьи о геронтологии в последнем номере журнала
"Здоровье". Когда он кончил, Хлебовводов ревниво спросил:
- А может быть, он горец, откуда вы знаете?
- Но позвольте! - вскричал Фарфуркис. - Даже среди горцев максимально
возможный возраст...
- Не позволю я, - сказал Хлебовводов. - Не позволю я вам преуменьшать
достижения наших славных горцев! Если хотите знать, то максимально
возможный возраст наших горцев предела не имеет! - И он победоносно
поглядел на Лавра Федотовича.
- Народ... - произнес Лавр Федотович. - Народ вечен. Пришельцы
приходят и уходят, а народ наш, великий народ пребывает вовеки.
Фарфуркис и Хлебовводов задумались, прикидывая, в чью же пользу
высказался председатель. Ни тому, ни другому рисковать не хотелось. Один
был на гребне и не желал из-за какого-то паршивого пришельца с этого
гребня ссыпаться. Другой, глубоко внизу, висел над пропастью, но ему
только что была сброшена спасательная бечевка. А между тем Лавр Федотович
произнес:
- У вас все, товарищ Зубо? Вопросы есть? Нет вопросов? Есть
предложение вызвать дело, поименованное Константиновым Константином.
Других предложений нет? Пусть дело войдет.
Комендант побледнел, закусил губу и вытащил из кармана перламутровую
коробочку.
- Пусть дело войдет, - повторил Лавр Федотович, чуть повышая голос.
- Сейчас, сейчас, - бормотал комендант. Ему было страшно.
- Ну чего ты стоите? - возмущенно спросил Хлебовводов. - Мне
прикажете за ним идти?
Тогда комендант решился. Он зажмурил глаза и нажал на перламутровую
крышку. Раздался звук откупориваемой бутылки, и рядом с демонстрационным
столом появился Константин. По-видимому, вызов захватил его во время
работы: он был в комбинезоне, заляпанном флюоресцентной смазкой, передние
руки его были в рабочих металлических перчатках, а задние он торопливо
вытирал о спину. Все четыре глаза его еще хранили озабоченное деловое
выражение. По комнате распространился сильный запах Большой Химии.
- Здравствуйте, - сказал Константин обрадованно, сообразив, наконец,
куда попал. - Наконец-то вы меня вызвали. Правда, дело мое пустяковое,
неловко даже вас беспокоить, но я в безвыходном положении, мне только и
остается что просить о помощи. Чтобы не задерживать долго ваше внимание,
что мне нужно? - Он принялся загибать пальцы на правой передней руке. -
Лазерную сверлильную установку, но самой высокой мощности. Плазменную
горелку, у вас такие уже есть, я знаю. Два инкубатора на тысячу яиц
каждый. Для начала мне этого хватит, но хорошо бы еще квалифицированного
инженера и чтобы разрешили работать в лабораториях ФИАНа...
- Так какой же это пришелец? - с изумлением и негодованием произнес
Хлебовводов. - Какой он, я спрашиваю, пришелец, если я его каждый день
вижу в ресторане? Вы, собственно, гражданин, кто такой и как сюда попали?
- Я - Константин из системы Антареса... - Константин смутился. - Я
думал, что вы уже все знаете... Меня уже опрашивали, я анкету заполнял...
- Он заметил Выбегаллу и приветливо ему улыбнулся. - Ведь это вы меня
опрашивали, верно?
Хлебовводов тоже обратился к Выбегалле.
- Так это, по-вашему, пришелец? - язвительно спросил он.
- Эта... - сказал Выбегалло с достоинством. - Современная наука не
отрицает, значить, возможности прибытия пришельцев, товарищ Хлебовводов,
надо быть в курсе. Это официальное мнение, не мое, а гораздо более
ответственных научных работников... Джордано Бруно, например, высказывался
по этому вопросу вполне официально... Академик Волосянис Левон Альфредович
тоже... и... эта... писатели - Уэльс, например, или, скажем,
Тьмутараканов...
- Странные какие-то дела творятся, - сказал Хлебовводов с недоверием.
- Пришельцы какие-то странные пошли...
- Я вот смотрю фотографию в деле, - подал голос Фарфуркис, - и вижу,
что общее сходство имеется, но у товарища на фотографии две руки, а у
этого неизвестного гражданина - четыре. Как это с точки зрения науки может
быть объяснено?
Выбегалло разразился длиннейшей французской цитатой, смысл которой
сводился к тому, что некий Артур любил поутру выйти на берег моря,
предварительно выпив чашку шоколада. Я перебил его и сказал:
- Костя, встаньте, пожалуйста, к товарищу Фарфуркису лицом.
Константин повиновался.
- Так-так-так, - сказал Фарфуркис. - С этим мы разобрались. Должен
вам сказать, Лавр Федотович, что сходство фотографии с этим вот товарищем
несомненное. Вот четыре глаза я вижу... да, четыре. Носа нет... Да... Рот
крючком. Все правильно.
- Ну, не знаю, - сказал Хлебовводов. - О пришельцах ясно писали в
прессе, и утверждалось там, что если бы пришельцы существовали, они давали
бы нам о себе знать. А поскольку, значит, не дают о себе знать, то их и
нет, а есть одна выдумка недобросовестных лиц... Вы пришелец? - гаркнул он
вдруг на Константина.
- Да, - сказал Константин, попятившись.
- Знать вы о себе давали?
- Я не давал, - сказал Константин. - Я вообще не собирался у вас
приземляться. И дело ведь не в этом, по-моему...
- Нет уж, гражданин хороший, ты мне это бросьте. Именно в этом все
дело и есть. Дал о себе знать - милости просим, хлеб-соль выносим,
пей-гуляй. А не дал - не обессудь. Амфибрахий амфибрахием, а мы тут тоже
деньги не даром получаем. Мы тут работаем и отвлекаться на посторонних не
можем. Таково мое общее мнение.
- Грррм, - произнес Лавр Федотович. - Кто еще желает высказаться?
- Я, с вашего позволения, - попросил Фарфуркис. - Товарищ Хлебовводов
в целом верно изобразил положение вещей. Однако мне кажется, что, несмотря
на загруженность работой, мы не должны отмахиваться от товарища. Мне
кажется, мы должны подойти более индивидуально к этому конкретному случаю.
Я - за более тщательное расследование. Никто не должен получить
возможность обвинять нас в поспешности, бюрократизме и бездушии, с одной
стороны, а также в халатности, прекраснодушии и отсутствии бдительности, с
другой стороны. С позволения Лавра Федотовича я предложил бы провести
дополнительный опрос гражданина Константинова с целью выяснения его
личности.
- Чего это мы будем подменять собой милицию? - сказал Хлебовводов,
чувствуя, что поверженный соперник вновь неудержимо лезет вверх по склону.
- Прошу прощения! - сказал Фарфуркис. - Не подменять собой милицию, а
содействовать исполнению духа и буквы инструкции, где в параграфе девятом
главы первой части шестой сказано по этому поводу... - Голос его повысился
до торжествующей звонкости. - "В случае, когда идентификация,
произведенная научным консультантом совместно с представителем
администрации, хорошо знающими местные условия, вызывает сомнения Тройки,
надлежит произвести дополнительное изучение дела на предмет уточнения
идентификации совместно с уполномоченным Тройки или на одном из заседаний
Тройки". Что я и предлагаю.
- Инструкция, инструкция... - сказал Хлебовводов гнусаво. - Мы будем
по инструкции, а он тут нам голову будет морочить, жулик четырехглазый...
время будет у нас отнимать. Народное время! - воскликнул он страдальчески,
косясь на Лавра Федотовича.
- Почему же это я жулик? - осведомился Константин с возмущением. - Вы
меня оскорбляете, гражданин Хлебовводов. И вообще я вижу, что вам
совершенно безразлично, пришелец я или не пришелец, вы только стараетесь
подсидеть гражданина Фарфуркиса и выиграть в глазах гражданина Вунюкова...
Это бесчестно...
- Клевета! - наливаясь кровью, заорал Хлебовводов. - Оговаривают! Да
что же это, товарищи? Двадцать пять лет, куда прикажут... Ни одного
взыскания... Всегда с повышением...
- И опять врете, - хладнокровно сказал Константин. - Два раза вас
выгоняли без всякого повышения.
- Да это навет! Это политический донос! Не те времена, товарищ
Константинов! Мы еще посмотрим, чем ваша сотня родителей занималась, что
это были за родители... Набрал, понимаете, родственников целое
учреждение...
- Грррм, - проговорил Лавр Федотович. - Есть предложение прекратить
прения и подвести черту. Другие предложения есть?
Наступила тишина. Фарфуркис, не слишком скрываясь, торжествовал.
Хлебовводов вытирался платком, а Константин пристально вглядывался в Лавра
Федотовича, явно тщась прочесть его мысли или хотя бы проникнуть в его
душу, однако, видно было, что все его старания пропадают втуне, и в
четырехглазом, безносом лице его виделась мне все более отчетливо
проступающая разочарованность опытного кладоискателя, который отвалил
заветный камень, засунул по плечо руку в древний тайник, но никак не может
там нащупать ничего, кроме нежной пыли, липкой паутины и каких-то
неопределенных крошек.
- Поскольку других предложений не поступает, - провозгласил Лавр
Федотович, - приступим к доследование дела. Слово предоставляется... - Он
сделал томительную паузу, во время которой Хлебовводов чуть не умер. -
Товарищу Фарфуркису.
Хлебовводов, очутившись на дне зловонной пропасти, безумными глазами
следил за полетом стервятника, свершающего круг за кругом в недоступной
теперь ведомственной синеве. Фарфуркис же не торопился начинать. Он
проделал еще пару кругов, обдавая Хлебовводова пометом, затем уселся на
гребне, почистил перышки, охорашиваясь и кокетливо поглядывая на Лавра
Федотовича, и наконец приступил:
- Вы утверждаете, товарищ Константинов, что вы есть пришелец с иной
планеты. Какими документами вы могли бы подтвердить это ваше заявление?
- Я мог бы показать вам свой бортовой журнал, - сказал Константин, -
но, во-первых, он нетранспортабелен, а во-вторых, я вообще не хотел бы
затрудняться и затруднять вас какими-то доказательствами. Ведь я пришел
сюда, чтобы просить у вас помощи. Всякая планета, входящая в космическую
конвенцию, обязана оказывать помощь потерпевшим аварию. Я уже сказал, что
мне нужно, и теперь только жду ответа. Может быть, вы неспособны оказать
мне эту помощь, тогда лучше сказать мне об этом прямо... Тут нет ничего
стыдного...
- Минуточку, - прервал его Фарфуркис. - Вопрос о компетентности
настоящей комиссии в смысле оказания помощи представителям иных планет мы
пока отложим. Наша задача сейчас - идентифицировать вас, товарищ
Константинов, как такого представителя... Минуточку, я еще не кончил. Вы
упомянули бортовой журнал и заявили, что он, к сожалению,
нетранспортабелен. Но, может быть, Тройка получит возможность осмотреть
оный журнал непосредственно на борту вашего корабля?
- Нет, это невозможно, - вздохнул Константин. Он внимательно изучал
Фарфуркиса.
- Ну что же, это ваше право, - сказал Фарфуркис. - Но в таком случае
вы, быть может, представите нам какую-нибудь иную документацию, могущую
служить удостоверением вашего происхождения?
- Я вижу, - сказал Константин с некоторым удивлением, - что вы
действительно хотите убедиться в том, что я пришелец. Правда, мотивы ваши
мне не совсем понятны... Но не будем об этом. Что касается доказательств,
то неужели мой внешний вид не наводит вас на правильные умозаключения?
Фарфуркис с сожалением покачал головой.
- Увы, - сказал он, - все обстоит не так просто. Наука не дает нам
вполне четкого представления о том, что есть человек. Это естественно.
Если бы, например, наука определила людей как существ с двумя глазами и
двумя руками, значительные слои населения, обладающие лишь одной рукой или
вовсе безрукие, оказались бы в ложном положении. С другой стороны,
медицина в наше время творит чудеса. Я сам видел по телевизору собак с
двумя головами и с шестью лапами, и у меня нет никаких оснований...
- Тогда, может быть, вид моего корабля... Вид, достаточно необычный
для вашей земной техники...
И вновь Фарфуркис покачал головой.
- Вы должны понимать, - мягко сказал он, - что в наш атомный век
члена ответственного органа, имеющего специальный допуск, трудно удивить
каким бы то ни было техническим сооружением.
- Я могу читать мысли, - сообщил Константин. Он явно заинтересовался
ситуацией.
- Телепатия антинаучна, - мягко сказал Фарфуркис. - Мы в нее не
верим.
- Вот как? - удивился Константин. - Странно... Но послушайте, что я
сейчас скажу. Вот вы, например, намерены рассказать мне о казусе с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг