заглушались музыкой. Я облегченно вздохнул: правильно - нечего человеку
мешать развлекаться, а то все веселятся, а он как дурак на посту стоит.
Осмотревшись, я не обнаружил поблизости ничего подозрительного.
Похоже, этим сараем никто не интересовался и за стратегически важный пункт
его не держал.
Проникнуть внутрь в старые времена можно было через любое окно, как
правило на скорую руку забитое досками. На моей стороне, однако, окон не
было, надо было выходить либо на сторону, просматривающуюся со стороны
трибун, что меня совершенно не устраивало, либо возвращаться на ту, что
находилась в поле зрения любителя эротических спектаклей на свежем
воздухе.
Я опять заглянул за угол и не смог сдержать довольной улыбки.
Шевеление в траве прекратилось. Наступила пора аплодисментов. Работник
милиции неспешным шагом направлялся в сторону актеров, видимо, чтобы
вручить им цветы. Я мысленно пожал руку исполнителю главной роли - он не
подвел меня. Вообще на мой взгляд искусство закончить любое дело вовремя -
ни раньше, ни позже - является важнейшим из всех искусств.
Итак, пока охранник играет со счастливой парочкой в "третий лишний",
руки у меня развязаны. Тем не менее я счел не лишним соблюсти меры
предосторожности, добираясь к ближайшему окошку потихоньку и плотно
прижимаясь при этом к стене.
Окошко это, как и в старые добрые времена, было заколочено досками. Я
дернул за ближайшую, и она сразу же развалилась на части. Этого следовало
ожидать - ведь наша футбольная команда обанкротилась лет восемь назад, с
тех пор этим проходом так, вероятно, никто и не пользовался, и доски
успели сгнить.
Я еще раз провел рекогносцировку. Перед глазами моими предстала
удивительная картина.
Метрах в сорока от меня, за нужником, по травке бежала обнаженная
нимфа. За ней гнался сатир с головой омоновца. Замыкал процессию сам
Аполлон, также полностью обнаженный. "Вакхические игры", - догадался я. И,
вероятно, на них следовало ожидать скорого прибытия подкрепления в лице
отряда сатиров, поэтому я быстренько разломал оставшиеся доски и ухнул в
окно головой вперед.
Я уже успел позабыть, что пол склада находится значительно ниже
уровня грунта, и не сломал себе шею лишь потому, что под окном как раз
валялся старый гимнастический мат.
Выждав пару минут, чтобы глаза привыкли к царившему на складе
полумраку, я огляделся. Нужная мне дверь с ведущей к ней небольшой
лестницей находилась на противоположной стене, почти прямо напротив меня.
Я прошел туда и тихонечко потянул ее на себя за одну из приколоченных
досок. Дверь, чуть скрипнув, сразу же отворилась. Мне это очень не
понравилось. Я поспешно захлопнул ее и прижался к ней спиной.
Мой взгляд скользнул по внутренностям склада. И тут я увидел, что
свет в помещение проникает не через одно окно, а через два. Двумя проемами
правее того, через который проник я, также зияла дыра, сквозь которую было
видно голубое июньское небо.
У меня на лбу выступил пот. Когда я несся мимо этой стены здания, я,
конечно, не обратил внимания на то, что одно из окон уже разобрано. Теперь
мне предстояло расплачиваться за свою невнимательность.
Света было вполне достаточно, чтобы убедиться, что внутри, кроме
меня, никого больше нет. Следовательно, кто бы не залез сюда до меня, он
либо уже прошел под трибуну, либо вернулся на улицу.
Я понемногу стал успокаиваться. В конце концов, дыра могла быть
проделана не сегодня, а, например, в прошлом году. Может быть, этим сараем
пользуются парочки, благо здесь повсюду раскиданы маты, а может быть,
здесь ночуют бомжи. Впрочем, никаких предметов домашнего обихода, которые
говорили бы в пользу последней версии, видно нигде не было.
Я закурил и стал ждать, когда концерт закончится. Далее мне
предстояло действовать по обстановке.
Господин Платонов не очень-то утруждал себя работой. Основная часть
концерта продолжалась не более часа, после чего на бис был исполнен
главный хит по поводу отцовства. И все. Я выждал некоторое время, которое
по моим расчетам нужно было певцу, дабы проникнуть сквозь толпу
поклонников в помещение, а затем поднялся, затушил очередной окурок,
раскрыл дверь и уверенным шагом ступил в коридор.
Там никого не было. Чтобы попасть непосредственно под трибуны, надо
было преодолеть примерно метров двадцать по темному коридорчику, а затем
повернуть налево. В этот момент меня посетила мысль, что артист мог прямо
с поля уехать на машине в гостиницу, что, учитывая количество находившихся
на стадионе фанатов, было бы с его стороны самым разумным. Однако
отступать было поздно.
Я миновал поворот и оказался в главном коридоре сооружения. Как раз в
этом крыле и располагались служебные помещения и раздевалки, а в другом
находился небольшой гимнастический зал. Пройдя метров десять, я увидел
спешившего мне навстречу человека. Итак, первое препятствие. Приняв
деловой вид, я постарался проскочить мимо него. Это был здоровенный мужик
в джинсах, клетчатой рубашке и сером пиджаке. Миновал я его на удивление
просто, - он даже не взглянул в мою сторону.
Пройдя пару шагов, я на всякий случай оглянулся, и это спасло мне
жизнь. Мужик, стоя на повороте, целился в меня из пистолета. Я сглотнул
внезапно появившийся в горле комок и бросился к ближайшей двери,
выпрыгнув, что было сил. Дверь, по счастью, не была заперта, и я, больно
ударившись о нее плечом и головой, влетел внутрь и шлепнулся на пол.
В одном мне в жизни здорово не повезло. В то время, когда я учился,
из высших учебных заведений забирали в армию. После первого курса туда
загремел и я. Служить мне довелось, как слишком по оценкам военных умному,
в трубопроводных войсках (есть и такие). И вот в этом-то мне, наоборот,
здорово повезло. Войска эти - в общем-то и не войска, а так - рабсила,
интеллектуальный стройбат. Однако в нашем отдельном батальоне был очень
хороший инструктор по спорту - капитан "дядя Вася".
До этого дядя Вася служил на такой же примерно должности в
диверсионном спецподразделении ВДВ. Попал в Афганистан, а вернувшись,
запил по-черному. Без продыху. Его хотели уволить, но один из чинов в
министерстве обороны, с которым они вместе воевали, пожалел капитана, и
того просто "сослали", чтобы не мозолил глаза начальству.
Поскольку делать на службе дяде Васе все равно было нечего (ну какой
спорт в трубопроводных войсках), то в перерывах между стаканами он
соорудил небольшой спортзал и тир. Поскольку и нам на службе тоже делать
было нечего, то все вечера мы проводили у дяди Васи.
Он обучал нас драться, стрелять и выбивать из пленных ценную
информацию, подкрепляя показанное примерами из своей собственной боевой
эпопеи. А сам инструктор делать все эти вещи умел очень хорошо. Причем,
чем крепче он был нагружен, тем лучше у него это получалось. Если бы
удалось разбудить его среди ночи, показать человек пять противников, дать
пистолет и втолковать, где находится мишень, то он сначала всех изувечил
бы, затем выпустил всю обойму в десятку, выпил рюмочку и снова улегся
спать, так толком и не поняв, что же все-таки произошло.
Дядя Вася в таких случаях, вероятно, работал "на рефлексах". У меня
таковые, конечно же, наработаны не были, но то, что надо защищаться, я
сообразил сразу. Вскочив, я схватил валявшийся рядом стул и встал сбоку от
двери, прижавшись к стене, чтобы не попасть под пулю.
Через несколько секунд в комнату влетел человек и внезапно
остановился в положении спиной ко мне. Я опустил стул ему на голову. Он
хрюкнул и обернулся. Под серый пиджак у него была одета белая рубаха с
желтым в синюю полосочку галстуком.
Все это я успел заметить, пока он бил меня кулаком в горло. Падая, я
также успел взглянуть на то, перед чем этот парень так резко тормознул.
Это были две человеческие фигуры, лежавшие на полу лицом вниз. Лужи крови
под их головами на моих глазах увеличивались в размерах.
Вряд ли я смог бы проглотить что-нибудь тверже воды. Да мне никто
ничего, кроме нее, и не предлагал. Я сидел на стуле в кабинете директора
стадиона. В хозяйском кресле уютно устроился старший оперуполномоченный
уголовного розыска майор Валерий Овчинников - здоровенный брюнет лет
тридцати трех - тридцати четырех. Наша с ним беседа продолжалась уже почти
час.
- Так ты по-прежнему настаиваешь, что всего лишь собирался взять у
Платонова интервью? - в очередной раз спросил меня Валера.
Я знал Валеру, но не очень хорошо, так, через Потайчука, да еще пару
раз мы случайно встречались на улице, но дальше кивков дело не шло.
- Да, - прохрипел я. - Перестань меня мучить, я уже рассказал все,
что знаю.
Овчинников покачал головой.
- Телохранитель застал тебя с двумя свеженькими трупами - самого
певца и второго охранника. У обоих перерезано горло. Бритва лежала рядом.
Как он утверждает, самого его ты ударил стулом по голове. Мужика, который
якобы целился в тебя из пистолета, он не видел.
- Ну и что. Тот вполне мог убежать через склад, сразу же, как увидел,
что в его сторону идут люди.
- Мы это проверим, - пообещал он.
Опер ушел. Битый час я сидел в этом кабинете в обществе вооруженного
милицейского сержанта. Наконец, около полуночи Овчинников вернулся, но уже
не один. Вместе с ним в комнату вошел высокий худой субъект с водянистыми
глазами и реденькой шевелюрой.
- Следователь прокуратуры Зайцев, - представил его мне майор и сделал
охраннику знак выйти. После этого он сел, закурил и продолжил разговор.
- Вот какая ситуация, Алексей. Мужика твоего омоновец, дежуривший на
этом участке не видел. Как и тебя, кстати.
- Конечно, никого он не видел, - взорвался я. - И видеть не мог. Он
же сначала за парочкой, занимавшейся любовью, подглядывал, а потом за ними
же и гонялся. Не сомневаюсь, что и после этого дело он себе нашел быстро -
там вон женский сортир рядом.
- Клеветой на органы занимаетесь, гражданин Соколов, - неожиданно
заметил следователь, пристраиваясь на стуле, стоявшем сбоку от стола.
Я удивленно посмотрел на него. Откуда этот тип взялся? Из мрачного
прошлого, что ли?
- Спокойно, Леша, не нервничай, - Валера стал перебирать содержимое
моих карманов, разложенное на столе. На том же столе лежали вещи,
найденные у убитых.
- Здесь вот какая петрушка получается, - продолжил он после
некоторого молчания. - В соседней комнате нашли труп милиционера, который
дежурил в этом крыле, тоже с перерезанным горлом. А вот этого мы не любим.
Особенно начальство наше не любит. Кроме того... Убит известный певец,
любимец молодежи. Народ гневно потребует найти преступника. Не в наших
интересах тянуть дело. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Я понимал.
- А отпечатки на бритве?
- Их нет, - развел руками опер. - Правда нет.
- А мотивы? - взвился я. - Какие у меня мотивы?
- Мотивы, - полувопросительно-полуутвердительно протянул майор. -
Моти-и-ивы, - он взял пакетик из кучки вещественных доказательств,
найденных в карманах убитых, раскрыл его и понюхал. - "Дурь", - он
медленно закрыл пакетик и кинул его обратно на стол, но уже в коллекцию
вещей, принадлежавших мне. - "Дурь". Ты - бабник, об этом известно всем.
Приревновал очередную подружку к эстрадной звезде, обкурился с горя и
замочил его. Проник же сюда так, как и говоришь - окурки в сарае это
подтверждают. А интервью - предлог.
У меня перехватило дыхание.
- Ты что, собираешься мне тройное убийство пришить?! В том числе одно
- милиционера при исполнении?!
- Факты, - развел майор руками. - Кстати, убийство на сексуальной
почве подтверждается тем, что у Платонова отрезаны половые органы и
оставлены рядом с трупом. Очень похоже на свихнувшуюся наркоту.
После этих его слов меня чуть не вытошнило.
- Я?! Такое?! Да я же крепче "Беломора" в жизни ничего не курил!
- Закурил с горя. Медэкспертиза подтвердит.
Я повернулся к прокурорскому.
- Что вы ему позволяете? Вы же из прокуратуры.
Тот посмотрел на опера.
- Он журналист, да? Ну так засади его в пресс-хату. Пусть его там
ребята на хор раком поставят, доведут до кондиции, а завтра мы тогда с ним
еще раз побеседуем.
- Да как я мог ухлопать обученного охранника и милиционера?! - в
отчаянии заорал я. - Да еще таким зверским способом. Я что - помесь
Джеймса Бонда с Фредди Крюгером?
- Может быть ты бывший десантник или пограничник, - сухо сказал
Валера. - Узнаем. Да до меня, впрочем, и так доходили слухи, что ты не
самый вежливый человек в нашем городе.
Я понял, что влип. У них все сойдется. До дяди Васи они, конечно, не
докопаются, но о том, что в прошлом году я устроил одному жлобу,
пришедшему в газету выяснять отношения, сотрясение мозга и открытый
перелом правой руки (ну, остальное-то там было по мелочи), узнают
безусловно.
Я опустил голову и только сейчас увидел, что мой пиджак спереди весь
заляпан кровью - видимо, упав на пол, я попал в лужу, не исключено даже,
что от отрезанных частей. При мысли об этом меня передернуло.
- Значит, кому вторую звездочку, кому новый класс, а кто-то и в
Москву на повышение поедет. Ну а мне - вышка, - я поднял голову и оглядел
присутствующих.
- По-моему, он опять оскорбляет органы, - ни к кому не обращаясь
произнес Зайцев.
- По-моему, тоже, - глядя мне прямо в глаза, подтвердил Валера. Затем
он встал из-за стола, медленно обошел следователя и неожиданно ударил меня
ногой в голову.
Я вместе со стулом, на котором сидел, упал на пол, больно ударившись
обо что-то макушкой. На грохот вбежал милиционер. Мне были видны только
его высокие запыленные ботинки.
- Все нормально, - сказал ему майор. - Мы справимся сами. Оставайтесь
там. - Тот вернулся обратно в коридор.
Я встал и, пошатываясь, попытался поднять стул и снова усесться на
него.
- Я тебя научу закон уважать, борзописец хренов, - прошипел опер и
снова ударил меня ногой в голову.
На этот раз удар пришелся в висок. В глазах у меня потемнело. Когда
мне стало лучше, я решил не пытаться вставать снова, но с решимостью уже
приговоренного выдохнул:
- Такие как вы, только позорят этот самый закон.
Прокурорский захохотал - тоненько и противно, как кастрат на
просмотре порнофильма. Это меня добило.
Я рывком поднялся и врезал Валере снизу по челюсти. В ней что-то
чвякнуло, и майор начал оседать.
Я бросил взгляд на Зайцева. Он привстал со стула и уже открыл рот,
собираясь позвать на помощь. Я схватил со стола здоровенную пепельницу и
бросил ему в голову. Она попала точно в нижнюю часть лица. Следователь
свалился на пол.
Обернувшись, я обнаружил, что опер уже поднялся и шарит рукой под
курткой, пытаясь нащупать пистолет в плечевой кобуре. Я сделал левой ногой
ложный замах, показывая, что собираюсь ударить его в грудь, и, как только
он отпрянул, произвел ею резкий удар сверху вниз прямо под коленную
чашечку его выставленной вперед ноги. Опять раздался неприятный звук, и
эта его конечность как-то неестественно вывернулась "коленкой назад".
Майор перестал нашаривать и выпучил глаза, как будто уже находился на
своем смертном одре. Тело его наклонилось вперед, а рот широко раскрылся.
Однако продиктовать свою последнюю волю он так и не успел, поскольку его
нижняя челюсть вновь была потревожена - это было верхнее "си" в партии
моей левой ноги. Голова его откинулась назад, и страж закона рухнул
мешком.
На шум никто не прибежал - спасибо Валере с его самонадеянным
"справимся сами". Убедившись, что представители государственных органов
больше не хотят неприятностей со стороны прессы и не шевелятся, я
быстренько сгреб со стола все свои вещи и распихал их по карманам. Моей
зажигалки среди них почему-то не оказалось, и я забрал чью-то лежавшую
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг