аборигенов? Да и этот... черный - он был слишком неуклюж для
профессионала. При всей моей к вам любви - уж драться-то вы умеете.
- Ну и что?
- Погоди, - сказал он, - это не все. Когда я смылся оттуда...
понимаешь, тогда я не осознал... только ощущение: что-то не так, надо
додумать. И я оказался в месте, где можно думать. Оазис, - сказал он, - и
я создал его сам. Даже не я - потребность выскочить из игры и подумать.
- Ну и что? - снова сказала Инта. - Может и Легион ты придумал? И нас
с Алеком заодно?
- Нет, - ответил Альд. - Просто смотри: мы прошли уже два... этапа и
каждый характеризуется большим числом степеней свободы. Видимо здесь мы
сами задаем параметры... мира. Сами творим для себя лабиринт. Плохо то,
что при таком раскладе нам нельзя прыгать из мира в мир. Нас опять
разбросает, потому что... ну, то, куда мы попадаем, это мы сами, то, что в
нас. И мы только и будем без конца друг друга искать.
- Алек, - сказала Инта, - ну, ради бога, скажи хоть что-то, пока я не
сошла с ума!
- Она не поверит, - сказал Алек, - а я не смогу. А ты?
- Я попробую, - тихо ответил Альд.
5. ТЕНИ
Что-то вдруг полыхнуло перед глазами, опалило, грохнуло, укатилось
прочь. И тут Алек увидел, что трава зеленая, а небо синее, как в воде. И
по синему облака - беленькие волоконца. А трава шуршит.
Он сел, где стоял, прямиком на живую траву. И потрогал ее рукой. И
поглядел на свою руку. Грязнущая была рука - в пятнах копоти и въевшейся
сажи.
Он послюнил палец и осторожно потер пятно. Ни единой мысли не было в
голове, даже удивления не было в нем. Даже привычной тоски не было в нем.
- Где мы? - спросила Инта и вскочила с травы.
- Может быть, на Латорне, - ответил Альд. А Алек ничего не сказал,
потому что и это обман. Надо просто вставать и просто идти вперед.
И они пошли вперед.
Небо было синее, трава зеленая, и солнце стояло уже высоко. Слишком
синее небо, слишком яркое солнце, слишком зеленая трава...
Я просто забыл, подумал он. Давненько я умер, подумал он, и мне
неохота быть живым. Хочу назад в Легион. Игрушечный бой, а потом Простор,
и чтоб от меня никто ничего не хотел...
Трава хрустела, когда он ее давил, и солнце жгло, и синие тени
далеких гор уже выступали из синевы.
А, может, это Земля? подумал он. Да нет, конечно, не Земля и не
Альдов Латорн, балаган, со злостью подумал он, размалеванный балаган, кого
они хотят обмануть? И они все шагали вперед, Альд спешил, что-то гнало
его, и он все смотрел по сторонам, словно помнил - и узнавал.
Но камни уже разогнали траву, и горы повисли над головой - округлые,
в зеленом меху, и мы идем по тропе, странно, подумал Алек, не было никакой
тропы, но она упрямо тащила их вверх, мотала и путала в валунах, а под
ногами лежал спокойный мир - равнина с ярко-синей рекой и желтыми полосами
полей, но тропа завернула их за утес и полезла в каменную трубу, и остался
каменный бок скалы и клочок невозможно синего неба, и мы карабкаемся
вверх, хватаясь за жесткие ребра скал, сорвемся к черту, подумал Алек, но
тропа завернула последний раз и прыгнула на наклонный лужок.
И опять распахнулась даль. Долина подтягивалась сюда - просторная, с
той самой до глупости синей рекой, закованная в обрывы, закутанная в
курчавый лес, протянутая прямиком в горизонт.
Удачное место, подумал Алек, если уж тут засесть...
- Алек, - негромко окликнул Альд, и пришлось на него посмотреть. Он
не хотел на него глядеть, ведь он сразу заметил ту плиту, а могилы - они
одинаковые везде.
Хорошая плита, из здешнего камня, в завитках непонятных письмен.
- Это я, - тихонько сказал им Альд и коснулся верхней строки.
Ишь ты, подумал Алек, значит, командир, раз первой строкой. А Инта
спросила:
- Ну и что? Разве ты не знал?
- Знал, конечно.
- Мне легче, - сказала она, - после меня ничего не осталось.
А я? подумал Алек. Черт его знает, наверняка гиены сожрали.
- Я был последним, - сказал им Альд. - Видел, как всех...
Снова он отвернулся к плите и стал негромко читать имена. Чужие
звонкие имена, и снова Алек услышал звон чужого железного языка, и теперь
ему было не все равно, что-то такое поднялось в нем, словно колокол на
Последней косе, поминальный звон по тем, кому не доплыть домой.
Мы ждали отца, но колокол отзвонил по нам...
Мы спустились, и с нами спустилась ночь. Сначала вечер в цветных
огнях, слишком много красок для мертвеца, но он уже начал привыкать,
только внутри что-то саднит, но ночь, наконец, затерла все, дырявая ночь,
и тут он вспомнил, что эти проколы в небе зовутся звезды, но так и не смог
припомнить их имена, он помнил только, что раньше знал.
- Никак не определюсь, сказала Инта. - Вот это, кажется Лебедь?...
ага! Ясно.
А Альд ничего не сказал.
Инта споткнулась, и Алек ее подхватил, и ее рука осталась в его руке,
и они все шли сквозь чужую звучащую ночь прямо на желтый тепленький
огонек.
И пришли. Домик, приткнувшийся под горой, темная груда деревьев и
журчанье воды. Альд с размаху толкнул тяжелую дверь, она распахнулась, и
там был каменный ящик, в котором горел огонь, и что-то то уходило во мрак,
то выступало на свет; у этих вещей были свои имена, которые не спеша
поднимались наверх: старые кресла, резные шкафы с корешками книг, перила
лестницы, ведущей во тьму.
А у огня сидел человек, укрытый чем-то мохнатым.
Старик, подумал Алек, старый-престарый старик.
Мы стояли на середине и старик разглядывал нас. Спокойно, будто ему
не впервой.
- Альд? - спросил он без удивления. - Ну да, правильно. Завтра ведь
праздник Сожженных Кораблей.
- Дарен?
- Я рад тебя видеть, - спокойно ответил старик. - Странно, что ты
явился только теперь.
- А другие?
- Приходят, но не так как ты - лишь в память и мысли. Но ведь и я
никогда еще не был так близок... к Ней. - Поглядел с любопытством на Алека
и Инту. - Странные у тебя спутники, Альд. Наверное кто-то из них тебя
убил?
- Нет, - угрюмо ответил Альд. - Они умерли гораздо раньше, чем я.
Старик вынул руку из того, во что он был завернут, показал, куда
сесть, и мы с Интой уселись в уютные старые кресла, а Альд так и остался
стоять перед ним. Стоял и глядел на этот маленький сверток и на маленькое,
старое, еще живое лицо. И спросил - как будто бы даже со страхом:
- Значит, не зря?
- Да, - спокойно ответил Дарен. - Мы все-таки остановили их у Азрана.
Я успел перехватить ополчения Гарасола Карза, и у Азрана мы зацепились.
- И мы победили?!
- Да, - безрадостно ответил Дарен, - в конце-концов. Слишком долго и
слишком дорого, Альд. Слишком долго не могли между собой столковаться,
слишком дорого платили за неумение воевать. Слишком много было у нас
перевалов, и на каждом мы оставляли лучших.
- Но мы победили?
- Присядь, Альд, - спокойно сказал Дарен. - Ты пришел слишком поздно,
когда мне уже незачем лгать ни себе, ни другим.
- Так победили мы или нет? Они ушли?
- Нет, - угрюмо ответил Дарен, - почти никто из них не ушел.
Оказывается, им уже некуда было уходить. Мы просто их перебили и
уничтожили их корабли.
- Почему? - тревожно спросила Инта. - Как так: некуда?
В первый раз надломился ее голос, в первый раз страх промелькнул на
лице, и Алек вдруг понял: это о нас. Это наших всех перебили, потому что
нам некуда было уйти.
И - ничего. Наплевать.
- Потому, что вас уже выгнали отовсюду. Вы всем мешали и всюду несли
несвободу, и нам приходилось вас убивать, чтобы не стать такими, как вы.
- И что вы вы играли? - спокойно ответила Инта, и в лице ее больше не
было страха. - Во Вселенной достаточно много таких, как мы. Когда-нибудь
они навестят вас опять, и сколько тогда вы заплатите за свободу?
Альд обернулся и поглядел на нее. А потом тяжело отошел и сел в свое
кресло.
И - тишина.
- Ты - женщина, - сказал наконец Дарен, - и ты - солдат, а, значит,
убийца. Не понимаю. Мне пришлось убивать, спасая свой мир, и эта тяжесть
лежит у меня на душе. А ты?
- Точно так же: спасая свой мир, - неохотно сказала она. - Тогда мы
еще защищались, - сказала она, - и, может быть, мы тогда защитили вас. Ты
просто не знаешь, что такое война.
Старик усмехнулся - мол, это я не знаю?
- Конечно не знаешь. Ты сам говорил, что вы не умеете воевать, a в
нашей истории, кажется, нет ни единого года без войн, и эта, моя война,
затянулась на два поколения. Война любит лучших, - угрюмо сказала она, - и
если бы воевали одни мужчины, она бы сожрала всех честных и смелых за
несколько лет, и женщинам все равно бы пришлось воевать, спасая ублюдков и
трусов. Мы выращены войною, - сказала она, - и то, что такие, как вы,
привыкли считать несвободой - для нас просто жизнь.
- Тогда хорошо, что вас нет.
- Не радуйся, - грустно сказала она. - Мы были всего лишь одними из
многих. Война к вам вернется, - сказала она, - и сделает вас такими, как
мы - или сотрет навсегда.
- Нет! - закричал вдруг Альд, - нет!
- Да, - спокойно сказала она. - Знаешь, что не смеет тебе рассказать
Дарен? Вы стали другими после этой войны. Вы отдали лучших - и теперь
лучший тот, кому удалось выжить. Так?
- Так, - ответил Дарен. - К сожалению. Настоящие герои забыты,
очевидцы, никому не нужные, умирают от давних ран, а в героях теперь
другие - те, кто спрятался от войны. И жизнь идет как-то иначе - в
суматохе и лжи, и такие, как Альд - привыкшие жить по чести, сейчас не в
моде. Ну и что? Это пройдет. Мы жестоко переболели войной, но Латорн
выздоровеет. А если он будет здоров, мы сумеем себя защитить.
- Не знаю, Дарен, - угрюмо сказал ему Альд, - недавно я тоже так
думал. Но там, где я был... это очень скверное место, там тысячи разных
существ... люди или не люди... но все они принадлежали войне. И когда я
думаю: сколько же их таких во Вселенной? И что будет с Латорном, если это
повториться еще хоть раз?..
Они говорят, а к Алеку подобрался сон. Огонь в камине и мягкие взмахи
теней, и вещи то прячутся в темноте, то выступают вперед, а могила на
перевале давно забыта, и пыль затянула узоры чужих письмен. Они говорят, а
колокол на Последней косе уже отзвонил по нас... Спросите меня, что такое
война, подумал он, чистюли чертовы, что вы можете знать... А волны ползут
себе на косу, и размашистый проблеск маяка...
...Размашистый проблеск маяка, но ветер упруго ударил в лицо, и мы
оказывается идем по черной равнине - к маяку.
Ветер в лицо, и звезды вверху, и хрустит под ногами спекшийся шлак...
Луч метнулся по небу и лег на нас, и мы теперь идем по лучу.
Светящийся коридор, в котором мы, и ночь по бокам, и черная тень
впереди...
Первая - Инта, за ней я, а Альд топает позади, что-то случилось,
подумал он, только я не пойму... Нечего понимать, подумал он. Накрылось
одно вранье, пойдет другое.
Светлый коридор и черная башня, обозначенная светом в ночи, и кто-то
стоит и ждет.
Они прошли мимо серых, и серые козырнули, а Инта только кивнула в
ответ.
Круглая штука легла под ноги, выпустила лепестки из брони и унесла
нас наверх.
Наверху были черные, они козырнули, и Инта кивнула в ответ. Пол потек
под ногами, понес вперед, а черные смотрят вслед.
"Инта", хотел он сказать, но не смог - не было Инты, был коммодор.
Или была? подумал он, нет, все равно, не она и не он - черная фигура с
шевронами на рукаве, и встречные молча вытягиваются во фрунт, и тоска, от
которой впору завыть: нет ее. Я ее потерял.
- Твой корабль? - спросил Альд из-за спины, и она не оглядываясь
кивнула. Ее корабль и ее экипаж, и упругая тяжесть спокойной воли: мы не
смеем уйти, и никто не смеет спросить, кто мы такие и как мы сюда попали.
Круглый отсек, полный людей и приборов, черные с золотом, офицерье,
подумал Алек, злоба и торжество: пяльтесь, скоты, все равно это меня она
любила. Хоть на минуточку - но меня.
- Слушаю, - сказала Инта.
Они докладывают один за другим, а мы стоим у нее за спиной, и в
глазах у Альда черный огонь. Вот дурачок, подумал Алек, нашел на кого
сверкать. Тоже тени, такое же трупье, как и мы...
- Хорошо, - сказала она. - Занять места по стартовому расписанию.
Готовность - 10 минут. Останьтесь, Джарг, - сказала она им в спины, и
рослый с одним шевроном вернулся назад.
- Вы ознакомились с последней депешей из штаба? - очень холодно
спросила она. Джарг покосился на нас.
- Это уже безразлично, - сказала она, и Джарг опустил глаза.
- Я принял депешу, но она зашифрована вашим личным кодом.
- Который вам сообщили в четвертом отделе, - равнодушно сказала она.
- Так вот, Джарг, этот приказ я выполнять не намерена. Я остаюсь у
Ордалена. Как вам будет удобнее умереть: на боевом посту или в карцере?
Он глядел на нее с ненавистью и восторгом, и ни капли сомнения не
мелькнуло на жестком лице.
- Если позволите, на посту.
Повернулся, чтобы идти, и Инта негромко сказала в след:
- По боевому расписанию ваше место в этом отсеке.
- Я знаю свое место, коммодор. Я обязан уничтожить...
- Оставьте, сказала она с усмешкой. - _О_н_и_ это сделают сами.
Вместе с крейсером.
- Это было действительно необходимо? - спросил ее Альд. - Столько
людей...
- С гарнизоном форпоста 370 человек. Да.
Люди сидели у стен, уткнувшись в свои приборы, и каждый был занят
делом или казалось, что занят.
- Джарг, связь.
- К-2 и К-3 на связи.
- Хейнке, - сказала она, и мужской голос ответил прямо из воздуха
рядом с ней:
- Да, коммодор.
- Они выходят три-семь-точка-два. Уходите за Ордален. Атака без
связи, импульс - один, сдвиг - по сетке. Все понятно?
- Да, коммодор, - ответил бесплотный голос. - Атака без связи,
импульс - один, сдвиг - по сетке.
- Конрад?
- Ясно, - буркнул сердитый воздух.
- Прощайте, Кон, - сказала она чуть добрей, и воздух буркнул:
- До встречи в аду!
- Я в боевом, сказала Инта, и вот он, другой отсек, и люди молча
сидят у стен, уткнувшись в свои экраны, и тоненький запах страха колышется
возле них.
- Да, - сказала Инта, - необходимо. - Она говорила для нас, и
все-таки больше для них. Для тех, что как будто не слушали нас. - Эти
с-стратеги из Главного штаба рассовали весь флот по форпостам. Направление
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг