теряет агрессивность, но, с другой стороны, как бы... тупеет... Я,
конечно, не психиатр... - Тут взгляд Сократыча упал на Ромку, и дедок
жестоко поперхнулся. Озабоченно потрогал себя двумя пальцами за кадычок,
покрутил головой и закончил сдавленно: - Словом... Во всяком случае, мне
так кажется... Картина похожая... похожая...
- Я... - с натугой произнес Крест и замолчал. На низком жалобно
наморщенном лбу мерцали крупные капли пота.
Потом толпа как-то на удивление быстро стала разваливаться. Ушел
насупленный Ромка. Василий полетел к ненаглядному своему Телескопу.
Пузырек испугался, что у него там, наверное, уже перелилось. Муж Люськи с
потолка схватился за голову при мысли, что ему еще отмазываться перед
благоверной за этот запой, и побежал долбать глыбы. Остальные просто
испарились, не утруждая воображения, и на пятачке остались только Крест да
ошеломленный Никита Кляпов.
Все складывалось для Никиты как нельзя удачнее. Крест - жив, а
значит, и совесть - чиста. А с другой стороны, ни о каком долге теперь и
речи быть не может... Кончен бал, господа! Хозяева расплатились с Крестом
за все долги Никиты Кляпова...
Оба растерянно смотрели друг на друга.
- Ну что, Крест? - негромко спросил наконец Никита. - Достукался?
Хотел - злорадно, но вышло - с сочувствием. Крест скривился от
умственного напряжения - и не ответил.
- Ты хотя бы простынку, что ли, нацепил... - расстроенно посоветовал
ему Кляпов. - Голый же... А тут женщины ходят...
- Я... - внезапно заговорил Крест и вновь запнулся, - куда...
пойду?..
Секунду Кляпов смотрел в желтовато-зеленые испуганные глаза, потом
вдруг зажмурился до боли и замычал, мотая головой.
- Да что же это?.. - пожаловался он неизвестно кому. - Ну неужели
нельзя было как-нибудь по-другому?..
Он стиснул зубы и лишь после этого смог открыть глаза. Видимо,
состояние Никиты требовало болезненного напряжения хотя бы какой-нибудь
одной мышцы.
- Сядь! - бросил он. - Вот сюда, на камушек. И сиди жди меня. А я
сейчас...
Никита не без тайной гордости, что командует самим Крестом, усадил
его на маленькую глыбу и кинулся к виднеющемуся вдали скоку, ведущему в
одну из незаселенок. Шагнув в теневое пятно и очутившись в колышущемся
цветном полумраке опоры, Никита нашел световод-бритву и оборвал под
корешок. Затем выбрал тлеющую без биения бледно-фиолетовую трубу толщиной
с мужское бедро и опоясал ее двумя глубокими кольцевыми разрезами,
отстоящими друг от друга приблизительно на метр. Потом отвесно чиркнул по
трубе, соединяя засечки. Первые слои, естественно, оказались попорчены, но
уже на шестом витке простынка пошла разматываться целенькая, без единой
царапины.
"А вообще, конечно, поступили все по-свински, - с горечью мыслил
Никита, отсекая кусок метра в три длиной. - Убедились, что жив-здоров, - и
разбежались... А что он даже одеться не сообразит - это их уже и не
волнует..."
Кончиком световода-бритвы он вырезал посередине белоснежного полотна
отверстие для головы. А чем подпоясать?.. А, сойдет и этот! И Никита
отмахнул полтора метра толстого шнура, полыхавшего до сей операции
пронзительной синевой.
Выход из незаселенки выводил чуть ли не на потолок, и Кляпову
пришлось воспользоваться еще парой промежуточных скоков, прежде чем он
выбежал на пятачок, где должен был его ждать Крест.
Слава Богу, тот еще был на месте, хотя уже поднялся с камушка и
стоял, недоуменно вертя головой. А вокруг кривлялись, щебетали и
злобствовали мохнатые побирушки.
- Йоц!.. Йоц!..
Даже появление Никиты не слишком-то их смутило.
- И не стыдно? - укоризненно сказал он им. - Раньше-то, чай, не
больно дразнили... Главное, вы-то здесь при чем? Это нам с Телескопом
досталось!..
Никита заставил Креста сесть, надел на него простынку, снова поднял
на ноги и крепко подпоясал.
- Вот, - удовлетворенно отметил он. - Теперь хотя бы прилично...
- Йоц! - азартно чирикнули сзади. - Зать!
Кляпов оглянулся. Вконец обнаглевший лупоглаз пританцовывал в
каких-нибудь двух шагах и издевательски крутил капсулой салатного цвета.
- А ну кши отсюда! - прикрикнул Никита и топнул ногой. - Ты у меня
сейчас дождешься!..
- Зать!.. - неожиданно сказал Крест, протягивая руку к капсуле.
Прошло дня три. Жизнь помаленьку налаживалась, и только вот Ромка
совсем куда-то запропал. Василия уже начинала легонько покусывать совесть.
Опросив чуть ли не каждого встречного и выяснив наконец, что Ромка опять
засел в "конуре", Василий оставил Телескопа с Ликой и отправился к
пятиэтажке.
Ромку он нашел на четвертом этаже в позе медитирующего йога. Уперев
руки в широко расставленные мосластые колени и сурово сведя брови, хулиган
пялился в угол, где из воздуха тонкой струйкой лился серый мягкий порошок.
Правда лился он на этот раз не на пол, а в аккуратно расправленный
пластиковый мешок. Несколько таких мешков, полных до верху, стояли рядком
вдоль стены, а неподалеку от правого Ромкиного колена лежала стопка
порожних пакетов. Комната была припудрена серой пылью, на полу подсыхали
грязевые разводы, в углу валялись разноцветные оболочки от капсул и что-то
до омерзения похожее на коровью лепешку.
- Ром, - позвал Василий. - Поговорить бы надо...
- Да пошел ты на фиг, - процедил в ответ хулиган. - Лике привет
передавай...
Василий покряхтел.
- Ром, - снова начал он. - Да я тебя понимаю... Ну... так уж вышло,
Ром... Прости, но... сам ты во всем виноват.
Ромка не ответил и продолжал исступленно таращиться в угол.
- Да ну тебя на хрен! - рявкнул Василий, становясь между мешком и
Ромкой. Тонкая серая струйка оборвалась. Ромка потянулся, хрустнув
суставами, и со скукой поглядел на Василия.
- Ну чего? - спросил он. - Два дня вместе гудели - молчал. А теперь
поговорить ему... Чего надо?
- Из-за Лики бесишься? - хмуро осведомился Василий.
В ответ Ромка скорчил рожу - похлеще Пузырька.
- Да на фиг она мне сдалась, Лика твоя! Я лучше вон, если что, к
кукле Маше на второй этаж сбегаю - та хоть мозги не пудрит...
От такого бесстыдства Василий на несколько секунд утратил дар речи.
- Да-а... - протянул он на низах. - Докати-ился...
Поиграл желваками и, насупившись, повернулся к мешку. Ухватил щепоть
порошка, растер в пальцах и с неодобрением оглянулся на Ромку.
- Ну и какой же это на хрен цемент?
- Да никакой... - нехотя согласился тот. - Попробовал из черного
тюбика развести: он засохнет - и снова рассыпается... А из красненького
развел - вроде ничего, схватывается. Вон, в углу...
Оттискивая в тонкой серой пыли следы босых ног, Василий направился в
угол. Оторвал от пола засохшую лепешку, разломил с натугой, осмотрел оба
скола. Вроде и впрямь схватилось...
- Нет, ну а что ты с ним делать-то будешь?
- Не скажу! - Ромка злорадно осклабился.
Василий метнул оба обломка на пол.
- Дурью маешься! - бросил он с досадой. - Тут только в "конуре"
строить и позволено! Ну вот выйди наружу, попробуй... Ты сверху -
бетонировать, а пол снизу - подъедать!..
- А вот фиг там! - с затаенным торжеством, сказал Ромка. - Все
рассчитано...
- Рассчитано у него... Главное - зачем?!
- Допросились...
- Кто?
Ромка ответил не сразу. На губах его блуждала шалая улыбочка, не
предвещавшая ничего хорошего.
- Думаешь, они одного Креста опустили? - спросил он вдруг. - Они нас
всех опустили...
- Ты соображай, что говоришь! - наливаясь кровью, громыхнул Василий.
- За такой базар - знаешь...
Но Ромку его громыхания давно уже не впечатляли.
- А вот фиг им... - с нежностью молвил он. Потом, как бы иллюстрируя
свою мысль, сложил кукиш и невольно им залюбовался.
- Раскидался фигами! - буркнул Василий. - Что ни слово - то "фиг",
"фиг"...
- А у тебя что ни слово - то "хрен"! - огрызнулся Ромка - и вдруг
замер. Ошеломленно взглянул на Василия. Хмыкнул. Задумался. Еще раз
внимательно оглядел кукиш.
- Нет, - решительно сказал он наконец. - Все-таки "фиг" - лучше!
Красивее!..
Процессию возглавлял Никита Кляпов. Он шел и озабоченно высматривал
подходящую глыбу. За ним следовал безучастный Крест с двумя ломиками. Полы
его простынки Никите пришлось укоротить до колен, а то поначалу Крест то и
дело в них путался с непривычки. И наконец замыкали шествие три пушистых
лупоглазых зверька. Время от времени кто-нибудь из них отважно подбегал и,
дернув за край простынки, отскакивал с преувеличенным ужасом.
- Йоц! Йоц!..
Крест недоуменно оглядывался, а Никите было не до того - он
высматривал глыбу.
Поодаль стояли и наблюдали печальную эту картину две женщины.
- Говорила же, обнаглеют! - зловеще молвила Клавка, с ненавистью
глядя на лупоглазых. - Ну ты посмотри, чего делают!.. А все хозяева ваши
разлюбезные... И главное - за какую-то зверушку безмозглую!.. Он же теперь
- чисто дитя малое... Корми его, пои... Одевай...
Маша Однорукая вздохнула.
- Изувечили мужика... - обронила она, печально глядя вослед
процессии. - Все равно что яйца отрубить...
Клавка вдруг всполошилась и, опасливо оглядевшись, понизила голос:
- Ты вот говоришь: отрубить... А мне Люська с потолка, знаешь, чего
сказала? Ум-то у Креста отшибло, а остальное-то все... работает... Так
Никитка... представляешь?.. Когда Крест, ну... беспокоиться начинает... Он
его к кукле этой водит Лешкиной, в "конуру"... А может, и придумала Люська
- с нее станется! За что покупала - за то продаю...
- Лучше бы он его ко мне водил! - осклабившись, ляпнула Маша и,
оставив Клавку в состоянии столбняка, пошла к ближайшему скоку.
Кляпов тем временем, приглядев тройку крепеньких камушков средней
величины, приказал Кресту остановиться и принялся ощупывать их и
оглаживать.
- Крест!.. - позвал он наконец.
Тот не отреагировал, и Никита, ворча, направился к бестолковому
питомцу.
- Тебя! Зовут! Крест! - отчеканил он, тыча пальцем в костистую грудь.
- Зовут... - с трудом выговорил Крест. - Меня...
- Ну? Зовут! А как зовут-то? Ну!..
Ответом была жалкая улыбка.
- Боюсь, что вы зря теряете время, Никита... - послышался сзади
исполненный сочувствия голос дедка Сократыча. - Добрый день!
Кляпов обернулся.
- Добрый день, Платон Сократович! - неприветливо отозвался он. -
Пришли поделиться новой версией?..
- Угадали! - Дедок так и просиял. То ли он не услышал горькой иронии
в голосе Никиты, то ли сделал вид, что не слышит. - Вы знаете, думал всю
ночь... Так вот... Все, что я говорил о лоботомии, - забудьте. Это я
сгоряча... Скажите, Никита, а слово "крест" имеет какое-либо значение в
уголовном жаргоне?
- Н-наверное... Это Василия спросить надо.
- Верно, верно... Спрошу обязательно!.. Так вот, Никита, мне пришло в
голову, что хозяева обезвредили нашего с вами знакомого весьма просто. Они
каким-то образом изъяли из его сознания все бранные и жаргонные слова. Так
неудивительно, что он то и дело запинается! Фразу-то теперь склеить -
нечем...
- Сволочи они, ваши хозяева, - безразлично ответил Кляпов.
- Ах, Никита... - с улыбкой упрекнул его дедок. - А еще
интеллигентный человек!.. Любить и ненавидеть - штука нехитрая. На это
особого ума не требуется. Понять! Вот это куда сложнее...
- Да что за чушь! - с некоторым запозданием взорвался Никита. - Вы
хотите сказать, что хозяева предварительно изучили русский мат и лагерный
жаргон?
- Зачем? - изумился дедок. - Зачем это им изучать, когда у них рядом
мы? Да-да, мы с вами! Достаточно спроецировать нашу с вами неприязнь на
Креста - и все! Понимаете? Изъять из его сознания то, что не нравится нам!
Мат, жаргон, агрессивность...
- Я не знаю лагерного жаргона, - хмуро напомнил Кляпов. - Да и вы
тоже.
- Зато знает Василий! - возразил дедок. - И потом, Никита... Мне вас
просто жалко. Вы третий день повторяете, как попугай: Крест, Крест... И
никак не поймете, что слово это в его сознании просто-напросто
заблокировано. Услышать-то он его услышит, а вот воспринять...
Какое-то время Никита стоял, повесив голову. Думал. Потом хмыкнул
неуверенно и покосился на равнодушное лицо Креста.
- Йоц! - сказал он, снова уперев палец в костистую грудь. - Ты - Йоц!
Сьок?
- Сьок, - отозвался Крест. - Йоц... Зать!
Дедок Сократыч попятился от них в благоговейном ужасе, не иначе,
опять осененный какой-нибудь новой идеей.
- Никита... - вымолвил он. - И давно вы общаетесь с ним на этом...
м-м... пиджин-рашене?..
Беззвучно порхали цветные блики. Удобно откинувшись в глыбе-качалке,
Лика наслаждалась покоем. Все уладилось... Василий безболезненно вышел из
запоя, Телескоп - вернулся... На пушистой черепушке - ни шрамика, и такой
же забавный, смышленый... Соседи, правда, ворчат, что хозяева из-за него
Креста дураком сделали... Ничего. Поворчат да перестанут... Да и поделом
Кресту, если уж быть совсем честной... Когда все окончательно утрясется,
надо будет придумать Телескопу простенькое самостоятельное поручение и
послать его с ним, ну, скажем, к Маше Однорукой... Вдруг справится!..
Теплый пушистый зверек, тихонько чивикая, прильнул к колену хозяйки,
и Лика рассеянно пропускала сквозь пальцы мягкую нежную шерстку.
За этим занятием ее и застал не в настроении вернувшийся Василий.
Телескоп радостно заверещал и сразу кинулся за графинчиком.
- Этот твой... - мрачно сообщил Василий, садясь на недавно добытую
глыбу, напоминающую одновременно и кресло, и оплывший свечной огарок. -
Опять какую-то пакость затевает...
Лика вздернула подбородок.
- Могу я просить тебя не называть его больше моим? - мелодично
осведомилась она.
Василий смущенно крякнул.
- Да, конечно... - сказал он. - Прости...
Помолчал, похлопал ладонью по молочно-белому изгибу, служащему
подлокотником. Единственным, к сожалению...
- Прихожу к нему в "конуру", - расстроенно начал он. - Сидит, цемент
свой из воздуха в мешки сыплет... Слушай, он, по-моему, ненормальный!
- Тебе видней, - уклончиво заметила Лика.
- Нет, правда! - уже распаляясь, продолжал Василий. - Сложит фигу - и
давай разглядывать. Будто ему ни разу таких штук в жизни не показывали!..
Хозяевам грозит... Испугались его больно хозяева!..
Тут уже и Лика встревожилась. Села в глыбе-качалке попрямее. Закусив
губу, посмотрела исподлобья.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг