- Но ведь Клин говорил: вся луна гудит, как надтреснутый колокол.
- Погудит - перестанет.
- Она-то пусть себе гудят. Нам бы не загудеть.
- За разговором не забывай о деле - и дрожь в коленках пройдет.
- Ты нам свое бесстрашие не показывай - таких храбрецов на кладбище
тринадцать на дюжину.
- Верно. Эта луна, парни, выглядит сверхподозрительно. Избыток
странностей. Если не сказать - чудес...
- А что о чудесах думает сам Мстислав?
- Не дергай ты его зря! Он, между прочим, впервые на этой луне и не
виноват, если процессы тут протекают такие... своеобразные. Скажем, лед
сжимается, погружаясь куда-то внутрь, а излишек энергии - наружу...
залпами.
- Сжимается?
- Отстань, я не гляциолог.
- Вот именно.
- Меф, слышишь меня? - голос Бакулина.
- Да.
- В глазах тоже зеленые просверки?
- Да...
- Может, это нам теперь на всю жизнь, а? - Мстислав тихо и нехорошо,
неестественно рассмеялся.
Он не ответил. Справа, в той стороне, где невидимо затаилась среди
наледей и торосов исполинская пропасть, мельтешили вспышки зеленых зарниц.
В районе Кратера... впрочем, как и везде на просторах Ледовой Плеши,
что-то происходило. Непонятно что... Ледовую равнину словно бы затягивало
дымной пеленой - все там шло морщинами, складками, шевелилось,
горбатилось. Лица замершего в проеме люка Элдера видеть он, конечно, не
мог, но почему-то был уверен: Юс в состоянии шока. Командир не был готов к
осложнениям. Они застали командира врасплох. Лед вздрагивал под
ступоходами "Казаранга", быстро сгущалась мгла - возникло почти
мистическое ощущение, будто Ледовая Плешь расправляет черные крылья...
- Полундра!.. - прошептал кто-то.
- Работу отставить! - встревоженным голосом приказал Асеев. - Элдер,
где ты? Все по машинам! Аганн, освещение!
Он врубил всю бортовую иллюминацию и увидел, что Юс успел уже
спрыгнуть к стоящим группкой Нортону, Винезе, Кизимову. Сильный боковой
толчок заставил машину качнуться на левый борт. Вторым толчком, еще более
мощным, ее развернуло градусов на шестьдесят вправо; четверых десантников
опрокинуло - они падали друг на друга, как падают шахматные фигуры с
наклоненной доски.
- Всем к "Циклону"! - выкрикнул Элдер. - Бросай оборудование!
Стартовая готовность!
Освещенную фарами поверхность наледи пересекла, отделив десантников
от "Казаранга", сабельно-кривая трещина. В поисках Рамона он повел лучом
прожектора по краю террасы и обомлел: террасы не было - курилась струями
снежной пыли обширная яма, с морскую бухту величиной, а из мутных глубин
этой ямы невесомо всплывал, уходя верхушкой в черное небо, рог ледяного
утеса..
- Командир! - крикнул он. - Джанелла исчез!!!
- Всем на "Циклон"! - яростно командовал Элдер, подталкивая
десантников. - Меф, мы с тобой стартуем после "Циклона".
Потрясенный реакцией командира, он, проводил взглядом длинные,
уродливо деформированные тени Винезе, Нортона и Кизимова, прытко
уползающие под зеленоватый свет фар и прожекторов "Циклона". "Как же так?!
- думал он в совершенном ошеломлении. - Выходит, все они мгновенно
примирились с гибелью Рамона? Или я чего-то не понимаю?.."
- Рамон! - позвал он без всякой надежды, сознавая уже, что чуда не
произойдет и Джанелла же откликнется.
Серия ударов снизу. Впереди взлетел фонтан осколков льда, и сквозь
эту сверкающую в луче прожектора россыпь было видно, как временный
обелиск-рог лад могилой Рамона внезапно разрушился и глыбы, странно меняя
свои очертания в момент вспышек зеленых зарниц, отваливались и отплывали в
стороны. Ледовая Плешь, быстро потемневшая и помутневшая от снежной пыли,
ощетинилась султанами газовых я осколочных выбросов, айсбергоподобнымн
громадинами выдавленных из трещин кусков наледей, кусками и плитами
ледового панциря. Он смотрел, как обозримое пространство Ледовой Плеши
быстро тонет во мгле, как все вокруг ломается, дыбится и крошится,
чувствовал дрожь ступоходов, а потом почувствовал невесомость - несколько
мгновений невесомости и удар - катер словно бы по собственной инициативе
спрыгнул в глубокую яму и сильно ударился днищем. Удар был страшный.
Действительно, будто с размаху коленями в подбородок - искры из глаз...
Во рту было больно, горячо и солоно ("Не натекло бы в маску,
ч-черт!.."), губы и нижняя челюсть быстро немели. Он похолодел, когда,
оглядевшись, не увидел прожекторов драккара. "Циклона" не было, люди
спешили обратно, за их спинами жутко клубился зеленоватый "дым" в
каньонообразном провале, и все вокруг сползало туда сплошным ледопадом. Он
сразу понял, что "Казаранг" - единственное теперь средство спасения людей
на взбесившемся Обероне, и до предела увеличил яркость прожекторов.
Первым прыгнул в кабину Йонге. За ним - Симич. Кизимов ввалился в
люк, держа под мышкой кого-то недвижного в оранжево-белом "Шизеку".
Лорэ?.. Освобождая место для других, десантники опустили Лорэ в ложемент
второго пилота. Чей-то голос предупредил: "Осторожней, у него переломы!"
Кажется, голос Винезе. После Винезе в кабине стало тесно. Тяжелый удар
сзади - машина опасно вскинула корму, но устояла. Очень опасно...
Он ждал. Пальцы застыли на рукоятках, изготовленных к действию в
позиции старта. Краем глаза он видел, как Элдер отшвырнул Нортона к люку и
десантным ремнем пристегнул себя к переднему ступоходу. Правильное
решение. В кабину, пожалуй, мог бы втиснуться еще один человек, но не
более...
Из-за клубов ледяной и снежной, ныли, радужно сверкающей под светом
прожекторов, видимость на озаряемом зелеными зарницами пятачке снизилась
до нескольких десятков метров. За пределами отчетливой видимости
угадывалось перемещение каких-то пугающе огромных масс, мимо катера
медлительно перекатывались или проплывали на уровне блистера крупные
глыбы, в шлемофоне сипело, хрипело, трещало, лед под ступоходами дрожал и
лопался, и создавалось впечатление, будто машина все время куда-то
проваливается. Он ждал. Слившись в одно целое с гашетками старта и
форсажа, он чувствовал, что сила толчков нарастает, что ситуация
осложняется с каждой секундой, следил за траекториями хода самых больших
обломков и ждал. Наконец в разрывах снежно-дымчатой завесы показался Асеев
с Михайловым на плече. Мелькнул в прыжке и пропал, а сквозь завесу выпер
под луч прожектора белопенный горб пилящего вала!.. По нервам ударил крик
Элдера:
- Нортон, назад!!!
Было видно, как Нортон, повинуясь приказу, остановился, и вал на лету
рассыпался снежными шапками и лоскутами, застывая сугробами. Потом вынес
на лед кого-то в белом скафандре - кого-то облепленного с головы до ног
искрящимся инеем, - и когда этот кто-то знакомым жестом протер лицевое
стекло и расчетливо уклонился от шального обломка, стало ясно:
зарождающийся водяной фонтан выпустил только Асеева. Одного, без
Михайлова... Сквозь хрипы и треск голос Элдера:
- Николай, Дэвид, в люк! Быстрее!!!
Казалось, что удар расколол планетоид на части. "Казаранг" низко
просел на корму. Оскальзываясь передними ступоходами, дергаясь и дрожа,
машина делала попытка вырваться из ледяного капкана. Голос Асеева:
- Меф, сам видишь: больше никого не будет. Старт!
В кабину хлынули отсветы сине-фиолетового пламени - гашетки стартовой
тяги вдавлены до упора. Парализованный ужасом, он чувствовал, что задние
ступоходы заклинило намертво. Машина, вибрируя от напряжения, задрала нос,
но не стронулась с места. Под днищем, заливая все вокруг нестерпимо ярким
фиолетовым светом, пульсировал плазменный смерч, сзади буйствовал ураган
лилового огня и пара, впереди закутанным в белое призраком-великаном
набирал высоту столб фонтанирующей пены, над блистером едва ли не с
плотностью чаек на птичьем базаре проносились стаи обломков и крупные
глыбы. Все вокруг шевелилось, двигалось, прыгало, плыло, катилось.
- Отселить ступоходы! - рявкнул Асеев. - Старт!!!
Рука, сжимавшая рычаг отстрела, не подчинилась приказу. Убить Элдера,
чтобы спасти остальных... Но если вон та вертлявая глыба успеет долбануть
в блистер - всем крышка...
Не успела. На перехват выпрыгнула из люка фигура в обындевелом
скафандре - короткое "эк!.." совпало с рубиновой вспышкой разблокировки
фиксации рычага и похожей на агонию судорогой отстрела. Тяжесть стартовой
перегрузки, стянутая алыми буквами полоса транспаранта "Гермолюк закрыт",
куда-то вниз провалилась озаряемая зелеными вспышками белая муть, и вдруг
распахнулся простор звездно-черного неба. Горошина Солнца над запрокинутым
горизонтом... Деревянные пальцы левой руки разжались, отпустили ненужный
теперь красный рычаг, деревянно сомкнулись вокруг рукоятки управления
катером. И что-то со зрением: голубой серп Урана словно бы расслоился
ледяными пластинками, оброс лучистой бахромой - перед глазами все стало
мутным, нерезким.
- Эй, кто-нибудь!.. - позвал он. - Вместо меня... Я не смогу
причалить машину.
- Не будь идиотом, - тяжело дыша, сказал Лорэ.
- Меф, ты намерен убить нас на финише? - полюбопытствовал Нортон.
Остальные молчали.
Он вспомнил про воздуходувку внутри гермошлема, включил. Облизнув
разбитые губы, посмотрел с высоты на Ледовую Плешь. Кратера не было видно,
всю центральную область ледяного диска затянуло дымчатой рябью. Издали
похоже на овечью шерсть. Будто овца улеглась в огромное блюдо. Значит, вот
как погиб "Леопард"... По сути, Ледовая Плешь - прорва, прикрытая слоем
льда. Бакулин был прав. Западня. Тигровая яма...
Потом, уже на орбите, когда ошеломленная команда рейдера обеспечила
"Казарангу" радиус-ход в режиме зонального захвата, он с трудом взял себя
в руки и понял, что надо делать. "Высажу всех - и обратно. Даже в этой
каше можно... еще можно и нужно искать. И найти. Хотя бы одного найти...
Не дадут резервный "Циклон" - угоню "Казаранга", никто не посмеет меня
задержать".
В вакуум-створе он дрался с Нортоном у открытого люка "Циклона", был
бит и пленен. Вел себя глупо и агрессивно. Как будто на рейдере кто-то в
чем-то был виноват. Потом он притих. Как только почувствовал свою
ненормальность - моментально притих. А когда перед ним впервые возник
Жив-здоров - вообще поджал хвост. Мигом смекнул: Ледовая Плешь - это не
просто тигровая яма, а западня с каким-то немыслимо изощренным механизмом
клеймения упущенных жертв. В сильнейшей тревоге он пытался предугадать, в
каком направлении развернутся события, когда "нормальная" часть
корабельной команды подметит странности "заклейменных". В том, что это
непременно приведет к расколу экипажа рейдера на два лагеря, можно было не
сомневаться, - между ними, как минимум, встанет стена отчуждения. Да, как
минимум. Ведь нет и не может быть никаких гарантий, что сила страха и
отвращения "нормальных" по отношению к "заклейменным" не достигнет
критической величины. Поэтому нет и не может быть твердой гарантии
(особенно при таких обстоятельствах, да еще в неимоверной дали от родимой
планеты!), что обыкновенные, нормальные люди, которых на борту гораздо
больше, не вознамерятся очистить рейдер от экзотического меньшинства.
Откроют вакуум-створ пошире и скажут: "Не нашего вы роду-племени, извольте
выйти отсюда вон - туда, откуда пришли". Как быть в таком случае?
Сопротивляться? Сделай только одно движение - моментально и, главное,
безжалостно перебьют, ведь у страха глаза велики. Тем более у страха,
помноженного на отвращение. Апеллировать к чувству гуманности? Но ведь
гуманизм - категория чисто человеческих отношений, и рассчитывать на него
им, "нечистым", так сказать, по меньшей мере рискованно... Н-да, дело
принимало оборот чрезвычайно опасный... Оставалась очень слабая надежда на
апелляцию к рассудку "чистых". Но по логике ситуации именно рассудочность
экипажа должна стать источником беспокойства за безопасность Земли! Причем
в равной степени для лагеря "чистых" и для лагеря "нечистых"!..
Это была совершенно новая для него область размышлений из
общечеловеческие темы, и на первых порах он был потрясен и растерян. Он
был не в состоянии прийти к какому-либо определенному решению, и это
вернуло ему ненавистное, а теперь вдобавок и тысячекратно усиленное
ощущение собственной неполноценности, ущербности. Однако случилось то,
чего он не ожидал: никто из экипажа пристально к ним не приглядывался,
никто не замечал на борту экзотических безобразий. Ну ни единого
подозрительного взгляда! Сочувственных - сколько угодно, подозрительных -
ни одного!.. Так и летели - тихо, мирно. "Чистые" относились к "нечистым"
очень доброжелательно, сердечно и объясняли их настороженную замкнутость
пережитым на Обероне, а "нечистые" приходили в себя, обретали твердость в
ногах, отрабатывали методы охраны тайны своего уродства и жили по принципу
"поживем - увидим". Казалось бы, настала пора вздохнуть свободнее. Он так
и сделал. Но поймал себя на том, что простосердечная беспечность экипажа
неприятно его удивила. "А если бы действительно произошла подмена? - думал
он. - Если б я на самом деле в составе человеческого экипажа летела к
Земле группа нелюдей? Неизвестно, как на других кораблях, а вот на борту
"Лунной радуги" нелюди почувствовали бы себя вполне непринужденно..."
Впрочем, еще было рано судить о своей человеческой или нечеловеческой
сущности. Надо было как следует присмотреться к самому себе, к новизне
потрясающих свойств своего тела... "Поживем - увидим, - думал он,
обливаясь по ночам холодным потом. - Поживем - увидим..."
...Осознав, что опять лежит на жестком полу, лицом на розовом пузыре
пневмокресла, Меф открыл глаза, шевельнулся и сел. В командной рубке
никого уже не было. Гнетущая тяжесть в затылке прошла, общее состояние
улучшилось, но сегодня это почему-то не радовало.
Сидя в пилот-ложементе, Меф долго смотрел на Япет - туда, где над
чертой горизонта белесым волдырем вспухала верхушка Пятна. Размышлял,
машинально потирая и массируя пальцы.
Собственно говоря, предаваться глубокомыслию не стоило. Думать ему
уже не хотелось. И так все было ясно. Сколько мог, он всеми правдами и
неправдами цеплялся за орбитальную базу. Его идея легально обосноваться на
малолюдной орбитальной базе в Сатурн-системе шла прахом. Здесь обстановка
складывалась так, что через сутки ни Жив-здоровам, ни ему самому на
"Анарде" не поздоровится... Надо нырять в Черную Бороду, иного выхода нет.
В покое его не оставят - это уж точно. Есть веские основания
полагать, что МУКБОП его вычислил.
Он смотрел на Пятно и в последний раз взвешивал все "за" и "против".
Впрочем, на чаше весов с надписью "против" был только Тобольский. "Но ведь
Андрей все равно будет ползать вокруг Пятна до прихода "Виверры", - думал
Меф. - Я и "Анарда" Андрею совсем ни к чему. Считай, у него пуповина с
"Анардой" оборвана: ни связи у нас, ни резервного катера. А на борту
люггера - два превосходных драккара типа "Мистраль" и, как минимум, два
десятка десантников-профессионалов. Да и "Байкал" в конце концов сюда
приведут... В общем, сутки Андрей продержится запросто. А я за сутки смогу
уйти далеко. Перехвата не будет - гарантия. Не на чем и, главное, незачем.
Если бы "старый, выживший из ума капитан" направил свой танкер к Земле -
переполоху было бы на все Внеземелье. В диаметрально противоположную
сторону - двигай себе, валяй, катись, проваливай, никому ты не нужен,
оберонский монстр..."
- Угон "кашалота" никого, кроме селенологов, особенно не расстроит, -
вслух подумал Меф. - А функционеров службы космической безопасности,
наверное, только обрадует... Не могу же я без жилища, без крыши над
головой.. Взамен этой пыльной развалины я оставляю людям всю Солнечную
Систему.
Розовую, мерцающую муаровыми разводами рукоять Главного ключа для
запуска двигателя юн перевел в позицию "предстартовый разогрев".
Черная Борода... Барба Нэгра, Коул Бэйсмент, Погреб Дьявола, Зона
Мрака... Ну что Барба Нэгра? Солнца он и здесь практически не видит.
Маленький, тоненький ободок... А там, в обширных просторах края Системы, в
Зоне Мрака, среди мириадов рыхлых, как пыль, заплутоновых астероидов ему
неизменно будет сиять удивительно яркая звездочка.
4. ГАДАНИЕ ПО ЛИНИЯМ СПИНЫ
В первый раз, когда Андрей услышал _с_в_е_р_х_в_и_з_г_, все внутри у
него словно оборвалось, перевернулось, да так и застыло. Испуг был
ледяной, тяжелый. Чувствуя на лице холодную испарину, он остановил
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг