страна. Она была совсем как настоящая. По утрам здесь были черные горы и
зеленое небо. Над горами вставало большое красное солнце. Порой шел
холодный дождь. И даже - когда Марии очень этого хотелось - снег среди
лета. Были здесь настоящие дома (правда, не много) и настоящие дороги
(правда, по ним никогда не ездили машины). Машины в сказке, правда, тоже
имелись, но они попросту стояли на одних и тех же местах.
Вначале Мария не понимала, почему так происходит, но потом
догадалась. Машины не ездили потому, что были мертвыми, а мертвыми они
были потому, что в сказочной стране не жили люди. Это было, конечное
плохо, зато, когда Мария попадала туда, на нее никто не ругался, не
кричал, чтобы она убиралась в свою Зону и не заражала тут других детей. И
никто ее не жалел.
А потом выяснилось, что люди в сказочной стране все-таки бывают.
Правда, не настоящие. Но почти настоящие. Живые куклы, очень похожие на
людей. Мария не понимали, что они делают, но все равно играть с ними было
очень интересно.
Они появлялись в сказке неожиданно для Марии, забирались в пустые
дома, лазили по холмам и ямам, рыскали в стороне от дорог. Они явно что-то
искали, но что именно, до Марии не доходило. Впрочем, она о цели этих
поисков и не задумывалась - она играла. Она проливала им на головы дождь и
смеялась, когда они прятались под зелеными солдатскими плащами. Она
бросала им под ноги болото и смотрела, как они, проваливаясь по пояс,
увязают в булькающей коричневой жиже.
А потом она обнаружила, что, кроме живых кукол, в ее стране имеются и
другие игрушки. Это были очень странные игрушки, совершенно не похожие на
те, что покупал ей папа или приносил дядя Дик. Правда, потом Мария
сообразила, что они и не должны быть похожими. Ведь это же были не обычные
игрушки, а совершенно сказочные.
Тем интереснее было с ними играть.
Суть игр состояла в том, что сказочные игрушки днем и ночью охотились
на живых кукол. Стрелялки палили в них огненными молниями. Пинг-понги
перебрасывали кукол с одного места на другое. Индейцы расставляли на них
хитрые невидимые капканы. Давилки превращали их в кучки мусора. Куклы изо
всех сил пытались спастись, но чаще всего эти попытки оказывались
неудачными.
В результате куклы ломались. Марии становилось их жалко, и она
уходила из сказки.
Однако жалость жила в ней недолго. Соседские дети по-прежнему
изгоняли Марию из своей компании. К тому же игры их стали ей
неинтересными, и она с нетерпением ждала ночи.
Засыпая в новую сказку, она обнаруживала, что в таинственной стране
появились и новые сказочные персонажи. Опять начиналась игра, и Мария,
забыв о сломавшихся куколках, переставала обращать внимание на валявшиеся
тут и там их останки. Интерес был сильнее жалости. Охота продолжалась. Тем
не менее Мария переживала за очередную куклу, очень радовалась, если той
удавалось ускользнуть от охотников, и плакала, если куколка все-таки
портилась.
А потом Мария обнаружила, что может придумывать новые игрушки. Игра
после этого стала еще интереснее. Придуманная Марией снежная королева
превращала кукол в ледяные статуи. Прилипалки намертво приклеивали их к
себе. Паутина Ананси ловила кукол в невидимые сети, и куклы ходили по
кругу, пока у них не кончался завод. Угодившие в Алисино зазеркалье
дрались со своими отражениями, пока не догадывались, что отражение не
победишь. Избежавшим ловушек Мария показывала в награду телевизор, в
котором шли сочиненные ею фильмы, не имеющие ничего общего со сказочной
страной. Как ни странно, телевизор кукол заинтересовывал и надолго
задерживал возле себя.
Впрочем, удивляться этому не приходилось, потому что куколки большим
умом не отличались. Те, кому удалось удрать в предыдущие разы, двигались
по прежнему маршруту, уверенные в своей безопасности. Тогда Мария брала и
подсовывала им на пути какую-нибудь новую игрушку. Было жутко интересно
смотреть, как куклы пугались, как они начинали крутить головами (если к
этому моменту умудрялись уцелеть), как они искали новый путь к неведомой
для Марии цели. У некоторых это получалось. Хоть и далеко не у всех...
Вот жаль только, что уснуть в сказку удавалось не так часто, как ей
хотелось. Но потом она обнаружила: для этого нужно только одно - чтобы
кто-нибудь ее обидел, - и проблем не стало.
А потом она стала слышать по ночам разговоры родителей. Впервые это
произошло тогда, когда сны перестали быть игрой, а сказочная страна
оказалась вовсе не тем, что представлялось Марии. Незадолго перед этим
папа опять ушел на свою рыбалку, но на этот раз его не было много дней. И
мамулечка отправилась его искать. То есть мамулечка-то ей о своих
намерениях, конечно, не говорила. Но Мария и без нее догадалась. В самом
деле, куда еще мамулечка могла исчезнуть на ночь, оставив ее со старухой
Норман?..
Ночью Мария уснула в сказку. Это было странно - если папа уходил на
рыбалку, уснуть в сказку ей никогда не удавалось. Но тогда случившееся
удивило ее не очень. Подумаешь!.. Ну уснула и уснула.
Приснилось ей кладбище. Но не то кладбище, на каком были похоронены
дедушка, который не приходил домой, и обе бабушки. На этом кладбище
пряталась мамулечка. А на дороге рядом с кладбищем стояла военная машина,
в которой сидели солдаты. Те самые, кого папа называл жабами. Он их не
любил. Мамулечка их тоже не любила. А жабы, похоже, были там не просто
так. Похоже, они искали мамулечку. Поэтому Мария тут же напустила на них
страхолюдного ужастика. И тут же проснулась.
Старуха Норман храпела себе в комнате для гостей. За окном было
темным-темно, и Мария снова уснула, но теперь по-обычному, не в сказку.
Утром мамулечка ее не разбудила. Значит, мамулечки по-прежнему не
было дома. Мария проснулась сама, но с кровати не встала. Дед тоже где-то
гулял, и поговорить было совершенно не с кем. Не со старухой же Норман!..
Она бы принялась жалеть "ребенка", а от жалости у Марии болела голова, это
она уже давно заметила. Собственно, она и с родителями-то старалась не
разговаривать, потому что они тоже жалели дочку и ей опять же становилось
плохо. Вот только дед ее не жалел, и потому с ним было очень-преочень
хорошо.
Но в то утро без мамулечки ей стало еще хуже, чем было с мамулечкой.
И потому сразу захотелось туда, где мамулечка. Но туда было нельзя, и
Мария снова уснула в сказку.
Уснула она в то самое вонючее место с разлившейся по траве водой,
немного похожее на болото. Возможно, здесь папа и ловил свою рыбу. Правда,
принесенная папой рыба была как рыба. От нее ничем не воняло.
Мария осмотрелась. Ни папы, ни рыбы тут и в помине не было. А вот
мамулечка, оказывается, была. Она пробиралась по воде к двум невысоким
горкам, возле которых всегда находилось много игрушек.
- Мамулечка! - закричала Мария. - Мамулечка, пожалуйста, подожди
меня!
Но мамулечка не обернулась, сделав вид, будто не замечает Марию.
Иногда папа так же вот делал вид, что не замечает ее, когда она тихонько
подбиралась к нему в спальне. И тогда Мария сообразила, что мамулечка
играет в Следопыта, которого недавно показывали по телевизору. Следопыт
выслеживал людей и зверей. Кого выслеживала мамулечка, Мария не поняла,
но, в свою очередь, решила выслеживать мамулечку. Играть так играть!..
Пробираться по воде было совсем нетрудно. Это была странная вода - в
ней даже ноги не намокали. Мамулечка играла хорошо. Время от времени она
посматривала на какую-то бумагу. Наверное, понарошку это была карта. Один
раз мамулечка даже легла на траву, пережидая ветер пустыни. Несколько
живых кукол на этом месте попросту превратились в пепел. Но мамулечка не
была куклой, она была мамулечкой, и потому ветер пустыни никак ее тронуть
не мог.
Игра и дальше складывалась интересно. Мария замирала на месте, когда
замирала мамулечка. А когда та останавливалась, чтобы отдохнуть, понарошку
отдыхала и Мария. Мамулечка вовремя пригнулась, когда в нее с горки
пальнула стрелялка. Здесь, между двумя горками, обычно располагалась
невкусная слякоть, в которую приходилось нырять живым куклам. Но Мария не
захотела, чтобы мамулечка ныряла в невкусную слякоть. Ведь тогда бы она
испортила свою прическу.
А потом Мария поняла, что мамулечка направляется в белую яму, туда,
где висел надувной шарик. Все верно, вот она посидела у разбитой машины и
проследовала точно между давилкой и танцулем. Дальше ее ждал клякситель,
который жил в красном экскаваторе. Живых кукол эта игрушка превращала в
черные кляксы. Или развешивала сосульками по краю белой ямы. Выглядело это
очень красиво. Но мамулечка не была живой куклой, мамулечка была
мамулечкой, и ее в кляксу не превратишь. Ведь деда Барбриджа клякситель не
трогал, потому что тот был человеком. Сопровождавшие же деда Барбриджа
живые куклы исправно превращались в кляксы и сосульки. На то они и были
куклы...
Однако мамулечку клякситель почему-то тоже схватил. Такая игра Марии
уже не понравилась, и она разозлилась на игрушку. Разозлилась не зря -
испугавшийся клякситель тут же мамулечку отпустил. Но Марии отчего-то
стало за нее страшно, и она побежала следом, в белую яму. Марию-то
клякситель, конечно, тронуть не мог, но ей все равно почему-то было
страшно. Как будто она попала в чью-то чужую, недобрую сказку... А потом
оказалось, что в белой яме находится папа, и вообще сон вдруг сделался
самой настоящей явью. А потом они втроем плакали, и папа почему-то просил
у мамулечки и у Марии прощения. А потом они оказались возле своих
автомобилей, и папа сказал: "Всегда бы вот так возвращаться! Один миг - и
ты уже за пределами Зоны!" Тут обнаружилось, что Мария превратилась в
простую девочку, и папа с мамулечкой очень обрадовались.
Позже, правда, выяснилось, что она превратилась вовсе не в простую
девочку, и тогда они радоваться перестали. Но это было позже. А в тот
день, вернувшись домой, они изрядно напугали старуху Норман. Она-то,
конечно, воображала, что Мария спит в своей комнате.
День прошел как в сказке, потому что Марию никто не жалел. А ночью
она впервые услыхала, о чем разговаривают в спальне родители. То есть
сначала-то они играли в какую-то шумную игру, и многие их слова Мария
попросту не понимала.
А потом мамулечка спросила:
- Рэд, ты можешь объяснить мне, что произошло?
Папа довольно рассмеялся:
- Да ничего особенного... Просто Золотой шар в самом деле исполняет
сокровенные желания.
- Я не об этом... Как получилось, что у тебя там прошло несколько
мгновений, а у нас почти неделя минула?
Папа снова рассмеялся:
- Ласточка моя, сталкеры не задают себе таких вопросов. Зона есть
Зона...
Мамулечка помолчала, потом сказала:
- Наверное...
Они замолчали оба. Папа уже начал всхрапывать.
А потом мамулечка прижалась к нему и сказала:
- Ты знаешь, Рэд, что-то мне страшно. С нашими-то желаниями все
понятно... А вот чего пожелала Мартышка?
Папа усмехнулся:
- Ты же слышала! Хотела, чтобы я не ходил на рыбалки, а ты не плакала
по ночам. Придется мне теперь заняться прогулками. Зато ты не будешь
плакать... Да не волнуйся ты! Еще неизвестно, выполняет ли шар желания
ребенка.
А утром папа, прибежав откуда-то, сказал, что Зона никого в себя не
пускает. С этого дня и началась, как говорил дядя Дик, вторая катастрофа
города Хармонта.
Ночью мамулечка спросила папу:
- Рэд, ты ведь пошел в Зону не один?
- С чего ты взяла?!
- Барбридж сказал.
- Он тебе лапши на уши навешал, жаба!
- Он еще собирался с тобой разобраться... И Дина Барбридж говорила.
Она тоже лапшу мне на уши вешала?
- Дина говорила? - Папа вдруг как-то странно вздохнул. - Нет, Дина
лапшу не вешала.
Некоторое время длилось молчание, а потом папа сказал:
- Дина и предложила мне взять Артура с собой. Просила, чтобы я никому
о том не рассказывал, хотела сделать отцу маленький сюрприз...
- А что с ним случилось?
- А что случается со сталкерами, когда они совершают ошибку?
- То есть он умер?
Послышалось какое-то шуршание.
- Говорят, сталкеры в Зоне не умирают, - сказал папа. - Говорят, Зона
просто забирает к себе их души. Как Господь в рай. - Папа издал короткий
смешок. - Вот только моя душа ей почему-то не подходит...
- Скажи, Рэд, - перебила мамулечка, - ты не убивал Артура?
Папа произнес ругательное слово.
- Рэд, ты перестань собачиться! - громко сказала мамулечка. Как
военный командир в кино. - Ты мне, пожалуйста, ответь!
- Ну хорошо, - сказал папа. - Я его не убивал. - Папа сделал ударение
на слове "я". - Они убили его сами. Своими сказками, своим враньем, всей
своей жизнью... Глупо как-то все получилось... Да ну его к дьяволу, этого
Артура! Иди сюда!
- Глупо как-то все получилось, - повторила мамулечка. - Мне вдруг
показалось, Рэд, что я тебя совсем-совсем не знаю.
Опять послышалось шуршание.
- Ты куда? - спросил папа.
- Прости, Рэд, - сказала мамулечка. - Я сегодня посплю в гостиной.
Скрипнула дверь, и папа произнес целых три ругательных слова...
8. ГУТА ШУХАРТ, 26 ЛЕТ, ЗАМУЖЕМ, ДОМОХОЗЯЙКА
Направляясь из школы домой, Гута не знала, радоваться ей или
печалиться.
С одной стороны, все закончилось как нельзя лучше. Медицинская
справка, взятая позавчера Рэдом у Мясника, в которой говорилось о том, что
Мария Шухарт, восьми с половиной лет, долгое время тяжело болела и в связи
с этим не могла своевременно пойти в школу, сделала свое дело.
Вчера Гута принесла этот документ в лучшую частную школу города.
Владелица школы (она же - директриса) обнюхала справку со всех сторон,
потом взглянула на Гуту и, казалось, обнюхала вслед за справкой и
просительницу.
- Надеюсь, болезнь вашей дочери не грозит опасностью другим нашим
детям?
- Нет, конечно, - сказала Гута. - Она не заразна. Иначе бы врач не
дал такую справку.
- Да-да, - сказала директриса. - Однако мне хотелось бы поближе
познакомиться с семьей девочки.
Такой оборот Гуту никак не устраивал. Поэтому она повернула беседу
по-своему:
- Не сомневайтесь, мы вполне платежеспособны. - И достала наличные.
Владелица школы смутилась:
- Нет-нет, это преждевременно. Сначала нужно сдать вступительный
экзамен.
- Только мы хотели бы попасть в класс, соответствующий ее возрасту.
Мы готовы к экзамену.
- Что ж, воля ваша! - Директриса пожала плечами. - Приходите с
девочкой завтра, к десяти.
К десяти они сегодня и пришли. Гуте присутствовать на экзамене не
разрешили, но она не возмущалась, спокойно пожелала Мартышке удачи. А
чего, спрашивается, волноваться? Не зря же она столько сил потратила в
былые годы на занятия с дочерью. Самой ведь пришлось учить Мартышку - к
такой ученице репетитора не пригласишь. Сколько слез было пролито!.. Но
добилась своего - мохнатая лапка даже шариковую ручку держать научилась. А
уж что касается сообразительности, тут Мартышка многим взрослым сто очков
бы вперед дала. И уж если научилась писать мохнатая лапка, то у
человеческой руки это и вовсе проблем не вызвало... Впрочем, неправда,
конечно же Гута волновалась. Еще как волновалась! Но когда директриса
пригласила маму после экзамена в свой кабинет, Гута и виду не показала,
что измаялась. Выслушала приговор как должное.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг