- Куда-куда?
- Ахен. Городок в Германии. Очень приятный, чем-то мне и Питер, и Ригу
одновременно напоминает. И нашу Бирку.
- Архитектурой, наверное.
- Да. Там что удобно? Городок стоит почти на границе. С одной стороны -
Голландия, с другой - Бельгия. Никаких пограничников, не то что у вас тут.
- Сам-то Ахен в какой стране?
- Я же говорил, в Германии.
Трудно объяснить причину моей брезгливости, но, кроме как во время
переноски, я не прикоснулся к картинам и не посмотрел их, несмотря на
предложение Седого. Мне была противна моя роль, я старался не вникать в
происходящее, во всю эту торговлю с переговорами. Мы вышли по фотографии,
запасенной предусмотрительным Седым, проехали несколько остановок на
автобусе, сели в припаркованную на стоянке машину.
В довольно среднем (на мой неискушенный взгляд) отеле нас уже ждал мужчина
с очень интеллигентной внешностью. Вьющиеся волосы, высокий лоб с
залысинами, холеные борода с усами, очки в тонкой оправе... Потом я
вспомнил, что он, вроде бы, не перекупщик, а будущий хозяин картин.
Учитывая их возможную цену, - миллионер.
Седой меня не представил, мое участие в сделке не требовалось. Я отошел к
окну, хотя и мог наблюдать искоса миллионерскую возню с увеличительным
стеклом вокруг разложенных на столе полотен. Благодаря своему безделью, я
во всех деталях разглядел, как вылетела дверь нашего номера, и помещение
заполнили вооруженные люди (часть из них в форме). Седой даже не
среагировал, я эгоистично предположил, что он решил не подвергать
опасности мою драгоценную жизнь. К нашим головам приставили пистолеты,
сковали руки за спиной. И прочитали короткую официальную речь на
непонятном нам немецком языке.
Я тупо наблюдал за происходящим. Фотограф делал снимки, он старался, чтобы
в кадр попало как можно больше разложенных на столе и кровати картин
одновременно. "Покупатель-миллионер" стоял совершенно свободно, без
наручников, и что-то объяснял дородному мужчине в очках, указывая пальцем
то на одну картину, то на другую.
Седой стоял спокойно. Судя по его лицу, он был очень увлечен решением
сложной математической задачи. Неужели он в состоянии освободиться от
наручников? Если да, то он сейчас просчитывает свои движения, как
мастер-бильярдист просчитывает комбинации с ударом шаров друг о друга.
Немецкий язык жутко раздражал. Все воспоминания о нем были связаны с
фильмами про фашистов. Получается, я, по доброй воле, сам забрел прямо в
лапы гестапо. Или как оно у них сейчас называется?
Нельзя сказать, что я особенно нервничал. Лично мне смыться не составляло
никакого труда, наш номер размещался на втором этаже трехэтажного отеля.
Достаточно мне чуть-чуть пофантазировать на спуске, и я вместе с
конвоирами окажусь, где захочу. Но Седой-то, Седой! Он же не будет никак
связан со мной во время движения. Следовательно - останется под арестом.
Конечно, Седой сам во всем виноват. Если бы не его желание поторговать
краденым - ничего бы не было. С другой стороны, друзей (да еще таких
ценных, как Седой!) не оставляют в беде из-за мелких грехов. Каждый
зарабатывает на жизнь, как умеет. Торговля трофеями для профессионального
военного так же естественна, как для огородника - торговля овощами. Ведь
еще слава Богу, что Седой тут не занялся подрывом самолетов и захватом
заложников. А арест... Седой далеко не пай-мальчик. Можно поспорить, что
через самое короткое время он будет на свободе, сбежав из любой тюрьмы. Но
простит ли он мое позорное бегство?
Двое конвоиров захватили мои руки поближе к плечам и, подталкивая сзади,
повели по коридору. Седого вели передо мной аналогичным образом. Когда до
лестницы оставалось метров пять, мне показалось, что я нашел решение. Если
у самой лестницы рвануться, прыгнуть на Седого и покатиться общим клубком
вниз, по ступенькам? Выгорит? Я где-то слышал, что у каскадеров падение по
ступенькам считается одним из самых тяжелых трюков. Для неподготовленного
человека это просто чревато переломами. Можно представить, как мы на пару
с Седым кувыркаемся. Я шлепаюсь ребрами на выпирающие углы ступенек, на
меня приземляется мускулистый Седой, еще один-два полицейских сверху.
Потом мы меняемся местами, чьи-нибудь сто килограмм обрушиваются на мою
бедную голову... И при этом я еще должен воображать перила, картину на
выходе и прочий антураж! Лучше всего будет "заказать" карету "Скорой
помощи" у подъезда. Если не катафалк.
Был еще шанс, что в полицейском управлении нас всех загонят вместе в один
лифт. Но рассчитывать на это... Извините.
Понимая, что уходят последние из возможных секунд, я крикнул:
- Седой! Я сейчас ухожу. Ничего не делай, вытащу тебя через несколько
часов...
Я выпалил все это с пулеметной скоростью и хотел сказать еще что-то, но
немцы залаяли, толкнули Седого идти быстрее, а меня огрели по спине чем-то
твердым. То ли дубинкой, то ли прикладом автомата. Больно!
Я ступил на лестницу и, как это у меня водится, прикрыл глаза. Я шагал
медленно, переставляя ноги, как ожившая статуя Командора. Полицейские
толкали меня в спину и командовали: "Шнеллер! Шнеллер". Ей Богу - кино из
жизни советских партизан.
Нельзя сказать, что мне предстояло совершить легкий переход. Я ведь
находился не в Доме. На первой стадии надо было попасть в Дом. Потом...
Что, потом? Выскочить с двумя полицаями в какой-нибудь вариант
Ракоскорпиона? Где я потерял русских бандитов? В непонятном мире Ящерицы...
Время истекало, кончалось, как воздух при глубоком нырке. Я решил
проламываться по самому простому (ой ли?) пути. Во-первых, Дом. Ступеньки
под ногами приобрели знакомую округлость. Немцы за спиной
загалдели-залаяли. Я отключился, мысленно превращая собачьи головы
питерского Дома в медвежат его брата-близнеца из Бирки.
Один из немцев ощутимо тряс меня за руку и что-то орал. Второй, кажется,
отпустил. Только не это! Где мне его потом искать, идиота? До меня дошло,
что именно этих двух полицаев будет удобнее всего обменять на Седого.
- Я не понимаю по-немецки! - крикнул я по-английски. И еще громче добавил.
- Хватайте меня сильнее! Хватайте меня сильнее! Я падаю!
Насчет "падаю" я, конечно, соврал. Но удачно, меня действительно крепко
подхватили с двух сторон, и я продолжил свой "триумфальный" спуск,
осуществляя переход с первой лестницы ах на четвертую. И вышел ... в
Хевронское отделение контрразведки. (В альтернативном Израиле, разумеется).
Нельзя сказать, что я был там личностью популярной. Фактически, кроме Моше
меня там знали еще несколько человек. Но если представить ситуацию...
Итак, на одном из этажей управления останавливаются трое неизвестных,
спортивно сложенных мужчин. У одного из них за спиной скованы руки, у
двоих в руках автоматы неизвестной конструкции. И вдруг "скованный"
начинает орать на ломаном испанском:
- Позовите Моше Толедано, он меня знает! Арестуйте этих двоих сзади меня!
Осторожно, у них оружие! Осторожно, они могут меня убить! - и дальше в том
же духе.
Через несколько минут двое полицаев, ошалевших от неожиданно направленной
против них огневой мощи, сложили оружие. Я был раскован и отправился с
Моше в его кабинет.
- Когда это кончится? - обрушился на меня опекун. - У тебя появилась
дурацкая привычка таскать в наш мир всякую мразь из своего. Мало того, что
ты перестал работать на нас, так ты стал еще и мешать нам своими
действиями.
- Если бы ты знал, как тяжело я на вас работаю! Если бы ты знал, как я
рискую! - мне не оставалось ничего другого, как пустить пыль в глаза. -
Только что меня арестовали в Германии, Ашкеназе, по-вашему...
- Да, это опасно, - кивнул Моше, - там все время воюют, и в любом
княжестве могут принять тебя за шпиона из другого княжества.
Я решил не разубеждать опекуна.
Примерно через час я с двумя телохранителями, переводчиком Вольфом и
пленными полицейскими совершил переход в Дом, в мою квартиру. Глаза у
немцев были завязаны, чтобы они не смогли даже заподозрить предназначение
всех этих прогулок.
Я получил от полицаев их рабочие номера телефонов, код Ахена и код
Германии. Через переводчика надиктовал им короткий текст, предупредил,
чтобы ни один из них не ляпнул ничего лишнего (переводчик рядом), позвонил
и передал трубку одному из немцев.
Полицейский позвал начальника, доложился, сунул трубку под нос напарнику,
тот пробурчал что-то подтверждающее свою принадлежность к миру живых.
Далее от моего имени был предложен обмен двух полицейских на моего недавно
схваченного друга. Я потребовал, чтобы по этому номеру телефона начал
дежурить человек, говорящий по-английски, для непосредственных переговоров
со мной.
- Делайте все, как он говорит, - сказал напоследок пленный. - У них тут
целая армия.
Я немного обдумал ситуацию после прекращения разговора. Конечно, немцы
проследили, что звонок пришел из России. Скорее всего, проследили и Питер.
Но Дом? Черт его знает... Лучше не рисковать и звонить из другого места.
Из какого? С Главпочтамта?
Поначалу я решил позвонить по телефону-автомату из Нью-Йорка (сто раз в
кино видел, как оттуда звонят в любую точку мира). Выскочить в Нью-Йорк -
пара пустяков... Потом до меня дошло, что я даже не знаю, каким образом
звонят из автомата в Америке. Монетами, жетонами или какими-нибудь
магнитными карточками? Кинофильмы, полезные для общего развития, не
оставили в моей памяти конкретной информации. Тут я вспомнил, что в одной
достаточно цивилизованной стране у меня есть вроде как консультант. Я об
Израиле и о Борисе. Немедленно позвонил ему и стал выяснять, можно ли из
Израиля позвонить в Германию по телефону-автомату и как это делается.
Борис ответил, что можно, но... У него на все случаи жизни было "но". Для
таких звонков нужны специальные карточки "Телекарт", у Бориса только одна
такая, а почты сейчас закрыты. Вот идиот! Забыл, с кем имеет дело. Через
пять минут я уже был в Петах-Тикве, а еще через две минуты - вновь у себя
в Доме, но уже с "Телекартом" в руках. Когда я вернулся и принялся
высыпать на стол груды "Телекартов", братец только развел руками. И повел
меня к ближайшему телефону-автомату.
Перед тем как звонить, я надолго задумался. Легко сказать: "Меняю двух
ваших полицаев на моего друга". Но как это осуществить? Если учесть, что я
не знаю в Ахене ни одного здания, то как обговорить с полицией удобное
место, где я не рискую оказаться под прицелом снайперов?
Топчась в нерешительности у телефона, я перебирал всевозможные варианты.
Если бы у меня остались открытка Седого, которой мы воспользовались, когда
выходили с картинами... Увы. Фотокарточки нет, а местность я не запомнил.
Не хотел, видите ли, глубоко вникать в грязный бизнес. Зато сейчас
закопался - глубже некуда.
Наконец до меня дошло, что я довольно неплохо помню второй этаж отеля, из
которого я убежал при помощи Лестницы. Подходящее место для встречи.
Я позвонил. Сообщил, что двое полицейских чувствуют себя отлично. Самое
лучшее место для их обмена - отель, где мы были арестованы. Полиция должна
очистить отель от постояльцев и персонала, а потом - позволить Седому
одному без сопровождения зайти в здание.
- Окружите отель, - сказал я, - хоть целую армию разместите вокруг. Но
чтобы внутри - никого.
Торговля шла изнурительная. "Телекарты" кончались - как спички гасли на
ветру. Беседа прерывалась, немцы мне не верили... Чтобы германская полиция
не связалась с израильской и нас не арестовали прямо у телефона-автомата,
я ухитрился (с помощью Дома и имевшихся у Бориса картинок) сбегать в Хайфу
и Беэр-Шеву. В столице Негева мы ухитрились четверть часа искать телефон.
Англоязычный немец на другом конце провода не выдержал. Он спросил, не
могу ли я разговаривать без перерывов.
- Не могу, - ответил я. И с детским простодушием добавил: - Я делаю так,
чтобы вы меня не смогли обнаружить. А телефонная компьютерная программа
дает сбои.
Договорившись с немцами, я вернулся в Дом. За окном "заказал" панораму,
запомнившуюся мне в номере отеля. Там у меня было время наблюдать...
В Ахене шел дождь. Мигали огнями полицейские машины оцепления, сновали
полицаи в дождевиках, выводя под зонтиками постояльцев отеля. Наконец все
успокоилось. Я внимательно вглядывался в надвигающиеся сумерки. Не вижу
никаких признаков ловушки. Может быть, их люди спрятались в отеле в момент
эвакуации?
Подъехал микроавтобус. Из него вывели Седого. Полицейский снял с него
наручники, указал в "мою" сторону, что-то сказал. Седой кивнул и пошел к
отелю.
В соседней комнате меня ждали двое пленных полицейских под опекой Рами и
Йегуды. Я вручил телохранителям по "Узи", сам ограничился "Смит и
Вессоном". Пленникам на головы накинули по мешку (школа частного детектива
Семенова).
Переход прошел гладко. Седой со скучающим видом топтался около нашей
бывшей комнаты. Телохранители с автоматами наизготовку озирались по
сторонам, я оттолкнул немцев, схватил за руку Седого, позвал Рами с
Йегудой, и всем дружным коллективом мы выскочили в Санкт-Петербург.
- Почему ты не потребовал, чтобы нам вернули картины? - хладнокровно
спросил Седой.
Я схватился за голову и открыл рот, чтобы сообщить свое мнение о торговле
краденым. Но передумал. В конце концов, если уж мать-природа освободила
меня от необходимости добывать хлеб насущный в трудах праведных (и не
очень), то надо, хотя бы, научиться понимать других.
15. Старые и новые союзники.
Последовавший за спасательной операцией разговор с Моше был очень тяжел.
Ничего не подозревающие хазары отчитались, что вытащили откуда-то человека
со следующими приметами... Мой опекун по седым волосам сразу же разобрался
"кто есть кто". И гром грянул. Не меняя фасона усов и бороды, только за
счет манеры говорить, Д'Артаньян уступил место кардиналу Ришелье.
- Я долго терпел, - Моше чеканил слова как монету. - Я принимал на себя
все укоры со стороны начальства, я доставал, как из под земли, лучших
специалистов. Я надеялся, что эта дурацкая история когда-нибудь кончится,
и ты займешься полезным делом. Мы работаем в лучшей разведке мира
(плагиат, это я научил их так говорить!), и наша работа слишком важна,
чтобы отвлекаться на случайно подвернувшихся фокусников вроде тебя. Скажи,
ты можешь мне гарантировать через... э-э-э... неделю свою бомбу?
Интересно. Бомба уже стала моей.
- Нет, - честно ответил я.
- Тогда считай, что ты у нас больше не работаешь. Жить тебе, как я
понимаю, есть где, так что в квартире твоей кого-то поселят. Там есть твои
личные вещи?
Я задумался, но вспомнить ничего не смог.
- Итак, - продолжал Моше, - с жильем разобрались... За помощью больше не
обращайся, у тебя теперь Кнут есть. И скажи спасибо, что работал с нами. В
Балтии или у рязанцев тебя бы живьем не отпустили.
Недалеко от кабинета меня с видом нашкодивших школьников ждали Йегуда и
Рами. Они каким-то образом догадались о моих неприятностях и теперь
наперебой извинялись за свою болтливость. Говорили, что они нечаянно, что
их надо было предупредить, и тогда они ни словом не обмолвились бы про
седые волосы.
- Успокойтесь, ребята, не пропаду, - убеждал я своих бывших телохранителей.
Потом меня осенило, и я предложил Рами и Йегуде уволиться с работы и
отправиться в мой мир, чтобы работать у меня. К сожалению, оба отказались.
При этом оба с грустью вспомнили увиденные фильмы, повздыхали: "Эх, если
бы не семьи", - и распрощались. В очередной раз я остался один.
Вру. Где-то в недрах Дома меня поджидал Седой, который даже один стоил
целой армии.
- Где тут у вас еда? - таким вопросом встретил меня доблестный рыцарь
плаща и кинжала. - Немецкая полиция деньги экономит, кроме стакана воды
ничего во рту не было.
- А не били? - спросил я по дороге на кухню.
- Не успели. Даже допросить толком не успели. Ну, главное они получили,
картины. Почему ты картины не вытащил?
Вот те раз! Сказка про белого бычка какая-то.
Я покрыл стол горами хлеба и ветчины, налил себе и Седому кофе.
Прихлебывая ароматный горячий напиток и наблюдая за почти раблезианской
атмосферой насыщения Седого, я принялся рассказывать.
Седой слушал и ел, почти как кот Васька из Крыловской басни.
- Пострадал из-за меня, значит, - подвел он итог всей эпопее. - Не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг