- У них крылья обрезаны, - сказала она.
Я отпустил.
Она одернула платье.
- Пойдем отсюда.
Легко поднялась.
Все было безнадежно. Туман стекал в воду по влажным ступенькам.
Мы двинулись по аллее. Голодные ветви корчились в мутном небе. Лебедь
хрипло кричал. Ольга ступала, как слепая. Я боялся дотронуться до нее.
Жидкой ртутью светила сквозь решетку серая река.
- Он никогда не будет писателем, - сказала она. - Его никто не будет
печатать. Он играет в гения. Этим болеют в семнадцать лет, а он заразился
позже, поэтому в тяжелой форме. Год за годом у него будут одни неудачи, он
станет злым и завистливым. Он уже злой. Он не может читать других - рвет
книги.
- Ночуй у меня, - предложил я.
Очень к месту.
Она не слышала.
Мы вышли из сада. На улице было темно. Чуть теплились гнутые фонари.
Прошипел трамвай, уронил с проводов пригоршню разноцветных искр. Крошки их
тлели на рельсах.
Напротив, густо облепленный башенками, вычурными подъездами и
лесенками, буро-малиновой скалой громоздился замок одутловатого
императора, который, страшась собственной суровой столицы, продутой
шепотом и ветрами, в одуряющем самомнении полагал, что рвы и мосты -
лучший способ продления жизни.
- Знаешь, чего он хочет? - спросила Ольга. - Он хочет, чтобы
придуманный мир был реальней, чем настоящий.
- Да, - сказал я.
- Абсолютный текст...
- Да.
- Чушь, по-моему. Он считает, что если таким образом описать
человека, то можно как бы воплотить его - перенести в наш мир. И он будет,
как живой, жить среди нас.
- Дворник, - наугад сказал я.
Она вздрогнула.
- Борода лопатой... сплюснутый лоб... челюсть - впереди всего лица...
- Ты видел его?
- Фартук... бляха... метла...
Ольга в отчаянии замотала головой.
- Глупость какая. Антиох - выдумал...
- И топор, - сказал я.
- Топор, - с трудом повторила она. - Ты в самом деле видел его? Как
плохо... Да - топор. Это тот топор, которым Раскольников убил старуху.
Помнишь - у Достоевского?
- Терпеть не могу...
- Дурацкая идея. Что бы сказал о нем дворник? Может ли обыкновенный
человек понять: взял топор, убил... Не из-за денег - переступить хотел...
- Постой...
- Вот он и придумал этого дворника. Целиком. В романе его нет. Описал
внешность, дал имя... Он просто помешался на этих описаниях...
- Подожди...
Я задыхался.
- Ты что, ты что? - спросила Ольга.
- Не надо!
- И я тоже, - взявшись за впалые щеки, сказала она. - Он мне снится,
я спать не могу. Закрою глаза - стоит...
- Руки, как окорок...
- Толстые губы...
- Голос жалобный...
- Метет метлой воздух - ррраз!.. ррраз!.. - железный скрежет...
Мы бежали. Я и не заметил - когда.
- Хватит!
Остановился. Качнулась мостовая. Накренились дома. Стоглавый Спас в
кошмарных строительных лесах, готовясь обрушить, занес над нами луковицы -
черные на фоне игольчатых звезд.
- Он мне снится неделю подряд, - сказала Ольга. - Ты все врешь!
Антиох его выдумал! Понимаешь - выдумал!
Глотала пустой воздух, прижимая ладони к груди.
- Тише, - сказал я.
Тронул ее за локоть, направляя.
Мы пересекли мост и крылатую колоннаду, которая отражалась в узкой
воде. Потянулись чахлые каменные улицы.
- Творец и глина, - сказала Ольга. - Этого не может быть, правда?
Заглядывала мне в лицо.
- Правда, - сказал я.
Я действительно не верил. И кто бы поверил? В заклинание духов. Я
вообще закоренелый материалист. Кончал Университет. Там этим быстро
проникаешься. А если не проникаешься, идешь служить в армию. Система
однозначная. Кроме того, на работе у меня микроскоп. Это против всяких
спиритизмов. Навинтишься на окуляр, и видно: все живое состоит из клеток,
а в каждой клеточке есть большая и очень умная хромосома, которая ею
руководит.
То есть, кругом материя. Спасу нет. И кроме нее - ничего.
Разве что Буратино.
- Ужасный тип - грубый, наглый, - сказала Ольга, дрожа в липкой
духоте. - Он просто алкоголик, уже с утра пьяный, глаза - красные, хлещет
всякую гадость, хохочет, дымит папиросами...
- Откуда он взялся?
- Ах - все это начиналось как шутка. Вот, дескать, можно сделать
игрушку - оживить. Любимая сказка, отличный исходный материал, Алексей
Толстой почти вылепил, осталось доработать совсем немного... Ну и притащил
с улицы забулдыгу вот с таким носом, напялил на него колпак - теперь живет
у нас, орет на гитаре романсы, скандалит с соседом этажом выше...
- Сосед? - догадываясь, сказал я. - Поручик Пирогов, белобрысый
такой?
Она кивнула.
- Похож на кролика. Антиох свихнулся, подбирает всяких... подарил ему
свой костюм, дал денег...
Перед нами открылась площадь, обметанная горьким пухом. На другой
стороне ее в тополином сумраке синел вытянутый собор. Медный шар поплыл с
колокольни: Буммм!.. Мы свернули на канал. За тремя мостами поднимались
багровые крепостные стены - малая страна, неудавшаяся прихоть самодержца,
несуразностью своею вызывающая оторопь и испуг.
- Эту жару создал тоже он, - сказала Ольга. - Невыносимое лето. Он
говорит, что таким образом смещается реальность, расшатывается основа мира
и легче совершить переход.
Запнулась, освободила руку.
Дом был темен. В нем никогда не жили. Только угловое окно на втором
этаже светилось тусклым оранжевым светом. Мы пришли. Я стиснул чугунную
вязь парапета. Завиток был горячий. Штора между рам колыхалась, по ней
пробегали загробные тени - в рогах и перьях.
Там, в комнате, в глухой тишине норы, в нездоровом, потрескивающем и
колеблющемся огне свечи, невидимый для нас человек, склонившись над
столом, нетерпеливо кусая губы, брызгая чернилами и продирая бумагу на
длинных буквах, лихорадочно, жутким почерком, заполнял страницу за
страницей, сбрасывал их на пол, и сердце его ныло от восторга. Ольга
смотрела, как зачарованная.
- Я не хочу туда, - сказала она.
6
- На шести шагах! - закричал поручик. - К барьеру! Я продырявлю это
говорящее полено в четырех местах!
- Но-но, без намеков, - предостерег его Буратино, взмахнув гитарой.
- Сударь! - срывающимся голосом обратился поручик ко мне. - Как
благородный человек: будьте секундантом!
Дворник, который до этого неприятно отклонялся назад и вращал
глазами, вдруг крепко взял его за лацканы пиджака, несмотря на
сопротивление притянул и громко поцеловал в бледный лоб.
- Люблю тебя, Петруха...
Потом поймал за воротник шарахнувшегося Буратино и тоже поцеловал,
подняв.
- Чурбачок ты мой, дорогой...
- Слезу - убью, - задушевно пообещал Буратино, болтая ногами в
воздухе.
Со звоном уронил гитару.
- Это Варахасий, - пояснил Антиох. - Ты его не бойся, он добрый...
- Ой, да ехали на тройке с бубенцами! - неожиданно завопил дворник.
- Есть бутылка водки, - неуверенно сказал я.
Антиох посмотрел на дворника. Тот дернул массивной головой, как
лошадь от мух.
- М... м... м...
- Мало, - перевел Антиох.
- И бутылка вина.
- Ой, да мне бы теперь, соколики, за вами! - завопил дворник.
Забытый Буратино извивался в его кулаке.
- Пусти, Варахасий, пещ-щерный человек!..
Сардельковые пальцы разжались и он упал прямо на гитару, провалившись
тощей ногой в дыру под струнами.
- Достаточно, - сказал Антиох.
Я не мог прийти в себя - ввалились и сразу начали орать. Кажется,
Буратино оскорбил поручика. Или наоборот. Они дико ссорились. А дворник,
уловив меня в перекрест зрачков, припаянных к носу, непреклонным тоном
потребовал выпить.
Я растерялся и делал множество мелких движений.
Между тем поручик Пирогов полез в сервант и достал оттуда
продолговатый полированный ящик, на кипарисовой крышке которого тускло
блеснула золотая корона. Поскреб ногтями - открыл.
- Сударь!
В черном бархате, обращенные друг к другу, лежали два пистолета с
очень длинными дулами.
Я только моргал, никаких пистолетов у меня не было.
Буратино, выбравшись из гитары, наскакивал, как петух.
- Долой царских офицеров!.. Расходись по домам, ребята!.. Ни к чему
нам Дарданеллы!..
Поручик трепетал ноздрями.
- Как человек чести!..
- Да дай ты им, пусть стреляются, - сказал благодушный Антиох. - Не
угомонятся иначе...
Я принял оружие.
- Стой! - вклинившись, крикнул дворник. - Чтобы все было культурно!
Отобрал у меня ящик. Согнутым пальцем зацепил Буратино и оттащил его
к окну. Вручил пистолет - дулом вперед: Держись, чурбачок! - К
противоположной стене прислонил бледного и нервного поручика Пирогова: Не
робей, Петруха...
Встал под люстрой, задрал волосатую руку.
- На старт... внимание... марш!..
Оглушительно грянули выстрелы. Комнату заволокло непроницаемым дымом.
Все скрылось. Послышался глухой и тяжелый удар. Я отчаянно кашлял - дым
был едкий, раздражающий резкой серой. Когда он разошелся, я увидел, что
Буратино и поручик стоят на своих местах невредимые - по-гусиному вытянув
шеи и всматриваясь, а точно посередине между ними, как колода, на полу,
лицом вниз лежит дворник.
Антиох нагнулся и слегка потрогал его.
- Варахасий...
- А вдали мелькали огоньки, - немедленно отозвался дворник. Подумав,
добавил. - Маленькие такие огоньки... Можно сказать - огонечки...
Постучал лбом об пол. Звук был хороший, гулкий.
- Встань, как человек, - попросил его Антиох. - Смотреть на тебя
больно.
Дворник по частям поднялся и отряхнул колени ватных штанов.
- Чуть не упал, - объяснил он.
Потом Антиох начал разливать. Все уже сидели за столом. Как это
получилось, я не понял. Словно произошла смена декораций: сцена первая -
они стреляются, сцена вторая - они за столом. В промежутке отрубило -
никаких подробностей. Но факт оставался фактом. На столе была даже
скатерть. Стояла бутылка в холодной испарине, были порезаны колбаса, хлеб,
сыр; они опустошили весь мой холодильник. Влажно дымились сосиски, и
Буратино, ухватив одну, жевал - прямо с полиэтиленовой кожурой. Поручик
Пирогов, еще не остывший, косился на него, двигал в такт пустыми
челюстями, примериваясь. Дворник изучал наклейку на кильках в томате,
которые валялись у меня со студенческих времен. Я хотел предупредить его,
что ботулин не всем полезен, иные от него умирают в мучениях, но Антиох
сунул мне стакан.
Водки там было на две трети.
- Круто берете, - сказал я.
- А посмотри на народ, - убедительно ответил Антиох.
Народ в лице дворника, сильно пыхтя, прилаживал консервный нож к
банке. По нему не было видно, что алкоголь - это яд.
- Ведь мы тебя ждем, Варахасий...
- Серость свою показывает, - подтвердил Буратино.
- Сичас, - сказал дворник и неожиданно разъял банку.
Оказывается, он резал ее пополам. Томатный соус полился на скатерть,
дворник суматошно запихивал его обратно, выдавливая рыбу.
Антиох молча отобрал у него половинки и придвинул стакан. Обвел всех
черными непрозрачными глазами.
- За бессмертие!
Это он засадил. Я даже вздрогнул.
- И-эх! - сказал Буратино, опрокидывая.
Поручик - как человек военный - уже занюхивал краем мятого рукава.
Я вообще-то не пью. Не нахожу вкуса. Что хорошего: наливаешься
разными чернилами, а потом выворачивает наизнанку. Разве что чуть-чуть, за
компанию. Заранее морщась, потянул в себя противную жидкость. И замер.
Стакан был пустой. Совсем пустой - один воздух. Я повертел его с дурацким
видом - ничего особенного, по граням сползали капли.
- За бессмертие пили, а сам умер, - облизав пальцы, сказал дворник.
Он поедал кильку, выковыривая ее из двух полукружий. Ядовитый соус
капал ему на бороду.
Антиох подмигнул мне.
- Варахасий-то как освоился. Раньше руку все лобызал, а теперь хамит.
- Так ведь нет тебя, - сказал дворник. Сложил ковшом земляную ладонь
и дунул. - Фу! - улетел...
- Варахасий, я тебя породил, я тебя и того...
- Кто умер? - не понял я.
Антиох засмеялся.
- За бессмертие надо платить.
- Что-то дорого.
- Цена всегда одна. И вряд ли будет иначе.
- Господа, - капризно сказал поручик Пирогов. - Право, господа,
скучная материя... Давайте о возвышенном... Вот со мною вчера приключилась
необыкновенная история. - Он оживился, кончики носа и ушей побагровели. -
Иду я, представьте, по улице, ну - везде натюрморт, воробьи заливаются, а
навстречу, тюп-тюп, этакое создание: волосы распущены, платье, между
прочим, до сих пор, декольте дотуда же, чулочки прозрачные. - Он
зажмурился и причмокнул. - Я, конечно, говорю по-гвардейски: Позвольте,
мадам, так сказать, нах хаузе цурюк битте. А она отвечает: Папаша, сначала
вымой голову, папаша... Ангельский голосок. Я тогда намекаю... - Поручик
изобразил пальцами, как намекает. - И мы в Париже! - победно заключил он.
- В самом деле, - лениво сказал Буратино, прикуривая от хабарика.
Вытащил гитару, ногтем тронул занывшие струны. Объявил: Полька-мотылек! -
Заиграл почему-то "Танец маленьких лебедей". Правда, лихо заиграл,
профессионально.
- Ну, - предложил Антиох, - покажем напоследок, как падают звезды?
- Баба, оно и есть баба, - высказал Варахасий свою точку зрения на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг