Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
предыдущий вопрос.
     Но поднялся.
     Они стали показывать. Я не выдержал и тоже пошел - на  гнутых  ногах,
против воли. Плясалось само собой. Буратино заиграл громче, добавляя:  Оп!
- Чайковского это не украшало. Повели хоровод. Было  весело.  Всем,  кроме
меня. Дворник откалывал  такие  колена,  что  пол  содрогался.  Достал  из
ватника очень грязный платок и тряс им. Сыпались бациллы.  На  часах  было
два ночи. Антиох интеллигентно подвывал. Буратино, забравшись на стол, как
кузнечик, прыгал среди посуды. Я ждал,  что  прибегут  снизу.  С  ружьями.
Поручик в центре хоровода, бледный и торжественный,  вытянувшись,  салютуя
невидимой саблей, парадным голосом вопил:
     - Полк!..  Слушай  мою  команду!..  На  его  высокопревосходительство
главнокомандующего великого князя Сергея Александровича - рысью!..
     Начинал маршировать, раздувая щеки.
     - Бум-бум-бум!.. Буру-бум-бум-бум!..
     Изображал оркестр.
     В общем, кордебалет получился, как  за  границей.  Ведь  можем,  если
захотим. Я попытался прекратить его, но свет был  ужасно  тусклый,  словно
люстру обернули шерстяной тканью. Плавали тени. Дрожало в глазах.  Комната
казалась чужой, будто переставили мебель. Что-то было не так.  Я  топтался
один, как медведь зимой. Все куда-то подевались.
     - Дорогой длинною-ю!.. - гремело где-то рядом.
     Я напряженно соображал - где?
     Появился взъерошенный Антиох и распахнул дверцу шкафа.
     - Варахасий, ты что это? Много себе позволяешь, Варахасий...
     Дворник стоял внутри, сапогами на моем выходном костюме, - качаясь  и
самозабвенно набирая воздуха в грудь. Неуверенно открыл один глаз.
     - Что по ночам так мучила меня-а!..
     - Выходи, Карузо!
     Затрещала фанера стенок - вспучилась, со стоном оскалились гвозди. На
костюме отпечатались две огромные подошвы.
     - Деготь, - ободрил меня дворник. - Деготь, он безвредный...
     Мы снова сидели за столом. Было по-прежнему весело. Варахасий, грузно
расставив локти, жрал колбасу. Томатная лужа расплылась на весь угол.  Две
морщинистые кильки,  погибшие  в  двадцатом  году  от  эпизоотии,  жалобно
изогнулись в ней. Тикал неизвестно откуда взявшийся будильник. У  поручика
Пирогова жидкие, бесцветные волосы стояли  дыбом,  наподобие  венчика.  Он
крепко остекленел - скрипел зубами и невнятно  ругался.  Буратино  царапал
носом книгу, на глянцевой обложке которой был изображен он сам  с  золотым
ключом.
     - Папа Карло,  папа  Карло  -  пропил  мою  новую  курточку,  злобный
старик...
     - Не горюй, чурбачок, - утешал его дворник, -  сдадим  посуду,  купим
еще лучше...
     - Не дарил он мне новой курточки и букварь не дарил - чтоб я сдох,  -
горько клялся Буратино.
     Круглые,  коричневые  слезы  его  капали  в  тарелку.  Уже  собралась
приличная лужица. Я тупо обмакнул в нее палец, попробовал. Это был  чистый
портвейн - липкий и густой. Наверное, они вылакали его на кухне.
     - А у меня была кобыла, - сказал поручик Пирогов в пространство.
     - Ну? - высморкавшись  таким  же  портвейном,  слабо  поинтересовался
Буратино.
     - Амнеподистой звали...
     - Ну?
     -  Красивое  имя,  благородное...  Бедра  -   во!   Князь   Синепупин
завидовал...
     - И что?
     - Нет Амнеподисты, - поручик заскрипел зубами, будто жевал стекло.  -
На шести шагах стрелялись, на Карповке, через платок, по четыре  заряда...
Шляпу мне прострелила, подлая...
     Умолк в некотором остолбенении.
     - Нравятся? - спросил Антиох на ухо. - Где  таких  найдешь?  Все-таки
отличная работа. Совсем, как люди, только кровь голубая.
     - Почему голубая? - удивился я.
     - А бог его знает, голубая и все. Какая разница, им не мешает...
     Он набухал мне целый стакан. Рука не чувствовала тяжести, стакан  был
невесомый - разожми пальцы, и повиснет в воздухе.
     - Не веришь? Спроси у Варахасия. Он мужик прямой. Варахасий, кто тебя
сделал?
     Прямой мужик Варахасий уронил колбасу.
     - Опоганился я совсем, - тоскливо отозвался он. - Автобусы смердящие,
электричество какое-то  выдумали,  колбаса  -  черт-те  из  чего,  правда,
вкусная. Третьего дня пошел в церковь грех замолить...
     - Не было этого, Варахасий, я же тебе объяснял...
     - Не было, не было... У вас не было, а там, у нас, было. Я  же  ходил
потом, смотрел - обе убитые. Народу-у!..  Лотошники,  прачки,  мастеровые!
Мальчишки свищут!.. Господин пристав приехали синий с похмелья, по шее  от
него получил... Как не было - вот он, топор. -  Дворник  горячо  выдохнул,
утер рот. -  Пропадает  христианская  душа!  Ну,  зашел  в  храм  божий  -
срамотища: бабы в брюках, дворяне с фотоаппаратами, выперся батюшка,  этак
подпрыгивая. Чего, говорит, надо, дедок, у нас группа интуристов? Сам -  в
пинджаке, бороденка хлипкая, усы тараканьи - плюнуть хочется.  А  в  руках
такая заостренная палка, и он этой палкой в  святую  икону  тычет,  чтобы,
значит,  видели,  куда  лоб  крестить.  Отвечаю,  как  положено:   Грешен,
батюшка... Говорит: Грешен, значит,  молись,  дедок,  накладываю  на  тебя
эпиталаму. - А сам зубы скалит, и бабы крашеные вокруг: хи-хи-хи...  Ну  -
дал ему в зубы-то, он - вверх копытами. Забрали в милицию...
     - Искать тебе надо, Варахасий, - серьезно  сказал  Антиох.  -  Искать
другого, кто может. Я уже все  -  переступил  порог,  дверь  захлопнулась.
Оттуда не вернешься.
     - Амнеподя моя, - жутко обтянув кожей череп, проскрипел поручик.
     Его оскаленное лицо раздваивалось. Я выпил  одним  духом.  В  стакане
опять была пустота. Тогда я наклонил бутылку. Послышалось ясное бульканье.
Стакан наполнялся. Водка перелилась через край и потекла по скатерти.
     - Сумневаюсь я, - мрачно сказал дворник. - Рюмизмы это.
     - Чего-чего? - спросил Антиох.
     - Рюмизмы, - повторил дворник. Увидел меня. - Вот ты мужик ученый, ты
писателя Достоевского читал?
     - Читал, - ошарашенно сказал я. Никак не ожидал от  Варахасия  такого
вопроса.
     - Хороший писатель?
     - Хороший.
     Антиох вдруг засмеялся, как идиот, мелко затрясся всем телом.
     - Убил бы его, - насупившись, сообщил дворник.
     - За что?
     - За все!
     - Это он из-за меня, - еле выговорил Антиох, совсем заходясь. - Из-за
меня. И ведь убил бы Федора Михайловича...
     - Угум, - хмуро кивнул дворник. - Пи-са-те-ли! Делают, что хотят. Ты,
случаем, не писатель?
     - Упаси бог.
     - Сразу видно порядочного человека,  -  заявил  Буратино.  С  треском
захлопнул книжку. - Ну  сплошное  вранье!  Знаю  я  этого  Пьеро  -  дурак
набитый, и Мальвина - мымра с ушами, у нее ребенок от Дуремара. Чтобы я  с
ней? - да никогда!
     - Мадам Куробык, вот женщина, -  осоловело  и  веско  сказал  поручик
Пирогов. - Из французов она. Духами разит,  как  от  нашего  полковника  -
наповал...
     Внезапно зазвонил будильник - металлическим смехом, прямо в мозгу.
     Я прихлопнул его и здорово укололся.
     - Тс-с-с, дядя, нос мне своротишь, - сказали из-под стола.
     Я таращился до боли в орбитах.
     Стемнело еще  больше,  как  перед  сильной  грозой.  Прозрачные  тени
сгустились. Было очень  душно.  Спеклось  горло.  Я,  наверное,  перебрал.
Комната странно перекосилась, пол накренился, будто  качели  -  на  концах
стояли две черные фигуры.
     По силуэту в высоко поднятом, фосфоресцирующем, мутном окне  я  узнал
Антиоха. Он, вытянув прямой пистолет, целился куда-то вниз.
     Оттуда, из угла темноты, потребовали:
     - Опровержение! Во всех газетах!
     Дворник  гигантским  четвероногим  пауком  карабкался  по  наклонному
паркету.
     - Сичас, ребята, все будет, как в театре...
     - Что это они?
     - А наплевать, - махнул Буратино. - Не переживай, дядя,  давай  лучше
выпьем.
     Мы  чокнулись  под  столом.  Я  закусил  воздух  последней  сосиской.
Отличная попалась сосиска - чистый крахмал.
     Голова сразу же поплыла.
     - Кантемирыч, - устало сказал я, - шли бы домой - все сразу.
     - Ни фига, - решительно возразил дворник. Выпрямился, балансируя. - Я
как секундар... как серкундат... Пущай палят!.. Готовься, ребята, закрывай
левый глаз! Ну да куда ты целишься, дура военная? Обалдел, что ли? Ты же в
меня целишься, дура, а надо вон в него...
     Потянулся, поправил дуло.
     - Чурбачок, ты спрятался?
     - Ага, - сказал Буратино. Отогнул скатерть. - Ложись под стол,  дядя,
укокошат, озверел народ...
     Я вяло отмахнулся.
     - Уже заканчиваем, -  весело  сказал  мне  Антиох.  -  А  потом  ведь
забавно...
     - Тимофей! Фужер шампанского, скотина! - закричал поручик снизу.
     Я едва различал его в темноте.
     Дворник поднял руку.
     - Айн... цвай...
     Грохнули выстрелы. Стены на мгновение озарились мертвенной  вспышкой.
Я успел заметить, как поручик выронил пистолет, а затем  комнату  застлало
шипящей серой.
     Что-то рухнуло.
     - Все, дядя, пора завязывать, - трезвым голосом сказал Буратино.



                                    7

     Меня разбудила Ольга.
     - Ты стонешь...
     Я сел, задыхаясь и  сглатывая.  Слепо  шарил  вокруг.  Простыни  были
влажные.
     Пахло дымом.
     - Птицы? - спросила она.
     - Что - птицы?
     - Сотни птиц поднялись из сумеречных елей и потянулись в закат...
     - Нет, - сказал я.
     - Значит, еще рано.
     - Для чего рано?
     - Вообще рано.
     - Приснилось, - сказал я, растирая лицо. - Можешь  себе  представить:
звонят в дверь, я, конечно, иду...
     - Мне подробности не интересны, - сказала Ольга.  -  Я  все  это  уже
знаю, я все это слышала и еще раз не хочу.
     Отвернулась.
     Комната была зелена от звезд. Пчелиным роем собрались они у открытого
окна. Светился тополиный воздух, и тонкий ореол окутывал предметы.
     Я опустил ноги на горячий паркет.
     - Опять, - сказала Ольга в сторону. - То же самое. Я  думала,  ты  не
видишь снов...
     - Спи, - ответил я и пошел на кухню.
     У меня крохотная квартира на последнем этаже. Кухня -  четыре  метра,
она же и прихожая: краска на стенах облезла, пол стерся, плинтуса, угрожая
проткнуть, загнулись остриями вверх. Копия мышеловки.  Пятый  год  обещают
улучшение, поэтому я ничего не трогаю. Плита, неуклюжий стол, узкий проход
в  ванную.  Особо  не  развернешься.  Я  пристроился  на  табуретке.  Часы
показывали  половину  чего-то.  Склеивались  глаза,  и  зевота   раздирала
челюсти. Все тело было словно из мокрой ваты - сейчас растечется.  Звякнул
никелированным боком отодвинутый  чайник.  Агонизируя,  захрипела  вода  в
тесных трубах. Сна не было - сидя и лошадь не заснет. Я  впал  в  какое-то
тягостное отупение: всплывали и, как в кривом зеркале, искажались  длинные
рожи - дворник и Буратино, ухмыляющийся Антиох. Поручик поднимал пистолет,
белое облако беззвучно вспухало над  черным  зрачком  его.  Я  рефлекторно
вздрагивал.
     Время едва сочилось.
     Около семи пришла Ольга, завернутая в простыню, и села напротив.
     - Ну как? - с сонным любопытством спросил я.
     Она не ответила.
     - Или не понравилось? - спросил я.
     Ночью она молчала и позволяла все, что угодно.
     - Дай сигарету, - сказала Ольга.
     - Не курю.
     - Жаль.
     Она поправила простыню на голом плече.
     - Ты тут - не думай. Это ничего не значит, и я с тобой не останусь.
     - Вот и хорошо, - сказал я, вежливо улыбаясь. - Меньше хлопот.
     Она кивнула.
     - Хочешь чаю?
     - Без сахара.
     Я зажег конфорку и полез под душ. Включил посильнее. Вода  шла  очень
теплая - неживая. Затекала в уши. Я отряхивался. Хотелось разбить  голову.
Ей бы жить в промерзших горах, в замке,  исхлестанном  стужей  и  ветрами,
пить из  каменного  бокала  снежную  кашу,  отламывать  звонкие  сосульки,
смеяться - эхо дробит скалы,  выползает  из  расщелин  пурга,  и  ледники,
окутавшись  колючей  крупой,  взрываясь  и  переворачивая  глыбы,   грозно
движутся в долины.
     Я стоял, пока дурацкая улыбка не исчезла с лица.
     Потом долго вытирался.
     Когда я вышел, чайник уже дребезжал крышкой, а Ольга сидела в той  же
позе - застыв.
     Велела, не глядя:
     - Пойди и расскажи ему.
     - Ты с ума сошла!
     Я пролил заварку.
     - Пойди и расскажи.
     - Зачем?
     Она не притронулась к чашке.
     - Прямо сейчас пойди - пусть знает.
     - А ты?
     - А я подожду.
     Мне воткнули иглу в сердце. Я не мог. Это было не нужно. Но  я  знал,
что пойду. Я спросил.
     - У тебя кровь какого цвета?
     - Голубая, - спокойно сказала она.
     И впервые подняла на меня светлые бесчувственные глаза.
     - Голубая.
     На улице парило, как в бане.  Дрожал  зыбкий  утренний  туман.  Капли
текли по стенам домов и высыхали, не  успевая  достичь  асфальта.  Тихо  и
медленно разворачивались в горячем  воздухе  тучи  горького  пуха.  Словно
бесшумный буран. Белая корь обметала карнизы, казалось, весь город  болен,
давно и безнадежно. Двое мальчишек, испачканные до ушей, возились у кромки
тротуара, оглядывались. Вдруг бросили что-то и отскочили. С сухим  треском
на одно ужасное мгновение поднялась вдоль всей улицы синеватая стена  огня
- сразу опала, лопнув, серый пепел взлетел до крыш.  Раздались  испуганные
возгласы.
     Я свернул  в  короткий  переулок.  По  обеим  сторонам  его  тянулись
приземистые двухэтажные склады. Они были построены лет двести  назад  и  с
тех пор ни разу не ремонтировались. Царило летнее запустение.  Искрошились
фестоны  над  окнами,  сошла  штукатурка,  открыв  спекшиеся  кирпичи.   В

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг