узорчатый кувшин и чаша, вероятно, для ополаскивания рук. Ника взяла с
изголовья полотенце, смочила его водой, осторожно обтерла лицо отцу
Себастьяну.
Он тут же открыл глаза, но выражение страха в них исчезло. Губы его
вздрагивали, кривились нервно, возбуждение его было еще так велико, что он
поначалу не мог выговорить ни слова.
- Вы... вы... - он передохнул. - Перекреститесь!
- Как? - не поняла Ника.
- Перекреститесь... и прочтите "Отче наш".
Ника не крестилась отроду, но видела, как это делается. Молитву
прочитала по-русски: "Отче наш, иже еси на небесех..." дальше она не
помнила и вряд ли могла перевести слова молитвы на английский язык, но
отец Себастьян что-то все же понял и чуть успокоился.
- Нет... - прошептал он. - Вы не дьяволица... Не может такого быть...
О завещании короля знают только три человека: герцог Оропеса, его духовник
и я. И больше никто на свете. Понимаете, никто!.. Король Филипп унес свой
грех с собой, в могилу. Его придворный гравер был убит... на охоте...
"Понятно, на охоте удобнее всего!" - подумала Ника.
- На каком языке вы читали молитву? - спросил отец Себастьян.
- На русском.
- На русском... Господи!
Ника повесила мокрое полотенце на изголовье, пододвинула табуретку
поближе к кровати, присела.
- Святой отец, моего знания английского недостаточно, чтобы обо всем
рассказать. Да и навряд ли вы поймете. Но я не с того света, не бойтесь
меня. - Она хотела добавить, что она просто из другого, будущего, мира, но
для отца Себастьяна "тот свет" и "другой мир" могли означать одно и то же.
- Я уже не хочу, чтобы вы меня поняли. Я хочу, чтобы вы хотя бы мне
поверили. Как поверил нам капитан Кихос. Мы с братом поклялись на Библии
выполнить его просьбу. И вот я здесь у вас.
Она решила, что упоминание о Библии придаст ее словам больше
убедительности, и не ошиблась. Выражение страха почти исчезло из глаз отца
Себастьяна, хотя недоверие еще осталось.
- У нас мало времени, - поторопила она. - Брат Мишель может
вернуться. Я не боюсь брата Мишеля, но он может вернуться не один.
Конечно, отец Себастьян это тоже понимал.
- Позовите Анжелико.
Ника только отодвинула засов, выглянула. Анжелико послушно
проскользнул в дверь, остановился, почтительно сложил руки на груди.
- Я слушаю вас, святой отец.
- Пришли ко мне Филиппо.
- Филиппо?
- Да, садовника Филиппо. Ты должен его знать.
- Да, святой отец. Я видел его в саду.
- Пригласи его ко мне. И поторопись. Пусть поторопится и он.
Юноша оказался скорый на ногу. Ника выглянула следом в коридор, затем
прикрыла дверь и вернулась на свой табурет. Отец Себастьян не спускал с
нее испытующего, полного сомнений взора, но она ничем не могла ему помочь.
И тогда он устало прикрыл глаза и зашептал, как молитву, тихо, но внятно,
чтобы и она услышала его:
- Пресвятые мученики... не осудите меня, что в руки неизвестной мне
девушки... девушки, плохо говорящей по английски, совсем не понимающей
по-испански, я осмеливаюсь вручить тайну его католического высочества,
покойного короля Испании, и судьбу королевского двора. Я доверился этой
девушке, я буду молиться за нее, пусть милосердная дева Мария протянет ей
руку помощи и защиты...
В коридоре прошуршали шаги, затем в дверь постучали, и Ника
распахнула ее.
Молодой человек, увидев ее в растерянности остановился на пороге. Ему
было лет тридцать. Он был без головного убора, и паутина с кустов
запуталась в его пышных и длинных, до плеч, черных волосах. Он был одет в
коричневый подрясник, завязанный на спине. В руках он держал тряпку и
торопливо вытирал ею пальцы, вымазанные землей. Он слегка запыхался,
видимо, шел быстро, если не бежал.
У него были темные глаза, породистый нос и длинный подбородок. Ника
несколько секунд озадаченно разглядывала его лицо, потом спохватилась,
отступила в сторону.
- Входи, Филиппо! - сказал отец Себастьян.
Садовник сунул тряпку в карман подрясника, шагнул через порог, молча
и почтительно поклонился отцу Себастьяну. На Нику он больше не взглянул.
На Нику смотрел отец Себастьян.
- Вы узнали его?
- Конечно! - сказала она. - Он очень похож на своего отца.
- Замолчите! - оборвал отец Себастьян. - Анжелико, побудь в коридоре.
Последи, чтобы нам никто не мешал.
Ника закрыла тяжелую дверь.
- Bolt! - сказал отец Себастьян.
Она скорее догадалась, нежели поняла незнакомое слово, и послушно
толкнула кованую задвижку на двери.
"Пока я за швейцара при келье святого отца - открыть, закрыть! Вроде
у меня неплохо получается... Но черт меня побери, если я правильно
соображаю, то молодой человек, этот измазанный виноградом садовник, и есть
тот самый несчастный ребенок..."
Пока она рассматривала Филиппо, пользуясь тем, что он на нее не
глядел, а молча стоял у кровати, не зная куда девать свои руки, отец
Себастьян, тяжело дыша, измученный физическими страданиями, сомнениями и
ответственностью, которая тяжким грузом свалилась на него, собирал
оставшиеся силы для последнего разговора.
Он кашлянул. Ника взглянула на него.
- Поднимите мне голову, - сказал он. - Снимите с шеи вот это...
Она осторожно просунула руку, приподняла сухую головку святого отца,
нащупала за воротом цепочку и вытащила уже знакомый ей медальон.
Только на нем пока еще не было царапины...
- И это видели? - спросил отец Себастьян.
Он глядел на нее, она так и чувствовала, что он ждет ответа, который
мог бы успокоить его: "Нет, я не знаю, что это такое!" - где же она могла
бы увидеть медальон, если он все эти тридцать лет провисел на груди отца
Себастьяна!.. Но она слишком далеко зашла и назад пути не было.
- Да, я видела его!
- Господи... - опять прошептал отец Себастьян. - Помоги мне...
Зато сам Филиппо ничего пока не понимал. Он только переводил взгляд с
отца Себастьяна на Нику, на медальон, который она держала в руках, потом
обратил на лицо святого отца и стоял растерянный и напряженный. Видимо,
какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что сейчас произойдет нечто
значительное, важное и это будет касаться непосредственно его.
А отец Себастьян так же молча на него смотрел на него, и глаза его
были печальны и серьезны.
- Пречистая дева, - прошептал он, - святые великомученики, я
благодарю вас, что на закате моих дней вы дали возможность выполнить свой
долг. У меня большие сомнения, что принесу радости Филиппо и удачу
испанскому королевству, я не волен заглянуть в будущее, но я выполню свои
обещания... Филиппо! Слушай меня внимательно.
- Я слушаю, святой отец.
- Ты не безродный подкидыш, каким считал себя все тридцать лет, как
тебя привезли сюда, в святую обитель. Ты - внебрачный сын покойного
испанского короля Филиппа Четвертого. Его подпись, удостоверяющая твое
королевское происхождение, находится вот в этом медальоне. Ты - испанский
принц.
Отец Себастьян замолчал.
Ника с любопытством уставилась на Филиппо.
Бедный принц! Он еще так ничего и не понял. Он сейчас старается
сообразить, что ему делать, как себя вести, что несет ему эта неожиданная,
плохо воспринимаемая разумом весть.
- Подойди поближе, Филиппо, - тихо сказал отец Себастьян. - Преклони
колени перед этой девушкой.
Послушно - очевидно, тем же движением, каким становился на колени при
вечерней молитве, - Филиппо опустился на одно колено. Ника, не дожидаясь
подсказки, набросила цепочку ему на голову и спустила медальон за ворот
подрясника.
- А теперь встань, Филиппо, - продолжал отец Себастьян, самым
будничным тоном, словно ему каждый день приходилось возводить в
королевский сан безвестных садовников. - Встаньте, ваше высочество!
Присядьте на табурет. Пока на табурет... Вы можете сидеть не только в
присутствии женщины, но и перед любым грандом Испании. Как бы высоко ни
было его положение - ваше будет все-таки выше. Выше вас только королева и
ваш кровный брат - король Испании. Так садитесь же, ваше высочество.
Филиппо молча опустился на табурет.
Ника все ожидала от новоявленного принца появления какой-то реакции,
восклицания, радости или еще чего-то такого, что, по ее мнению, он должен
был сделать, когда наконец понял, что судьба вдруг вознесла его так высоко
над его садом и над окружающими людьми.
Но Филиппо только чуть выпрямился на табурете и, повернув голову в
сторону окна, в непонятной задумчивости уставился на голубое южное небо за
оконной решеткой.
"Однако! - подумала Ника. - Нервы у его высочества хоть куда! Что и
говорить - садоводство всегда было здоровым занятием... А что бы я делала
на его месте? Ну, я здесь не в счет. Комсомолка - и ваше высочество!
Смешно..."
- Вы очень спокойно приняли такое известие, ваше высочество, - сказал
отец Себастьян.
- Я догадывался, - тихо ответил Филиппо.
Это были первые слова, которые от него услышала Ника, и произнес он
их по-английски. Сын испанского короля и испанской монахини, наверное,
знал и испанский, однако тридцать лет прожил в английской колонии - и Ника
еще раз добрым словом помянула совсем недобрых завоевателей. Судьба
испанского принца, как она понимала, переходит в ее руки, и знание им
английского в какой-то мере облегчает ей задачу. Однако не очень. "Куда
теперь я с ним? - впервые подумала она. - На "Санте", наверное, Оливарес!"
- Вы догадывались? - удивился отец Себастьян. - О чем догадывались,
ваше высочество?
Филиппо ответил не сразу. Он по-прежнему задумчиво смотрел на небо за
окном.
- Я часто видел королевский дворец, - вдруг сказал он.
- Как? - воскликнул отец Себастьян. - Где?
- Во сне, - Филиппо отвечал тихо и мечтательно, как бы разговаривая
сам с собой. - Я видел комнату, большую и светлую комнату... на стенах
висели гобелены...
Он замолчал, наклонил голову и закрыл рукой лицо.
За дверью послышался шорох, отец Себастьян услышал его прежде Ники,
встревоженно вскинул на нее глаза.
Она подошла к двери.
- Это, наверное, Анжелико.
- Ваше высочество, - заторопился отец Себастьян. - Вам нужно уходить.
Здесь быть опасно, любое промедление может стоить жизни, и не только вам.
Письмо, в котором вы прочитаете, как все было и что вам надлежит делать,
находится у этой девушки. Мне некогда объяснять, как она здесь появилась,
а кто она, я и сам не знаю. Человек, который послал ее сюда, - умер. Кроме
нее, вам некому здесь довериться. Она поможет вам попасть в Мадрид. До
Мадрида путь долог и непрост. Я не знаю, ваше высочество, что ожидает вас
в Мадриде, не берусь даже угадывать. Но вы можете остаться здесь.
Выбирайте, ваше высочество.
- Я поеду, - тихо, но твердо сказал Филиппо.
- Тогда торопитесь!
Филиппо опустился на колени возле кровати и поцеловал сухую
неподвижную руку отца Себастьяна.
- Прощайте, святой отец. Что бы меня ни ожидало, чтобы со мной ни
случилось, я не забуду вас, пока жив.
- Спасибо, ваше высочество! Прощайте и вы, смелая девушка. Я не знаю
вашего имени, и мне не нужно его знать. Когда я покину этот мир, я унесу
ваш образ в памяти своей.
- Аминь! - сказала Ника. - Прощайте, святой отец.
Филиппо шагнул к двери, дернул за ручку, не заметив, что дверь
закрыта на засов. Ника просунула руку из-за его спины, отодвинула щеколду.
Распахнула дверь.
- Пожалуйста, ваше высочество!
Филиппо вдруг замер на месте. Он что-то увидел за дверями, чего не
могла увидеть Ника из-за его спины. Она только услышала резкий выдох,
звяканье, которое она слышала так часто и в происхождении которого
ошибиться не смогла.
Сверкнула шпага.
Филиппо откачнулся назад.
С опозданием на какую-то долю секунды Ника сильно толкнула ногой
дверь. Шпага, ударившая Филиппо в грудь, прищемилась в притворе дверей.
Конец ее отлетел и со звоном покатился по каменному полу.
На дверь навалились, застучали. Ника успела задвинуть засов. Кто-то
сдавленно крикнул в коридоре.
"Анжелико! Бедный мальчик, его-то за что?.."
Филиппо медленно повернулся, прижимая руку к груди.
- Ваше высочество... - у отца Себастьяна перехватило дыхание. - Вы
ранены?
Филиппо опустил руку, посмотрел на ладонь. Ника тоже. Крови на руке
не было. На подряснике виднелось рваное отверстие - след удара. Но крови
не было и там. Ника догадалась первая.
- Ваше высочество! - сказала она. - Шпага ударилась в медальон.
- Дева Мария защитила вас... - прошептал отец Себастьян. - Но это
вернулся брат Мишель. Он не один. Вас не выпустят живыми! Им нужно письмо
герцога Оропесы. Прочитав письмо, они узнают все.
Филиппо обреченно промолчал. Лицо его побледнело. Шорох за окном
заставил его вскинуть голову.
Ника бросилась к окну и увидела своего оруженосца.
- Плохо дело, боярышня! - заторопился Дубок. - Брат Мишель прибежал и
с ним трое. Все со шпагами. Не иначе, за вами.
- То-то, что, не за мной. За принцем.
- Еще каким?
- Вот он, испанский принц. Сын испанского короля.
- Господи Иисусе! Вот свалился на нашу голову! - Дубок подергал за
оконную решетку. - Здесь не пройти. Что делать будем?
- Что делать?
Ника оглянулась на дверь, в которую начали бить чем-то тяжелым,
вероятно, скамейкой. Но она была сшита из толстых плах, и массивная
щеколда пока надежно удерживала ее.
- Вот что! - сказала Ника. - Доставай пистолет, беги к дверям, в
которые они вошли. Выстрели в коридор. Я услышу и открою дверь...
- Прикончат вас, боярышня!
- Ничего! Им не так-то просто в меня попасть.
- Четверо их...
- Подумаешь! А нас двое, да мы их с двух сторон так зажмем!.. Уж не
боишься ли ты, Дубок?.. Ну, ну! Я пошутила. Давай беги, а то как бы дверь
не высадили.
- Эх! - Дубок решительно нахлобучил шляпу, выдернул из-за пояса
пистолет и прямо через кусты затопал к входным дверям.
Ника вернулась к отцу Себастьяну. Филиппо по-прежнему молча стоял
возле кровати. На лице его она не заметила страха, кажется, он шептал
слова какой-то молитвы.
Так же молча, с состраданием глядел на него отец Себастьян.
"Бедный принц! - подумала Ника. - Не ко времени получили вы это
известие, ваше высочество! Сидеть бы вам в своем винограднике..."
Ника бросила уже не нужный парик, сняла камзол, обернула левую руку,
как плащом, по совету кавалера де Курси.
- Вы не раздумали, ваше высочество? Хотя уже поздно, вы им нужны
больше мертвый, чем живой. Возьмите письмо, положите его за рубашку. Оно
ваше. Думаю, королева Марианна его не получит. Я сейчас открою дверь, а вы
держитесь за моей спиной. Не тревожьтесь, святой отец. Что дальше ждет
принца - я не знаю. Но здесь, я думаю, мы пройдем. Молитесь за нас!
В это время пол дрогнул под ее ногами, кусочки штукатурки посыпались
с потолка. Глухой гул пронесся через окно и затих, прежде чем Ника успела
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг