- Мастер, - вампир задыхался, похоже, он добирался сюда по воздуху,
перекинувшись в летучую мышь - трюк еще более опасный там, где было много
сведущих в магии и ненавидящих Ночной Народ. - Мастер, пришли новые вести.
Пятиречье, мастер, там разгромлено гнездо - разгромлено дочиста, никто не
уцелел. Разгромлено при помощи сильной магии. Я проверил - там не появлялось
никого ни с Волшебного Двора, ни из Белого Совета.
- Как это стало известно? - отрывисто спросил волшебник, голос его дрогнул.
- Огры, мастер, там было несколько огров. Их собратья за горами
почувствовали их смерть и дали знать остальным.
- Как ты узнал?
- Эфраим, мастер, он принес вести.
Эфраим. Странствующий вампир, наверное, самый старый из ныне живущих.
Очень, очень, очень осторожный, способный месяцами обходиться без человеческой
крови - и только поэтому, наверное, доживший до своих лет. Ему, пожалуй, можно
доверять.
- Хорошо, - сказал чародей. - Место известно?
- Нет, мастер, - вампир покачал головой. - Огры из-за Зубьих гор не знали
точно, где находится гнездо. Самое большее, чего удалось добиться, - это в
Пятиречье.
- Интересно, там ведь ходили наши, - задумчиво уронил волшебник.
- Истинно так, мастер, - значит, изгои прикрылись заклятьем. Значит, их
можно обнаружить.
Вампир рассуждал совершенно правильно. Жаль только, что в данном случае
это совершенно неисполнимо.
Волшебник со вздохом покачал головой.
- Если это так, Велиом оказался куда хитрее, чем я от него ожидал. Или же
у него нашлись толковые советчики. Если они в Пятиречье и мои лазутчики ничего
о них не знают - значит, они под прикрытием заклятья забвения. А его я не
распознаю при всем желании, после того что мы с тобой сделали, - он
выразительно потряс левой рукой, на которой свила гнездо отвратительная и
чужая фиолетовая тварь.
Вампир мелко закивал.
- Да, да, мастер, я все понимаю, мастер.
- А раз понимаешь, подгони брауни, пусть уложат наши вещи, а то эти лентяи
до утра провозятся. Мы выступаем немедленно. Придется ехать всю ночь.
- В Пятиречье, мастер?
- И как это ты только догадался, хотел бы я знать? - раздраженно бросил
волшебник, запахиваясь в плащ и делая шаг к порогу.
* * *
Им предстояла дальняя дорога. Но самое главное: что они станут делать,
оказавшись в Пятиречье? Заклятье забвения ему не обнаружить, сколько ни бейся.
Искать разоренное гнездо? На это уйдут месяцы, которых у него нет. Самолично
обшаривать все до единого селения и деревушки? Вздор, как он мог даже
помыслить о такой глупости. Но тогда что же? Что? Что?!
Он думал молча, сосредоточенно, стараясь как можно точнее представить себе
все собственные сильные стороны и все слабости врага. Нельзя было ни
переоценить себя, ни недооценить неприятеля - потому что на вторую попытку
времени уже не останется. Он не имеет выбора. Неудачи не должно быть. Его вина
настолько огромна, что ее не искупить уже ничем, кроме удачи.
Первая часть плана осуществилась много месяцев назад - после чего они с
вампиром и смогли вновь выбраться в Эвиал. Теперь предстояло иметь дело с
последствиями своей первой победы.
Конечно, одна возможность у него имелась. Даже две, если быть совсем уж
точным, - но вторая предусматривала капитуляцию либо перед Ордосом, либо перед
Волшебным Двором, а на это у него никогда не хватило бы мужества. Он готов был
смотреть в лицо своей судьбе, пусть даже самой страшной, - но он точно знал,
что скорее даст разорвать себя на части каким-нибудь чудищам, чем окажется в
казематах Инквизиции, упорно и упрямо разыскивавшей его по всему Эвиалу уже
который год.
Оно и неудивительно - война с новосотворенным Зверем потребовала от него
поистине небывалого. Он вскрывал старые кладбища и создавал армии скелетов и
зомби, бросая их в бой против порождений своего врага. Он не колеблясь убивал
людей, если дело требовало их смерти. Он давно уже приговорил самого себя и
потому не испытывал ни страха, ни сомнений. Но оказаться в руках Инквизиции -
нет, это было выше его сил.
Ведь, в конце концов, он был рожден человеком.
Итак, первая возможность. Он содрогнулся при одной мысли о ней. Как такое
вообще может прийти ему в голову? Или - он поежился, вспомнив о проклюнувшемся
на руке фиолетовом бутоне, - это означает, что от человека во мне осталась
только личина?
Подобные мысли он старался гнать. Отдача от его заклятий оказалась слишком
велика. Непомерно велика. И время, отпущенное ему, время, пока он еще мог
сопротивляться, неумолимо истекало.
Скоро придет пора уходить.
А это означало, что ему придется забыть обо всем, кроме необходимости
достичь цели.
Сколько было говорено о том, что цель не может оправдывать средства. Но
что делать, если цель не только что оправдывает, но просто диктует средства?
Прочь, прочь эти мысли, оборвал он себя. Если это его путь, он пройдет его
до конца, какова б ни оказалась цена.
* * *
Следом за дождливой хмарой осенью в Пятиречье наступила зима. Тяжелые
снеговые тучи, словно победоносное войско, взобравшееся на стены вражьей
крепости, перевалили через Зубьи горы и устремились вниз, щедро заваливая все
вокруг сухим хрустким снегом. Нежданно-негаданно ударили морозы, каких тут не
помнили уже много-много лет. Люди доставали с самого дна сундуков негнущиеся
плотные тулупы. Одно было хорошо - снег закрыл перевалы, а это означало, что
всякая окопавшаяся за хребтом нечисть не полезет на юг до самой весны. Всяким
там гоблинам и ограм предстояло мерзнуть в своих логовах - и нельзя сказать,
что в Пятиречье кто-либо сожалел об этом обстоятельстве. Конечно, холода - не
слишком приятно, но лучше уж холода, чем жар от полыхающих домов.
Однако на сей раз обитатели и Тупика, и Моста ошиблись. Причем очень
сильно.
Тревогу поднял Урми, молодой (по людским меркам) гном, сын Флаина,
мастера, так и не пожелавшего уходить с насиженных мест. Короткий зимний день
только-только разгорелся, а он, не жалея своего мохнатого пони, проскакал
через Тупик, размахивая треухом и вопя во всю мочь:
- Гоблины, гоблины! Оружайсь! Бяда!
Люди выскакивали из домов, торопливо накидывая овчины. Гном кубарем
скатился с седла возле дома Зомзира, старосты Тупика. Отчаянно заколотил в
дверь - кулаками и ногами.
- Отворите! Отворите! Гоблины в лесу! Гоблины!..
- Какие гоблины, что такое, почему? - высунулся из сеней очумелый староста.
- Гоблины, - с трудом переведя дух, ответил гном. - Прошли старой пещерой
и в лесу объявились, значить. К Глущобе идуть. Народишко тамошний тикать
собралиси.
- Так, а много ль гоблинов? - выкрикнул какой-то бородач из уже
сбежавшейся к тому времени толпы.
- Ужасть, как много, - ответствовал гном, поворачиваясь к селянам. - Пруть
и пруть, значить, ровно река текеть.
Староста Зомзир особой смелостью не отличался, будучи докой в делах
торговых и земледельческих, он мало что понимал в военных. Вот и сейчас - он
бестолково топтался на крыльце, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на
берег рыба.
- А в Мост-то погнали кого? - выкрикнул все тот же бородач. - Кто тут из
молодых? Давай, Ломтик, у тебя конь добрый!
Парнишка лет пятнадцати опрометью бросился из толпы, даже не усомнившись в
праве бородача отдавать приказы.
- Да, да, точно. Ломтик, - сообразил наконец и староста.
- Гони в Мост, к Звияру! Пусть сотню поднимает! Скажи - гоблины к Глущобе
подходят! Немереными множествами!..
- Так а нам-то, нам-то что делать? - заголосил кто-то в толпе.
- Нам?! - рявкнул в ответ все тот же бородач. - Топоры да вилы брать! У
кого есть - вздеть кольчуги! И повалили, братва, к Глущобе, пока они наших на
гу-га не взяли!
- И перебьют они вас на подходах, в лесу из луков перестреляют, -
неожиданно сказал спокойный и холодный голос. Сказал негромко, но так, что
услышала вся толпа. И - разом отчего-то замолкла, повернувшись к говорившему.
Молодой воин, тот самый, что приехал с чародеем Драгомиром. Как всегда, в
полном вооружении, только забрало шлема поднято. Он и в самом деле выглядел
совсем молодым - едва ли больше двадцати лет. И откуда ж это в такие годы -
да так драться уметь?..
- Никуда ходить не надо, - в наступившей тишине продолжал говорить воин. -
Собраться, вооружиться. И ждать здесь. Луки всем взять. Я укажу места.
Староста Зомзир уже совсем было собрался спросить воина, а, собственно
говоря, почему это он тут так распоряжается, но вовремя взглянул в глаза
бойца - и решил, что благоразумнее будет промолчать.
Не прошло и нескольких минут, как Тупик превратился в разворошенный
муравейник. Мужчины тяжело трусили, сгибаясь под тяжестью кольев и связок
хвороста, подростки, все, кто мог держать в руках луки, гурьбой бежали к
невысокому частоколу, ограждавшему часть деревни. Давно уже велись разговоры о
том, что неплохо бы окружить им и всю деревню, но, как всегда, разговорами все
и кончалось.
Немногие счастливчики, обладатели настоящего оружия, поспешили натянуть
кольчуги и надеть шлемы. Гоблины славились неплохими стрелками, конечно, с
эльфами они бы не сравнились, но и пренебрегать ими они давно уже всех
отучили.
- Быстрее! Шевелитесь, увальни, если жить хотите! - подгонял воин
нерасторопных.
Мало-помалу в заснеженном поле примерно в полусотне шагов от частокола
начала появляться вторая стена - правда, состоявшая всего-навсего из вязанок
валежника и подпиравших их кольев, - хорошо еще. земля не успела глубоко
промерзнуть. Человеку снег в поле был по щиколотку, что означало - гоблину
он придется по колено, зеленокожим будет не показать свою знаменитую
прыткость. Им придется принять бой, где все преимущества окажутся на
стороне людей, даже если они и уступают врагам численностью - охотно объяснял
воин всем, кто хотел его слушать.
За деревенским частоколом выстроились парни-подростки, девушки, женщины -
все, кто хотел сражаться и хоть как-то умел держать в руках лук. Мужчины
выдвинулись вперед, укрываясь за фашинной преградой - легкий снежок уже начал
затирать ее белым, словно не в силах терпеть ее коричневого росчерка на
ослепительном покрывале полей.
Вперед выслали дозоры. Сам же воин, столь решительно вставший во главе
деревенского ополчения, с пятью десятками самых крепких мужиков укрылся в
лесном выступе, далеко вдавившемся в покрытые снегом, точно праздничной
скатертью, поля.
И скоро, очень скоро на эту скатерть суждено было щедро пролиться алому.
Ждать пришлось недолго. Раздались заполошные крики дозорных, кто-то
замахал шапкой: "Идут! Идут!"
Мужики подхватили копья и вилы. Самое главное - не допустить гоблинов в
ножи, удержать их подальше от себя - и тогда, быть может, удастся
продержаться, пока не подоспеет конница Звияра.
Многие нетерпеливо поглядывали на юг, на ведущий к Мосту тракт - вот-вот
из снежного марева должны вынырнуть силуэты окольчуженных всадников, и тогда
с гоблинами пойдет совсем иной разговор.
Однако это оказались вовсе не гоблины, а бежане из Глущобы - благодаря
гному они успели уйти, угнав с собой скот и вынеся добро.
- Не, никого не видели, - отвечали они на сыпавшиеся со всех сторон
вопросы. - Успели ноги унести, не до того было - по сторонам пялиться.
Оказалось, что глущобные успели удрать в самый последний момент. Едва они
дотащились до Тупика, едва мужики разобрали немудреное оружие - в лесу взвыли
гулкие гоблинские трубы, над деревьями взлетели разноцветные огни сигнального
фейерверка, и зеленокожие, подбадривая себя истошным визгом, густой оравой без
всякого строя ринулись в атаку.
Впереди, вздымая тучи снежной пыли, рвались те, кого гоблины, наверное,
считали своими панцирниками. Разумеется, все их панцири на самом деле были
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг