меня по лицу. Я непроизвольно содрогнулся, а альтаирца словно сдунуло
вихрем.
Оказалось, силовое поле настроено не только на свойства вещей, но и
на ощущения. Оно мгновенно отбрасывает то, что вызвало страх или
отвращение. В некоторой степени оно заменяет земных милых Охранительниц.
26
И вот мы вошли в третью гостиницу - купол и внутри купола сад.
Я помню, с каким нехорошим чувством переступал порог, как внутренне
сжался перед встречей с ползучими гадами, где-то на далекой звезде, одной
ка прекраснейших звезд земного неба, развившихся до ранга разумных
существ. Вега горячее Альтаира, в ее излучении жестких компонентов больше,
какими же уродами должны оказаться вегажители, если альтаирцы так страшны?
Сейчас мне кажется вещим охватившее меня тогда смущение. Я стоял на
перевале жизни, пока еще был по эту сторону ее вместе с Ромеро, но
готовился сделать шаг в иное, куда совершеннее нашего, бытие. Я успел в
том, старом моем бытии прошептать Ромеро несколько иронических, тоже
старых по духу, слов:
- Ради такого зверинца, пожалуй, не стоило устраивать звездной
конференции.
А Мартын Спыхальский громко проговорил:
- О чем замечтались, юноша? Прошу настроить дешифратор на
звуке-цветовую речь.
Мне странно теперь, что перелом моего существования от примитивного
человеческого эгоизма к ощущению единства мира был ознаменован
прозаическим советом настроить дешифратор. Я отрегулировал прибор - и
перенесся в иной мир.
Вначале было темно.
Вокруг высились один растения - темные деревья, густые шапки кустов,
пряно пахнущие цветы. И вдруг повсюду замерцали оранжевые огоньки -
тусклые, как и все в этом сумеречном саду, быстро передвигающиеся перед
деревьями. Горло мне сжала немота, непроизвольная, как приступ. На меня
глядело человеческое лицо, необыкновенное лицо, прекрасней всех
человеческих! Я оглянулся. Такие же лица смотрели и сбоку, и сзади.
Нас окружили существа, до того великолепно похожие на людей, что мне
захотелось закричать от испуга и восхищения.
Да, конечно, они чем-то напоминали змей, но не больше, чем людей. У
них было туловище, похожее на змеиное, очень гибкое, но человеческое лицо
и руки, чуть лишь покороче и потоньше наших, свидетельствовали, что они не
змеи.
Как я потом разглядел, у них не было ног, туловище оканчивалось
пятою, они передвигались, вращаясь на пяте, и так быстро, что превращались
в сверкающий столб. В ту первую встречу с вегажителями я этого не знал. Я
даже не заметил, что они приближаются, вращаясь. Я открыл их, когда они
стояли рядом, приветствуя нас голосом и сиянием. Очарованный, я не мог
оторвать от них взгляда.
Я сказал, что их лица напоминают человеческие. Это справедливо лишь в
первом, грубом приближении. У них очертания человеческого лица, контур
нашей головы, такие же глаза, рот и нос. Но все это гармоничней и нежней.
Лучшая из красавиц Земли и мечтать не может о такой матовой,
атласно-гладкой коже щек, таких ярких губах, таких четких бровях и
мохнатых ресницах. Все это неважно, я говорю о пустяках. Они одеты в
разноцветные, полупрозрачные одежды - платья или плащи... Нет, и это не
то! Самое необыкновенное у вегажителей - их глаза. Глаза вспыхивали и
погасали, они меняли свой цвет. Это были огни, а не глаза. Жители Веги
разговаривают сиянием своих глаз!
- Начнем! - сказала Вера. - Я хочу узнать, как чувствуют себя наши
гости.
Это был стандартный Верин вопрос, у меня же дрогнули руки, когда я
поднимал дешифратор. Шар засиял и запел, из него исторгались цвета и
звуки. А когда он замолк, один из жителей Веги запел и заснял глазами в
ответ.
Это было так красиво, что казалось фантастически неправдоподобным.
Шар перевел его ответ на человеческий скучный язык, хрипловатым
человеческим голосом - одинаковый на всех звездных мирах обмен
любезностями:
- Нам здесь прекрасно. Мы благодарны за гостеприимство. Мы расскажем
нашему народу, какие люди добрые и могущественные.
Один из пришельцев с Веги - вернее, одна, это была девушка - с
интересом рассматривала меня. Я тоже залюбовался ею. Среди прекрасных
вегажителей она была всех прекрасней.
- Как вас зовут? - спросил я.
Она пропела свое имя звучным и нежным голосом, напоминавшим флейту.
Чтоб повторить, что она произнесла, нужны ноты, а не буквы. Одновременно
глаза ее озарились фиолетовым пламенем. Я воскликнул:
- Фиола! Я понял, вас зовут Фиола!
Все кругом засмеялись, даже Вера. В глазах девушки тоже вспыхнул
розовато-голубой смех. Она смеялась ярко, радостными цветами.
- Фиола, - повторил я, смущенный. - Разве я не так выговариваю?
- Фиола, - проговорил машинный голос дешифратора. - Фиола.
- Пусть Фиола, - сказала Вера. - Имя красивое, как и девушка. Однако,
друзья, довольно отвлекаться. Эли, будь внимательнее!
Внимательным я не сумел стать. И хоть меня интересовало, в чем
нуждаются, к чему стремятся эти великолепные существа, я не смог отвлечься
от Фиолы. Я подносил шар к тому, с кем разговаривала Вера, но смотрел на
одну Фиолу.
И она глядела лишь на меня, разговаривала со мной вспыхивающими и
погасающими, меняющими цвет глазами. И не завершила Вера и половины своих
расспросов, как я научился понимать этот восхитительно красочный язык.
Нет, я не мог отвечать ей такими же вспышками и сияньем глаз,
вероятно, я лишь глупо таращился на нее, но Фиола разбирала мои молчаливые
крики, мои смятенно-страстные объяснения, - мы понимали друг друга без
слов.
Вы удивительные создания - люди, говорила Фиола, а среди людей ты
лучший. У тебя доброе лицо, ты строен и красив, ты так нежно смотришь на
меня, мне хотелось бы, чтоб ты схватил меня своими большими руками, у всех
у вас большие сильные руки, ты же сильнее других землян. Да, конечно,
отвечал я, то есть, наоборот, и вовсе не самый сильный и красивый, это
смешно, я - красивый! Но вот ты - поразительная, мне и не снилось, что
могут быть такие существа, я дрожу от радости, когда ты смотришь на меня,
смотри, смотри, сияй своими сверхъестественными глазами! Да, я буду
смотреть, и ты смотри, это так хорошо, когда ты идешь вперед, а голову
оборачиваешь ко мне, прости, я не знаю, как звать тебя, я не могу
осветиться твоим именем, но я уверена, оно звучно и стройно, как ты. Меня
зовут Эли, ты этого не услышишь, обыкновенное имя, на Земле много таких
имен - ни звучных, ни стройных, ни худощавых, просто имен, вот я мое такое
- Эли. Нет, я услышала, тебя зовут Эли, это прекрасно и могущественно -
Эли, вот я зажгусь твоим именем, эти красно-голубые пламена - ты, это твои
цвета, Эли, Эли! Ты скоро уйдешь, вы всегда торопитесь, люди, хоть и тихо
передвигаетесь, и ты уйдешь, как другие, а я буду в сумраке гореть твоим
именем, Эли, Эли, какое звучное имя, Эли, какое сверкающее имя, Эли, не
уходи, Эли, Эли! Я не уйду, Фиола, я останусь, я хочу, очень хочу остаться
с тобою...
- Очнись, Эли! - сказала Вера. - Беседа закончена.
- Надо уходить? Неужели надо уходить, Вера?
- Разве ты думал, что мы поселимся здесь?
Я повернулся к Спыхальскому:
- Мартын Юлианович!.. В эту гостиницу вход для землян не воспрещен?
Лицо его снова перекосила усмешка. Я вдруг понял, что он добрый
человек.
- Эта гостиница - единственное местечко, где для человека нет
опасностей, кроме красоты ее обитательниц.
Я схватил руки Фиолы, заглянул в глаза - они были темны.
- Фиола! - сказал я, забыв о дешифраторе. - Я приду. Жди меня, Фиола!
Я повторял: "Я приду!", пока черные глаза Фиолы опять не вспыхнули
цветом морской воды, освещенной солнцем. Ромеро потянул меня за собою. Я
махал Фиоле рукой.
За воротами гостиницы Вера сделала мне выговор. Сколько раз я слышал
в детстве этот суровый голос!
- Я недовольна, Эли. Чего ты уставился так на бедную девушку?
- Я любовался ею, Вера. Я не озорничал, а любовался!
- Отворачиваться от всех земных девушек, чтоб увлечься первой
встречной звездожительницей, - кто тебе поверит, Эли?
- Главное, чтоб я поверил, - пробормотал я. Я верил.
А Ромеро пошутил:
- В древних преданиях змей искусил прародительницу людей, некую Еву.
Бедный Эли, кажется, дал обольстить себя коварной и красочной змее.
Я молча глядел на него. Я слышал голос из прежнего моего мира, а я
был в новом.
Ромеро опирался на свою дурацкую трость - надменный,
высокомерно-подтянутый. Я словно бы впервые заметил, что он красив и его
короткая бородка расчесана волосок к волоску. Между нами что-то
оборвалось, он больше не был мне другом.
27
- Теперь ангелы с Гиад, - сказала Вера. - В этих крылатых обществах
сохранились враждующие классы.
- Вздорный народец, - подтвердил Спыхальский. - Каждый день у них
драки. Перья летят, как пух с тополей.
- И их много. Двадцать три обитаемые звездные системы в Гиадах, сто
семь густо населенных планет. Ни одно из разумных племен не размножилось
так - почти четыреста миллиардов...
- Разумное племя? - переспросил Спыхальский. - Что, конечно, считать
разумом... Одно добавлю - голодное племя. Посмотрели бы вы, что
происходит, когда звонят к столу.
Вера задумалась. Я был полон мыслей о Фиоле. В молчании мы долетели
до гостиницы "Гиады". В этом здании, размером с город, масса зелени и
света, прямоугольники домов образуют улицы, на пересечении улиц разбиты
амфитеатры с экранами - ангелы любят картины.
Условия тут подобны земным. Крылатые легко приспосабливаются к любым
параметрам гравитации, атмосферы и температур. Вероятно, этим и
объясняется, что они широко расселились на различных по характеру
планетах.
На нас сразу набросились, осатанело зашумев крыльями, три
обрадованных ангела. Восторженный визг и хлопанье привлекли других. Через
минуту вокруг носилась, сталкиваясь и дерясь в воздухе, целая толпа
крылатых. Я хлопал их по крыльям, приветствуя, но их было слишком много,
чтоб со всеми здороваться.
В ангелах есть что-то, внушающее неприязнь. Внешне они импозантны,
даже величественны - белое тело, золотые волосы, широкие мощные крылья,
причудливо окрашенные: розовые, фиолетовые, оранжевые, даже черные,
особенно среди четырехкрылых, чаще же всего - разноцветные.
В летающей толпе преобладали двукрылые формы, четырехкрылые
встречались не чаще одного на десять - и это все был внушительный народ.
Лица ангелов грубы и безволосы. Я не встретил ни в тот день, ни после
ангела бы морщин, морщинисты даже молодые - каждый ангел кажется
состарившимся ребенком. Впечатление это усиливается еще и оттого, что они
галдят и носятся, как расшалившиеся дети. К тому же, ангелы редко моются и
дурно пахнут. В вертепах ангелов вряд ли лучше, чем в конюшнях пегасов.
Когда мы продирались сквозь крылатую толпу, я увидел в стороне Андре
с Лусином.
Я наклонился к Ромеро:
- Павел, замените меня у дешифратора.
Он удивился - неужели мне так понравились крикливые летуны, что
захотелось встретиться с ними наедине? Я объяснил, что собираюсь
потолковать с Андре.
Выбравшись из толпы, я припустил к нему. Какой-то шальной ангелочек,
восторженно завизжав, ринулся на меня с распахнутыми крыльями, но я
ускользнул от него.
- Молчи и слушай! - закричал Андре. - Новые данные о галактах. Говорю
тебе, молчи! Мы получили великолепные записи у того четырехкрылого. Чего
ты размахиваешь руками?
- Я молчу! - закричал я. - Покажи записи.
- Сперва выслушай, потом покажу.
Андре и Лусину повезло. Когда они пришли к изолированному
четырехкрылому, тот спал и ему снились кошмары, мозг его усиленно излучал.
Андре, не дожидаясь пробуждения ангела, поспешил материализовать
записанные излучения на большом дешифраторе.
- Нет, каков дешифратор! - ликовал Андре. - У Аллана лишь на Земле
прочитали прямую речь каких-то дохлых мхов, а мы без возни осуществляем
расшифровку куда посложнее!
Он тут же на улице при сиянии дневного солнца вызвал видеостолб. Я с
усилием всматривался, внешний свет был сильнее внутреннего свечения
видеостолба. Меня охватило недоумение. Я увидел те же картины, что уже
демонстрировались на Земле - скалы, яркие звезды, черное озеро,
спускающийся сигарообразный корабль. Нового не было и дальше - те же
галакты, башня с вращающимся глазом...
- Ну? - спросил Андре. - Понимаешь ли ты, что это такое?
- Понимаю. Бледная копия старых записей Спыхальского.
- И я тоже, - проговорил молчавший Лусин. - Копия. Уже видели.
- Вы дураки! - сказал Андре радостно. - Ну и что, если видели? Важно
одно: звездные видения посещают нашего четырехкрылого очень часто, раз мы
записали их в первом же обследованном сне. Только личные впечатления, а не
наследственность могут дать такую четкость образов. Короче, он видел
галактов сам.
Андре с торжеством смотрел на нас. Я хладнокровно рассмеялся ему в
лицо.
- И сейчас ты идешь выспрашивать своего ангела, правильно ли толкуешь
его сновидения?
- Совершенно верно.
- Я пойду с вами, чтоб присутствовать при оглушительном крушении
твоей очередной теории.
Четырехкрылый буян был громадный, мужиковатый ангелище со свирепой
мордой и могучими крыльями. Он уставился на нас мутными глазами и что-то
проворчал. У ангелов тонкие, писклявые голоса. Разговаривая, они
захлебываются от торопливости - в любом их сборище трескотня и писк. У
этого даже голос был мощный, почти бас, он не пищал, а грохотал. Он мне
понравился.
Андре настроил дешифратор и вежливо проговорил:
- Разрешите задать вам несколько вопросов.
- На колени! - рявкнул ангел. - На колени, не то - к чертовой матери!
Его ярость была так внезапна и буйна, что мы рассмеялись. Смех озлил
его. Он грозно вздыбился перед нами, распахнув крылья и клокоча.
- Зачем нам становиться на колени? - спросил Андре. - У людей это не
принято.
Дешифратор перевел ответ ангела:
- Я божественного происхождения. Я - князь!
Я усомнился в правильности перевода. Слова "к чертовой матери",
"божественное происхождение", "князь", "на колени" слишком отдавали
старинными земными присловьями и понятиями, чтоб быть правдоподобными. Я
не понимал, почему из всего богатства человеческого языка дешифратор
использовал лишь это старье.
- Не думаю, чтобы ДУМ врал, - возразил Андре. - Объем его памяти не
мал - четыреста тысяч слов и сто миллионов понятий. И если он выбрал князя
и чертову мать, то, значит, наш узник имел в виду нечто, что ближе всего
подходит к понятиям "князь" и "к чертовой матери".
Тогда к ангелу обратился я:
- Почему высчитаете себя князем?
- Налечу и растопчу! - сварливо сказал ангел. - На колени или смерть!
Я вспомнил, что охранное поле людей на Оре зависит от настроения. Я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг