Телефон не утихал.
Это не хозяин, понял я, раскуривая сигарету. Хозяин не повел бы себя
столь бесцеремонно, он обязан уважать покой своих гостей. Скорее всего,
кто-то ошибся номером и не хочет отступать. Возвращение Гинсли сегодня
многих настроило на боевой лад.
Не снимая трубку, прижав ее рукой, я перевернул аппарат, отыскивая
регулятор звука. Но искать было нечего - звук регулировался автоматически.
К тому же он ничуть не мешал мне - я хотел просто занять руки.
Я выкурил сигарету, проверил окна и дверь, заглянул на освещенную
кухоньку, прошелся по комнате, а телефон не смолкал.
Ошибка.
Скорее всего, ошибка.
Наконец, я поднял трубку.
- Какого черта? - Я сразу узнал мощный и ровный голос киклопа. - Я же
знаю, что ты у себя. Не человека же посылать, ты там его по глупости
изувечишь. Напился?
Я промолчал.
- Надеюсь, ты не утопил лодку? У меня там сверток валялся, он мне
нужен, его обязательно надо вернуть, Эл.
Я не ответил.
Как он вычислил меня? Как узнал, что я именно здесь? - я ведь мог
уплыть совсем в другую сторону... Он начинил мою одежду электронными
"клопами"?
Чувствуя чуть ли не тошноту, я с омерзением раскурил еще одну
сигарету.
Отпуск не получился.
Я усмехнулся.
Опекуны в самолете, потом Пан, потом ирландцы, потом Юлай... С Паном
все ясно, с опекунами и ирландцами тоже, но Юлай... Он не походил на
человека, которого, по определению доктора Хэссопа, можно назвать
алхимиком, но он не походил и на тех людей, с которыми я постоянно имел
дело. Он заявил, что с некоторых пор я начал путаться у них под ногами, но
так и не сказал, кто такие эти _о_н_и_. Я провел с ним почти полтора
месяца, но мои знания о них практически ничем не пополнились. "Мы не
убиваем". "Тебе придется сменить профессию". "Все, чем занят сегодня мир,
это шизофрения. Коллективная шизофрения". Последнее я и без Юлая знал.
Похоже, моя возня с алхимиками - сизифов труд; чем выше я поднимаю камень,
тем с большей силой он рушится вниз.
- Надеюсь, ты не лазил в мой сверток.
- А ты поверишь? - наконец отозвался я.
- А почему нет? Мы ведь не в игрушки играем.
- Я не заглядывал в твой сверток.
- Это радует меня, Эл.
Я слушал ровный голос киклопа и прикидывал - сколько могу здесь
продержаться и есть ли в этом смысл? С ножом ведь не пойдешь против
автоматического оружия. И еще вопрос: войдут ли они в дом или расстреляют
меня, не входя?
Вслух я сказал:
- Ты хочешь, чтобы я вернулся, Юлай?
- Ты с ума сошел! Я еле от тебя избавился! - Он даже хохотнул там,
как отдаленный гром. - Мне нужны лодка и мой сверток!
- Хочешь сказать, я волен убираться куда угодно?
- Вот именно. Хоть к черту. Ты мне не нужен. Разве тебя кто-нибудь
держит?
- Пока нет. Но я не знаю, что будет через час.
- Ничего особенного не будет, если ты, конечно, не впутаешься в
пьяную драку.
- С кем? - быстро спросил я.
- Не знаю. Ты придурок. Тебя не всегда поймешь. Где моя лодка?
- Я припрятал ее надежно, Юлай. Если со мной что-нибудь случится, ты
не увидишь ни своего свертка, ни лодки.
- Ты что, правда, ничего не понял? - издалека удивился Юлай, уже
проявляя признаки нетерпения. - Ты что, думаешь, что ушел сам? Ты что,
правда, не понимаешь, что уйти тебе позволили мы? Я, конечно, опасался,
как ты пройдешь рифы, но проход там, в сущности, не опасный, ты справился.
Так что кончай болтовню. Я хочу получить лодку, твоя судьба меня не
интересует.
Я молча переваривал слова Юлая.
Собственно, ничего нового я не услышал. То, о чем он сказал, уже
приходило мне в голову. Но насколько это отвечало истине?
- Если ты сам подстроил побег, почему не забрал груз?
- Чтобы ты не заподозрил игру.
- Но зачем тебе это понадобилось?
- Ты стал мне не нужен, Эл. С какой стати мне тебя кормить? Вот я от
тебя и избавился. Я ведь говорил уже: мы не убиваем.
Я возразил:
- А Беллингер?
- Ты можешь назвать имя убийцы? Можешь доказать факт убийства? Даже
доктор Хэссоп подтвердит, что никто не поднимал на Беллингера руку.
Он впервые произнес вслух имя доктора Хэссопа...
- А Крейг? А Штайгер? Левин? Кергсгоф? Лаути?
- То же самое, Эл. Никто их не убивал, они сами сделали выбор. И
думаю, правильный.
- А Сол Бертье? Голо Хан? Памела Фитц? Скирли Дайсон и кто там еще?
- Это другая игра, Эл. Ты умеешь связывать разнородные факты, но эту
задачку тебе не потянуть. Слишком мало информации, сам знаешь. Теперь тебе
вообще лучше забыть обо всем этом, зачем забивать голову именами
покойников? Твое дело сейчас - подыскать работку. Где-нибудь в бюро
патентов, в хорошеньком тихом месте. Сбережения у тебя есть, перебьешься.
А там, смотришь, подойдет старость.
- А если я не стану менять работу?
- Ты придурок, но не такой ведь, - укорил меня Юлай.
- Где гарантия, что к утру меня не застрелят?
- Пошел ты! - рассердился киклоп. - Обойдешься без гарантий. Возьми в
прокате машину и кати отсюда. Или улетай. Никто к тебе приставать не
будет. Вокруг тебя всегда одни неприятности. Один Л.У.Смит будет
вспоминать тебя до самой смерти. Поэтому исчезай, нечего тебе тут
болтаться. Чем быстрее ты исчезнешь, тем лучше.
- Для кого? - быстро спросил я.
- Для тебя, конечно, - киклоп опять рокотал ровно и мощно.
- Ладно, - сказал я. - Предположим, я тебе верю. И лодку, конечно,
верну. Но почему я Должен менять работу?
- Смерть, Эл, - проникновенно протянул киклоп. - Помни о смерти. Если
ты пристрелишь еще кого-нибудь, в тебе самом кое-что изменится. И
достаточно кардинально, можешь мне поверить. Если ты и дальше продолжишь
попытки копать под людей, которых называешь алхимиками, в тебе, опять же,
кое-что изменится.
- Вы же не убиваете, - усмехнулся я.
- Конечно. Но нам и не придется этого делать. Ты все сделаешь сам. Ты
что, забыл? Ты внесен в список. Если ты снова начнешь искать некие связи
между Паном и Л.У.Смитом, между президентом страны и бродягой, выигравшим
часы в благотворительной лотерее, ты, конечно, получишь профессиональное
удовлетворение, это так, но суть тут не в этом. Для тебя, Эл, опасно в
процессе случайного поиска наткнуться на какие-то настоящие связи. Это
будет твоим концом. Понимаешь? И все, что нам понадобится, ты проделаешь
сам. Нам не нравятся люди, сующие нос то в рукопись Беллингера, то в сейф
Крейга. Понял? Ты слишком близко подошел к тайне.
- А если я ее разгадаю?
Я говорил негромко и ни на секунду не отводил глаз от освещенных
дверей; жалюзи сразу не сорвешь, а вот дверь можно вышибить с ходу, она
тут устанавливалась не для защиты.
- А вот если ты разгадаешь тайну, Эл, - засмеялся киклоп, - тогда у
тебя вовсе не будет выхода.
- Но вы же не убиваете, - повторил я. - Чего мне бояться?
- Не чего, а кого, Эл.
- Кого же, Юлай?
- Себя.
- Что это значит?
- Это значит, Эл, ты ошибаешься, утверждая, что будущего не
существует. Оно существует, Эл. А корни его кроются даже не в сегодняшнем
дне, а глубоко в прошлом. Ты крупный хищник, Эл, мы слишком долго не
обращали на тебя внимания. Ты не имеешь права входить в будущее, твое
время, считай, закончилось. И убрать себя ты обязан будешь сам. Если,
конечно, ослушаешься нас. Никто не уберет тебя так легко и просто, как ты
сам. Я ведь не зря возился с тобой чуть ли не полтора месяца. Я был
терпелив, зато теперь ты приговорен, Эл. Мы тебя зарядили. В твоем
подсознании лежит бомба, настоящая информационная бомба, и она способна
уничтожить тебя в любой момент. Именно поэтому ты должен молчать,
спрятаться, забыть о своем поганом ремесле. Я вложил в твое подсознание
слова-детонаторы, слова-ключи; они связаны с алхимиками и, конечно, с
твоим ремеслом, Эл.
Свет на кухне и в коридорчике. Голос в трубке.
Ночь.
Глубокая ночь.
Отвратительный холодок мурашками жег спину.
Приговорен...
О какой бомбе он говорит?
Ну как о какой! - сказал я себе. Акция с Беллингером все объясняет.
Беллингер девять лет провел в уединении, он не подходил к телефону, не
смотрел телевизионных программ, даже не слушал радио, но однажды
взбунтовался или совершил промах. Никто не знает, что он услышал там, в
телефонной трубке, зато все знают - подняв ее, он убил себя.
И так далее.
Человек влюбляется, человек строит карьеру, он полон сил, он
путешествует, его планы распространяются на все ближайшие полвека, он
неутомим, несокрушим, готов перестроить весь мир, у него вполне хватит сил
на это, но вот однажды, в течение какой-то минуты, да что там минуты, в
течение какого-то мгновения что-то в нем ломается, гаснет, он берет в руки
пистолет или лезет на подоконник, неловко прилаживая к трубе петлю.
Беспомощность.
Беспомощность и беззащитность.
Унизительное, убивающее чувство беспомощности и беззащитности.
Какой жгучей, какой невыносимой должна быть мука, чтобы заставить
крепкого, счастливого, уверенного в себе человека нажать спуск или сунуть
голову в петлю; какой чудовищной должна быть мука, чтобы заставить
крепкого, уверенного в себе человека в одно мгновение отказаться от всего,
чем он жил, что его окружало - от листвы за окном, от писка птиц, от
детских голосов, женщин, знаний, поиска, путешествий; так не бывает, чтобы
человек в одно мгновение отказывался от всего того, что строил целую
жизнь.
Но с Беллингером так случилось.
Я слушал голос киклопа, и мне становилось понятно - дверь никто
взламывать не будет. Нужда в этом просто отпала.
Мой побег был предусмотрен. Он так же входил в планы Юлая, как перед
тем - мое похищение. Я стал ему не нужен. Он сделал все, что ему следовало
сделать. Похоже, алхимики поняли, что я начал мешать по-настоящему. Я
вышел на Шеббса, вышел на Беллингера: моя деятельность перестала
укладываться в рамки, определенные какими-то критериями. То, что я
заглянул в роман Беллингера, их насторожило, то, что я угнал машину Парка,
заставило действовать. Уступая мощному давлению, доктор Хэссоп сдал меня -
за обещание встречи с одним из _п_о_с_в_я_щ_е_н_н_ы_х_. Что это означало,
Юлай не объяснил. Он просто сказал: сдал тебя, понятно, не шеф, тут я тебя
дезинформировал, сдал тебя доктор Хэссоп. Встреча с _п_о_с_в_я_щ_е_н_н_ы_м
не разочарует доктора Хэссопа, а вот ты, Эл, влип. Если бы ты, скажем,
заглянул в то местечко, которое я называю пунктом связи, - в голосе Юлая
проскользнула насмешка, - ты бы понял, наверное, в чем там дело, почему я
позволил тебе жить в комнатенке с аппаратурой. Именно потому и позволил,
что комнатенка была набита аппаратурой. Те лампочки, что так красиво
подмигивали ночью на стеллажах, были лампочками контроля. И ты вовсе не
кричал в своих смутных снах, Эл, это я вколачивал в твое подсознание
слова-ключи, слова-детонаторы. Ты представить себе не можешь, какое это
интересное место - пункт связи. Он, Юлай, в принципе, может держать прямую
связь с любой человеческой душой, если, конечно, хохотнул он, тело тоже
находится в его власти. То, что ты, Эл, добровольно полез в комнату с
аппаратурой, психологически легко объяснимо: человек в подобных условиях
всегда выбирает уединение. Ему, Юлаю, было интересно работать со мной, он
отдал мне много ночей. Слова из снов, которые, проснувшись, я так тщетно
пытался вспомнить, подобраны им, Юлаем. Это большое искусство - так
подобрать слова-ключи, чтобы в нужный момент они могли сработать как
настоящие детонаторы. Ты прав, мы действительно не убиваем, мы просто
лишаем своих подопытных волевой защиты. Если кто-то выходит за рамки
установленных нами правил, достаточно позвонить ему и произнести
слова-ключи. Этого достаточно, чтобы сломать самого сильного человека,
естественно, прошедшего нашу обработку. Ты понимаешь?
Я понимал.
Когда-то я слышал о чем-то таком, чуть ли не от доктора Хэссопа.
Правда, считал это больше вымыслом. Некая программа, вводимая в
подсознание человека, вводимая против его воли... Будь ты хоть семи пядей
во лбу, твоя жизнь теперь зависит от вложенной в тебя программы. Ее легко
разбудить, это делается с помощью нескольких слов-ключей. Их можно
услышать по телефону, их может произнести диктор с экрана, они могут
настигнуть тебя в кафе или на автобусной остановке, ты можешь, наконец
прочесть их на обрывке газеты.
Если такое случается, ты забываешь обо всем.
Если такое случается, ты откладываешь в сторону деловые бумаги, ты
обрываешь поцелуй, ты отворачиваешься от плачущего, тянущего к тебе руки
ребенка и берешь в руку пистолет или просто на полном ходу поворачиваешь
свой автомобиль на полосу встречного движения.
"Господи, господи, господи, господи..."
- Ты ведь знаешь мой голос, Эл? - Я не слышал злорадства в словах
Юлая, он просто старался как можно доходчивее растолковать свою мысль. -
Теперь ты ведь легко будешь узнавать мой голос?
- Наверное.
- Ну, так вот, Эл. Стоит тебе вернуться к твоему ремеслу, стоит тебе
вновь заинтересоваться чем-то похожим на дело Беллингера, - я _т_у_т _ж_е
п_о_з_в_о_н_ю_.
Он хохотнул, как эхо близкого грома:
- Где лодка?
- На морской свалке, - не было смысла скрывать это. - Метрах в
трехстах к северу от центра. Легко найти, если знать. Там торчит пустой
ржавый танкер, лодка спрятана под его бортом.
- Сверток на месте?
- Конечно.
- Хорошо, Эл. Я заберу лодку. А ты уезжай. Нечего тебе тут делать.
10
Нелегко привыкнуть к мысли о смерти, если она загнана в тебя не тобой
и насильно.
В общем-то смерть входит в нас, поселяется в нас уже в самые первые
минуты зачатия, но там она от неба, от судьбы, от Бога: я не хотел, чтобы
моя смерть, а соответственно, конечно, и жизнь, зависела от киклопа. На
кого бы он ни работал, это вызывало во мне протест. Я хотел выбросить
киклопа из памяти, меня приводила в бешенство сама мысль о том, что именно
киклоп может позвонить мне в любой момент.
Я почти не спал.
Ночь тянулась медленно, шум наката подчеркивал ее странную
неторопливость. "Все, чем занят сегодня мир, это шизофрения, коллективная
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг