радуга, вновь клубился вокруг ствола обожженной сосны.
Веснин сжал кулаки. Какой смысл в столь однобоком общении? "Ты не
поймешь ответа..." А ты сделал что-то для того, чтобы я смог понять ответ?
Расслабься, сказал себе. Ты разговариваешь сам с собой. На кого тебе
обижаться? На эхо?
Эхо...
Может и правда я разговариваю сам с собой?
Он усмехнулся. А лещ? А поведение Анфеда? А визг Нади? А чистая
территория? А авторитетная убедительность начальника базы? И эти семь
ступеней? Он сам ведь только на третью всходит... Если я сам с собой
говорю, то может я говорю с собой будущим, явившимся оттуда, где человек
уже вечен? Как вид, конечно, не личность...
Он покачал головой. Почему человек будущего должен походить на
газовый шлейф и говорить голосом Кубыкина? Почему человек будущего должен
так настойчиво напоминать о детстве, приглашать в детство, ведь там -
боль, там ничего, кроме боли.
Разве? - подумал он. Разве там ничего другого не было?
А летний сеновал, дыра в крыше, а несколько звезд в дыре? А душное
сено, а долгий рев коровы, пускающей с губ стеклянные струйки прозрачной
долгой слюны? А молочный туман над рекой, а кусочек желтого сахара к чаю,
а болтовня у костра и печеная в золе картошка?..
Вспоминая все эти сладкие вещи, он не испытывал облегчения. Он видел
- газовый шлейф под сосной истончается, тает, расползается на отдельные
почти невидимые волокна...
- Ты уходишь?
Иной не ответил.
- Я не успел спросить... - Веснин торопился. - Я еще не успел
спросить...
Иной не ответил.
И отчаяние впрямь охватило Веснина. Он же действительно не успел. Он
же слышал голос лже-Кубыкина, пять минут назад слышал. Что могло
измениться за пять минут?..
Но он чувствовал - что-то изменилось.
Но тогда зачем все? Зачем лещ? Зачем солнечная рябь в темной воде?
Зачем растения, люди, микробы, звезды, галактики? Зачем молнии, духота,
равнодушие Ванечки? Зачем Надин испуг?
З_а_ч_е_м _в_с_е_?
- Выбери ответ сам.
- Но ведь для этого я должен пройти все семь ступеней!
Иной не ответил.
Он гас. Он рассеивался.
Реже вспыхивали зарницы, тускнело небо, звезды потихоньку терялись в
лохмотьях наползающих с моря туч. Молния, непохожая на прежние,
крючковатая, хищная, легко скользнула над берегом, до основания разрушив
тьму, и не было больше тишины, как не было больше Иного. Стонала
обожженная сосна, надувались, трепетали на ветру полотнища палаток. В
раскаленном воздухе, шипя, скользнули первые капли.
Анфеду хоть повезло - не сломал ногу...
Веснин прислушивался к дождю. Может, Серов имел в виду такого вот
соавтора? Может, вообще не бывает работ, выполненных без соавтора? Разве
не был соавтором Колумба тот матрос, что крикнул с мачты: "Земля!"? И
разве не был соавтором Эрстеда тот студент, который первым обратил
внимание великого физика на странное поведение стрелки компаса, случайно
оказавшегося рядом с проводами, по которым пускали ток? И разве...
К черту!
Он нащупал газетный кулек, лежавший рядом с матрасом. Горстка земли
для химанализа... Интересно, можно подвергнуть химанализу душу?..
Еще не понимая, что он делает, он, не примериваясь, запустил кульком
в сосну. "Ты не поймешь ответа..." Наверное. Но я и не хочу его понимать,
я хочу добраться до ответа сам, чтобы он был _м_о_и_м_ ответом!..
Ударившись о сосну, кулек лопнул, сухая земля глухо осыпалась на
обнаженные, расползшиеся вдоль тропинки корни.
Вот и все. Дождь все замоет.
Веснину стало легче.
Он слышал, как стучат капли, как душное напряжение медленно отпускает
пересохшую землю. Он слышал, как закипают соки в тугих стволах и как
успокаивается во сне тяжелое дыхание Кубыкина. Он даже Ванечку вдруг
увидел - его птичьи аккуратные усики. И вот странно, впервые они не
вызвали в нем протеста... Интересно все же: какие Ванечку томили тайные
желания?..
То, что дождь наконец начался, было хорошо. То, что Анфед все-таки
уберег ногу, было замечательно. То, что природа начинает приходить в себя,
было еще лучше. И если Иной исчез, не следует его уход оценивать
однозначно. Если он ушел, значит, он уверен в нем, Веснине, значит, он уже
уверен в том, что его не затопчут лошади. Ведь если бы он впрямь считал
его беспомощным ребенком, он бы не оставил его.
Веснин сел и медленно развел руки в стороны. Как никогда он
чувствовал прекрасную силу здорового еще тела, как никогда чувствовал -
впереди еще не одна ступень. А соавторы...
Он испуганно вздрогнул. Откуда-то из дождя, из неясного шума,
производимого ветром, ворвавшимся с моря в лес, до него донесся все тот же
невероятный, то хрипящий как труба, то срывающийся на фальцет голос
Кубыкина. Веснин даже испугался: Кубыкин ли? Может, Иной вернулся?
Но нет. Это ломился сквозь кусты Кубыкин.
Он материл весь мир, он лез прямо сквозь колючий куст шиповника, он
хрипел, как черт знает кто. И он прорвался сквозь куст, упал перед
палаткой на колени, и невероятным голосом своим, дивясь сам себе, позвал:
- Эй, слышь, писатель? Пойдем. Там Анфед сломал ногу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг