когда.
Но, разумеется, чтобы добраться до заклятий первичных, исходных,
требовалась куда большая сила, чем у него.
Теперь он видел - видел каплю своей крови, погружающуюся в земную плоть, и
видел то существо, которое эта кровь частично пробудила, частично сотворила,
вложив в него человеческие ярость и ненасытность. Магия смерти сделала
существо гибельным оружием, а то, что кровь была человеческой - породило у
него неутолимый вечный голод, утолить который на время могла только она же,
чистая и алая человеческая кровь.
Он схватился за голову, закричал, не слыша собственного крика.
Как разумно! Как ловко! И даже бросься он сейчас в огненное жерло - Зверя
это не остановит. И никакие маги с чародеями ничего с ним не сделают - дуотты
старались не зря. Много лет провели они в изгнании, постигая тайны враждебного
им колдовства, - и в конце концов достигли успеха.
Кровь медленно переставала кипеть, отдав все силы, ей предстояло теперь
превратиться в прозрачный темно-алый камень. Чародей заметил еще несколько
таких же вокруг - иные целы, иные расколоты на части.
Не медля больше ни минуты, он двинулся прочь - сквозь густые заросли
внутри кратера вскарабкался по отвесному гладкому склону, и вниз, вниз, вниз,
туда, где его ждала лодка.
Теперь он знал, в чем состоит его долг. Не дело, а именно долг, какой
редко выпадает в жизни человеку.
ЧАСТЬ II
КЛИНОК ВЫКОВЫВАЕТСЯ
По ярмарке он ходил долго, не пропустив ни одного ряда. Примеривался,
присматривался, приценивался, иногда покупал для вида какую-нибудь мелочь.
По-настоящему он ни в чем не нуждался, вещи его не интересовали. То, что ему
действительно было нужно, не продавалось ни на одном из всех рынков Эвиала, не
исключая и запретного для прочих рас Торжища эльфов в самом сердце
Зачарованного леса.
Людской мир тек сквозь него, словно быстрая вода в потоке. Мириады мыслей,
страстей, желаний, стремлений сталкивались над ним и вокруг него, высокие и
низкие, благородные и не очень (вторых, конечно же, оказывалось неизменно
больше), зависть, любовь, страх, ненависть, голод, алчность, вожделение и все
прочее, чем богаты любые скопления двуногих разумных (или почитающих себя
таковыми) существ. Он пропускал все это мимо себя, не замечая или, по крайней
мере, стараясь не замечать.
Единожды вошедшему в истинную, великую и вечную Тьму нет больше дела до
этого кипучего людского муравейника. Его дела и заботы - за гранью понимания
толпы, и с этим ничего не поделаешь. Нет, он не испытывает презрения к своим
собратьям, так же, как и он, вышедшим из материнских утроб, вовсе нет, ему
просто открывается совершенно иной мир, по сравнению с которым сам Эвиал -
лишь бледная декорация в нищем странствующем театре.
Но сейчас ему волей-неволей приходилось заниматься как раз людскими
делами, хотя цели он при этом преследовал свои, и только свои. Иначе нельзя.
Начинающий помогать всем и каждому волшебник неминуемо истирается, истаивает,
растрачивая свою силу по пустякам. А когда он исчерпает себя, если он Светлый,
то его ждет преждевременное расставание с посохом и тихая смерть в ордосском
доме для престарелых чародеев; ну а если он Темный - то он просто долго не
протянет. Хотя Темных и так уже почти не осталось. Может, бродят еще где-то
по миру с десяток-полтора его собратьев по Силе.
А не протянет он долго потому, что Инквизиция не дремлет, что после ухода
великого Салладорца церковники никак не могут успокоиться, хватают всех хоть
сколько-нибудь подозрительных - и порой среди сотен невинных попадется-таки
или настоящая ведьма, или начинающий малефик. Но притом, если ты попался в
руки Инквизиции, считай, что тебе еще повезло. В конце концов, произнесешь
формальные, ничего не значащие слова отречения, примешь причастие, покаешься -
и умрешь безболезненно и быстро. А вот если угодишь в лапы пресловутого
Белого Совета...
Он заметил притаившегося под ярмарочным помостом вампира, из малых, совсем
еще молодых, не успевших даже отрастить настоящие клыки. Такой вампир может
справиться разве что с ребенком, которого он наверняка тут и подстерегал.
Правда, вампир был один, что странно - обычно такие молодые охотятся в паре со
старшими упырями, опытными и бывалыми, кто может не допустить трансформации
жертвы в еще одного вампира. Потому что случись такое - Инквизиция перевернет
вверх дном весь город, и горе тогда всем, кто привык лакомиться алой влагой из
человеческих вен!
Но как бы ни был он слаб и ничтожен, он уже испытал ту неодолимую жажду,
которая раз и навсегда отделяет упыря от человека и после которой уже нет
возврата. Она врезается в сознание, навеки калеча несчастное существо. Любой
нормальный волшебник, конечно же, остановился бы, самое меньшее - отвесил бы
упырьку знатную оплеуху, потому что не дело это - устраивать засады на
торжищах, и уж последнее дело - охотиться на детей. Настоящий же Белый чародей
не просто бы остановился, а скрутил бы супостата по рукам и ногам, после чего
кровопийца прямиком угодил бы в казематы Святой Инквизиции, где узнал бы,
почем фунт лиха. Ну а напоследок истинно Светлый волшебник не преминул бы
прийти на площадь, где совершалась бы казнь означенного вампиреныша, -
вязаночку там хвороста в костер подбросить или еще чем заплечных дел мастеру
пособить.
Он же прошел мимо.
Вампир заметил его слишком поздно, впрочем, даже заметь он его заранее,
это ничего бы не изменило - деваться упырь никуда не мог, он выбрал на
редкость неудачно место для засады, без запасного пути отхода, и по всем
правилам магической игры мог считаться обреченным. Все, что ему оставалось
делать, - это прижать уши от ужаса.
Ведь как бы там ни было, вампиры тоже хотят жить.
Не приходилось сомневаться, кровососу уже мерещились пыточные камеры и
неизбежный, последний костер на площади - однако неведомый маг совершенно
жуткого вида, отвернувшись, равнодушно прошел мимо. Вампир знал, что волшебник
видел его как на ладони и чародею достаточно было пошевелить пальцем, чтобы...
Однако он не пошевелил. Значит, так надо было.
Упырь облегченно вздохнул, стер проступивший на лбу и скулах обильный пот,
серый и едкий, как и у всего вампирьего племени. Волшебник мог его убить - но
прошел мимо. Упырь понял это так, что на сегодня ему позволено если не все,
то, во всяком случае, многое.
Серые щеки и заострившиеся уши вампира люди, конечно, не видели. Им он
казался щупловатым, болезненного вида пареньком, невесть почему забившимся под
торговый помост вблизи от рядов, где торговали сладостями.
И теперь упыреныш уже намечал себе жертву: хорошенькую черноволосую
девчушку лет семи, что как раз тянула мать за руку к сладкарным рядам.
* * *
Он успел добраться до рынка рабов, пока наконец не увидел того, что искал.
Женщина была молодой, но крепкой, не толстой, лишь в меру широкобедрой,
со славным и простоватым лицом, но зато в роскошном выходном платье, донельзя
дорогом, где по зеленому шелку искрились настоящие самоцветы вперемежку с
крупицами самородного золота, сливавшиеся у ворота в настоящий блистающий
панцирь. На пальце блеснуло кольцо - никакого там серебра, положенного
незамужним девицам, или даже золота, позволительного матронам, - настоящая
чистая платина, явно из алхимического тигля, и настоящий, чистый ауралит,
сиречь Камень магов, в вычурной и массивной оправе. Несколько драгоценных
мгновений он потерял - рискуя, вглядывался в нее куда пристальнее, чем
следовало бы, - да, ошибки нет, все правильно, девушка и впрямь заслужила
право носить на пальце кольцо чародейки. В ней дремали немалые силы, правда,
дремали они где-то в глубине ее существа, так что ничего странного, что
местные провинциальные маги из богатого, торгового, да - вот беда! - никогда
не отличавшегося изобилием талантливых чародеев города так и не смогли
докопаться до истины, пробудить, сделать настоящей волшебницей.
Хотя... было в ней и что-то еще, что насторожило волшебника. Конечно, дар
редкий... и силы немалые... но читался, отчетливо читался в самой дальней дали
ее астральной тени неумолимый Знак Разрушения, символ гибели и разора, символ,
которому истинно радеющий о деле света чародей никогда не даст дорогу.
К счастью, он сам об этом никогда особенно не радел.
Он колебался только краткое мгновение. То, что нужно, это женщина
сделает... а Знак Разрушения скорее всего так и останется туманной тенью.
Быть может, со временем кто-то из Белого Совета и подобрал бы к ней
ключик, попадись она случайно на глаза, например, той же Мегане, хозяйке
Волшебного Двора, упрятал бы зловещий Знак подальше, запер бы его на сотни
засовов и замков - и тогда девушка по праву заняла бы высокое положение среди
чародеев Востока, - но это лишь в том случае, если бы он оставил все идти так,
как оно идет.
Правда, именно этого он и не собирался допустить ни в коем случае.
Разгадка ее силы оказалась несложной - рядом с девушкой чинно шествовал
пожилой дородный мужчина, словно знамя неся на лице выражение собственной
значительности. Долгополый кафтан из золотой парчи, с небрежно рассыпанными по
нему тут и там рубинами стоил целое состояние - наверное, не меньше, чем
нашлось бы товаров на всей этой ярмарке. Он слегка опирался на посох - длинный,
покрытый вычурной резьбой и камнями, самосветящимися даже сейчас, под яркими
солнечными лучами.
Отец девушки. Окончил ордосскую Академию Высокого Волшебства. Не в первых
рядах, но и далеко не в последних. Обычная человеческая душонка, обремененная
некоей долей похоти, жадности, страсти к удовольствиям и власти (небольшой,
как раз по чину), да еще, как водится, - страхом смерти. Потенциально способен
на многое, но растратил почти весь свой талант на мелкие повседневные
чародейства вроде вызывания дождя. Было ли это виной или бедой немолодого
волшебника, уже не важно. В открытом бою старик не продержится и минуты.
Серьезно помешать он не сможет, но вот потратить на него время, если события
начнут разворачиваться не по плану, придется - и это сейчас, когда каждая
секунда на счету! Начав осуществлять свой план, он, по сути, отрезал себе все
иные пути - день, потраченный на поиски, уже не наверстаешь. Остается только
встретить судьбу лицом к лицу и дать бой.
Размышлял он недолго. Убить отца девушки нельзя, значит, остается одно -
действовать настолько быстро, чтобы он не успел вмешаться.
За спиной раздалось деликатное покашливание. Он обернулся, не торопясь,
зная, что опасности нет - ее бы он почувствовал за тысячу шагов, не меньше.
Перед ним стоял давешний вампиреныш, упырь, которому он подарил жизнь.
Стоял, смущенно переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда девать руки. Глаза
его сыто поблескивали - верно, уже насосался крови, - но при этом в них
невесть почему читался и неприкрытый страх. Не перед грозным волшебником,
перед совсем иным.
- Что с ней? - отрывисто спросил он упыря. - Что с девочкой?
- Н-ничего, о высокочтимый и могущественный, я отпил совсем немного, а то
помирал совсем с голодухи, достовеликий, спасибо, что не выдали меня,
сирого, - выпалил упырь одним духом.
- Ты понимаешь, что она теперь может стать вампиром? Если на нее наткнется
кто-то из вампиров настоящих, - последнее слово он произнес с нажимом, так что
упыренок вздрогнул, - почувствует твой укус, возьмется за трансформу. Тебе
мало Инквизиции? Хочешь, чтобы здесь собрался бы весь Белый Совет с Волшебным
Двором в придачу? Ты забыл, что должен был или прикончить ее, или привести с
собой кого-то из набольших, чтобы не допустить перерождения?
- Не забыл, - горестно вздохнул упыренок. - Не забыл, о великий мастер.
Потому и вас нагнал. Нельзя ли...
- Поправить это дело? - губы сами скривились в желчную усмешку. - Делать
мне больше нечего - за тобой прибираться.
- Я отслужу, - торопливо сказал упырек. - Вы ж сами знаете, мастер, что
будет, если мои об этом проведают.
- Толку мне с твоей службы, - он повернулся к вампиру спиной.
- О великий! - истошно завопил вампиреныш, падая на колени. - Не погубите!
Спасите! Век рабом вашим буду!
- Век рабом, говоришь? - кажется, из этого и впрямь можно будет извлечь
пользу. - Ну ладно, тогда пошли. Клятву я с тебя брать не буду, успеется. От
меня все равно не убежишь.
Понимая всю справедливость этих слов, упыренок обреченно кивнул.
Разумеется, люди вокруг не слышали ни единого слова из этого разговора.
* * *
Дальше они шли уже вдвоем. Молодой вампиреныш вел себя тише воды, ниже
травы, держался на шаг позади новообретенного хозяина и не осмеливался
нарушать его мудрые раздумья своей пустой болтовней.
Заполучив в помощники этого упырька, теперь можно было потратить немного
времени и на его жертву - тем более что выигрыш, если все правильно рассчитать
и, когда нужно, ввести вампира в игру, все равно получался больший.
Потерять девушку в толпе он, раз увидев, уже не боялся. Конечно, ее
отец-маг вечером мог обнаружить небрежно закрепленное заклинание, но до вечера
весь план так и так будет выполнен, и дела свои в этом несчастном городке он
закончит.
Едва ли еще в этой жизни ему придется побывать здесь.
Девочку они нашли быстро - в палатке ярмарочного лекаря. Вокруг
волновалась небольшая толпа, и, что самое плохое, в ней уже виднелись
коричневые монашьи рясы.
Вампиренок за спиной затрясся мелкой дрожью. Кажется, он только сейчас
начал по-настоящему понимать, что натворил.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг