Говорят, человек способен выдержать без воды не более суток. Ниакрис не
сдвигалась с места три дня. Казалось, ее тело умерло, - под конец она уже не
чувствовала ни жары, ни даже жажды.
Однако и ее силы таяли. И когда черные ворота наконец открылись, сознание
ее почти что оставило.
Сильные, жесткие руки молча подняли ее, понесли внутрь - там царили
прохлада и тень. Жестокое солнце наконец-то скрылось...
Она очутилась внутри знаменитого Храма Мечей.
* * *
Очень хотелось пить - она сдерживалась, хотя ноги, казалось, сами готовы
нести ее к сложенному из грубых камней колодцу посреди пыльного двора. Нет.
Они не увидят ее слабости.
Они - трое в темных тяжелых плащах, плотно запахнутых, несмотря на
яростную жару. Смотрели они на нее с явным удивлением, пробивавшимся через
старательно наведенное равнодушие.
Девочка озиралась исподлобья, крепко сжав перепачканные кулачки. На плече,
прихваченная обрывком бечевки, смирно сидела тряпичная куколка, невесть как
уцелевшая во всех перипетиях и тревогах.
- А у тебя есть характер, - проронил наконец один из стоявших перед ней,
тот, что в середине.
- Характер-то у нее есть, а вот закостенеть уже закостенела, - возразил
плащ слева.
- Ерунда, на то притирки и существуют, - ухмыльнулся плащ слева.
- Тогда ты ей и займешься, - решил плащ посередине.
Ниакрис так и не увидела их лиц.
* * *
- Ваше преосвященство, спешу обратить ваше внимание - ересь охватила уже
пять деревень и продолжает распространяться. Поселяне отказались платить
положенное своим сеньорам и отправлять барщину, равно как и нести церковные
повинности. Ересиархи заявляют, что люди рождаются нагими, не имеющими
ничего, и такими же уходят, потому все богатства, кроме созданного собственным
трудом, нечисты и богопротивны. Повстанцы взяли приступом замок
достопочтенного барона Филеаса и предали огню все имущество. О том, что
сделали эти грубые скоты с баронессой и ее дочерьми, мой язык отказывается
говорить.
Фигура монашка в заношенной коричневой рясе оставалась склоненной в
подобострастном поклоне.
- Это дело для тебя, Лейт, - услыхала девочка.
Она стояла рядом с массивным деревянным креслом, в черной короткой куртке
и таких же портах, не стеснявших движений. Странный наряд для девочки, но,
похоже, никого из ее собеседников он ничуть не удивлял.
- Ты отправишься туда. Одна, чтобы не вызвать подозрений. И наведешь там
порядок. Совершенно нет необходимости слать туда войска - они просто опустошат
землю, перевешают всех, кто подвернется под руку, спалят деревни и,
разумеется, не схватят никого из истинных вожаков мятежа. Уцелевшие пейзане
разбегутся кто куда, большей частью, разумеется, в Нарн, к богомерзким эльфам
Тьмы. Этого мы допустить не можем. Поэтому я посылаю тебя. Не подведи меня,
девочка. Да пребудет с тобой благословение Спасителя.
Ниакрис не вглядывалась в лицо говорившего. Собственно говоря, это было
неважно. Сидевший имел право ей приказывать, и этим все было сказано.
- Иди, - сказали ей.
...Дорога. Осенние дожди, размокшая глина под ногами, дымные харчевни, где
на громадных сковородках жуликоватого вида содержатели жарили более чем
подозрительную требуху; бесконечной чередой идущие лица, усталые, озлобленные,
искаженные завистью, гневом, похотью - всеми дурными человеческими чувствами.
Ниакрис скользила сквозь этот поток крошечной серебристой рыбкой, что легко
избегнет любых сетей. У нее было дело, и ей надлежало сделать его как следует.
...Север Эгеста. Невдалеке полуночный горизонт закрывали горы - она знала,
их называли Железным хребтом. К темным облакам примешивался дым пожаров - и
справа и слева от тракта что-то горело, но кто и что жег там - то ли
восставшие сводили счеты с баронами, то ли баронские дружины по-свойски
расправлялись со смутьянами, Ниакрис так и не узнала. Ей это было неважно.
Очевидно было только одно - каждый день войны гибнут невинные, чьи-то дочери,
девочки, такие же, как она сама, только обделенные магическими способностями,
остаются без мам и дедушек, а часто - погибают и сами. И она, Ниакрис,
способна остановить это бедствие - остановить такой ничтожной ценой, как
пять-шесть человеческих жизней - жизней тех, кто начал всю эту кровавую
замятию.
На сжатом поле она нашли какой-то сарай, забилась туда, словно мышка, и
затаилась. Ночью отсюда выйдет уже не грязная ободранная девчонка-нищенка, все
эти дни пробиравшаяся дорогами Эгеста, донельзя забитыми бежавшим от войны
людом, - ночью отсюда выйдет Ниакрис, та, что мстит, - и ее нынешнее дело тоже
будет частью ее одной большой Мести, той самой, Мести Настоящему Врагу.
...Найти главарей труда не составляло. Заклятье, которое сплела девочка,
отыскивало тех, кто исступленней других верил в свои слова, - вожаки были
истинными фанатиками, они подняли людей не для того, чтобы добиться за счет их
жизней славы или богатства. Они и в самом деле хотели "как лучше".
Четверых заклятье нашло в крошечном лесном скиту, так, не скиту даже, а
келье. С десятком охранников они совещались, куда идти дальше, - восстание
требовало крови, и как можно скорее. Одним разграбленным замком ярость
крестьян не насытится.
Еще двое пробирались лесной тропой с отрядом в несколько сотен вооруженных
кто чем сторонников - выходя в бок и спину полуторатысячному баронскому войску,
наспех собранному соседями несчастного Филеаса. Замысел был прост и понятен -
пользуясь ночной темнотой и всегдашним презрением профессионального воина к
"земляным червям"-пахарям, ударить внезапно, поджечь, что можно, перебить
сколько удастся сонных - и уходить. Через два дня молва разнесет эту весть по
всей округе, превратит ее в разгром ненавистных баронов - и под знамена
восстания встанут новые сотни и тысячи из тех, кто пока еще колеблется.
Был еще где-то и седьмой главарь - самый хитрый и самый осторожный, с
осторожностью и хитростью дикого зверя, потому что он пламеннее всех верил в
то, что сам говорил на деревенских улицах. Его Ниакрис нащупать пока никак не
могла, и это было плохо - значит, главарь владел какими-то зачатками
волшебства, которые, соединяясь со слепой, жгучей верой, могли дать ему и в
самом деле немалую власть.
Его Ниакрис пока оставила. Ей на все дана одна-единственная ночь (она не
знала, почему, но не собиралась задумываться) - и потому она сперва разделается
с теми, кто рядом.
Потом настанет черед остальных.
...Первыми свою судьбу встретили те двое, что вели отряд через лес. Ждать
до утра Ниакрис не стала. Глухой полночью, в час между собакой и волком, она
дождалась дружно топавших по лесной дороге крестьян в небольшом овражке, где
по дну ласково журчал ручеек, до сих пор, несмотря на осень, окруженный
пышными папоротниками.
Наконец впереди показались огни факелов. Повстанцы шли, ничего не
опасаясь, - баронские удальцы ни за что на свете не сунутся в чащу, которой
они боятся больше, чем огня, а дикие звери сами не подступятся к такому
множеству хорошо вооруженных людей, не говоря уж о пламени в их руках.
Конечно, оставались еще те, которые не боятся ни огня, ни многолюдства и
которым чем больше людей, тем больше добычи, - но отогнать таких как раз и
должны были главари, вожаки, вместе с примкнувшими к восставшим двумя
настоящими деревенскими колдунами - эти, правда, считались мастерами больше по
дождям или же предотвращению оных, но для крестьян они все равно были
волшебниками, и этим все было сказано.
Ниакрис сразу же увидела обоих вожаков. Как и положено, они шли впереди, о
чем-то негромко переговариваясь. О чем - девочку совершенно не волновало, все
эти планы вместе с замыслами несколько мгновений спустя станут никчемным
прахом мыслей.
У Ниакрис не было оружия. Маленькая девочка, пробирающаяся в охваченный
мятежом уезд с громадным арбалетом за спиной - едва ли это покажется в
порядке вещей охраняющим переправы и мосты баронским ухарям.
Она могла бы напугать, рассеять наспех собранный из мирных поселян отряд,
но тогда главарям не составило бы труда собрать его снова. И потому Ниакрис,
не торопясь, тщательно проверяя каждый стежок, послала вперед свое любимое
заклинание - шелковую змейку-удавку. Для одного. Сразить одномоментно двоих ей
пока еще не удавалось.
Главарь осекся на полуслове. Захрипел, пытаясь подцепить пальцами
сдавивший горло невидимый шнур - напрасно. Второй сунулся было к нему - но в
тот же миг получил прямо в лоб маленький шарик белого огня. Ниакрис еще не
могла сотворить большой, настоящий файербол, но отсутствие мощи с лихвой
искупалось точностью. Вожак упал с аккуратной дырочкой во лбу, размером не
больше горошины.
Что будет дальше с растерянными поселянами, Ниакрис уже не интересовало.
Множество жизней будет спасено - и такой малой ценой!
Миг спустя она уже бесшумно скрылась в чаще. Несложное заклинание - и она
смогла видеть в темноте не хуже совы. Предстояло одолеть несколько лиг по
буреломному бездорожью - но девочке было не привыкать. Когда шла на юг,
случались вещи и похуже.
Два боевых заклятья из пяти потрачены. Что поделать, такова особенность ее
магии - она не могла использовать одно и то же чародейство два раза подряд.
Должно пройти время - для какого-то волшебства день, а для какого и неделя.
Для этого задания у нее было приготовлено пять заклинаний - четыре для дела,
одно про запас.
Главное - потратить их с умом...
Теперь - та четверка. С ними так просто не получится. Они осторожны и
более сведущи в магии - инстинктивно. Наверное, там найдутся не только
человеческие стражи...
И, конечно, как всегда, в охваченной мятежами и смутами земле следовало
ожидать и иных ночных странников - из числа охотников за человечиной. Муки,
кровь и страдания привлекают их, словно мух - мед. Вампиры, например, которым
важно не только насосаться живой теплой крови, старые вампиры в особенности.
Ее предупреждали об одном таком, по имени Эфраим, наверное, самом старом
из всего Ночного Народа. Говорили, что его неудержимо притягивают места побоищ
и кровопролитий - ему якобы нужны не столько кровь, сколько впитывание людских
ужаса и страданий. Связываться с Эфраимом настоятельно не рекомендовалось.
Ниакрис попались несколько мелких умпи - полуразумных тварюшек-кровососов
на манер здоровых крыс со щетиной впору дикобразу. Их маленькие ручки тем не
менее отличались отнюдь не звериной ловкостью, и умпи умели делать очень даже
острые каменные ножи и наконечники к копьецам, ничуть не уступавшие стальным.
Умпи Ниакрис ненавидела. Как-то она видела, как они украли ребенка, не
успела его спасти - и с тех пор дала страшную клятву истреблять этих тварей
везде, где только встретит.
И сейчас она не пожалела ни времени, ни заклятья - вбить все семейство
невидимым молотом в окровавленный и измочаленный мох. Кроме двух самцов, там
оказалась самка с детенышами - детенышей девочка прикончила с особенным
удовольствием.
Заклятий оставалось только два. Мимоходом Ниакрис пожалела, что не
сдержалась с этими мерзкими умпи, потратила свое, наверное, самое удобное
волшебство - но содеянного не воротишь.
Потом забросала тушки хворостом и, прищелкнув пальцами, воспламенила
костер. Пусть горят. Пламя-то не простое, а с наговором - не летать духам умпи
вокруг этого места, не подстерегать неосторожных путников на лесных тропах...
Она достигла скита, когда ночь уже поворачивала к рассвету. Конечно, не
следовало тратить время на умпи, но и собственную клятву нарушать нельзя.
Давши - держи, как всегда говорили ей.
Скит стоял в совершенно непролазной чащобе, что Ниакрис даже подивилась -
не на крыльях же слетались к нему вожаки восстания? Ей самой пришлось изрядно
попотеть, прежде чем она достигла первого охранного круга.
Наверное, это сказывалась усталость - она почти что налетела на него,
почувствовав пульсирующую холодную нить, мало что не коснувшись. Конечно,
защиту ставили не настоящие волшебники, так что дело скорее всего обошлось бы
лишь несколькими синяками и несильными ожогами, но задание она бы точно
провалила. И тогда - хоть не возвращайся назад.
Пока она проследила всю тревожку, край неба начал предательски светлеть.
Ниакрис закусила губу и одним рывком выдернула всю нить - разумеется, при этом
не пошевеля и пальцем, но рывок отозвался в груди мучительной тупой болью,
словно кто-то поддел ее крюком под ребра.
Дальше на пути попался увалень-дозорный - Ниакрис просто проскользнула
мимо неслышной серой тенью. Часовому скорее всего показалось, что это
прошелестел ветер.
На третьем кольце она остановилась. Здесь уже чувствовалась рука мастера -
словно кто-то бывалый и опытный запер дома неразумных детей и отправился по
делам, рассчитывая вот-вот вернуться.
Ниакрис постаралась ощутить конец сигнальной нити - бесполезно. Нить
оказалась вообще живой, змейка, вцепившаяся в свой собственный хвост. Такую
тронь - не только что зашипит, руку оттяпает.
Ниакрис зло сощурилась. Неужто какие-то пахари-косари могут оказаться
искуснее ее, ученицы Храма Мечей?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг