Ника бросила шпагу на лежанку.
- Письмо-то хоть на месте? - спросил Клим.
- На месте. Он не успел. Значит, Оливарес что-то уже знает.
- Выходит, знает.
- Словом, влезли мы с тобой в тайны мадридского двора. Вот черт!
Нарочно не придумаешь.
Пришел кок с медным подносом, на котором стояли вполне приличные
фаянсовые плошки и тонкие фарфоровые разрисованные чашки - как они могли
уцелеть на таком судне, Клим представить себе не мог.
В каюте вкусно пахло какими-то восточными специями. Кок - вопреки
обычному виду всех морских поваров - был маленький и тощий, одет
сравнительно чисто, даже в относительно белом передничке, который надел,
вероятно, специально для гостей. Когда он расставлял чашки на столе, Ника
с сомнением пригляделась к его засаленным рукам, но промолчала. Клим на
такие мелочи вообще не обратил внимания.
Запивали макароны вином.
Вино было сухое, слабое, приятное на вкус и, как видно, заменяло
здесь, на корабле, и чай, и воду. Ника тоже выпила за обедом пару
стаканчиков.
Клим подумал, что ей вообще не следовало бы пить вина, но здешний
мир, в котором они находились, так отличался от их прежнего мира, что
прежние мерки не везде подходили. Клим и по себе ощущал, как в чем-то он
стал чуть другой, что-то изменилось в его восприятии привычных вещей, но
как и насколько - у него уже не было возможности уточнить. Да и желания,
признаться, не было по-пустому ломать голову: еще день-два, и их здешнему
пребыванию должен прийти конец.
Клим рассчитывал, что или он сам сумеет добраться до кресла, или даже
там, в двадцатом веке, кто-либо наткнется на ящик, и их вытащат из поля
действия генератора, - если, конечно, все так, как он предполагает, - и
тогда их сновидения оборвутся.
От него и Ники требовалось одно - дожить до этого момента целыми и
невредимыми. Именно - невредимыми.
Клим ощупал ссадину на виске, оставшуюся после того удара доской, и
подумал, что шрамик он так и принесет с собой в двадцатый век.
Хорошо, если только шрамик!
После обеда они вышил на палубу. Клим, как всегда, сразу же посмотрел
в сторону "Аркебузы". Новости он ожидал только с нее.
- Смотри! - сказал он. - Сеньор Оливарес собирается к нам в гости.
Было видно, как в большой шестивесельный баркас усаживались плотно
матросы. Торчали черные стволы мушкетов, посверкивали на солнце абордажные
сабли.
Весла опустились на воду, и баркас направился к "Санте".
- Клим! - встревожилась Ника. - Оливарес забрал с собой свое войско.
Что ты собираешься делать?
- Пока ничего. Подождем.
- Чего подождем, черт побори? Они же с мушкетами!
- Вижу, что не с цветами.
- Клим!
- Ну, ладно, ладно. Не волнуйся. Потерпи немного, сейчас услышишь.
- Чего услышу?
- Ответ услышишь.
Он подошел к люку на батарейную палубу.
- Дубок! Как там у тебя?
Дубок был вымазан орудийным маслом и порохом. Его команда тоже.
- Все в порядке, господин адмирал! - лихо вытянулся он.
- Ладно тебе, юморист нашелся средневековый. Шлюпку видишь, что с
"Аркебузы" отчалила?
Дубок выглянул в орудийный люк.
- Баркас? Вижу. Стрелять по нему?
- Пусть поближе подойдет, успеем. Только ты не по нему бей.
- Чего?
- Народ там, матросики, они-то ни при чем. Чего им гибнуть ни за что.
Да и нужны они, кто же тогда "Аркебузу" поведет? Ты рядышком с баркасом
ядро положи. Сможешь? Одно слева, а другое - справа. А там поглядим.
- Рядом - это можно. Сейчас попытаюсь.
- Ты сколько пушек зарядил?
- Три пока...
- Хватит, думаю. И с двух раз поймут.
- А как не поймут?
- Ну, тогда... Да поймут, наверное. Не совсем уж дураки. Оливарес с
ними, начальник ихний. Сообразит, поди... Словом, действуй. Больше у меня
распоряжений не будет.
Винценто стоял на носу и тоже смотрел на идущий к "Санте" баркас.
Разговора с Дубком он не слышал, однако особого беспокойства не проявил,
только взглянул вопросительно на Клима, но тот промолчал, и Винценто ни о
чем не спросил. Он не спеша выбил трубку, заправил новой горстью табаку,
прямо из кармана. Раскурил трубку от обрывка пенькового конца, тлевшего
тут же в ведерке с песком, пыхнул дымком, облокотился на фальшборт и
сплюнул в воду. Клим подошел, молча стал рядом и тоже плюнул за борт.
Весь наличный состав их команды - два десятка матросов - собрался
кучкой поодаль. Им люди Оливареса никаких неприятностей не несли, но они
присутствовали при его визите и сейчас с любопытством ожидали, чем это все
закончится.
Молоденький матросик с узким личиком тоже был здесь и с некоторым
торжеством поглядывал в сторону Клима, как бы желая сказать: "Вот, теперь
посмотрим!" Клим показал на него Винценто.
- Хуанито - слуга при жене Оливареса, - пояснил тот.
Ника тоже вышла на палубу, конечно, со шпагой - последнее время она с
ней не расставалась. Она тоже заметила Хуанито и, точно определив причину
его веселости, на ходу звонко шлепнула шпагой по заду. Он подскочил и
спрятался за кормовую надстройку, провожаемый усмешками товарищей.
Баркас уже прошел половину расстояния, и можно было различить лица
матросов, перышко на шляпе Оливареса, который время от времени посматривал
в сторону "Санты". И тут над водой прокатился грохот орудийного выстрела,
следом за свистом ядер взвился клубок дыма, и справа от баркаса метнулся
вверх высокий столбик воды.
Гребцы на баркасе замешкались, два весла зацепились одно за другое.
Оливарес повернулся, пристально разглядывая "Санту" Весла еще раз
опустились в воду.
Второе ядро Дубок положил удачнее, чуть слева впереди носа баркаса,
бурунчик воды хлестнул прямо на гребцов.
Оливарес вытер лицо ладонью, поправил шапочку. Трусом он не был, и до
"Санта" оставалось с десяток хороших гребков, но он понимал, что третье
ядро ударит по людям и прежде всего снесет его, Оливареса. Он что-то
сказал гребцам, те дружно затабанили, быстренько развернулись, и баркас
пошел обратно к "Аркебузе".
- Вот и все, - облегченно заметил Клим. - Молодец, Дубок!
- Молодец, - не мог не согласиться Винценто. - Я и не знал, что у нас
в трюме плывет такой ловкий канонир.
- А я и сам не знал. Правда, Оливарес может повторить такой поход
ночью. А в то же время, чего ему напрашиваться на неприятности сейчас,
если у него остается надежда получить место капитана в Порт-Ройяле и без
всякого риска.
- Видимо, считал более надежным прибыть в Порт-Ройял уже командиром
"Санта". А может, кто его знает, направился бы на Тортугу.
- Вот этого я и побаивался, - заметил Клим. - А у меня дела в
Порт-Ройяле.
В это время полотнище грота чуть шевельнулось над их головами. Реи
скрипнули. По воде пробежала полоска ряби. Винценто взглянул в сторону
садившегося солнца, прищурился.
- Идет ветер, - сказал он. - Вы не дадите мне свою батарейную
команду? У меня мало матросов, нужно поднять все паруса. Если все будет
ладно, утром придем в Порт-Ройял.
Винценто перекрестился, затем посвистел и постучал по деревянному
планширу костяшками пальцев, призвав сразу на помощь и христианских, и
языческих богов, не обходя вниманием и существующие приметы.
Клим тоже посвистел и тоже постучал по планширу.
- Это зачем? - спросила Ника.
- Просьба к Нептуну, чтобы послал ветерок.
- И нашим, и вашим. И тебе не совестно?
- А чего же делать? Приходится! Кто-нибудь да поможет, пресвятая дева
или Нептун.
- Послушали бы тебя твои благочестивые предки. Уж про святую
инквизицию я и не говорю, за такое непотребное богохульство на костер бы
попал, это уж обязательно.
Клим согласился, что святая инквизиция - организация серьезная и
таких шуточек не прощает.
Ника пригляделась к "Аркебузе". Слабое течение несло и разворачивало
корабли, и "Аркебуза" порядочно удалилась от "Санты". Но зрение у Ники
было острое, она первая заметила шлюпку и красное пятнышко на ней.
- Клим, встречай гостью. К тебе едет Долорес.
- Почему ко мне? Наверное, к тебе - спросить что-нибудь по женской
части.
- Ты соображаешь, что говоришь?
- Конечно. Допустим, она интересуется, где это ты достала такую
материю, что на твоей рубашке?
- Скажу, купила в ГУМе за пятнадцать рублей, готовую. Это сколько на
здешние пиастры? Одной гинеи хватит?
- Хватит. Еще останется.
- Только ей такой капрон здесь придется поискать.
- Да, придется поискать. Лет триста.
- Зачем ей капрон? Да на ней ее шаль...
- Мантилья.
- Вот - мантилья, еще ручной вязки. У нас такую мантилью ни за какие
пиастры не купишь. А едет Долорес, как я думаю, за своими вещичками. Она
же с собой ничего не взяла, не рассчитывала на "Аркебузе" задерживаться.
Принимать ее здесь будешь ты, я с ней и встречаться не хочу. Только
смотри, не очень развешивай уши, а то как бы она письмо не прихватила по
пути. Разведешь амуры.
- Какие амуры? Да у нее, поди, синяк вот такой на локте после того,
как я ее за руку схватил.
- А может, она пожелала бы получить такой же синяк от тебя и на
другую руку?. Ох, Клим! В политике твои предки-церковники разбирались, не
спорю. Но что касается женщин... Да они их просто боялись. Даже святая
инквизиция, такая могучая организация, а женщину побаивается.
- Из чего это видно?
- А как же. Как чуть что - ведьма! И на костер... Ладно, ты встречай
гостью, а я у капитана в каюте отсижусь.
Как принимал Клим испанку. Ника не видела. Пробыла Долорес на
"Санте", наверное, с полчаса. Ника слышала их беседу, но понять, о чем они
говорят, естественно, не могла. Наконец в шлюпку поставили кожаный баул,
Долорес спустилась по трапу - Ника наблюдала за ней в окошко каюты. И по
тому, как та усаживалась, как расправляла платье, опираясь на борт лодки,
и приветливо махала Климу на прощанье, Ника не могла не отметить
определенное изящество в движениях, грациозность даже.
"И где их учат такому политесу?" - невольно подумала она.
Шлюпка отплыла.
Клима Ника нашла в каюте.
Он склонился над столом, осторожно расправлял на нем большой помятый
бумажный лист и так внимательно занимался этим делом, что не заметил, как
вошла Ника.
- Проводил?
- Проводил... - рассеянно ответил Клим, что-то разглядывая на листе и
бормоча себе под нос.
Ника подошла поближе.
- Что это? Похоже на афишу.
- Похоже, - согласился Клим. - Приглашение Королевского Театра на
постановку пьесы Кальдерона де ла Барка, королевского драматурга, личного
капеллана Филиппа Четвертого, кавалера ордена Сант-Яго...
- Ух ты!
- Да, титулов у Кальдерона было предостаточно.
- Откуда это у тебя?
- Мне подарила Долорес.
- Подарила?
- На память.
- На память, так-так...
- Она должна была играть королеву в этой пьесе.
- Ах, вон что. Она - актриса?
- Была. Пока не вышла замуж за Оливареса.
- Понятно. Жене дворянина, да еще сына гранда, негоже выступать на
подмостках. Даже если играешь королев.
- Долорес не удалось сыграть королеву. Настоящей королеве Марианне
Австрийской что-то не понравилось, и она запретила постановку. Пьеса так и
не была сыграна ни разу.
- А как она называлась?
- "El bufon de la bellareina" - "Шут королевы". И вот что интересно,
мне думается, эта пьеса Кальдерона так и осталась неизвестной. Не дошла до
нас.
- А это могло быть?
- Почему бы - нет? Из полутора тысяч пьес Лопе де Вега до нас дошло
не более пятисот.
- И то ничего - пятьсот.
- Кальдерон написал их значительно меньше. И этот "Шут королевы" мог
потеряться в дворцовых архивах. Филипп Четвертый умер. Кальдерон умер -
Испании тогда было не до пьес. Вот здесь приведено четверостишие автора в
качестве эпиграфа. Я попробовал перевести его с испанского.
Приблизительно, конечно.
- Сам перевел?
- Ну, кто еще...
- Любопытно. Давай читай!
- Только ты не очень, я же не Пастернак.
- Ладно, ладно, не напрашивайся.
- Значит, так...
В смешном обличьи появляться
Мне так положено судьбой,
И надоел же он, признаться,
Весь этот облик, мне чужой...
- Клим, да ты поэт!
- Будет тебе.
- На самом деле - звучит!
- Думаю, никто из наших современников этих строк не знает.
- Клим! Да тебя нужно в музей поместить. Подумать, ты единственный
человек на земле, который помнит никому не известное четверостишие
великого драматурга Кальдерона! Все студенты твоего МГУ будут приходить и
смотреть на тебя вот такими глазами. А историки... а вот историки не
поверят. Скажут - сам сочинил. Им не объяснишь. Вот если бы, афишу можно
было с собой захватить.
И Ника тут же потеряла к Кальдерону всякий интерес.
А Клим забрал афишу к себе в каюту, повесил на стену и снова
перечитал строки гениального драматурга, сокрушаясь, что не может
перевести их теми словами, которых они заслуживают, и жалея, что они так и
исчезнут во времени, без следа.
Вечером он заглянул к Нике пожелать доброй ночи.
Она разбирала кровать, где до этого, очевидно, спала Долорес, и
брезгливо приглядывалась к покрывалу и подушкам.
- Грязнуля порядочная была эта твоя Кармен, - ядовито заметила Ника.
- Хотя и жена дворянина знатного испанского рода. Поди, и умывалась не
каждый день.
- Возможно, - миролюбиво согласился Клим. - В семнадцатом веке
понятия о личной гигиене были несколько иные.
- На "Аркебузе" и то постели были чище.
- Голландцы - вообще народ аккуратный.
- А как там ветерок?
- Ничего ветерок... Винценто говорит, что завтра утром будет в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг