Мечей и привыкла держать не такие удары.
И привыкла не впадать в истерику, получив пощечину.
Что ты сделаешь дальше, Враг? Меня больше не выведешь из себя какими-то
там оплеухами. Тебе придется или драться по-настоящему и по-настоящему же
стремиться меня убить, или...
Стоящий во Главе хорошо учил Ниакрис. Ей потребовалось не больше минуты
стремительного боя, чтобы понять - Враг лишь хочет разозлить ее. Если бы Он
пожелал, от Ниакрис уже давно бы ничего не осталось.
Она уворачивалась, уклонялась, не обращая внимания на пробивавшие ее
защиту удары. Но что же Он от нее хочет?..
Меч Ниакрис так и не вступил в дело. До того мгновения, когда она, в
очередной раз утерев кровь из рассеченной губы, попыталась атаковать сама - и
поразилась тому, с какой готовностью Враг вдруг раскрылся навстречу ее атаке -
не всамделишной, и потому - не смертельной.
- Довольно! - Ниакрис одним прыжком оказалась в противоположной от Врага
стороне округлого зала. - Я поняла! Ты хочешь...
- Не произноси! - внезапно завопил Он, разом теряя все достоинство,
срываясь на постыдный визг. - Молчи! Молчи!..
Ниакрис смущенно замерла. Было в этом что-то неправильное,
неестественное - ей следовало не тратить время на рассуждения, айв самом деле
свершить свою месть, потому что, конечно же, стоящий перед ней-породивший ее
злодей не имел никакого права оставаться в живых после всех своих злодеяний.
И тем не менее она медлила. Потому что, похоже, пробуждалась память крови
не только со стороны матери.
Этого Ниакрис учесть и предвидеть никак не могла. Как не смог предвидеть и
Враг.
Но, похоже, раньше всех все понял и прочувствовал кое-кто другой. Тот, кто
все это время оставался за сценой, не вмешиваясь в происходящее, но и ничего
не упуская.
Пол под ногами Ниакрис содрогнулся. Толстенные каменные стены внезапно
заходили ходуном; и чутьем прирожденной волшебницы она ощутила короткий
болезненный вздох глубин - словно на поверхность поднималось, безжалостно
раздирая и расталкивая мешающую ему земную плоть, какое-то чудовищное
существо.
Враг внезапно обхватил всеми своими руками уродливую голову, издав такой
вопль отчаяния и боли, что Ниакрис даже растерялась.
- Все пропало... - и Он распростерся на полу.
- Что такое? Что случилось? - беспомощно пролепетала Ниакрис, уже сама
начиная догадываться, но до сих пор боясь признаться в этом даже себе.
- Плата за нарушенный договор, - безжизненным голосом проговорил Враг. -
Трансформа теперь неизбежна. И даже ты теперь уже не поможешь.
- Что?.. Что ты такое говоришь?.. - жалобно пролепетала мстительница,
прижимая ладони к щекам от ужаса.
- Ты поняла, что от тебя требовалось? - прежним мертвенным голосом сказал
некромант.
- Н-нет.. не совсем...
- Ты должна была убить меня.
- А?!
- Не акай, теперь уже поздно... дочка.
- Не называй меня так! Ты... ты мне не отец! Ты убил маму! Дедушку!.. -
Ниакрис не выдержала, зарыдала в голос.
- Прислушайся к себе, - устало сказал волшебник. - Я так понял, ты
заподозрила неладное, когда начала пробуждаться память твоей несчастной
матери... Если я прав, должны ожить и мои воспоминания... по крайней мере
часть из них. Впрочем, никакого значения это уже не имеет. Мы оба умрем очень
скоро. Бежать и спасаться негде, бороться с этой силой невозможно. Я
исчезну... вместо меня появится Зверь, тот самый, с которым... а, ну, впрочем,
ты же этого не знаешь...
Ниакрис молча раскачивалась из стороны в сторону, плотно зажмурившись и
прижав к вискам ладони.
Безжалостная память крови, усмехаясь глумливо, разворачивала перед ней
воспоминания - воспоминания некроманта, той поры, когда он еще не был
некромантом, а всего-навсего взыскующим истины и мастерства молодым чародеем,
добравшимся, как ему казалось, до цитадели мудрости и оплота высокого
волшебства.
И угодившего в ловушку, выбираться из которой ему пришлось поистине
страшной ценой.
- Я почти что бессмертен... дочка. Меня мог убить один-единственный
человек на свете - мое собственное дитя. Ребенок от меня и чародейки, неважно
какой, лишь бы с магическими способностями. И я знал, что прежде наступления
дня расплаты я должен заставить тебя сразить меня... Я не мог приказать тебе,
зачаровать или что-либо еще, ты должна была сделать это только по собственной
воле. Понимаешь? Я даже не мог покончить жизнь самоубийством - нет такого
меча, что стал бы повиноваться мне.
- Не говори.. не говори... молчи... - прошептала Ниакрис, давясь слезами.
- Да что уж теперь молчать? Ты можешь догадаться обо всем сама. Зачем мне
потребовалось убивать твою маму и Велиома прямо у тебя на глазах? Какой вообще
был смысл в этом убийстве? Никакого, скажу я тебе. Никакого, кроме лишь
одного, - ты должна была возненавидеть меня до такой степени, чтобы ничто: ни
время, ни расстояние не стали бы для тебя преградой... и я добился своего...
почти добился, - его голос дрогнул. - Но следящие за договором... те, у кого я
купил силу, чтобы справиться со Зверем, исправить мою давнюю ошибку... кажется,
поняли, в чем дело. И теперь... о-ох... - у колдуна вырвался вздох, и он
замер - уродливой раскоряченной грудой чужой, нечеловеческой плоти, в ожидании
неминуемой казни, уже слыша тяжелые шаги палача на лестнице.
Ниакрис ревела в голос - от ужаса, стыда и бессилия.
Поздно бежать - бежать отсюда некуда. Нечем сражаться - ее "боевые
заклятия" хороши разве что против зомби... зомби? - там, наверное, все еще
сражаются насмерть гномы...
- Уже нет, - сдавленно ответил колдун. - Зомби остановились... гномы
отходят к лесу... молодцы, потому что именно отходят, а не бегут... знала б
ты, что они сейчас там видят...
Ниакрис ни в малейшей степени не было интересно, что же они там видят. Она
чувствовала надвигающуюся гибель - точнее, даже не гибель, а что-то еще более
ужасное, чем просто угасание сознания. Она рыдала, словно спеша выплакать все
слезы, скопившиеся за долгие годы, как никогда остро чувствуя свое бессилие.
- Конечно, ты просто обязана была меня убить... - глухо сказал колдун. -
Свет избавился бы разом от двух зол - меня и... и того, кто сейчас идет сюда.
Но... вампир оказался слишком усерден... и я... и мне... как ты понимаешь
теперь, я должен был играть всерьез, чтобы ты не поддалась памяти крови и
ворвалась сюда с полным убеждением, что чем скорее ты убьешь меня, тем
лучше... но ты оказалась слишком сообразительной, и тот, кто идет сюда вершить
суд и расправу. взыскивать старые долги, мигом это почуял... И понял, как я
намерен ускользнуть от расплаты...
Ниакрис, всхлипывая, вытерла рукавом щеки. Как бы то ни было, она - воин
Храма! И ее учили не сдаваться даже в самых отчаянных ситуациях, недаром же
один из наставников любил повторять: "Из каждого безвыходного положения есть
самое меньшее два выхода".
Или даром ей даны острый ум и хитрость, позволявшие брать верх над самыми
сильными противниками - пусть даже и в созданных Учителем иллюзиях?! Или
даром твердили ей в Храме, что чистая Сила - ничто, если не подкреплена
изворотливостью и ловкостью?! Нет, нет и еще раз нет!
Терять им вообще, уже нечего. Человек, сидящий перед ней, готов был
заплатить за свой грех самую страшную цену, он сам осудил себя и сам вынес
приговор - вот только она, Ниакрис, не смогла как следует сыграть роль палача.
Вмешались другие...
Стены замка трясло все сильнее. Дрожа, стало опадать пламя по краям зала,
ходуном ходили намертво, казалось бы, прибитые к черному трону черепа.
Декорации в громадном театре, выстроенном для одного-единственного зрителя
и одновременно актера - ее, Лейт-Ниакрис.
Она невольно повернулась - туда, где лежало тело бедного монаха, погибшего
за нее.
Тела не было.
Неужели?..
- Ну конечно, - устало сказал отец. - Разве я мог допустить, чтобы ты шла
одна через такие места...
Все вставало на свои места.
Ниакрис только медленно покачала головой. Ее отец предусмотрел все...
кроме ее догадливости.
Но разве зря ей попалось то, похожее на пень существо?! Понятно, ее...
Враг? Убийца близких?.. или все же - отец? - не зря послал ей навстречу это
создание! Он не мог говорить открыто, словами, не мог прибегнуть к простой
передаче мыслей - ей, Ниакрис, предстояло догадаться самой.
Кровь вскипала в жилах, боевой азарт плавился, обращаясь в то, чему на
человеческих и нечеловеческих языках нету даже названия.
Отец, отец, да ты, похоже, сам не знал, что оживет во мне в эти минуты!..
Теперь Лейт точно знала, что ей делать.
Тяжелый шаг давящей все и вся мощи напрасно будет сотрясать твердь
Эвиала - без якоря, каким был ее несчастный отец, эта мощь не задержится
здесь, плоть мира для нее слишком хрупка, тонка и прозрачна - подобно тому,
как не удержаться обычному человеку на небесном облаке и не разогнать его,
неважно, размахиваешь ли ты руками, рубишь мечом или пронзаешь копьем.
Ниакрис вскинула руки и звенящим голосом начала выкрикивать слова,
рвущиеся сейчас на волю из самых глубин ее сознания.
* * *
Далеко-далеко от угрюмых гор до фундаментов и оснований содрогнулся
древний Храм Мечей, и сам Стоящий во Главе прервал свой транс, чтобы подняться
на заклинательную башню, и с тревогой всматривался в небосвод, где менялись
сейчас, искривляясь и смешиваясь, вековечные пути звезд и планет.
* * *
И еще дальше от обреченного замка, в гордом Ордосе, в Академии Высокого
Волшебства, декан факультета малефицистики, на котором не было ни одного
ученика, дуотт Даэнур, закрыв глаза, всматривался в фантастическую пляску
сил, затеявших свой дикий танец над дальними восточными горами.
* * *
И хозяйка Волшебного Двора, молодая, но уже прославленная чародейка
Мегана, обеспокоенно наблюдала, как скрипит ее бронзовая астролябия, повинуясь
порывам ветров магии, не чувствительных для простых смертных, отражая
неистовость схватки сошедшихся над Эвиалом сил.
* * *
Ниакрис заклинала огнем и тьмой, ветром и потоком, всеми стихиями и мощью
самой смерти. О, поистине редкостным даром наделена была ее мать, и
неудивительно, что никто из обычных чародеев не смог пробудить его к жизни - и
хорошо, что не смог.
Потому что не нашлось бы того, кто сумел совладать с этим гибельным даром,
обрети он свободу.
Знак Разрушения вспыхнул сейчас в небесах, и даже чужая сила на какое-то
время растерялась, наблюдая, как рвутся земля и небо, не в силах противостоять
высвобожденной черной мощи человеческой души.
Ниакрис заклинала.
Память крови соединилась. Девушка ясно видела теперь и страшное
преступление отца, и горе матери, и отчаяние деда; Знак Разрушения ярко пылал
над ее судьбой, и никто, даже Высокие Боги, если они есть, даже Спаситель,
если правдивы сказки о нем, - никто не смог бы теперь удержать ее.
Ибо каждый человек есть Бог, просто не успевший подняться достаточно
высоко.
Дорога в бездны, указанная странным созданием, вспыхнула сейчас для
Ниакрис ярким, ослепительным звездным путем. Пусть - бездны, пусть - ужас,
пусть - битвы без конца; но они избавятся от давящего долга и отныне смогут
говорить с их преследователем совсем по-другому.
Да, ее отец совершил ужасное и непрощаемое. Да, он выковал из Ниакрис
настоящий клинок, клинок для самого себя, и не его вина, что этот клинок
оказался чуть-чуть более догадлив, чем следовало. И этот клинок еще найдет, о
чем потолковать с кователем и что предъявить ему.
Но все это будет потом.
Ниакрис заклинала.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг