комбинезоны, вакуум-скафандры, панцири роботов и шлемы Диспетчеров,
самоходные тележки. Старшие офицеры Космической Охраны дежурили у входов.
Глор и Ник пробрались к жилому коридору, предъявили жетоны охраннику, а
перчатки - сторожевому роботу, висящему у его плеча. Офицер уже сделал
механический жест - проходите, но вдруг спрятал жетоны, сказал несколько
слов в браслет и попросил приезжих обождать. Слева от офицера было
выгорожено место для ожидания. Глор и Ник встали там, как на острове, и
робот устремил на них бдительный взгляд. Жетоны остались у охранника.
Некоторое время они с любопытством разглядывали вереницы балогов и
автоматов, снующих через вестибюль. Узнавали знакомых по Космической
Академии, кланялись. Но через две девятых часа начали беспокоиться.
Обождав еще одну девятую, Глор спросил, не забыл ли о них господин офицер
высшего класса?
- Никак нет, господин монтажник высшего класса! - бодро сказал
офицер. - У вас пропуска с проверкой в Расчетчике, к сожалению. Виноват...
Проходите, господин командор... Так что ждите, господа монтажники. Когда
Расчетчик освободится, вас вызовут в контрольную камеру.
Офицер смотрел в сторону и не видел, что Глор побледнел, а Ник
схватилась за щеки. Проверка в Расчетчике! Это конец. Глора и Севку, Ник и
Машку ждала не служба в Главном доке, а бесславная гибель под стволами
распылителя.
ЗЕМЛЯ. ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЙ ДЕНЬ
Прошла неделя после операции "Апостол" - с легкой руки профессора
Ямщикова это название прижилось. Сам "апостол", оказавшийся работником
Министерства иностранных дел, был освобожден от Десантника, вполне
поправился и рвался домой. Но тот же Ямщиков не отпускал его - исследовал
на сотню ладов. Благоволин тихо сидел в своей комнате. Это называлось
домашним арестом. Физик употреблял такое количество черного кофе, что
начхоз ежедневно приходил в отчаяние. А дежурный по библиотеке таскал ему
стопки книг, которые осваивались в полной тишине. В особняке Центра вообще
было очень тихо. Лишь "апостол" имел обыкновение по утрам распевать
пронзительным тенором французские песни Но вечерам он пел испанские песни,
а профессора Ямщикова ругал по-итальянски. За глаза. Ямщикова все
побаивались.
Эти двое - профессор и его пациент - не знали, каким делом занят
Центр, и развлекались каждый по-своему. Остальным было не до развлечений.
Операция "Апостол" оставалась единственным успехом Центра, и то случайным.
Пришельцы-резиденты казались неуловимыми. Исследование кристалликов,
взятых у "апостола", ничего не дало. Кристаллическая структура была
настолько сложной, что на расшифровку ее понадобились бы годы - да и чем
помогла бы расшифровка?.. Кристаллы ровно ничего не излучали и по виду
были обыкновенными стекляшками, разве что довольно тяжелыми. Уцепиться
было не за что. Время шло. Миновал тридцать пятый день после тугаринских
событий.
Вечером к начальнику Центра пришла Анна Егоровна Владимирская. Зернов
мрачно просматривал бумаги. У двери стоял небольшой фибровый чемодан - с
такими обычно ходят мастера по холодильникам или телевизорам.
- Я на минуту, - решительно сказала Анна Егоровна.
Зернов терпеливо улыбнулся и сказал, что на минуту - пожалуйста.
Тогда Анна Егоровна спросила, что с Благоволиным.
Как член комитета девятнадцати, она имела право задавать такие
вопросы.
- Он под домашним арестом, - ответил Зернов.
- Знаю, батенька. И понимаю. Дело наше слишком серьезно, чтобы
рисковать. Все же напомню, что мы проверили машинку на больном - она
работает. И на Благоволине проверили - он чистый.
Зернов вежливо улыбался и кивал. Действительно, вся информация
Дмитрия Алексеевича подтвердилась. Длинная нить "посредника" - передача,
короткая - прием. Как он и говорил, "посредник" не прозрачен для рентгена.
"Посредник" исправен - удалось освободить "апостола" от Десантника,
спрятанного в его мозгу. Сам Благоволин неопровержимо оказался
обыкновенным человеком. В его мозгу аппарат не обнаружил Десантника.
Почему же он под арестом?
- По двум причинам, - сказал Зернов. - Я не имею права закрывать
глаза на неполную откровенность своего сотрудника. Это не вопрос
самолюбия. В нашем деле такое нельзя терпеть.
- Да в чем же он не откровенен?
- Он буквально по ложечке выдает информацию. И отнюдь этого не
скрывает. Он сам напросился на арест.
- Да? По-моему, вы мудрите, - басом сказала Анна Егоровна. - Как
вспоминает, так и выдает. Вы подумайте, как он запоминал! Экую муку принял
мальчишка!
Зернов с удовольствием посмотрел на нее.
- А по-моему, ему надоело ловить мух кустарно, и он решил найти
кардинальный способ.
- Ловли мух? - протянула Анна Егоровна. - Думаете, он _э_т_о_ затеял?
- Уверен. Вы загляните в библиотечный формуляр - какие книги он
глотает. Вместе с кофе...
- Так вот оно что-о! А вы умный мужик, - сказала Анна Егоровна.
- Спасибо. И учтите, что Благоволин феноменально самолюбив. Ничего не
желает говорить заранее. У вас есть еще вопросы, доктор?
- Нет... - Анна Егоровна подперла круглое лицо обеими руками и
посмотрела на Зернова. - Вопросов-то нету. Как бы у вас был ответ...
Выкрутимся ли, Михаил Тихонович? Я как увидала "посредник" - с ниточками,
- знаете о чем подумала?..
- Знаю, - сказал Зернов. - Очень знаю. Ничего, Анна Егоровна... Будем
надеяться на операцию "Тройное звено". Простите, меня ждут.
Он убрал бумаги, захватил чемодан и спустился в гараж. Когда машина
выезжала со двора, часовой у ворот взял по-ефрейторски "на караул".
КОШКА
То, чего боялась Анна Егоровна, произошло несколькими днями раньше.
Принимая разные облики - то железнодорожника, то офицера-отпускника, то
колхозницы, едущей к матери в гости, два Десантника добрались до
пограничной зоны. При себе они имели три "посредника". Один исчерпал
ресурс и рассыпался тончайшей серой пылью после девяти пересадок. Это их
не смущало. Один из двоих Десантников все равно находился в кристалле
Мыслящего. Въезд в пограничную зону был запрещен, и принимались меры
против Десантников - часовые дежурили тройками, проводники не показывались
из вагонов и так далее. Но внутри запретной зоны жили десятки тысяч людей.
Они по разным делам выезжали за оцепление. И возвращались. Дежурный
Десантник не долго рыскал между кордонами - лазейка отыскалась. И он
рванулся к границе.
Он проехал за оцепление, сидя в мозгу председателя колхоза. В поле,
не доезжая деревни, приказал шоферу остановиться и подсадил в него второго
Десантника - из "посредника". Пожаловался:
- Бисовы стражники, едва пронесло. Как будем уходить за кордон,
смекаешь?
- Надо зверя мобилизовать, - твердо сказал второй. - В этом теле не
пройдешь. Кому идти в звери, Угол девять?
- Тебе, Треугольник. Бери меня в "посредник". Езжай к
Софке-продавщице, передавай меня ей. У нее зверь свой, домашний... Слушай:
когда я тебя пересажу в Мурку, дам рукой направление к границе, понял? А
где пробираться, ты знаешь. Понесешь третий "посредник". Второй бросим.
Действуй...
Шофер нацелил цилиндрик в председательский лоб и дернул нитку.
Очнувшемуся изумленному председателю он сказал: "Крепко, крепко спишь,
Борис Иваныч!" Угол девятый побыл председателем колхоза минут пятнадцать,
не больше... И шустрый вездеход покатил, отблескивая на солнце чисто
протертыми стеклами, по пшеничным и кукурузным полям, и прибыл в деревню.
До государственной границы здесь было километра два.
Треугольник завез председателя в бригаду, а сам подрулил к сельмагу.
Софка-продавщица сидела за прилавком с книжкой. Покупателей не было - все
в поле. Шофер спокойно подошел, достал "посредник" и выпустил Угла в
продавщицу, подставив руку, чтобы она не расшибла лицо о прилавок.
- Здесь красивая местность, - сказала продавщица. - Побегу домой,
Мурку подманивать. Давай-ка "посредник"... Лучше сядь, не то бабахнешься -
пол проломишь.
Шофер очнулся, сидя у прилавка на пустых ящиках. Угол девять успела
спрятать "посредник" с Треугольником и выпроваживала шофера, приговаривая:
- Вот как расшибешь нам дядю Борю, пьяница ты, пьяница... Уходи
домой, выспись!
Шофер, изумленно вертя головой и пожимаясь, завел машину. Он был
Десантником полчаса и тоже не заподозрил дурного.
Это произошло в конце дня. А в сумерках продавщица вышла погулять,
держа за пазухой толстую полосатую кошку. Рядом с деревней была яма
пересохшего пруда. Женщина спустилась с откоса, огляделась, бросила кошке
селедочную голову. Мурка заурчала и впилась зубами в гостинец.
Продавщица-десантник нацелилась "посредником" и дернула нить передачи.
Зверь буквально взвился в воздух - шерсть поднялась, тощий хвост
распушился, как посудный ерш. Потом кошка плюхнулась на теплую землю,
зашипела и несколько секунд яростно умывалась. Подняла голову, и
Десантники посмотрели друг на друга. Через минуту случайный наблюдатель
мог бы видеть странное зрелище.
Женщина сидела на земле. Перед нею стояла кошка, держа в пасти
зеленую трубку, слабо светящую в сумерках. Передней лапой кошка прижимала
к земле короткую нить, тянущуюся из трубки.
Второй "посредник" лежал в стороне, за кустами.
- Живей, живей, кис-кис-кис, - промолвила женщина.
Кошка дернула головой вверх, нить натянулась, и женщина повалилась на
бок.
Никто не видел, никто! Серый зверь метнулся из ямы. Отработанный
"посредник" кошка спустила в кроличью нору. Подхватила свежий. На гребне
пруда присела, чтобы запихнуть в рот - неуклюже, непривычной лапой -
болтающиеся нити. И по кустам, зарослям ежевики и дикого винограда, вдоль
изгородей, прижимаясь к земле, подолгу высматривая, принюхиваясь, никем не
замеченный, Треугольник ушел к границе. "Посредник" ему мешал. На каждой
остановке Десантник опускал его на землю и прижимал когтистой лапой, как
мышь.
Продавщица шла домой и удивлялась: как вышло, что она по дороге из
сельмага забрела в старый пруд? Последнее, что она помнила, - разбитного
покупателя, председательского шофера... А кошка перед рассветом миновала
вспаханную полосу границы. К полудню изловила двух мышей-полевок и, сытая,
вошла в деревню на той стороне. Пряталась от собак, от мальчишек и
девчонок - этот народ Десантникам ни к чему. И снова в сумерках увидела
подпрыгивающую фигуру Это писарь деревенской управы делал вечернюю
пробежку перед ужином. Треугольник живо махнул на каменную изгородь,
укрепился на ней и едва не опоздал, так как писарь приближался очень
быстро. К счастью, писарь остановился поглазеть на большую полосатую кошку
с неизвестным предметом в зубах. Он сказал философски:
- Коты - известные воры. Мышь? Нет, не мышь. Кусок сала? Нет, не
похоже... Пш-ла прочь, воровка!
Треугольник возился с "посредником". Длинная нить наконец-то
укрепилась между кошачьими пальцами-подушечками. Рывок! Впустую. Нить
передачи была слишком длинной, ее не удалось натянуть.
- Рвет и терзает, - нравоучительно сказал писарь. - Пш-ла, дерзкая!
Чем бы таким в нее. А! Вот камень.
Треугольник, взмяукивая от усилий, обернул нить вокруг лапы и снова
вздернул голову привычным движением. Так кошки вытягивают шею, когда носят
котят. Писарь схватился за сердце. Он сел на пыльный щебень дороги, а
кошка бросила к его ногам "посредник". Кошачьи глаза в сумерках светились
ярко и страшно.
- Да продлит всемогущий твои дни, Треугольник! - проговорил Угол
устами легкомысленного писаря. - Ты отменно потрудился. В деревню прибыл
знатный землях - секретарь господина губернатора... С ним мы и продолжим
наш путь.
Треугольник нетерпеливо мяукнул.
- "Мяу-мяу", - поддразнил Угол, возвращая Треугольника в "посредник".
Кошка Мурка слетела с изгороди и, приседая от непонятности, ринулась по
своим следам домой - к котятам, теплой печке и жирным мышам в амбарушке.
Десантники двинулись дальше. Поутру секретарь губернатора - снова
Треугольник - повез их а губернский город. Там проделал пересадку в самого
губернатора.
И Десантники ринулись в столицу, и дальше, за пределы страны, по
Земле. Теперь, не стесняемые пограничными защитными зонами, четко
разработанными мерами охраны штабов и правительств, не стесняемые ничем,
они могли довести операцию "Вирус" до конца.
ГЛАВНЫЙ ДОК (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Офицер смотрел в сторону. Глор сжал челюсти и внимательно, не спеша
оглядел вестибюль. Четыре выхода. Над каждым мигает сигнал: "Предъяви
пропуск и номер". Пятый портал, выход к причалам, не охраняется - пропуска
проверяют у ракет.
Не раздумывая, Глор обратился к охраннику:
- Господин офицер, мне кажется, что мы вам мешаем.
- Никак нет - служба, - сказал охранник.
- Полагаю, не будет нарушением устава, если мы погуляем на причале?
Когда освободится Расчетчик, нас вызовут по браслету.
Ник умоляюще присела. Офицер сам принадлежал к высшей касте и
понимал, что господам монтажникам унизительно торчать на арестной
площадке, у всех на виду.
- Пожалуй, устав этого не запрещает, господа. Прогуляйтесь.
Они поспешно шагнули в толпу. Поспешно и в то же время медленно,
чтобы не вызывать подозрений. "Трепыхаемся", - со спокойной горечью
подумал Глор. Ядовитая муха фан, изловленная лаби-лаби, тоже трепыхается.
Перед ними снова раскрылась бесконечная труба причала. Неподалеку, у
входа в шлюзовую, стоял охранник. Навстречу шла группа монтажников. Они
поднимали на ходу забрала вакуум-скафандров. "Пропущу, - думал Глор. -
Пропущу и пришибу охранника. Я тяжелее его на добрую девятую часть..."
- ...О-о! Госпожа Ник, старина Глор, во имя Пути!
Старый знакомый, монтажник Дибр, радостно выглядывал из скафандра.
- Во имя, - буркнул Глор.
- Перебрались к нам? Роскошно! - Дибр прижал их к стене и засыпал
вопросами: - Как там старина Тачч? А Каха, твой помощник? Клянусь шлемом и
перчатками, так давно это было - Монтировочная, старый гунеу и остальные!
Ну-ка, расскажите, сколько накопили очередей, таких ма-аленьких
хоро-ошеньких очередушек? А шестинога сменили? Роскошно! Роскошно! А как
там...
Охранник глазел на них с ленивым любопытством.
Браслеты сжались и проговорили: "Госпожа Ник, господин Глор,
монтажники высшего, в центральный вестибюль!"
- Клянусь Бессмертием, нам по дороге, - взвизгнул Дибр. - Ну идите, я
позади, я за вами! Как там, на планете, погода?
- Ураган, - сказал Глор.
"Почему я иду? - думал он. - Почему я повинуюсь? Раб! Трус! Трижды и
девятикратно раб. Остановись же!"
Останавливаться было поздно. Улыбаясь, приседая, взмахивая рукой,
через вестибюль пробился очаровательный господин Клагг. Он был один, без
конвоя. Увидев его, Дибр щелкнул: "Безветренной дороги!" - и исчез. А
Клагг церемонно поздоровался, поздравил с прибытием и попросил разрешения
отвести господ "к месту жительства и далее". Тут же он отобрал жетоны у
постового и устремился в главный коридор. Не пойти следом было невозможно.
"На спуске в шахту я его скручу и отберу лучемет", - думал Глор. А
господин Клагг семенил изящной рысью, светски болтая о том о сем. Показал
клуб Космической Охраны, казармы господ офицеров. И вход в шахту
Расчетчика. Он рысил так стремительно и болтал так самозабвенно, что Глор
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг