относясь к ним с должным уважением и не делая особой разницы между
женами-потомками богов и горожанками, умиравшими раз и навсегда.
Дети и от первых, и от вторых все равно одинаковы; все они были
Девятикратно живущими.
До северо-восточных поселений, вроде Вайнганги, волна полигамии еще
не докатилась, но среди молодежи начали возникать подобные разговоры.
Боги ушли. Теперь уходили люди. Просто - люди.
- Плохие новости,- сказал Фарамарз.- Равновесие нарушено. Раньше
все было понятно. Не скажу - хорошо, но понятно: мы и Перевертыши. Два
полюса. И посредине - люди Калорры. Устойчиво и доступно. Возможно, Отцы
покинули нас и удалились в Пенаты Вечных именно из-за этой устойчивости.
Но теперь...
Он помахал в воздухе свернутым посланием. Закашлялся. И долго не мог
успокоиться.
Сигурд терпеливо ждал.
- Наставник Гударзи пишет,- вновь заговорил Фарамарз,- что в
Калорре появились некто. Он называет их - мороки. На древнем калльском
наречии это значит - наваждение. Или, если быть точным,- узор ночного
тумана... Сами горожане называют пришельцев Бледными Господами. На том же
наречии - варками... И мне не нравятся оба эти слова.
Сигурд не очень хорошо знал ранние диалекты калльских племен. Брайан
значительно превосходил его в этой области. Но от слов, произнесенных
Фарамарзом, веяло чем-то темным и холодным.
Узор ночного тумана... мороки... варки...
- Ерунда...- неуверенно протянул он, машинально берясь за рукоять
меча.- Добрый клинок всегда прикроет Скользящего в сумерках...
- Клинок - вещь хорошая,- задумчиво произнес Фарамарз.- Только
это уже не сумерки. По-моему, это уже ночь...
- А рассвет?- тихо спросил Сигурд, мало что понимая в происходящем
и не ожидая ничего хорошего от грядущего понимания.
- Где-то должен быть и рассвет. Потом...
4
...Прежде чем углубиться в скалы, он распаковал вьюк, извлек из него
тисовую палку с двойным изгибом, длиной примерно с меч, и скрученную из
тонких жил тетиву. Потом взял нож и принялся за изготовление лука.
Зу глядел на все это с крайним неодобрением. Он вообще отрицательно
относился к любому метательному оружию из каких-то своих змеиных
соображений, считая швыряние предметов на большие расстояния занятием
глупым и расточительным. С некоторым уважением удав воспринимал лишь
полет кривой складной кейфы - маленького бумеранга, басовито гудевшего в
воздухе. Звуки такого тона Зу слышал прекрасно, и кейфы вызывали в нем
тайную симпатию. Но через полчаса он уполз за пропитанием, а когда
вернулся, волоча трех зверьков, похожих на тушканчиков - лук был готов,
и Сигурд ставил оперение на восемь бамбуковых стрел. Перья можно было
добыть без труда, а наконечники носил с собой любой салар.
Ярроу, как правило, носил и перья, потому что предпочитал тройное
оперение, и не всякое перо вело стрелу так, как надо.
Обложив углубление в камне мелкими обломками, Сигурд запек тушки
грызунов, стараясь, чтобы дым стелился в сторону реки, и плотно поужинал.
Зу к предложенному мясу остался равнодушен, и становилось ясно, что не
один зверек заполнил собой объемистое брюхо удава. Ну не объемистое -
длинное, если это что-то меняет...
Для Зу это не меняло ничего. Но снять наголовник он не дал, хотя и
не любил зря таскать лишние тяжести. Ловчий удав, ловчий, битый...
Сигурд завалил импровизированный мангал, собрал вьюк, нацепил поверх
него лук и стрелы в кожаном колчане и долго смотрел через реку на глыбы,
отмечавшие могилу Тварьца Эхиона.
Он не знал, что двигало им при этом поступке. Рыть могилу оборотню,
да еще мечом - подарком Фарамарза... Чем же были они похожи: наставник
Скользящих в сумерках, Сын Богов, Девятикратный Фарамарз и патриарх
Перевертышей, Тварец Эхион, хотевший умереть человеком?..
Впервые Сигурд подумал, что он сам и человек-вепрь Лидон тоже
похожи. Но он и Оркнейя... или он и высокий хищник в желтой повязке на
узких бедрах...
Собственно, он - Сигурд Ярроу - тоже хищник.
- Ты знаешь, Зу,- прошептал Скользящий в сумерках,- мы с тобой
разные... Ну и что? Наверное, не в этом дело...
И снова ему показалось, что удав следит за его губами.
Сигурд вздрогнул, поправил вьюк и двинулся в горы. По дороге богов к
Пенатам Вечных.
...Утром следующего дня он нашел скелет.
Выбеленные кости были полускрыты каменной осыпью, и Сигурд чуть не
прошел мимо, но вовремя остановился.
Он не знал ни одного животного, способного оставить после себя такой
костяк.
Умерший некогда зверь был ненамного крупнее человека, но его костная
основа подходила скорее гиганту. Мощные рельефные позвонки переходили
внизу в три ответвления, два из которых были, вероятно, нижними
конечностями - ногами или лапами? - а третье служило хвостом. И неплохо
служило, судя по виду...
Добавить что-то еще было трудно, потому что скелет казался сильно
потрепанным временем...
Сигурд представил себе возможную толщину этого хвоста и задумчиво
покачал головой. То же движение вызвали у него и когти, сохранившиеся на
трехпалых конечностях. Серьезные были когти, внушающие уважение...
Поодаль валялся треснувший череп, напоминающий змеиный, но гораздо
шире и объемнее. В Калорре и на юго-западе Сигурду доводилось видеть
лошадей, и найденный череп также смахивал на их головы, только с
совершенно иным оскалом.
Похоже, покойный монстр сену предпочитал мясо. Свежее мясо. Сигурд
огляделся вокруг и шагах в тридцати обнаружил еще один скелет, на котором
сохранились обрывки шкуры.
Нет, не шкуры - чешуи...
- Пошли, Зу, глянем...- недоуменно пробормотал Ярроу.
И в то же мгновение торжествующее рычание раскатилось над ущельем.
Они все-таки достали его. Шесть или семь крупных кошек поднимались
снизу, их когти скрежетали на камнях, а морды просто сияли от
предвкушаемого удовольствия. Чуть позади шли Оркнейя и высокий вожак. Они
о чем-то переговаривались. Видимо, главарь Перевертышей не мог отказать
себе в праве встретиться с саларом лицом к лицу - а не лицом к морде...
Его собратьев это не волновало. В звериных ипостасях
Перевертыши были трудно уязвимы, мелкие раны быстро затягивались - и
оборотни не хотели рисковать. Ну что ж, совсем не глупо...
Сигурд сбросил поклажу, ослабил защелку ножен, и стрела мягко легла
на тетиву маленького лука. Браслет жизни Скользящего в сумерках стоит
недешево, и придется платить - и ему, и пумам на склонах... Зу свернулся
рядом, возбужденно раскачиваясь и шипя, но смотрел он почему-то совсем в
другую сторону.
Сигурд резко обернулся, солнце полыхнуло ему в глаза, и на скале у
себя за спиной он увидел черный человеческий силуэт.
Стрела сама вырвалась из пальцев и впилась в ослепительный солнечный
блеск и черноту силуэта, купающегося в нем. За ней рванулась другая.
Человек на скале сделал шаг в сторону и скрылся за камнями. Потом в
просвете еще раз мелькнула сутулая фигура и исчезла совсем.
Незнакомец двигался по направлению к Перевертышам. И поначалу Сигурд
готов был поклясться, что на скале оказался Тварец Эхион, похороненный им
самим сутки назад. Но теперь Ярроу не был уверен ни в чем. Он стоял и
ждал.
Перевертыши остановились. Вожак крикнул на них, и пумы зарычали,
глядя не на Сигурда, а куда-то вбок.
Они зарычали, и голос зверей расплавился и умер в ответном реве.
Никогда еще не встречал Скользящий в сумерках существа, способного
на такое; и никогда не слышал подобного рева. Словно взбесившаяся
вечность прорвала громаду веков и эпох, выходя из тесной берлоги времени;
словно раненая ночь пустыни выгнулась навстречу огню восходящего солнца;
словно... Змеиное шипение стыло в нем, и ярость агонизирующего пардуса, и
крик человека, впервые вздымающего над головой тяжелый каменный топор...
Они бежали. О небо, как же они бежали! - оскальзываясь на хрустящем
крошеве, разрывая шкуру острыми гранями сланца, взвизгивая и не смея
обернуться, не смея вспомнить, услышать еще раз; как щенята, забравшиеся
в
логово волка, как котенок, случайно наткнувшийся на сытого Зу; как бежали
молодые самоуверенные салары от разъяренного наставника Фарамарза...
Человек спустился в ущелье и направился к Сигурду.
Нет, это был не Эхион... Но сходство было несомненным. Маленький,
сутулый, то старик, то какого-то неопределенного возраста; в левой руке
он рассеянно крутил Сигурдову стрелу. Зу шевельнулся, и на него упал
строгий взгляд немигающих глаз человека.
Человека?! - но удав распустил кольца и вытянулся во всю длину,
часто высовывая раздвоенный язык.
- Отец?- неуверенно спросил Сигурд. И осекся.
Человек посмотрел на Ярроу, потом - на стрелу, и улыбнулся. Мягко и
невесело.
- Отец...- повторил он.- Да нет, тогда скорее - дядя... Добро
пожаловать в рай, племянничек...
Сигурд не знал, что такое - рай.
* * *
...Огонь метался от ветки к ветке; искры, возмущенно треща,
подпрыгивали на высоту человеческого роста и растворялись в равнодушии
ночного мрака; сучья чернели, превращаясь в пепел, и все это называлось -
- костер.
Сигурд сходил к хижине, принес охапку сушняка, сунул ее в огонь...
Дым стелился как положено, только сейчас это было неважно. Пенаты Вечных
- если только это были они, в чем Сигурд сильно сомневался - оказались
совсем не такими, какими выглядели в легендах. Скала, прилепившаяся к
краю ущелья маленькая хижина и молчаливый хозяин с помятым котелком в
руках...
Сигурд сидел у костра, отхлебывая из предложенной кружки странный
зеленый чай, терпкий и горький одновременно, и салару было хорошо. Хорошо
и спокойно - впервые за все время с того момента, когда он вышел на
мощеную дорогу и пошел искать Отцов.
Единственное, что смущало Скользящего в сумерках - он никак не мог
сосредоточиться на внешности хозяина ущелья. Вроде бы и внешность эта
ничем таким не примечательна, человек как человек, но Ярроу не мог
восстановить в памяти лицо хозяина, если не смотрел на него в данную
секунду. Словно глядишь с обрыва в бездонную пропасть, затянутую дымкой,
и глазу не за что уцепиться, и все плывет, меняется...
Хоть сам туда бросайся - растворишься, исчезнешь в пустоте и
только...
Когда Ярроу честно признался в этом, хозяин долго смеялся, но совсем
не обидно, а даже наоборот - с уважением, а потом сказал, что его зовут
Даймон, но Сигурд может звать его Пустотник Даймон, или просто Пустотник,
или просто Даймон, или вообще как угодно, хоть Дэмми...
Сигурд про себя решил, что будет звать его по-всякому, чтоб не
ошибиться; позже вскипела новая порция чая, и Сигурд неожиданно для
самого себя стал рассказывать.
Он никогда не был особенно разговорчив, слова давались ему с трудом,
но Пустотник Даймон слушал внимательно, не перебивал и только хмурился,
совсем как наставник Фарамарз в тот последний день, когда Сигурд и Брайан
тайно ушли в Калорру, а вернулся один Сигурд...
СРЕЗ ПАМЯТИ
СМЕХ МЕРТВОГО ГОРОДА
Сигурду тридцать. Он и Брайан Ойгла идут по ночной Калорре, и эхо их
шагов плывет по пустырям заброшенных кварталов. Они не скользят, они идут
- шумно, подчеркнуто уверенно - и Сигурд старается незаметно для Ойглы
поглядывать по сторонам, потому что считает затею Брайана опасной и
неумной.
Сам Брайан так не считает.
Темные слухи поползли из Калорры, темные да скользкие... Вот помер
человек - своей смертью, не насильственной,- оплачут его как положено,
похоронят, подымут чашу в память об умершем и разойдутся по домам. А
потом видят покойничка в переулках: то говорит с кем, то идет куда, то
еще что промышляет...
Бодрый такой, улыбчивый, разве что бледный, так с чего ж ему и
взяться, румянцу-то?!. Да все с вечера, в сумерках бродят - и свои,
которых позарывали, и чужие, неизвестные, пришлые... так вроде не трогают
никого, не замечали за ними, только и их трогать - себе дороже.
Одно слово - варки. Мороки... Старики, правда, ворчат: не от
смерти, мол, люди помирают...- только кто их слушает, стариков-то...
Девятикратные смеялись поначалу. Думали - завидуют горожане.
Им, потомкам богов, завидуют. Их ведь тоже убивай не убивай - пока
жизни имеются да на руке браслетам места хватает... Только Девятикратные
со смертью ночь спят, вроде свадьбы, а утром встают: ну а городские,
видать, наоборот - ночью шляются...
Сказки... Только однажды пошел в сказку, в город то бишь, салар из
южного поселка - пошел и сгинул. А ему еще жить да жить, то ли три, то
ли пять раз... Дальше-больше, еще один Скользящий в сумерках в ночь
городскую шагнул - и ищи-свищи!.. А ведь он в младших наставниках
ходил, не зелень необученная!..
Закрыли Калорру. Собрались наставники, до хрипоты спорили, а
сказать-то и нечего!- все равно никто ничего не знает. Так что порешили:
продовольствие слать, долг перед людьми, один раз живущими, исполнять, а
так - ходу нет!
Пока знаний не добавится. А где ж его взять, знание это?.. Оно само
не ходит, ни днем, ни ночью...
Не мог Сигурд Ойглу одного отпустить, ну никак не мог, а тому хоть
кол на голове теши: в город собрался! Перевертышей стало мало! Теперь
на неведомых Мороков ночью идти решил... Сказать бы Фарамарзу, да
нельзя - не простит Брайан. Не простит...
...Они свернули за угол и тут же превратились в две бесшумные тени.
Прислушались. Луна осторожно выглянула из-за полуразрушенного дома,
спугнув сонного нетопыря, тот метнулся было прочь...
Сигурд разрубил летучую мышь пополам, даже не успев сообразить, что
произошло, и из темноты между особняками ему почудился тихий женский
смех. Он вздрогнул и посмотрел на Брайана. Тот досадливо поморщился и
махнул рукой - дескать, ты налево, я направо... на углу встречаемся...
Сигурд никогда не боялся ночи. Он купался в лесной темноте,
истекающей знакомыми шорохами; спокойно ходил по ночной Вайнганге, но
сегодня он - Скользящий в сумерках, синяя сталь века - проклинал ту
минуту, когда согласится идти с Брайаном в Калорру после заката. Здесь
все было чужое, здесь все было мертвое, здесь все отдавало тлением.
Мертвые дома обступали салара, пялясь выбитыми глазницами окон; мертвые
камни разрушенной мостовой норовили вывернуться из-под ноги, и Сигурду
стоило большого труда удержать нужное состояние.
Несколько раз ему мерещился все тот же тихий смех, прозрачный, как
звон льдинок, и призрачный, как вечерний туман. Потом по его лицу
скользнула маленькая холодная ладонь, и он услышал легкие шаги - но
вокруг по-прежнему никого не было.
Он ускорился и в два прыжка достиг угла улицы.
И увидел Брайана.
Ойгла стоял у забора, безвольно опустив руки, и к нему прижималась
смутная хрупкая тень, шепчущая неразборчивые, ласковые слова. Сигурд
кинулся к Брайану, выхватывая меч, но тень обернулась к нему - и он
увидел лицо.
Удивленное женское лицо. Бледный, чуть удлиненный овал с распахнутой
бездной черных глаз, в глубине которых игриво мерцали алые отсветы;
пушистая бахрома ресниц и пепельные пряди волос, уложенных в
фантастическую прическу.
Женщина. Морок. Варк. Но - женщина. И Сигурд не смог ударить.
А если бы смог?..
Смех зазвенел в чернильной тишине переулка, и лишь нечто
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг