маленький желтый осенний листок. Поури уходили на юг, оставив за собой
пылающие развалины Моста и Тупика. Поури на сей раз удовольствовались тем,
что просто сожгли все, могущее гореть, не предаваясь своему излюбленному
занятию - охоте за людьми. Большинству обитателей удалось сбежать. И сейчас
отряды карликов бодро маршировали на юг, старыми лесными тропами, невесть кем
и невесть для чего проложенными.
Взявший опеку над девочкой карлик не отходил от нее весь первый переход,
а на привале неожиданно сказал:
- Ну, хватит бездельничать. Назвалась Ниакрис - будь любезна, соответствуй.
- А это как? - насторожилась девочка.
- Ну, для начала - научись кашеварить. Это умение, знаешь, и в дороге
всегда пригодится, и в людских местах на кусок хлеба заработаешь... гм...
честным трудом.
Надо учесть, что никто из рода поури никогда не заработал честным трудом
даже медного гроша. Если, конечно, не считать честным трудом наемничество.
- Хорошо, - сказала девочка. Сказала без всякого выражения, без неприязни,
отвращения, любопытства - ей словно было все равно, что делать: кашеварить или
убивать.
Так началось ее учение.
Она варила поури их любимую кашу, на человеческий вкус - совершенно
отвратное месиво с тошнотворным запахом. Но - варила, не морщась и не
отворачиваясь, и поури что было силы колотили ложками по котелкам, тем
самым выражая высшее одобрение стряпухе и одновременно требуя добавки.
А потом...
- Меч в руках когда-нить держала? - без обиняков спросил опекавший ее
поури. - Держала, нет, э?
- Держала, - кивнула девочка.
- Тогда бери, - поури бросил ей на колени короткий клинок в простых
ножнах, обтянутых черной кожей. - Бери и становись. Посмотрим, как ты его
удержишь...
Поури не признавали тренировок на тупом оружии. Они бились всегда боевым,
и притом в полную силу. Далеко не все возвращались домой со своего первого и
зачастую последнего в жизни поля...
Девочка медленно выпрямилась, вытерла руки о грязный передник. Сбросила
его, раздернула шнуровку на курточке. Встала перед поури; клинок вылетел из
ножен с легким шорохом - Ниакрис выдернула его одним движением, настолько
отточенным и четким, словно за этим стояли годы и годы упорных занятий.
Поури крутил излюбленное оружие своего народа - шипастый цепной кистень.
Обе руки его защищены были рукавицами толстой воловьей кожи с нашитыми
железными полосами. Он, похоже, не собирался ничего объяснять или показывать.
Девочке, назвавшей себя Ниакрис, следовало доказать свое право носить это имя.
Добрая и мягкая девочка по имени Лейт любила играть в куклы и помогать
маме на кухне. Любила слушать дедушкины сказки или бесхитростные рассказы
дяди о сражениях и битвах, в которых ему довелось участвовать. Пару раз ей
давали в руки оружие, но обучение еще только началось, когда их настиг враг.
А теперь она стоит перед поури, и кистень карлика зловеще шипит, крутясь
над уродливой головой. И он не остановит смертельного удара. По-другому учить
поури не умеют. Трудно винить их за это.
- Защищайся! - поури скользнул вперед, воздух возле самой щеки девочки
словно бы лопнул - так близко пронеслось голодное железо.
Она отшатнулась в последнюю секунду. Как защищаться, она не знала. А
наитие не помогало. Совсем. Ну ни чуточки. Все, что она смогла сделать, - это
увернуться от шипастого шара. Раз, другой, третий...
Но, как известно, уклоняясь и уворачиваясь, победить невозможно.
Она попыталась сделать неловкий выпад - поури небрежно крутнул кистень,
цепь захлестнулась вокруг клинка, и миг спустя эфес вырвался из ее ладони -
так, что едва не вывихнул кисть.
- Труп ты, и больше ничего, - проворчал поури, швыряя ее оружие наземь. -
Не умеешь ты ничего. А еще Ниакрис назвалась! Да тебя любой захудалый гоблин
схарчит, не говоря уж о ком посерьезнее... Ладно, что с тобой делать. Подбери
железо. Ногу левую вперед выстави. Согни немного. Немного, я сказал! Как будто
вот-вот с места сорвешься. Меч держи двумя руками - щит тебе не потянуть, так
что шустрее поворачиваться придется. Не смотри на оружие - смотри внутрь.
- Это как? - удивилась она.
- А так, - передразнил карлик. - Ты колдунья или нет? Ну так и пользуйся.
Пока хоть как-то мечом владеть научишься, тебя даже ребенок зарежет, если
магию не станешь в ход пускать.
- Да я же не умею...
- Врешь, умеешь, да еще как. Просто слов для этого не знаешь и в себя
заглянуть боишься. Пфуй! - карлик презрительно вытянул губы трубочкой. - Ты
даже с тараканом запечным не справишься. Пока с тебя все старая шкура не
сойдет, толку не будет. Имя Ниакрис так просто не дается, милая. Давай, чего
встала столбом? Продолжим...
...Нельзя сказать, что поури добился бы каких-то невероятных успехов, но
к тому времени, когда отряды карликов пересекли границы своих владений,
девочка уже не давала так просто себя обезоружить, а возле уха учившего ее
поури появился свежий шрам - след от мало что не снесшего ему голову удара.
Правда, на самой Ниакрис этих шрамов появилось чуть ли не два десятка, в
том числе пара - на лице. Небольшие и не слишком заметные, но, как ни крути, -
шрамы. Как у настоящего воина.
* * *
Жизнь в стране поури поражала полной своей внешней безалаберностью и
бестолковостью. Ниакрис очень быстро поняла, что здесь нет ни князя, ни его
дружинников, ни важных ученых волшебников, ни лекарей, ни книгочеев, ни
монахов. Поури жили только войной. Война кормила, поила и одевала -
разумеется, тех, кто сумел с нее вернуться. В бою каждый был за всех и все -
за одного; но потом, когда отряды возвращались домой с награбленным, каждый
оказывался сам за себя. Каждый лечил себя сам, как умел; как умел, ладил себе
оружие; как умел, кроил и мастерил одежду из взятой добычи. Сильные забирали у
слабых, и никого это не удивляло, и никто не пытался этому помешать. Слабые, в
свою очередь, или отбирали у еще более слабых, или сбивались в ватаги и
нападали на окрестные земли на свой страх и риск.
Ниакрис не увидела здесь ни женщин, ни стариков, ни детей. На ее вопросы
поури отвечали, просто пожимая плечами:
- А зачем они нам?..
До вопроса "а откуда ж вы тогда беретесь?" Ниакрис, наверное, тогда еще
просто не доросла.
...Прошло несколько дней, и поури, учивший ее сражаться, неожиданно
перестал делиться с ней едой.
- У нас, красавица, так - что добыл, то твое, - с ухмылкой пояснил он ей,
щеря в нехорошей усмешке мелкие острые зубы. - А коли не добыл, так на себя
пеняй. Усекла, э?
- Усекла, - кивнула девочка. Ей очень хотелось есть - в изобилии у поури
имелась только вода.
- Тогда иди, - сказал ей поури, помешивая обгрызенной деревянной ложкой в
помятом котелке. - Иди и хоть пригоршню сухарей себе добудь. Помни - назавтра
сил станет меньше. А значит, и отнять будетсложнее.
Поури отвернулся и отправил в рот полную ложку своей дурнопахнущей каши,
давая понять, что разговор закончен.
Ниакрис молчаливой тенью выскользнула из шалаша.
Поселок - не поселок, стойбище - не стойбище, короче - лагерь поури кишмя
кишел народом. Большинство занималось вполне мирными хозяйственными делами (в
которые, правда, не входило земледелие или, к примеру, ткачество со
скорняжничеством) - время от времени прорыскивали вооруженные до зубов группки
карликов, злобно зыркая во все стороны, словно выискивая, с кем бы подраться.
Ниакрис нигде не видела ни огородников, ни пахарей - словно поури вообще
добывали пропитание невесть откуда. Кстати, их любимая каша варилась из семян
буйно росшего повсюду сорняка, вымахивавшего в полный рост взрослого человека.
Девочка растерянно брела по табору, озираясь по сторонам. Она никогда
ничего ни у кого не отнимала - тем более, ей никогда не приходилось драться за
еду.
Но поури был прав. Если она не будет есть, силы уйдут. И тогда она точно
уже не сможет отомстить - потому что кто знает этих поури, еще и в самом деле
съедят...
Несколько раз она замечала карликов, уплетавших за обе щеки свою кашу,
сидя под латаными-перелатаными пологами; ладони девочки мгновенно покрывались
потом, и, столкнувшись взглядами с поури, она поспешно отводила глаза.
Вернулась она, ничего не добыв, голодная и злая.
Полночи она просидела в углу грязной палатки, сжавшись в комочек. Поури
безмятежно храпел на соломенной подстилке, в обнимку с еще неостывшим после
ужина горшком с кашей.
Это было еще одно правило - поури не знали воровства. Сильные не крали,
сильные отнимали.
Под утро Ниакрис встала и тенью выскользнула из палатки. Будь что будет,
она должна достать еду. Иначе она пропала.
Она не стала тратить много времени на поиски. Какой-то незадачливый карлик
поднялся в этот день до света и уже развел костер, основательно устроив над ним
массивный треножник, явно добытый в каком-то трактире.
Ниакрис молча шагнула из темноты. Меч в руке, и она очень старалась, чтобы
дрожь острия была б не очень заметна.
Поури мячиком вскочил на ноги. Может, он и удивился, заметив у своего
костра человеческую девчонку, но кистень мгновенно оказался у него в руке, и
шипастый шар со свистом пронесся совсем рядом с головой Ниакрис. Она едва
успела отшатнуться.
Поури злобно оскалил зубы. Шагнул вперед, все убыстряя и убыстряя вращение
цепи - верно, решил, что на сей раз ему повезло и явившаяся к нему за добычей
сама превратится в оную.
Ниакрис вновь попятилась. Ей стало донельзя страшно - это уже не урок, это
битва насмерть. Поури не задержит смертельного удара и не предложит подобрать
выроненный меч.
Что ей говорил наставлявший ее карлик - "пока вся старая шкура с тебя не
сойдет, толку не будет"? И что - "в себя заглянуть боишься"?
Нет, она не боится заглянуть в себя. Она знает, что увидит там мертвую
маму, и мертвого дедушку, и дядю, который так и пропал где-то на смертном
поле.
Но не только это. Там будет и сожженная деревня, одна из многих, дотла
разоренных поури; и другие мертвые на улицах, не ее родственники, но тоже
чьи-то мамы, дедушки и папы, чьи-то сыновья, дочери, братья или сестры.
Так что ж она медлит? Ей предстоит пройти ее путь до конца, и, если на
этом пути встал какой-то ничтожный поури, у которого руки и так по локоть в
крови, - как можно колебаться?!
Ты или убьешь, или умрешь. Жестокий и страшный закон, хуже которого ничего
нет под вечным небесным сводом. Человек слишком уж сильно хочет жить. И с
легкостью отнимает чужие жизни, чтобы только жить самому. Подобно самым
кровожадным хищникам, тем, которых гонят их же собственные сородичи и которые
убивают не только для еды, но и для удовольствия.
Убивай или умирай, Ниакрис. Вот именно этот поури ничего тебе не сделал,
он всего-навсего подвернулся тебе под руку; и вот оказалось, что этот огромный
мир слишком тесен для вас двоих, и вы уже сражаетесь насмерть, и ваш поединок
будет вестись не по правилам благородного боя, о, отнюдь нет; вы будете
норовить ударить в спину и добить упавшего. Ты превратишься в такого же зверя,
что и этот несчастный поури из проклятого, невесть как живущего и выживающего,
всем ненавистного племени.
И внезапно меч в руке стал легким-легким, невесомым, словно прутик; и
сталь рванулась навстречу крутящемуся шару, столкнулась с ним, высекая искры;
кистень отбросило в сторону, а меч Ниакрис, завершая гибельную дугу замаха,
рассек уродливую голову поури и застрял в плотной грудине, развалив тело
карлика чуть ли не пополам.
Поури не успел даже крикнуть. Просто упал под ноги Ниакрис, подобно колоде.
Она замерла, хрипло и тяжело дыша. С нее ручьями лил пот, она его не
замечала. Окровавленный меч выпал из бессильно разжавшейся ладони.
Она взяла свою первую жизнь. Она пойдет дальше отмеренным ей путем, а
этого поури сожрут черви. Она победила, а он проиграл - и все остальное
значения уже не имеет.
Ниакрис еще сумела унести с собой найденные в палатке припасы - пресный и
черствый хлеб, точнее, просто лепешка из грубой муки да горшок с кашей. Рвать
ее начало позднее, когда она почти уже добралась до "своего" полога.
- Ну что, явилась? - поури открыл глаза, словно и не он только что храпел
во всю мощь. - Принесла? Ага, вижу, принесла. Славно, девочка. Далеко пойдешь.
Убила, и не поморщилась. Еще даже и не проголодавшись как следует. Интересно,
и чем же вы, люди, так от нас, поури, отличаетесь?..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг