четвертая в Лондоне, пятая в Буэнос-Айресе, шестая в Гонконге... Вся жизнь
- одно большое развлечение. Наплодишь по всему миру полк детишек -
выбираешь самого шустрого и пестуешь. Или не выбираешь. Не то что я с
тобой, оболтусом, мучаюсь...
- Опять тебя, папа, на лирику потянуло. Значит ты, совестливый самый,
решил Кардинала приструнить. А я, оболтус, тебе, вроде как, нужен. Так?
- Так. Зачем бы я начинал этот разговор?
- А если я не совестливый? Если мне годков тридцать тоже поразвлекаться
хочется? У меня до сих пор ни одной подружки нет ни в Рио-де-Жанейро, ни в
Гонолулу. И даже в Париже нет.
- У тебя вряд ли кто и в Ленинграде есть, - усмехнулся отец. - А насчет
совести не ври. Наследственность - штука верная. Не прикидывайся.
- Хорошо-хорошо. Что ты хочешь?
- Да пока ничего. Во-первых, будь в курсе, что Кардинал зарвался, а я
пытаюсь что-то предпринять. Во-вторых, развивайся в деле овладения Домом,
но не рискуй. В-третьих, я исчезну. На недельку. Хочу кое-что выяснить и
один вопрос для себя прояснить до конца. Ты матери по хозяйству помогай,
сам понимаешь. А если через неделю меня не будет - ее где-нибудь устрой
побезопасней, а сам начинай искать меня.
- Пойти к Кардиналу и спросить?
- Аллах тебя спаси! Этого только не хватало. Никаких прямых действий.
Только косвенно. Ты - новичок, а новичкам везет. Никакой Кардинал не
додумается до тех глупостей, что ты сделаешь.
- Безжалостный ты человек, папа. Сына выставляешь против целой мафии.
- Неужели трусить начал? Ты - третьеэтажник. Тебя поймать практически
невозможно, если дураком не будешь. Ну, а дураки и должны погибать.
Естественный отбор. Но мой сын... Не боись! Этим гадам нас не взять. Мы не
придурки с четвертого этажа, которых Кардинал к рукам прибирает. Он у
кого-то там сына взял в заложники, теперь вот хочет развернуться. Я бы на
их месте... как клопа! А они поддались. Вот я на четвертый этаж и
отправляюсь.
Я подивился новой неожиданной информации и спросил, какова функция
четвертого этажа. Отец долго ходил по комнате, мычал, мурлыкал. Наконец,
вздохнул.
- Я сам в это дело не верю, - веско сказал он. - И тебе пока не расскажу,
чтобы ты меня потом сочинительством не попрекал. А функция у четвертого
этажа называется вероятностной. Или, как некоторые считают правильней, -
вариативной. Такие вот дела.
5. В здоровом теле...
После беседы с отцом я крепко задумался. Конечно, не давала покоя загадка
верхних этажей. Но вопрос о происхождении Дома стал казаться важнее. Кому
это все надо? Что греха таить, думал я до разговора о себе и о других
жильцах, как о неких "высших" существах, чуть ли не инопланетянах. Мы
всемогущие, значит, самые мудрые. А что получается? Банда прохиндеев на
втором этаже, компания патологических эгоистов - на третьем. А выше кто-то
очень важный, кому на всех нижних наплевать. Да еще дискретные старцы со
времен фараонов. Вот уж дал Бог соседей! И папаша совестливый тоже хорош.
То однажды обмолвился, что пятьдесят миллионов погибших и замученных во
Второй мировой войне - прививка для человечества, даже слушать страшно. То
старичок-мусульманин полоумный - величайшая угроза. А главное - ничего
никогда толком не объяснит. Все ему некогда. Час говорил на общие темы, а
дошли до конкретного - про заложников с четвертого этажа лишь одной фразой
обмолвился. Да про какую-то вариативную функцию упомянул. Под каким хоть
соусам ее едят?
Чем больше я думал, тем сильнее мысль мелела и оскудевала. В конце концов,
я плюнул на сомнения и решил во всем слушаться отца. Ну кому еще я могу
верить в этом непонятном мире? Только отцу родному. Есть еще мать, но она
- человек со стороны. Ничего не понимает, судя по взгляду, всего
побаивается. Что она мне скажет?
После стычки с громилами, чудом закончившейся счастливо, я до сих пор не
мог преодолеть жуткий комплекс неполноценности. Мало ли что Наташа
называла меня героем? Уж я то знал цену своему героизму! Еще чуть-чуть, и
все могло закончиться по-другому, намного хуже. Очень плохо. Этот комплекс
сильно давил мне на психику. Что я смогу предпринять в помощь отцу, такой
хилый, немощный, неуклюжий? Черт бы побрал папашу с его предрассудками о
заколдованных принцах! Нет чтобы с раннего детства по два раза в неделю
водить меня в Японию к какому-нибудь сэнсею в школу карате. А за дверью в
стене держать наготове целую комнату тренажеров, чтобы можно было
накачивать мускулатуру. И каждые школьные каникулы выводить меня
куда-нибудь за границу, чтобы я три месяца вынужден был трепаться на
английском и других языках. Ну почему он этого не делал?
Через пару секунд до меня дошло, что от тренировок у сэнсея я уворачивался
бы под любым предлогом: начиная с головной боли и до колик в животе. К
тренажерам меня бы пришлось гнать палкой. А от легких путешествий за
границу могла развиться жуткая мания величия, неизлечимая уже в любом
возрасте. Вот сейчас...
Тут я вспонил "блоху времени" и дискретных старцев. Мне пока старость не
грозит. Что если сделать наоборот, получить резерв времени? Пусть "завтра"
будет не днем через неделю или через месяц, а одним и тем же завтрашним
днем. Если сегодня - третье июня 1989 года, то завтра четвертое. А если
сегодня - четвертое, то "завтра" - опять четвертое. И так - хоть месяц,
хоть два. А за это "бесконечное" четвертое число я постараюсь
подготовиться. Что значат в моем возрасте пара лишних месяцев?
Оцепенение как рукой сняло. Я "заказал" новую кучу каталогов. С их помощью
"заказал" учебные видеокассеты по карате и культуризму, хотя и слышал
когда-то, что одно с другим не очень согласуется. Еще пара часов ушла на
оборудование залов тренажерами. Как выглядит тир, я уже знал после
путешествия с отцом.
Подобно примерному ученику второго класса, я составил аккуратный
распорядок дня. В него входили общефизическая подготовка, карате,
стрельба. Не забыт был и отдых, совмещенный с просмотром фильмов без
перевода. В сочетании с занятиями по самоучителю я мог рассчитывать на
овладение английским языком.
Первые дни прошли прекрасно. Утром я выскакивал на улицу, покупал (для
контроля) уже надоевшие "Известия" за четвертое июня, возвращался домой и
работал, работал, работал. Конечно, карате без партнеров - это не совсем
то, что надо, но я со всех сторон окружил себя зеркалами и старался изо
всех сил.
Скоро покупать газеты надоело, и я перестал. От ударов по макиварам на
руках и ногах появились мозоли, а боль в мышцах, возникшая в первый же
день, то ли прошла, то ли стала привычной. Но энтузиазм иссяк. Хотелось
вернуться к нормальному человеческому существованию. В конце концов, еще
никому не удавалось стать суперменом за два месяца. Разве что в сказке. Ну
а Дом - не сказочное явление?
Мое трудолюбие немного восстановилось после просмотра фильма с Арнольдом
Шварценеггером. Он играл легендарного Конана, и Конан показался мне ближе
к Кононову, чем загадочные древнееврейские коэны... Что-то в этом есть.
После лицезрения кинотезки я долго и грустно изучал в зеркале свою
мускулатуру, но особых сдвигов не увидел. Да и рост 172 см был явно не
суперменский. Но однажды в голову пришла дерзкая мысль: а что если
смотреть в зеркало раз в день, каждый раз подходя к нему с готовностью
увидеть себя подросшим на сантиметр. Деления будут пусть хоть на самом
зеркале. Я попробовал, и чудо произошло. За два дня удалось подрасти на
два сантиметра. Да, возможности Дома были невероятны и безграничны.
По-моему, сами жильцы не знали о многих из них.
Постепенно подрастая (сантиметров до ста восьмидесяти пяти), я сообразил,
что так же можно нарастить и мускулатуру. Конечно, не до уровня
Шварценеггера, но все же... Возник соблазн отказаться от нудной работы на
тренажерах. Я решил проявить честность пополам с осторожностью (выросшие
за счет зеркала мышцы могли оказаться бессильными). Однако добровольная
ссылка, благодаря удачному стечению обстоятельств, был сокращена до месяца.
Через тридцать дней по моему календарю, но пятого июня по традиционному, я
вышел "в свет". Подросший на тринадцать сантиметров, потяжелевший за счет
мышц на двадцать килограмм, с твердыми, как доски, ладонями. Ноги,
привыкшие к ходьбе босиком, чувствовали себя в кроссовках не очень уютно.
Мир не заметил, что мне удалось растянуть время как самую эластичную
резину. Во всяком случае, в "Известиях" за пятое июня 1989 года об этом
ничего не было.
Вернувшись домой, я на кухне встретил мать. Она шарахнулась в сторону,
словно увидела привидение.
- Мама, что с тобой?
- А с тобой что? Тебя словно раздуло!
- Да не волнуйся, мам. Я просто чуть-чуть позанимался гантелями и немного
подрос.
- За одну ночь!? - в глазах матери появились слезы, на удивление обильные.
- Боже мой, боже! Как вы мне надоели со своими фокусами! Отец твой
исчезает, как камень под воду. А в последнее время, еще и прощаться начал,
словно он на фронт отправляется. Ты не успел из армии вернуться - тело
поменял. Да я о таком даже и не слышала! Боже, что ты сделал, сынок?
- Ну, мама, зачем плакать? Все нормально. Когда я хилый рос, ты не
плакала. Не менял я тело, просто потренировался, а Дом мне немного помог.
- Чтоб вы провалились со своим Домом!
- Ну зачем так грубо, мам? Хочешь, я завтрак приготовлю?
Я "заказал" роскошный завтрак и бутылку хорошего вина к нему. За едой мы
непринужденно побеседовали. Хотя глаза у мамы и оставались "на мокром
месте", она постепенно начала привыкать к моему новому облику.
Удачно получилось, подумал я, что меня угораздило "накачаться" сразу же
после возвращения со службы. Кроме матери с отцом удивляться некому, а уж
с отцом я разберусь. Больше ведь у меня никого нет?
Стоп! Вот придурок! За месяц все позабыл. Сегодня же пятое число, Наташка
сдает экзамен по экономике, и в двенадцать мы с ней встречаемся на
"Площади Восстания". Чуть-чуть не забыл! Часы показывали половину
двенадцатого.
Большую часть оставшегося времени заняли мысли об одежде. Дело отнюдь не в
пижонстве. Хоть я и был горд новым ростом и мышцами, но шокировать Наташу
не хотелось. Для маскировки роста я выбрал мокасины на тончайшей подошве,
а увеличившийся объем спрятал под мешковатой до невозможности пятнистой
курткой "а ля десантура". Может, зря стараюсь, и против женской
наблюдательности любая маскировка бесполезна?
Как и полагается женщине, Наташа опоздала на десять минут. Еще несколько
минут я ждал, когда она меня обнаружит среди толпы людей, ожидающих
встречи в том же месте. Взгляд Наташи несколько раз равнодушно скользил по
мне, в первый раз, правда, ненадолго задержавшись. Наконец, ожидание
надоело.
- Натали! Уже забыла, как я выгляжу? И это за два дня?
- Это еще что за дела? Тоже мне, шутники выискались. Ты - Сережкин брат?
То-то я смотрю физиономия больно знакомая, чуть не подошла.
- Какой брат? - я растерялся. - Точно, забыла! Это же я, Сергей.
- Да не ври ты. Может, не родной брат, а двоюродный. Или племянник. Или
приятель, хоть и похожий. Люди же не растут за два дня до двух метром, как
огурцы.
- Какие огурцы? Ты что, свихнулась? Какие два метра!? Да во мне - метр
восемьдесят пять.
- Вообще-то похож. Особенно, когда возмущаешься. Но все равно не верю.
- Хочешь, докажу? Расскажу, что и как у нас было там... тогда... Жаль,
родинок у тебя на теле нет, а то бы вспомнил.
- Тоже мне, доказатель. Вы же, мужики, хуже баб треплетесь. Рассказал тебе
Сережка все с подробностями, вот ты и доволен. И меня передал, как
эстафетную палочку. Может, вас - пять близнецов и все у вас общее. А
доказательства у всех одни. Кстати, на Мишке Рябинине какого цвета рубашка
была?
- Во первых, на Гришке. Во-вторых, не рубашка, а футболка. Желтая с
нарисованными мужиками в шлемах. Не помню, то ли они мотогонщики, то ли
игроки в американской футбол.
- В самом деле. - Наташка подошла и прижалась ко мне, - Господи, да ты
еще и твердый какой-то стал! Ничего не понимаю. Вроде ты, а вроде и не ты.
- Знаешь, Наташенька, после того случая в лесочке, с насильниками этим
чертовыми, муторно мне как-то на душе стало. Мало ли что еще в жизни может
приключиться, а я и ростом не вышел и сил не так уж много.
- Ну уж!
- Да-да. Что греха таить. Вот я и решил культуризмом подзаняться,
порастягиваться на тренажерах...
- Никогда не слышала, чтобы за два дня люди так вырастали.
- А тут, понимаешь, - врать так врать, подумал я, - мне удалось препараты
специальные достать. Стероидами называются. Вот они мне и помогли. Что
поделаешь, двадцатый век. "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью." Никогда
не поверишь, сколько я за эти два дня мяса съел!
- Стервоиды, - со странной интонацией сказала Наташа. - Слышала я, что они
вредные. Вроде бы, импотенция от них?
- А вот это можно проверить, - засмеялся я. - Слушай, и не надоело нам
стоять? Мне опять голодно.
- Тебе мясо, - сказала Наташа, - а мне витамины нужны. Пойдем на рынок.
- Предварительно запасшись деньгами, я потряс Наташу своей щедростью.
Нежнейшие персики, гигантские ярко-красные помидоры, умопомрачительно
ранние сливы, черешня - все это я покупал не глядя на цену и в таком
количестве, словно поставил перед нами с Наташей задачу наверняка
объестся. Конечно, Дом мог дать мне и не такое, но сейчас меня больше
интересовал сам акт купли-продажи. Если бы Наташа догадывалась, что деньги
для меня - это цветные бумажки, которых сколько душе угодно лежит в ящике
стола!
Я познакомил Наташу с мамой (та рисовала), но обедали мы вдвоем у меня в
комнате. Не обошлось без "изготовленных" Домом блюд. Обед прошел отлично,
и дальше было не хуже. Наташины опасения насчет "стервоидов" оказались
абсолютно беспочвенными.
Вдоволь налюбовавшись моим свежеиспеченным атлетическим сложением, Наташа
заявила, что я совершенно напрасно так рисковал здоровьем. Мол, ситуации,
вроде той, в лесочке, встречаются раз или два в жизни, а в остальных
случаях мускулатура практически бесполезна. Главная преступность сейчас в
руках мафии, а с ней никакой богатырь не справится.
Я возразил. Наташа начала сердиться.
- Недаром говорят, что в каждом мужике живет ребенок. А в тебе - сплошное
ребячество. Насмотрелся по видику фильмов, где Шварценеггер какой-нибудь
или Чак Норрис в одиночку целые банды уничтожают, и возомнил себя таким
же. Да ты и с нашей мафией не справишься, даже с такой, что послабей.
- Справлюсь!
- Трепло. Надул бицепсы и доволен. Мне показалось, что ты жизнь более или
менее знаешь, даже деньги зарабатывать можешь. А теперь вижу - маменькин
сынок или папенькин.
- Папенькины сынки в коммуналках не живут.
- Не знаю, что это за коммуналка такая, где соседей нет. Может, вся эта
квартира ваша?
Я абсолютно не мог понять, почему Наташа так завелась. Только что была
такая умиротворенная... Далась ей эта мафия! Газет начиталась, точно.
- Слышь, Натали, тебя обидел кто? Ты только скажи, я их мигом.
- Эх, герой, герой... Тебя как муху прихлопнут.
Тут пришла очередь обижаться мне. В гробу я видел все эти доморощенные
мафии! Но когда Наташа рассказала о своей знакомой, я только присвистнул.
Девчонка, бывшая когда-то и хорошей, и порядочной, и т.д., и т. п.,
влюбилась в нехорошего парня, который втянул ее в занятие самой древней
женской профессией. Обнаружилась великолепно отлаженная система,
действующая с помощью некоторых таксистов, основных поставщиков клиентов.
Большую часть денег забирал бывший возлюбленный. Он же грозил всякими
карами, до смерти включительно, если будет проявлено непослушание.
- В милицию обращаться бесполезно, - завершила рассказ Наташа, - там все
куплено и схвачено, этот Валера предупредил. А даже если какой лось
здоровый, вроде тебя, вмешается, то выследят и накажут и его, и Ирку.
"Не люблю сутенеров, - подумал я. - Первый раз слышу о них в реальной
жизни, но уже не люблю. А еще... Какими крутыми не видели бы себя эти
парни, перед более сильной мафией они спасуют. Перед ОЧЕНЬ сильной мафией.
До срока, установленного отцом, у меня имелась еще пара дней. Думаю,
совсем не вредно будет размяться. И развлечься.
- Поговори со своей Иркой, - сказал я. - У меня есть очень хороший способ.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг