в один ряд с каждой стороны его торчало по пятнадцать гребных весел, и на
корме еще два рулевых весла в уключинах, которыми управляли опытные
кормчие, знающие небо так же хорошо, как и море. И на двуногой мачте,
которая заваливалась в случае надобности к палубе, на двух реях висел
широкий, низкий парус с изображением покровителя нашего - бога Ра. И
пустились мы в путь, и счастливым было наше путешествие. При попутном
ветре скоро достигли мы берегов Пунта и выгодно обменяли свой товар на
серебро, а серебро - снова на товар. И наполнили мы наш корабль всем, что
нам было необходимо, и взгляни: разве не было у нас вдоволь иби и хекену,
нуденба и хесанта, и храмового ладана [3], которым умилостивляют всех
богов? И уже спустя четыре месяца возвращались мы к родным берегам, и вот
- грянула ночью буря, и ветер все крепчал, и вздымались волны высотою в
восемь локтей. И рухнула мачта в волну, и сказал лукавый жрец,
приставленный отцом моим, чтобы присматривать за мной: "Вот - море
разгневано, и боги требуют себе жертву. Отдадим в жертву царевича, не то
все мы погибнем!". И видел я, что жрец лжет, но не стал противиться
судьбе, ибо все моряки, напуганные бурей, были на его стороне. И встал я в
лодку из папируса, и спустили они лодку из папируса в волны, бьющие о
борт, и оттолкнули веслами от корабля, и понесло меня ветром в открытое
море.
Много дней и ночей носило меня по хлябям морским, и помутился
рассудок мой от жажды, и ослабела память моя от долгих страданий. И
подобрали меня рыбаки, ловившие у берегов Нижнего Египта, и выкормила меня
молодая женщина, кормящая грудью, ибо был я беспомощнее младенца. Когда же
по прошествии времени спросили меня: "Кто ты?" - промолчал я и не знал,
что ответить, потому что не помнил. И богатых одежд, которые подносили к
лицу моему, я не узнавал. И остался я жить в семье бедного рыбака,
подобравшего меня в море, и вот: вместо царского дворца - жалкая хижина из
нильского ила, смешанного с глиной, навозом и рубленой соломой. И стены ее
из ломаного кирпича и обмазаны илом. Окна ее - дыры, заткнутые тряпьем,
дверь ее завешена циновкой, плоская крыша выложена пальмовыми листьями и
стеблями камыша, и всякое время ходят по ней куры. И вместе с сыновьями
рыбака, у которого я жил, выходил я в море, чтобы ловить, и два года ловил
я рыбу в Красном море, как простой смертный. И ладони мои загрубели от
тяжелых сетей, набухших соленой морской влагой, и по ночам соседская
девушка выбирала из моих волос сухую рыбью чешую.
Однажды, проезжая по землям своего нома, увидел меня номарх и велел
следовать за собой, так как понравился я ему лицом своим. И сказал он мне:
"Будешь мне как сын, ибо жена моя бесплодна, и нет у меня детей". И
остался я у номарха вместо сына. И вот - отправился мой приемный отец в
Фивы и взял меня с собою, и сказал мне: "Отдам тебя в школу писцов, ибо
это почетное занятие среди людей". И приняли меня в школу писцов, и было
там, кроме меня, еще тридцать девять юношей, а всего сорок, которым выдали
по деревянному ящику с папирусными свитками и по бронзовой чернильнице,
ибо все мы были дети из богатых семей. И сказал нам учитель с оттопыренным
ухом, за которым он всегда носил тростинку: "Смотрите - и делайте, как я".
И опустились мы на землю, и подвернул каждый из нас левую ногу под себя, а
на выставленное правое колено положил чистый папирус и стал писать. И
учились мы зачинять тростниковые стилья и различать виды папирусной бумаги
по цвету ее, по запаху и длине. И взгляни: разве не отличу я теперь с
одного взгляда папирус из Себенниты, что в Дельте Нила, от папируса из
Таниса или Сомса, подобно тому как любой из непросвещенных легко отличит
священный папирус, выделываемый из сердцевины стебля, от грубой оберточной
бумаги для торговцев! И чертили мы иероглифы на беловой стороне [4]
бумаги, и был я первым среди учеников, потому что вылетало слово из уст
учителя и были готовы уши мои, чтобы услышать его [5], И вот - пришел я к
учителю и сказал: "Учитель, взгляни, что написал я сегодня ночью", ибо сам
Тот [6] водил в ту ночь моей рукой. И дивился учитель, читая письмена мои,
и говорил: "Поистине, чудесный дар вложили боги в сердце этого юноши", ибо
было то, что я написал, как лучшее из того, что написано рукой человека.
И вот - настал день, когда собрал нас учитель во внутреннем дворе
храма и разорвал на себе одежды свои, и возопил: "Горе нам, ибо вознесся
бог к окоему своему, царь Верхнего и Нижнего Египта Мерин-Птах XIII.
Вознесся он в небеса и соединился с солнцем, божественная плоть царя
слилась с тем, кто породил ее!" [7] И пали мы в пыль и рвали на себе
волосы свои. И поднял учитель руку, призывая нас к тишине, и воскликнул:
"Радуйтесь! Ибо обрели мы в этот день нового фараона, он тоже бог, сын
бога, великий и могучий". И отозвал он меня в сторону, и положил руку мне
на плечо, и сказал: "Будешь читать перед лицом фараона на церемонии". И
вот [...] увидел я прекрасную царицу, сидящую по левую руку от молодого
фараона, и словно бы тень прошла по моим глазам, и провел я тыльной
стороной ладони по лбу своему и вспомнил все, что было со мной до того,
как подобрали меня рыбаки, ловившие в Красном море. И увидел я, что
самозванец сидит на моем месте, и исказилось лицо мое от гнева, и хотел я
схватить меч свой, чтобы пронзить негодяя, но не было меча на бедре моем.
И узнала меня царица моя, и узнал меня новый фараон, ибо испуг отразился в
его глазах, и протянул он руку, чтобы схватили меня стражники его. И
бросили меня в темничный колодец как бунтовщика и подстрекателя. А наутро
должны были меня казнить.
Коротки ночные часы, и с каждой каплей воды [8] уходила от меня моя
жизнь. И услышал я шорох наверху и, подняв глаза свои к круглому отверстию
высоко над головой, увидел лицо немой служанки моей царицы. Кинула она мне
веревку, и поднялся я по веревке наверх. И выступила из тени женщина и
открыла лицо свое, и вот - о блаженнейший миг в моей жизни! - сама царица
бросилась в мои объятия и зашептала, так что ее горячее дыхание обожгло
мне кожу: "Охранники подкуплены. Ты должен бежать, ибо близится третья
стража, и тогда будет поздно!" - "А ты? - воскликнул я, сжимая ее в своих
объятиях. - Как же ты?" Но покачала она головой: "Фараон хватится меня, и
во дворце поднимется переполох, и заметят исчезновение наше прежде, чем мы
успеем уйти далеко. Беги один - и да будут ноги твои легки, как ветер!" И
склонился я перед царицей своей, и вывела меня служанка ее со двора под
покровом ночи, и побежал я из столицы на юг - так быстро, как только мог.
И вот - в поле войско фараона, и увидели меня караульные и схватили меня.
Не оказал я сопротивления им, но велел отвести меня к начальнику своему. И
привели они меня к начальнику своему, а начальник их был знаком мне по
походам против кочевников. И сказал я ему: "Не смотри на одежды мои, но
смотри на лицо. Вот - я фараонов сын, который отправился по воле отца
своего в Пунт и которого все считали погибшим. Но разве мог бы я стоять
теперь перед тобой, если бы тело мое и кости мои лежали на дне морском? Не
утонул я, хотя и бросили меня по приказу коварного жреца одного в утлой
лодчонке посреди бушующего моря, - но вернулся живым и невредимым. Они же,
хотя и остались на большом и крепком корабле, все погибли. Ныне же я хочу
взять то, что принадлежит мне по праву". И склонился начальник царского
войска перед своим законным повелителем. И той же ночью отобрали мы
пятьдесят человек из войска и побежали быстро в столицу. И прошли мы во
дворец беспрепятственно, ибо знали стражники начальника царского войска в
лицо, он же в любое время дня и ночи имел к фараону свободный вход. А меня
никто не узнал, ибо набросил я на себя одежду простого воина и прикрыл
лицо свое плащом. И ворвались мы в царские покои, заколов охранников,
стоявших у дверей. И вот - самозванец, бледный от страха и потный, как
женщина после сношения. И сбросил я его за волосы на пол и хотел вонзить
ему меч в горло, но удержал меня начальник царского войска и сказал мне:
"О повелитель, удержи руку свою от убийства брата своего, ибо это брат
твой". И склонил я слух к словам его и отбросил меч в сторону. И велел я
прекратить резню во дворце, ибо и так уже достаточно было пролито крови. И
воцарился я в ту ночь в Египте. Когда же настало утро, велел я слугам
своим схватить смотрителя женских покоев, предавшего царицу свою, - и
связали его и бросили в реку, кишевшую крокодилами, и сказал я придворным,
которые при виде сего вострепетали за жизни свои и за жизни детей своих,
ибо некоторые из них оказали мне в ту ночь сопротивление, - и сказал я:
"Вот - первая и последняя казнь среди приближенных моих, ибо знаете вы,
что ослабела память моя - и не помню я зла". И сказал я так потому, что
разнеслась весть о злоключениях моих и я своими ушами слышал, как за
спиной называли меня "царевич непомнящий". И восхвалили меня подданные мои
и говорили: "Поистине - вот фараон, не помнящий зла!"
И по прошествии времени одарил я из своих рук бедного рыбака и
сыновей его, с которыми ловил рыбу в Красном море. И назвал я номарха,
приемного отца своего, истинным знакомцем своим [9]. И зажил я счастливо с
царицей сердца моего - несравненной Хатшепсут. [Колофон:] доведено же сие
до конца прекрасно и мирно, - для души скромнейшего из писцов - писца Хори
[10].
КОММЕНТАРИИ
1) Год в летоисчислении древних египтян состоял из трех сезонов по
четыре месяца каждый. Месяц же делился на три декады по десять дней. Для
того, чтобы совместить календарный и астрономический год, к последнему
месяцу прибавлялось еще пять дней, посвященных богу Тоту.
2) Пунт - страна на территории современного Сомали.
3) Иби, хекену, нуденб, хесант - благовония.
4) Части слов, заключенные в квадратные скобки, восстановлены
переводчиком. Выражения в квадратных скобках являются темными местами,
допускающими разночтения. Многоточия в квадратных скобках - лакуны.
5) Буквально: "чтобы поймать его".
6) Тот - бог мудрости, письменности и счета.
7) Строки из гимна Атону-Ра.
8) Должно быть, имеется в виду вода, по капле вытекающая из водяных
часов, которыми пользовались в Древнем Египте.
9) Истинный знакомец фараона - высокое придворное звание.
10) Мнение ученых об авторстве сказки разделилось: одни считают, что
она написана от имени выдуманного фараона писцом Хори; другие же полагают,
что "царевич, не помнящий зла", - это реальное историческое лицо, а "писец
Хори" - всего лишь его псевдоним, который он получил от своего приемного
отца и которым он подписывал свои первые литературные произведения в школе
писцов. Примечательно, что это имя упоминается в "Сказке о двух братьях",
относящейся примерно к тому же времени, что и "Царевич".
ПОГРЕБЕННЫЕ В КАТАКОМБАХ
Перевод с латинского
Весь мир опустошен.
Киприан
Не так много письменных свидетельств дошло до нас о первых
христианских мучениках, убиенных римскими язычниками. Однако то, что
пощадило безжалостное время, являет собой пример бесконечного мужества и
самоотверженности. Acta Proconsuloria - так называются эти страшные
документы, своей жестокостью и полнейшим презрением к человеческому
страданию сравнимые разве что с документами Святой Инквизиции. Какая
горькая ирония!
Краткость латинских судебных протоколов, которые велись специальными
стенографистами - нотариями, поразительна. Ее можно сопоставить только со
скоропостижной смертью. Имя проконсула, в области которого производился
суд, указание года, месяца и дня (а иногда и времени суток, ибо процессы
шли днем и ночью), затем краткий формальный допрос - и смертный приговор.
Вся процедура занимала не более получаса. Осужденного уводили, и приговор
приводился в исполнение немедленно.
Среди источников, повествующих о гонениях на первых христиан,
"Погребенные в катакомбах" занимают особое место. Более странной рукописи
не найти во всей обширнейшей христианской литературе. О ней известно
только то, что в III веке христиане выкупили ее у римских властей за
двести динариев, а популярность ее в средние века едва ли не превосходила
популярность таких шедевров апокрифической литературы, как "Протоевангелие
Иакова" и "Евангелие от Фомы". Она представляет собой послание
руководителя тайной римской христианской общины, уничтоженной императором
Нероном, и обращена к некоему Теофилу из Коринфа.
В науке существуют различные толкования этого памятника. Покойный
профессор Пустослов приписывал ему эзотерическое значение, академик же
Недоверченко считал его не более как поздней подделкой, пародирующей
новозаветные предания. Однако судите сами.
"Любезный брат Теофил, ты, надеюсь, слышал о великом пожаре в Риме
[1], который послужил поводом для несправедливых и жестоких гонений на
римских христиан, - гонений, учиненных злейшим из врагов нашего Господа
императором Нероном? Он и до того не питал особого почтения к слугам
Господним, а теперь и вовсе словно взбесился. Каждому, кто носит на груди
или на руке священный знак рыбки [2], ежеминутно грозит разоблачение и
ужасная кара. Да будет тебе известно, мой милый брат, что над христианами
издеваются кто как может и что только самые ленивые просто распинают их на
крестах вдоль дороги. Более охочие до всякого рода зрелищ - те велят
зашивать наших братьев в шкуры животных и бросают их на растерзание диким
зверям. Нерон же (этот второй Ирод) предпочитает развлекаться иначе: по
его приказу женщин, признавшихся в любви ко Христу, привязывают нагими к
столбам, обливают смолой и поджигают, чтобы они освещали, наподобие
факелов, его сады при Золотом дворце, в то время как сам он, совершенно
голый, проносится мимо них в колеснице, упиваясь истошными воплями своих
несчастных жертв.
Единственным прибежищем для изгоев до сих пор служили глубокие и
мрачные катакомбы. Только там мы могли чувствовать себя в безопасности.
Немногие избранные знали расположение подземных ходов и искусно устроенных
ловушек. Но да не внушит тебе это ложных надежд, ибо диавол столь же
неутомим в своем преследовании приверженцев истинной веры, сколь и
изобретателен в способах, коими он это преследование осуществляет. И как
наивны мы были, полагая, что Сатане закрыт доступ в нашу маленькую святую
общину! Коварные соглядатаи императора проникли в нее и разнюхали тайну
катакомб. Теперь ничто не могло помешать этим извергам в любое мгновение
нагрянуть в наши убежища и, застав нас врасплох, схватить и казнить всех
до единого. Но ты не знаешь гнусного нрава императора, если думаешь, что
он поступил так просто. Нет, его изощренный и извращенный ум придумал для
нас казнь более ужасную, чем гибель в пасти льва или крокодила [3] на
арене цирка. Дождавшись, когда мы соберемся в нашем потаенном храме всей
общиной, он приказал своим людям замуровать нас в глубоком подземелье,
пока мы предавались молитве, и, когда мы обнаружили на месте прохода
свежую кладку из огромных камней, наша участь была уже предрешена.
Нас было двенадцать человек в тесном и душном помещении. Я знаю, ты
никогда не спускался в римские катакомбы, поэтому коротко опишу их. Это
заброшенные каменоломни, расположенные вдоль Аппиевой дороги и
разработанные в мягкой туфовой породе. Состоят они из множества узких
проходов с высокими сводами и неровными стенами, испещренными тысячами
ниш, в которых покоятся забальзамированные мощи почивших братьев,
ожидающих воскресения. Эти галереи простираются на тысячи стадий и до сих
пор служили нам надежным прибежищем и местом для молитвы. В самой глубине
подземных переходов в сплошной скале высечено небольшое помещение шагов
двадцать на пятнадцать, в котором и собирались мы, как в храме. Возле
дальней его стены помещался небольшой каменный алтарь. В углах чадили
смоляные факелы.
Увидев, что мы заживо погребены в каменном склепе, даже самые смелые
и самоотверженные из братьев побледнели, как полотно, но был среди нас
один, который сперва уставился на свежую кладку так, словно глазам своим
не верил, а когда очевидность происшедшего дошла до его сознания, принялся
рвать на себе волосы и кататься по полу, воя, как раненный шакал. Сначала
мы думали, что это обычное проявление малодушия, и постарались как могли
утешить своего брата. Однако в ответ на наши ласковые слова он вдруг
перестал плакать, и тут же, наподобие икоты, им овладело нервное,
безудержное хихикание, которое перемежалось с самыми гнусными признаниями,
какие мне только доводилось слышать. Тот, кого мы почитали нашим братом в
Духе, был не более как слуга Сатаны и императора. Это он выдал Нерону наше
местонахождение и время, когда мы собирались на молитву. Нерон пожертвовал
им с той обыкновенной для него легкостью, с какой он привык пренебрегать
даже лучшими своими друзьями и вчерашними пособниками. Сначала, когда
открылось, кто нас продал, мы хотели учинить немедленную расправу над этим
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг