обернулся, отогревая дыханием замерзшие кончики пальцев.
- Не, блатной-блатной, - сказал он. - Как одежка на нем расползаться
начала, мы прямо ахнули. Весь как есть в татуировке. Разве что на лбу
ничего не выколото...
- Гляди-ка! - подивился Василий. - А куда ж она потом делась?
Слиняла, что ли?
С колпачком в руке он сидел на... Честно говоря, непонятно на чем
сидел. Вроде бы прямо на воздухе, загадочным образом отвердевшем вокруг
толстого кабеля, разлегшегося над полом смоляной змеей. Чресла Василий
обернул белоснежной простынкой, которую ему насовсем отдал Пузырек.
Запросто можно было вообразить, что пьешь водку в предбаннике какой-нибудь
правительственной сауны. Со светомузыкой.
- Да не то чтобы слиняла... - Пузырек достал из висящей на растяжках
плетенки что-то вроде прозрачного целлофанового рукава полуметровой длины.
- Ты Машу Однорукую еще не встречал?
- Это... в хрущевке?
- Да нет. Та - кукла Маша. А это Маша Однорукая...
- Погоди, - сказал Василий. - Ты мне про куклу сначала...
Пузырек туго натянул целлофан за уголки и одним движением заварил
донышко, проведя кромкой по тонкому, как нить, световоду. Получился пакет.
- Про куклу ты вон лучше Лешу Баптиста спроси... Или нет, не надо, не
спрашивай. Опять смурной станет, в запой уйдет - ну его...
- Так баптисты ж не пьют!
- Ну это смотря какие баптисты... - уклончиво ответил Пузырек и
заменил полный пакет пустым, не потеряв при этом ни капли драгоценной
влаги. - Короче, увидишь Машу - сам все поймешь...
Он наклонился над свернувшейся на полу карликовой молочно-белой
глыбой, смахивающей слегка на человеческое ухо. Извлек из выемки туго
налитую целлофановую дыньку, по которой катался крупный пузырь воздуха, и,
разматывая горловину, направился к Василию.
- Давай-ка еще плесну...
Василий протянул маленькую прозрачную пиалу, и Пузырек без промаха
наполнил посудинку всклень. Себе тоже плеснул - на донышко.
- Где стопарики берешь? - полюбопытствовал Василий.
- Да с той стороны кабель такой, стеклянный вроде... - Рука с
пиалушкой качнулась в сторону устремленной ввысь рощицы световодов. -
Потом покажу... Перережешь - он срастаться начинает, ну как бы смолой
оплывать... Чуть оплывет - а ты этот наплыв возьми да и подковырни. Как
раз такой вот колпачок и отшелушится...
- А простынка откуда? - Василий ухватил в щепоть краешек белоснежной
материи.
- А это уже, видишь, от другого кабеля обмотка. Надрезал, отмотал
сколько надо - и носи на здоровье...
Василий ошарашенно взглянул вверх, где ныряли в мерцающую паутину
светоносные стволы.
- Так а вдруг они ведут куда-нибудь, кабели эти!..
Пузырек ухмыльнулся.
- Понятно, что ведут. Но раз начальство не против... Будь здоров,
Вася!
Оба выпили. Пузырек подал гостю капсулу салатного цвета - закусить.
- Вот ты говоришь - начальство... - сказал Василий. - Ну а где оно,
начальство-то? Я слышал, с хозяевами никто и не встречался даже...
- Да как... - Пузырек в затруднении почесал за ухом. - Кое-кто врет,
что встречался...
- Ну а сам-то ты как считаешь? Кто они вообще?
- Хозяева? - Пузырек усмехнулся загадочно, и поднял на гостя мудрые
нетрезвые глаза. - А так считаю, что надзорки - это наши хозяева и есть.
- Надзорки? - Василий был поражен. - Так они же мусор убирают!
- Ну и убирают, - согласился Пузырек. - И кормят. И щелчка дают, если
что не так. Чем не начальство?
Василий попытался собраться с мыслями - и не смог.
- Слушай, плесни-ка еще, - попросил он севшим голосом. - Если не
жалко, конечно...
- А чего жалеть? - сказал Пузырек, охотно выполняя просьбу. - Я по
первому разу завсегда бесплатно угощаю...
Глаза его вдруг затуманились, наполнились грустью.
- А вот кто бы спросил, мне-то каково пришлось... - со вздохом молвил
он. - Я ведь сюда, Вася, первым попал. Никого здесь еще не было, только
мартышки эти прыгали, камушки долбали... Ну вот представь: один! Ни души
кругом! И сам, можно сказать, голый - трусы да майка, я ж в окно от
участкового прыгал...
- А этаж? - поинтересовался Василий.
- Какой в частном секторе этаж! Первый...
- Что ж они под окном никого не поставили?
- Ну вот не догадались, значит. А тогда еще как назло пьяный указ
вышел, загребут - не отмажешься... Сбежал, короче. Вылез из тарелки: мама
родная! Куда занесло... - Пузырек выпил, не чокаясь, и долго качал
головой. - Ладно. Сообразил что к чему, тоже камушки долбать начал.
Долбал-долбал... Ну не может быть, думаю, чтобы в тюбиках у них одна
только жратва! Не-а, ни черта! Потом прикинул: а красные-то тюбики -
сладкие, стервы! Чистый сахар! Ага, думаю, теперь бы еще дрожжец... А жил
в "конуре". Один. Пустая она тогда была, гулкая...
- Пустая? - встрепенулся Василий. - А Маша? Ну, кукла эта...
- Маша - потом... - отмахнулся Пузырек. - Ты слушай... И вот сижу это
я однажды, как сейчас помню, в "конуре" один-одинешенек и думаю: эх,
змеевичок бы... Представляю его себе так, знаешь, подробненько... И вдруг
гляжу: мать честная, образуется! Представляешь - образуется! Прямо из
воздуха!..
- Кто?
- Да змеевик же! Я, понятно, испугался, решил - крыша поехала. Ну и
он, как бы это тебе сказать... Недоделанный, в общем, вышел. Опомнился я.
Дай, думаю, еще раз попробую... И получилось, Вась! С третьего раза -
получилось! Схватил я его, расцеловал... Эх, да что говорить!.. - Пузырек
расчувствовался и махнул рукой.
- У тебя там не перельется? - спросил Василий.
- Да нет, рано... Ты слушай... И с дрожжами выкрутился. Вон видишь,
проводки такие пушистые, слева? Серым светятся... По ним обычно эти
ползают... ну вроде улиток, только побольше. Налет счищают. Так вот улиток
этих погнать, а налет - соскрести... Я тебе говорю: лучше всяких дрожжей!
Бродит - как зверь!.. А с трубами я еще раньше приметил. Одни - горячие,
другие - холодные. Что еще надо? И вот выгнал я, Вась, первый литр... -
Голос Пузырька предательски вильнул. - Гордый хожу - как черт! Ведь куда
законопатили, ты подумай! А я и здесь гоню!.. В школе учил, небось?
Человек - это что? Это звучит гордо!.. Погоди, вроде пакет перекосило...
Он отложил колпачок в воздух над кабелем и зашлепал к аппарату.
Василий с невольным уважением оглядел многочисленные хитрые трубки и
змеевики, оплетавшие светоносную рощицу на манер повилики.
- Но одному пить, - вернувшись, сокрушенно продолжал Пузырек, - не
дело... Нет, не дело. Ну примешь, ну... Для себя, что ли, старался? Для
людей ведь всю жизнь, понимаешь, Вась, для людей! Мартышки эти не пьют...
Трудно было, чего там...
- Ну ты, я гляжу, мужик отважный... - Василий только головой
покрутил. - А вдруг отраву какую-нибудь выгнал бы вместо водки?
Пузырек помолчал, сложив губы в скорбной многомудрой улыбке.
- Рисковал... - признал он чуть ли не с удовольствием. - Конечно,
рисковал, чего уж говорить... Так а дома? Не рисковали, что ли?.. Помню,
работал это я на центральном рынке, и собрались мы раз в бендежке у
Борьки, у слесаря нашего... Была у нас на троих бутылка спирта. А
покупали, конечно, с рук... Во-от... Выпили мы, значит, по первой - и
стали слепнуть...
- Как? Совсем? - всполошился Василий.
- Ну, не то чтобы совсем... Спичку зажжешь, поднесешь к глазам -
огонек вроде видать. Хотя и смутно...
- А как же вы до телефона-то добирались? Вслепую?
- Да телефон - что телефон?.. Мы так подумали-подумали... Терять
вроде нечего? Нечего... Ну и добили эту бутылку наощупь.
- А потом?
- Ну, потом... - Пузырек шевельнул в затруднении пальцами. - Потом
вроде как развиднелось...
Помолчали, задумчиво свесив головы.
- Да, - молвил со вздохом Василий. - Это по-нашему... Ну а здесь-то
как? Не гоняют?
- Еще как! - оживившись, вскричал Пузырек. - Ты, Вась, не обижайся,
но надзорки эти вреднее вас, ментов, будут. Трех месяцев не проходит,
чтобы они мне аппарат не раздолбали! Выйду из дому, прихожу - все в
порошок... Даже порошка не остается! Ну я что тогда?.. Иду в "конуру",
опять бак соображаю, змеевичок... И по новой! Меня-то самого, понятно, не
трогают. Тут так: руки не распускай - и не тронут...
- И конкурентов нету?
- Где? Здесь? - Пузырек презрительно скривился. - Знаешь, честно
тебе, Вась, скажу: народ здесь подобрался... Настырности в них - ну
никакой! Велено долбать - долбают, и то через пень колоду...
- А сам не долбаешь?
- Вот еще! Когда мне долбать? Да и на кой пес? Я ж с них, с лодырей,
плату чем беру? Либо тюбиками, либо хреновину какую полезную где-нибудь
оторвут. Камушек вон удобный притащили...
- Ну и работенка тут у вас! - не выдержал Василий. - Не ломать - так
курочить...
- Ну это ты зря, - миролюбиво заметил Пузырек. - Дома таких работ
тоже полно. Лесорубы, шахтеры... Или, скажем, взрывников возьми...
- Так там-то - со смыслом!
- А вдруг и здесь тоже?
- Ну не знаю, - помрачнев, сказал Василий. - Не по мне все это...
"Хрущобы" на потолке, люди вверх ногами... Вот найду Ромку - и будем
как-нибудь отсюда выбираться.
- Не-а! - Пузырек решительно помотал головой. - Не захочет.
- Кто? Ромка?
- А вот попомни мои слова! Я людей насквозь вижу. Сколько их тут при
мне поприбывало - ни в одном не ошибся. Ромка - эт-то, знаешь, орешек.
Погоди, он еще тут всем даст прикурить... Э! А пакет-то! - спохватился он.
- Заварить - заварил, да так в кошелке и оставил...
Пузырек снова вернулся к аппарату, достал из висящей на растяжках
плетенки тугой прозрачный бурдючок и небрежным движением метнул его в
черный, зияющий посреди стены пролом. Судя по раздавшемуся из темноты
смачному шлепку, таких бурдючков там уже скопилась целая груда.
- А убежать, значит, так никто и не пытался? - спросил Василий.
- Ну а как тут бежать? Дальше потолка не убежишь. Ну сам подумай,
Вась!..
Василий подумал.
- А если скоком попробовать? Может, какой-нибудь наружу выводит?
- Так тебе домой или наружу? - спросил Пузырек, присаживаясь рядом. -
Наружу у нас все Клавка рвалась... Так что насчет скоков - это ты к ней.
Только не сейчас. Сейчас она на тебя в обиде...
- На меня?
- А то на кого же! - Пузырек тихонько засмеялся, покручивая головой.
- Она тебе: "Вва! Вва!.." - а ты за пистолет!.. С ней чуть родимчик не
приключился. Ну, в "конуре", когда пугали вас...
- Вон оно что... - пробормотал Василий. - А зачем ей наружу надо?
- Ну как... Чтобы, значит, хозяевам про все наши безобразия доложить.
А заодно и самим им чертей выписать... Все скоки, почитай, перепробовала.
Ну и сунулась однажды... - Пузырек снова засмеялся. - То ли грузовой он
был какой, этот скок, то ли просто испорченный, а только выскочила из него
Клавка - под ноль стриженная! Брови - и те выбрило! Теперь вот
обрастает...
Василий задумчиво подвигал челюстью.
- А в тарелке выбраться не пробовали?
Пузырек посмотрел на него с любопытством.
- Так ты что, серьезно бежать собрался?
Василий хотел ответить, но не успел, потому что к Пузырьку пришли.
11
Вошел: и пробка в потолок...
Александр Пушкин
Слава Богу, что колпачки в этот миг оказались пустыми, а то бы
Василий зелье расплескал наверняка. Сам он уже раза три, чтобы не соврать,
пользовался скоком, но пользоваться - одно, а вот наблюдать такое со
стороны... Вполне естественно, что Василий вздрогнул и отшатнулся, когда
неподалеку от световодов возник собственной персоной лопоухий стриженый
Ромка.
На ловца и зверь бежит!
Аналогичная простынка, перекинутая через плечо и перехваченная по
талии обрывком провода. В руке - бугристый, словно набитый картошкой,
серый пластиковый мешок. Физия у Ромки была очумелая и ликующая. Увидев
Василия, он замер - но лишь на секунду.
- А, Вася... - расслабленно, чуть ли не покровительственно молвил он.
- Ну ты как? Обживаешься?
Откуда-то вдруг взялись осанка и царственная, прах побери,
небрежность в движениях.
- Ну чего притащил, чего притащил? - добродушно заворчал Пузырек. - Я
ж тебе сказал: по первому разу всех пою бесплатно. Вот завтра - хренушки,
а сегодня - гуляй... Правило у меня такое.
- Правило у него! - надменно отозвался Ромка. - А у меня тоже
правило. На халяву не пью. Все. Точка.
- Во дает! - хмыкнул Пузырек и оглянулся на Василия. Тот сидел
набычась и закременев. Под железной щетиной гуляли страшные желваки.
- Я что? Каждый день сюда прилетаю, что ли? - куражился, по всему
видать, слегка уже поддавший Ромка. - Давай на все, сдачи не надо!
Пузырек взял мешок двумя руками, раскрыл и долго в него смотрел.
- Ну и куда тебе столько? Ты вон уже и так хорош.
- Почему мне? - обиделся Ромка. - Всем!
- А вот это ты зря, - сказал Пузырек. - Нечего приваживать. Ты-то,
может, на халяву и не пьешь. А вот лодыри наши... Вот попомни мои слова:
привадишь - ломом потом не отобьешь.
- Кто приваживает? - возмутился Ромка. - Я сразу сказал: сегодня всем
ставлю, завтра - фиг!
Тут он, должно быть, что-то вспомнил и захихикал.
- Во прикол! - осклабившись, сообщил он. - Леша этот ваш... Ты,
говорит, так все долбаешь, потому что у тебя колотушка такая. От летающей
тарелки. Я говорю: ну, на, попробуй... Он взял - тюкал-тюкал, бросил...
Дай, говорю, сюда. Ка-ак дал - камушек вдребезги!..
- Леша... - проворчал Пузырек. - Вот он-то главный халявщик и есть -
Леша...
С запасом перешагнул парящий в воздухе кабель и скрылся в проломе.
Оставшись наедине с Василием, Ромка гонору малость поутратил. В
наступившей тишине слышно было, как журчат и побулькивают трубки и емкости
Пузырькова агрегата. На изогнутых стенах лениво кривлялись цветные блики.
А Василий все держал паузу. Ах, если бы не дуреха жена, какой бы из
него вышел прекрасный следователь! Закати он такую паузу на допросе...
- Значит... - глуховато выговорил он и вновь надолго замолчал. -
Значит, так, да?..
Ромка вздохнул с облегчением. Молчащий Василий был куда круче Василия
говорящего.
- А чего? - с вызовом спросил Ромка.
- Того! - сказал Василий. - Возьму за шиворот да и запихну в тарелку.
Будет тебе тогда "чего"!..
Ромка осклабился.
- Ага! - сказал он. - За шиворот!.. А надзорки? Ты вон уже Креста
один раз за шиворот взял?..
Василий мысленно крякнул и насупился. Плохо дело. Ромка знал не
только о его поединке с Крестом, но даже и о том, что надзорки за
рукоприкладство карают в любом случае. Стало быть, угрозами тут уже ничего
не добьешься. Ладно, попробуем путем убеждения...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг